Когда стихает песчаная буря

Неожиданно Нарсас начал вспоминать, что такое надежда. Настоящая, дающая силы и волю к жизни. Сердце билось все легче, разнося по телу легкость, отгоняющую усталость и боль. Однако стратег прошел слишком много битв, чтобы радоваться этому. Поле битвы, каким бы оно не было, не подходящее место для ликования и беззаботности. Сколько молодых воинов умирало, едва закончилась битва, поддавшись этому чувству? Случайная стрела, пущенная поверженным врагом, последний удар горстки неприятельских солдат часто обрывали эту радость вместе с жизнью. Нарсас сильнее сжал поводья коня, напоминая себе, что это еще не победа. Вокруг стояла тишина, оглушительная, после недавнего жестокого боя. - Никогда не думал, что скажу это… но, мы выжили благодаря тебе, парсийский стратег. - Сказал Монферрат. В густеющих, пропитанных пылью и кровью, сумерках, невозможно было рассмотреть его лицо. Нарсас просто молча кивнул. Только что их смешанное войско, заставило туранцев отступить. Луситанцы оказались очень дисциплинированы и быстро сориентировались в работе с парсийцами. Их длинные копья смяли ряды всадников на маленьких шустрых лошадях. Подобного те явно не ожидали. Чем дольше они бились с противником, тем яснее было то, что к победе они не особо стремились. Кони их были не такими отдохнувшими, а в черных узких глазах больше не было той дерзкой удали, что можно было увидеть при осаде Пешавара. Возможно, пригнала их сюда не жажда отыграться за прошлые поражения. Нарсас не знал, в чем была причина и знать не хотел. У них не было воли к победе и этого было достаточно. Медленно, но верно, ход битвы менялся. То, что туранские всадники, один за другим, падали не только от клинков, но и от воющих в воздухе, цепей, стало еще одной неожиданностью. -Тус! Исфан!! – Именно тогда Нарсас почувствовал, как в сердце что-то вспыхнуло и откуда-то появились новые силы. Два маленьких отряда безжалостно жалили сбитого с толку противника. В этой неизвестности невозможно было толком рассмотреть их, но, судя по боевому кличу, волчьим воем разносящемуся среди звона, криков и конского ржания, и мелькающим сполохам смертоносных цепей, это были товарищи. И они бились вместе с ними. Все не так плохо, Ваше Высочество. Прерывисто вздохнув, Нарсас прижал ко лбу зажатую в ладони рукоять меча, давая себе мгновение отдыха. Сила наполняла его тело с каждым ударом сердца. Она гнала прочь усталость и боль, заставляя верить, что теперь он может сразиться с целым войском, подобно Дариуну. Безнадежность стремительно превращалась в надежду, крепнущую с каждым мгновением. Раны казались царапинами, а боль исчезала, как кошмарный сон. Испустив боевой клич, стратег Парса снова ринулся в бой, тесня и обращая в бегство врага. Почувствовав надежу, он ее не отпустит. Он готов был биться за нее не на жизнь, а на смерть. Однако, как бы не было велико это чувство, край разума все не давал забыть то, что оно легко может снова обратиться безнадежностью. Поэтому Нарсас не спешил забывать обо всем на свете. Он просто бился, сдерживая вихрь мыслей и чувств, обрушившихся на него с новой силой. Затем наступила тишина. Всадники, еще совсем недавно бывшие смертоносной волной, неожиданно обрушившейся на них, редели и удалялись, пока совсем не исчезли в душных сумерках. Кое-где еще доносились хриплые голоса, звон клинков и конское ржание. Надежда сбылась. Мы только что справились с угрозой, которая нас чуть не уничтожила… Остальные тоже это почувствовали. Сначала нерешительно и робко, словно боясь спугнуть, они перешептывались, тревожно оглядываясь. Затем осознание того, что они выстояли, оглушило их и над полями Антропотены взлетел тысячами голосов, победный клич Парса. Он дрожал в земле, отдавался во всем теле, шумел в крови, заставлял сердце бить сильнее, наполняя его самой жизнью. - Мы победили! Победили!! Заравант, ошалевший от нахлынувших чувств, сгреб в охапку своего