Лабиринт памяти

Название: Лабиринт памяти Автор: Jane Evans Жанр: Приключения/Любовный роман/Angst Тип: Гет Пейринги: Основной – Драко/Гермиона; дополнительные – Джинни/Гарри, Драко/Нжп, Джинни/Блейз Рейтинг: NC-17 Саммари: Гермионе двадцать два, она работает в Министерстве магии, а её жизнь вполне стабильна. Единственное, что ее омрачает - навязчивые сны, которые преследуют по ночам и в которых Гермиона постоянно видит чей-то силуэт. Но, когда она вместе с друзьями оказывается на лучшем курорте Волшебного Мира, привычный ход вещей меняется совершенно непредсказуемым образом, ведь ей предстоит… танцевать. Танцевать с врагом. Если Вам по нраву жаркий отдых, пленительные ароматы цветов и вина, сказочные пейзажи Италии, зажигательные латинские танцы, темпераментные герои и море жгучей, опьяняющей страсти, то фанфик создан именно для Вас! Работа является победителем в 3 номинациях премии «Russian Dramione Awards»: «Лучший незаконченный фанфик» (когда был в процессе написания), «Лучший макси-фанфик», «Лучший NC-17 фанфик». Предупреждения: - Фанфик содержит откровенные сцены, так что особо впечатлительным читать не рекомендуется; - В фанфике местами присутствует ненормативная лексика; - Автор, как мог, старался сделать героев не ООСными. Официальная группа в контакте - http://vk.com/club53849417 Трейлеры: #1 - http://www.youtube.com/watch?v=bk4e3mOx_D0 #2 - http://www.youtube.com/watch?v=dXHsluqpWLM Обложка - http://kaylina.deviantart.com/#/d5pdj0n http://vk.com/video196377711_165531084#/album-53849417_174337723 Soundtrack – Eskimo Joe «London Bombs» Она шла по холодному коридору Хогвартса. Вокруг не было ни души, о чём свидетельствовала гробовая тишина, нарушаемая лишь звуком её торопливых шагов. Свет факелов освещал голые каменные стены, на которых изредка попадались картины со спящими магами. Была глухая ночь, и ей давно уже полагалось спать, если бы всё было как всегда, но… Гермиона быстро посмотрела на часы и резко остановилась. Ещё десять минут. Напряжение стучало в висках и, казалось, голова вот-вот взорвётся. Она зажмурилась до белых кругов перед глазами, ногти больно впились в ладони. В какой-то момент захотелось кричать от невыносимой боли. Нет, не от физической — душа её разрывалась от обречённости и бесконечной печали, которые так сильно заставляли страдать. Но лишь одна мысль помогла собраться, снова взять себя в руки: всё станет, как прежде. Она станет прежней. Гермиона открыла глаза, глубоко вздохнула и снова зашагала по узкому коридору, стараясь не думать о том, что её ждёт там, в конце. Вскоре показалась знакомая дверь, и сердце пропустило удар. В какой-то момент захотелось развернуться и убежать, но Гермиона понимала – пути назад нет. На ватных ногах она подошла ближе и, пробормотав отпирающее заклинание, вошла внутрь... — Гермиона! Гермиона-а-а! Вставай уже, всё на свете проспишь! — Гермиона поёжилась: кто-то стащил с неё одеяло и к тому же мешал её сну. Сну? Она резко поднялась с кровати. Да, это был всего лишь сон. Гермиона почувствовала облегчение и одновременно досаду, что не удалось увидеть комнату, к которой она так стремительно шла по холодному школьному коридору. — Ого! Какая прыть! Я и не ожидала, что смогу разбудить тебя так скоро, —рыжеволосая возмутительница порядка плюхнулась на кровать. — Ты же не злишься на меня, надеюсь? Гермиона хмуро посмотрела на подругу. «Не злишься». Трудно сказать, если учесть, что она много раз просила Джинни не будить её таким образом. Но что-либо говорить было бесполезно: всё равно младшая Уизли будет поступать так, как ей захочется. Гермиона огляделась вокруг. Привычная маленькая комната, обитая деревом, в которой едва помещались небольшая кровать, письменный стол и шкаф для одежды. Впрочем, несмотря на это, комнатка была очень уютной и светлой. На стенах висели колдографии семейства Уизли: вот они в Египте, все загорелые и счастливые, машут ей руками; вот стоят на вокзале Кингс-Кросс, уже не в полном составе – не хватает Чарли, Билла и Перси; а вот и вовсе только Джинни и близнецы сидят на крыльце своего дома и над чем-то до слёз хохочут. При взгляде на Фреда сердце Гермионы болезненно сжалось. На колдографии он такой беззаботный — ещё не знает, что совсем скоро война унесёт его жизнь, а вместе с ней частичку каждого, кто когда-либо был знаком с этим никогда не унывающим мальчишкой лично. Гермиона тряхнула головой, стараясь отогнать от себя тревожные воспоминания, от которых спустя столько лет всё ещё ревела в подушку. — Который час? – сонно спросила она у Джинни. Та расплылась в широкой улыбке и отбросила назад длинные рыжие волосы, похожие на языки пламени. — Шесть утра, дорогуша, а нас уже ждут великие дела! — бодро откликнулась Джинни и, вскочив с кровати, танцующей походкой направилась к выходу. — Ты одевайся пока, а я, пожалуй, заварю нам чай. Гермиона возмущённо открыла рот, пытаясь что-то сказать, но тут же безмолвно его закрыла. Нет, это уже перебор. Джинни часто будила её, но чтобы так рано!.. Подступающая злость заставила кулаки сжаться. В этот самый момент хлопнула дверь, известив о том, что младшей Уизли уже и след простыл. — Джиневра Молли Уизли! – повысив голос, строго произнесла Гермиона. – Немедленно вернись и расскажи, какого Мерлина ты разбудила меня в такую рань! Дверь осторожно приоткрылась, и в проеме показалась виновато улыбающаяся физиономия рыжей бестии. — Пожалуйста, Гермиона, только не злись! Я понимаю, что мне нет оправдания, но есть кое-что важное, чем я хочу с тобой поделиться. И помни, я вряд ли смогу это сделать, если ты будешь оттачивать на мне свои способности к непростительным заклинаниям, – сбивчиво протараторила Джинни и, в конце концов, зашла обратно в комнату. Гермиона недоумённо уставилась на подругу, которая, казалось, не могла найти себе места и выглядела растерянной. От веселой беззаботности младшей Уизли не осталось и следа. Ей кажется, или Джинни жутко нервничает? Гермиона предположила, что ещё с самого начала она просто старалась скрыть свои настоящие эмоции под маской веселости, но сейчас они взяли верх. — В чем дело, Джинни? – обеспокоенно спросила Гермиона, вглядываясь в ее лицо. Такое поведение было нетипичным для девчонки-сорванца, какой и была младшая сестра Рона. Что же её заставило так нервничать? — Не знаю, с чего начать. В принципе, в этом нет ничего такого уж неожиданного… – нервно заправив за ухо прядь,Джинни села рядом с Гермионой, стараясь, при этом, не встречаться с ней взглядом.— Но всё же я хочу, чтобы ты узнала об этом первой и как можно скорее. После этих слов она, спрятав взгляд, снова нервно встала с кровати и отошла к окну. А Гермиона терпеливо наблюдала за ней, мысленно прокручивая разные варианты того, что может сообщить ей Джинни. Возможно, это как-то связано с Роном? Джинни частенько рассказывала Гермионе всякие нелепые истории, в которые ввязывался ее брат. Или это связано с матерью Джинни – Молли? Она себя не очень хорошо чувствовала в последнее время, вдруг что-то случилось? Хотя нет. И в том, и в другом случае Джинни вряд ли бы вела себя подобным образом. Внезапно Гермиону посетила смутная догадка. А что, если... Словно в продолжение её мысли, Джинни глубоко вздохнула и, решительно развернувшись, в упор посмотрела на Гермиону: — Гарри сделал мне предложение, и я согласилась. Так что теперь… Мы женимся! Гермиона пораженно застыла. Внезапно все сложилось в единую картину. Ну конечно, как же она сразу не догадалась?! В душе Гермионы за несколько секунд расцвела целая гамма чувств: изумление, сменившееся шоком, затем – прозрение с осознанием ситуации и, в конце концов, искренняя радость. — В принципе, не так уж, наверное, неожиданно, мы давно планировали пожениться, но… —не успела Джинни договорить, как её уже едва не удушила в объятиях Гермиона. — О, Мерлин, как же я за вас рада! Джинни, это просто потрясающе! – на глаза Гермионы навернулись слёзы счастья. Она ведь с самого начала