маленького приятеля-туранца, подкинул в воздух и тут же ловко поймал. Тот, выскользнув из могучей хватки товарища, что-то возмущенно затрещал на своем языке. Грязное, желтовато-смуглое лицо словно светилось от счастья, а глаза превратились в щелки. Джимса был единственным туранцем, которого здесь были рады видеть. К ним присоединились и новые союзники. - Прости, что так долго…- Только и смог сказать Исфан. Тус же просто молча радовался вместе со всеми. - Вы как раз вовремя! И друзья залились смехом, громким, радостным и полным жизни. Нарсас почувствовал, что что-то внутри медленно разжимается. Он втянул полый грудью воздух, в котором уже чувствовался ночной холодок. - Что дальше, стратег Нарсас? – К настоящему его вернул Монферрат, о котором он уже успел забыть. Монферрат теперь был единственным луситанцем, с которым он мог обсуждать стратегию. Второй генерал, Бодин, пал в самом начале этой битвы. Туранская стрела насквозь пробила его лысую голову, когда он рванулся вперед. На его лице застыла недоверчивая нервная ухмылка, он не смог до конца принять стратегию, предложенную недавним врагом. Нарсас посмотрел в даль. Туда, где черной глыбой сливалась с небесами, Эктабана. На пути к столице больше не стояли ни вражеские солдаты, ни стена из осаждающих ее парсийцев под началом Андрагораса, ни снующих туранских всадников. Путь был чист. Ваше Высочество, Дариун, Фарангис. Подождите еще немного, мы скоро придем. Все мы. - Отправимся во дворец. – Последовал быстрый уверенный ответ. Парсийци и луситанцы удивительно быстро сформировали новое построение. Нарсас решил, что войско войдет в город позже и не через ворота. Андрагорас едва ли встретит его с распростёртыми объятиями. Прохладный воздух приятно охлаждал разгоряченное лицо, когда Нарасас пустил коня рысью. Он спешил к отряду лучников, что расположился около узкой речки у самых границ полей Антропотены. Компанию ему составил Кишвард со своими людьми. Нужно как можно быстрее собрать всех вместе. В памяти тут же возникли знакомые лица. Элам и Альфрид обрадуются тому, что, наконец смогут прийти на помощь Арслану… Конские копыта заскрежетали о мелкие камушки, усеявшие широкий берег. Почуяв воду, лошади припустили еще быстрее, и седоки не стали их осаждать. Им самим не терпелось добраться до места встречи. Где-то впереди закричала лошадь. Сердце тревожно сжалось и Нарсас затаил дыхание. Чем сильнее он вслушивался в тишину, тем больше улавливал звуки, что могли означать лишь одно. Убеждать себя в обратном было бессмысленно. Бросившийся вперед отряд уже несли не крылья победы. Все тепло исчезло из сгущавшихся сумерек. Когда они пресекали ручей вброд, происходящее внезапно вырвалось из прибрежных зарослей. Удаляющиеся фигуры туранских всадников, несколько лежащих тел на берегу… Мерлейн, пускавший стрелу за стрелой, а позади него у самой воды сидел Элам. Оцепеневший мальчишка держал на руках Альфрид. Шлем валялся в стороне, обнажив красную копну волос, а край рубахи, торчащий из-под лат, стремительно темнел. Она не шевелилась. Нарсас почувствовал, как останавливается сердце. Как же так… лучники же были в стороне от битвы! Если только туранцы… не наткнулись на них во время отступления. - Вперед, за ними!! – Не слыша звука собственного голоса скомандовал Нарсас, соскакивая на каменистый берег. Кишвард молча кивнул и его отряд бросился вслед за врагом. Чтобы тот, отступая, больше не смог нанести ни одного удара. Те, кого взял с собой Нарсас быстро рассредоточились по всему берегу, ощетинившись длинными копьями, готовые встретить новую угрозу. - Элам!! – Нарсас опустился на колени возле мальчишки. Казалось, тот не сразу услышал его голос. Расширенные от ужаса зеленые глаза продолжали смотреть в никуда. - Г… господин… - Элам заметил Нарасаса лишь когда тот мягко, но настойчиво встряхнул его за плечи. Альфрид, уткнувшаяся лбом ему в грудь, слабо пошевелилась. Жива… - Что произошло? – Нарсас