наблюдала, как зарождалась любовь Гарри и Джинни, видела, сколько обоим пришлось выстрадать для того, чтобы быть вместе. Гермиона знала, что Джинни всем сердцем ждала следующего этапа развития их с Гарри отношений, но Поттер почему-то не спешил предлагать ей выйти за него замуж. Создавалось впечатление, что он до последнего не мог поверить в то, что война закончилась, что его близким больше не грозит опасность, и что всё действительно хорошо. Только лишь в течение последнего года Гарри стал меняться на глазах, потихоньку выходить из состояния затянувшейся меланхолии. И Гермионаподозревала, что предложение руки и сердца с его стороны не заставит себя долго ждать. И сейчас она была так искренне рада за друзей, что сердце разрывалось от счастья, словно замуж предложили выйти ей, а не Джинни. Хотя, что греха таить, Гермионе тоже однаждыпоступало такое предложение, пусть и не совсем напрямую. Как-то раз Рон завёл разговор об их совместном будущем. Он тогда долго и мучительно краснел, переминаясь с ноги на ногу, но все же выпалил на одном дыхании: «Я бы хотел, чтобы мы поженились. Чтобы у нас был большой дом и куча детей. Ну, или как-то так». На тот момент они уже встречались около двух лет и были достаточно близки для того, чтобы перейти к новой стадии отношений, только вот Гермиона сомневалась, нужно ли ей это сейчас: свадьба, семья, дети. Она работала в Министерстве Магии чуть ли не сутками напролет, а потому ей было очень трудно выделить время на что-то ещё. Но одно было совершенно ясно: Гермиона невероятно сильно привязалась к Рону за всё время их совместной учёбы, а уж война и вовсе сделала из них почти единое целое. Но любила ли она по-настоящему его – парня, который был готов ради неё пойти на всё, чья щенячья преданность не оставляла сомнений в том, что он действительно любитеё? Это был один из тех немногих вопросов, ответ на который Гермиона не знала. Несомненно, она была очень благодарна Рону за все минуты, которые они провели вместе, за исключением тех, когда он вёл себя как полный болван; но даже это не могло испортить её искренней привязанности к этому долговязому рыжему парню. Какое-то время ей даже казалось, что это — настоящая любовь. Но чем дольше они встречались, тем больше она понимала, что её «любовь» — скорее сестринское чувство, нежели то, о чём обычно говорят: «жили долго и счастливо». И, тем не менее, она продолжала ходить с ним на свидания, принимать и дарить подарки, нежно его целовать илистрастно прижимать к себе по ночам. Всё это было так… Просто? Привычно? Правильно? Уизли стали её семьёй; почти никто не сомневался, что в будущем Гермиона тоже будет носить их фамилию и считаться официальным членом этой добродушной чистокровной династии. Однако в тот день, почти полгода тому назад, она повела себя совсем не так, как ожидал Рон: Гермиона долго молчала и, наконец, очень сбивчиво заговорила о том, что «надо подумать, ещё слишком рано, они не готовы к такому серьёзному шагу». Рон выглядел совсем несчастным и с каждой минутой краснелвсе больше в тот момент. Гермиона чувствовала себя наверняка не лучше, ибо прекрасно понимала, что может потерять его сейчас навсегда.Тогда они снова поссорились, но, благодаря её мудрости, конфликт вскоре сошёл на нет. В конце концов, они вместе приняли решение немного остыть и всё хорошо обдумать. Оба понимали, что им необходимо взять тайм-аут в отношениях и вернуться к дружбе. Но все же обоим было очевидно, что всё, в общем-то, зависит от Гермионы. Стоит ей лишь намекнуть — они снова будут вместе. Но прошло полгода, а она так ничего и не решила; вместо того, чтобы разобраться в себе, Гермиона, казалось, запуталась ещё больше в своих чувствах и желаниях. Было невыносимо видеть вечный болезненный вопрос в глазах Рона, но ещё невыносимей становилось от того, что она никак не могла на него ответить. Пока не могла. — Эй, Гермиона! Гермиона-а-а! Ты меня так совсем раздавишь! – шутливо сказала Джинни, отстранив ее от себя, и тут же тревожно добавила: – Что-то не так? А Гермиона, грустно улыбаясь, лишь покачала головой. В этот светлый день не должно быть места печали, особенно, в жизни лучшей подруги, которой стала Джинни для неё за последние три года. — Как может быть что-то не так, когда двое самых дорогих мне друзей женятся?! – в итоге спросила Гермиона, стараясь отвлечься от мрачных мыслей и одновременно надеясь, что Джинни не станет расспрашивать её о причинах мимолётной грусти. — Но сейчас меня интересует ответ лишь на один вопрос: когда? — Я и сама не знаю, — задорно хохотнув, ответила Джинни. – Видишь ли, Гарри предложил мне выйти за него всего полчаса назад. — В такую рань? Он тебя специально разбудил, чтобы предложить стать его женой?! – удивилась оригинальности друга Гермиона. — Ну, мы вообще-то давно не спали… Если ты понимаешь, о чем я, — подмигнула рыжеволосая бестия и многозначительно на нее посмотрела, от чего у Гермионы слегка зарумянились щёки. Конечно, она давно знала о насыщенной интимной жизни подруги и сама не раз обращалась к ней за советом. Джинни сложно было кому-то смутить, зато сама она могла вогнать в краску любого своими откровенными рассказами. Однако именно благодаря ей Гермиона была хорошо осведомлена в вопросах секса. Младшая Уизли проводила с ней подробный инструктаж, давая наставления, как вести себя в первую ночь с мужчиной, пусть этот мужчина и был её родным братом. — Ладно, мне пора возвращаться к Гарри, а то он наверняка волнуется, —вырвал Гермиону из воспоминаний голос Джинни, а потом та направилась к выходу из комнаты. – Ещё раз прости, что разбудила, но все это было та-а-ак неожиданно… Я просто не могла с тобой не поделиться, ты ведь знаешь. Гермиона мягко улыбнулась. — Конечно знаю. Это тебе спасибо, что сказала мне первой о свадьбе. Я это очень ценю, – искренне поблагодарила она, одарив подругу теплым взглядом. Джинни в ответ ещё раз крепко обняла её, стараясь вложить в это объятие все те чувства, которые сейчас испытывала, а после сразу же скрылась за дверью. Что ж, действительно, для Гермионы новость не была неожиданной. О предстоящей свадьбе Гарри и Джинни давно уже все говорили, нисколечко не сомневаясь, что это событие не за горами. Гермиона, несомненно, была рада за лучших друзей, только вот…Отчего же так сильно кошки скребли на душе? Наверное, потому чтооб их с Роном свадьбе поговаривали не меньше, но надежды так и не оправдались. * * * — Вы, наверняка, гадаете, по какому поводу мы так срочно вас всех собрали, — своим звучным голосом сказала Джинни, отчего разом все умолкли, и в комнате воцарилась идеальная тишина. В небольшой гостиной дома Уизли столпилось немало народа: озадаченный Рон; ухмылявшийся Джордж с невестой Джейн; Билл, нежно обнимавший красавицу Флёр; слегка напыщенный Перси (надо сказать, спеси у него поубавилось за последние четыре года); коренастый Чарли, который, казалось, ничуть не изменился; мистер и миссис Уизли, выжидающе смотрящие на дочь с тенью лёгкой улыбки – создавалось ощущение, будто они знали, о чём пойдёт речь; смущённый и по-прежнему неуклюжий Невилл Лонгботтом, а рядом с ним невозмутимая Луна Лавгуд, с серёжками в форме редисок, которые периодически меняли цвет; огромный Хагрид в своём ужасном парадном костюме и, наконец, Гермиона, которая смотрела на друзей с ободряющей улыбкой. — И, чтобы дальше не испытывать ваше терпение… — продолжила Джинни, — Я предоставляю слово Гарри. —лучезарно улыбнулась она своему будущему мужу, который был, мягко говоря, удивлен тому, что отдуваться придется ему. — Это должен сделать ты, Гарри, — уже серьёзно произнесла Джинни так, что только они двое могли услышать, но Гермиона прочитала все по губам. Гарри взял себя в руки и окинул взглядом всех присутствующих в зале людей, которые были с ним всё это время. Удивительно, он не боялся схватки с самым тёмным волшебником всех времён и народов, не боялся опасностей, подстерегающих его на каждом шагу, не боялся умереть в любой момент. Но сейчас… Было ощущение, что у него в горле застрял противный комок, а его вид был таким, словно его ударили Конфундусом, и не раз. Сглотнув, Гарри быстро глянул на друзей: Гермиона ему ободряюще улыбалась, заметив краем глаза, как Рон бестолково глядит по сторонам. Похоже, Гарри так и не успел ничего рассказать своему лучшему другу, хотя наверняка знал, что Гермиона в курсе. В итоге, прокашлявшись и глубоко вздохнув, Гарри выпалил: — Мы с Джинни решили пожениться. Свадьба будет осенью, в сентябре, хотя мы ещё точно не определились с датой. — И мы хотим, чтобы в этот счастливый день вы все были с нами, — слегка зардевшись, добавила Джинни. – Для нас это очень важно. Несколько секунд стояла такая тишина, словно присутствующие переваривали услышанное, а потом гостиная взорвалась дюжиной радостных голосов, и все кинулись поздравлять будущих молодожёнов. Гермиона, прислонившись к дверному косяку, наблюдала за радостной суматохой, которая царила в гостиной. Гарри и Джинни утонули в сердечных объятиях друзей и родных, и лишь они с Роном оставались на своих местах. С Роном? Гермиона быстро перевела взгляд на друга, который стоял как вкопанный с окаменевшим лицом. «Этого стоило ожидать», — пронеслось в голове Гермионы, и она подошла к нему. — Рон… — позвала его Гермиона, на что тот не обратил никакого внимания, и лишь когда её рука коснулась его плеча, слегка вздрогнул. Осторожно подбирая слова, Гермиона продолжила: — Рон, они ведь давно встречаются, к тому же это не такая уж неожиданность… — Ты знала? – резко оборвал её он, старательно изучая голубую вазу. Гермиона на какое-то время растерялась, но тут же взяла себя в руки: — Я… Не думай, что я об этом узнала давно, просто… Рон опять не дал ей договорить. Вместо этого он, сжав кулаки, повернулся к ней лицом и наконец посмотрел ей прямо в глаза: — Ты знала. Из его уст эта фраза прозвучала как приговор, и только сейчас Гермиона поняла причину его недовольства. — Мне он тоже не сказал, Рон. Сказала Джинни сегодня рано утром, когда все ещё спали. Я не уверена, что Гарри об этом знает, — не отводя взгляда, тихо произнесла она. – К тому же я считаю, что обиды в данном случае неуместны. Только посмотри, как они счастливы. Гермиона повела рукой в сторону друзей. Хагрид как раз вытирал подступившие слёзы огромным грязным платком, обнимая другой рукой Джинни, а миссис Уизли расцеловывала Гарри в обе щёки. Раскрасневшаяся младшая Уизли, увидев, что Рон с Гермионой смотрят на неё, помахала им рукой и состроила брату рожицу. Гермиона помахала в ответ и с опаской посмотрела на Рона. В том, кажется, боролись два противоречивых чувства, о чём свидетельствовало то, как он сжимал-разжимал кулаки и переминался с ноги на ногу. В конце концов он, гордо вскинув голову, направился в сторону Гарри и Джинни. — Рон! – окликнула его Гермиона, но тот лишь отмахнулся и продолжил свой путь. Она прикусила губу, молясь про себя, чтобы тот не наделал глупостей. Гарри, увидев друга, виновато улыбнулся ему. Круглые очки слегка съехали набок, а и без того непослушная шевелюра, казалось, ещё больше растрепалась. Когда между друзьями оставалось всего несколько шагов, Рон резко остановился и с некоторым вызовом взглянул на Гарри, после чего перевёл взгляд на Джинни: — А я, между прочим, всё и так знал. Знал, что он сделает тебе предложение. — И откуда же ты «знал»? – поддразнила брата Джинни, скрестив руки на груди. — На кольцо случайно наткнулся, когда искал свои перчатки для квиддича. – несколько сконфуженно улыбнулся Рон. – И, в общем, это, поздравляю! Рон неловко обнял сестру, после чего, немного поколебавшись, пожал руку Гарри. — Береги её, старина, — сентиментально сказал он, твердо посмотрев на друга. — Не знаю почему, но она любит тебя больше нас всех вместе взятых. — А я люблю её больше жизни, — серьезно ответил Гарри, после чего Рон коротко кивнул и, шмыгнув носом, отошел в сторону. Это был до безумия трогательный момент. Гермиона, стерев слезинку из уголка глаза, подошла к своим лучшим друзьям. Не говоря ни слова, она крепко обняла Джинни, а затем Гарри. Она была уверена, что они поймут всё без лишних слов. И, услышав от Гарри тихое «спасибо», убедилась, что была права. * * * 20. 07. 2002 Я помню момент, когда в первый раз увидел её. Это было где-то в Италии, в одном из тех похожих друг на друга городов, которые отличаются только названием. К тому времени отец уже два года как находился в тюрьме, а мать, впав в затяжную депрессию, частенько скрашивала своё бесконечное одиночество алкоголем. Что касается меня, я просто пытался убежать от своей поганой жизни, переезжая из города в город. За мной, как гончие псы, гнались письма от так называемых «друзей», родственников и тех, кому что-то было от меня нужно (как правило, это были ублюдки из Министерства Магии). Смысл всех писем был одинаковым, с разницей лишь в формулировке: в то время как Паркинсон умоляла вернуться в родовое поместье матери и просила «перестать убегать от всего этого дерьма, которое осталось после войны», Люциус, наоборот, утверждал, что я и есть то «трусливое дерьмо, которое недостойно носить гордую фамилию Малфой». Да пошёл ты Люциус, хоть ты, как всегда, прав. Только на правоту эту мне плевать, как плевать и на пьяные письма матери, утверждающие, что я неблагодарная скотина. И на падение Тёмного Лорда плевать. Плевать на всю поганую жизнь, оставшуюся в Англии. В общем, как занесло меня в Италию, я не помню, но помню — почему занесло. А ещё помню тот момент, когда впервые встретил её. Коротко стриженная, с тонкими чёрными волосами и длинной косой чёлкой, закрывавшей половину лица, она чем-то походила на мальчишку своей нездоровой худобой и мертвенно-бледной кожей. Казалось, она была единственной девушкой в этой старой полуразвалившейся пивнушке, хотя, разумеется, это было не так. Просто все остальные меркли по сравнению с её необычным для Италии внешним видом. Она сидела за столом в обществе четверых подозрительного вида мужланов в потертых мантиях и что-то громко говорила по-итальянски, активно жестикулируя. Я подошёл к стойке бара, гадая, местная она или нет, и заказал у старого бармена с грустными глазами двойную порцию огневиски. Сделав большой глоток, я продолжил наблюдать за ней. Пепельная, потёртая, но, несомненно, дорогая мантия, слишком бледная для итальянки кожа, которая словно светилась в полумраке заведения, дерзкая короткая стрижка, сильно подведённые черным большие глаза – во всём был некий вызов и ещё что-то… От размышлений меня отвлёк грудной голос бармена, назвавший чьё-то имя – Элиса Каррера. Оглянувшись, я увидел, что он смотрит на меня и, очевидно, обращается ко мне. Когда я поинтересовался, о чём он, старик устало объяснил, что девушку, которую я так разглядываю, зовут Элиса Каррера, она приходит сюда каждую пятницу вот уже почти целый год, и всё время что-то с кем-то выясняет. Бармен также сказал, что характер у девчонки не сахар, так что лучше к ней даже не подходить, особенно, когда она разговаривает «с этими». Я посмотрел в их сторону и увидел, что они недовольно кривили рты, слушая яростную тираду в свой адрес со стороны брюнетки, и решил, что бармен прав. Сухо поблагодарив старика за предоставленную информацию, я снова повернулся в её сторону. Элиса Каррера. Я произнёс это имя, словно пробуя его на вкус, и в этот момент она умолкла и посмотрела на меня. Чуть прищурив глаза, она буравила меня взглядом, словно проверяла на прочность, на что я отвечал ей тем же. Эта немая игра закончилась тем, что через час мы уже сидели вместе за одним столом, а через два отдавались друг другу в номере дешёвого отеля. Тогда я ещё до конца не осознавал, к чему всё это приведёт, но словно чувствовал, что с этого момента моя жизнь круто изменится. И был тогда прав. P.S. Это чертовски странно, номне кажется, ты — единственный, кому я могу рассказать всю эту чушь о своей жизни. Пусть ты и всего лишь дневник. Д. М.