чуть сильнее сжал плечи Элама, прекрасно зная, каким будет его ответ. - Они столкнулись с нами во время отступления. – Ответил вместо него Мерлейн, чуть прищурив карие глаза, красными угольками тлеющие в наступавшей темноте. – Сестру ранили самом конце. Его голос был спокойным. Каждое слово звучало безжалостно отчетливо. - Я виноват… - Тихо прохрипел Элам, уткнувшись подбородком во взъерошенную красно-рыжую макушку. – Я был рядом, но… ничего не сделал! - Прекрати. – Альфрид медленно подняла голову. Алые узоры клана Зотт казались еще ярче на бледнеющем лице. – Ты не виноват, это битва, а в битве случается всякое. -Ты могла уклониться! Почему была так рассеяна?! Нарсас до скрежета стиснул зубы. Да, она могла уклониться. Дочь вожака разбойничьего клана прошла не одну битву и была не из тех, за кого стоило беспокоиться на поле боя. Ее умению и силе доверяли. Элам доверял ей, поэтому не ринулся на помощь… Нарасас хорошо знал, почему она была так рассеяна. В памяти тут же возник ее взгляд прошлой ночью. Чувства способны отвлечь от решающего удара. - Не смотри на меня так, я не умру. – Сказала она, тихо улыбаясь Нарсасу. Это ранило больнее лезвия кинжала. - Я все понимаю. – Просто сказала она и, медленно отстраняясь от Элама, села. Возможно, рана на боку была не так серьезна, как казалось. Однако расслабляться было еще рано. Руки подоспевшего брата тут же опустились ей на плечи. Красные угольки глаз тут же впились в Нарасаса. Альфрид решено было доставить к каравану Гураза, где были не только вода и продовольствие, но и лекари. Юная разбойница не протестовала, ни сказала ни слова. Мерлейн и часть отряда так же были отправлены на его защиту. Кто знает, что еще ждет впереди. Элам отказывался идти с ними. - Я помогу Его Высочеству и остальным! – Зеленые глаза, совсем недавно потерянно смотревшие в никуда теперь вновь полыхнули решимостью. - Элам, это опасно. – Нарсас положил ладони ему на плечи, внимательно глядя на своего воспитанника. - Все наше путешествие было опасно, господин Нарсас. – Ответил мальчик хриплым, но твердым голосом. –Я уже не успел помочь товарищу. Больше этого не повториться. Порой Нарсас забывал, что Элам просто ребенок. Стратег не боялся доверить ему то, что доверил бы не каждому опытному воину и тот никогда его не подводил. Ум и чутье парня не раз выручали их отряд во время этого долгого путешествия. Это стало опорой и поддержкой, такой постоянной и естественной, как воздух или тепло огня. Опасности и битвы отточили их еще сильнее. Нарсас сам не заметил, как привык к этому. Слишком привык. Сегодня судьба напомнила, что этому надежному товарищу всего тринадцать лет. Бедное дитя. - Я буду сожалеть об этом… - Уже тише сказал он. Его голос дрогнул. Нарсас тяжело вздохнул. Сердце сжалось от чувства, больше всего похожего на жалость. Дети, которых он знал, были не так просты. Одного из них он звал «Ваше Высочество». От него зависела судьба всего Парса. В свои четырнадцать он уже вел за собой армии, а по ночам не мог спать от сожалений о навсегда потерянном друге. Сейчас Элам переживает подобное. Могут ли быть детьми те, кто уже испытал взрослое отчаяние? Да и нет. - Мы пойдем на помощь Его Высочеству. – Неожиданно спокойно сказал Нарсас, осторожно стирая большим пальцем слезу с чумазой щеки мальчишки. – Держись ближе ко мне, ясно? Элам лишь молча и благодарно кивнул. Мыслями он уже был по ту сторону дворцовых стен, где сражались те, кому он мог помочь. Нарсас положил руку на рукоять меча. Он сделает все для того, чтобы ни одно дитя со взрослым сердцем больше не пострадало.

***

Дариун оглянулся на Арслана. Усталые синие глаза тревожно заблестели. Им обоим оставалось только догадываться, кто взял штурмом ворота дворца. Андрагорас? Нарсас? Что происходило с двумя армиями… что происходило с остальными? Вокруг по-прежнему была тишина. Словно здесь не было никого живого. Ни единого шума. Каждый звук замирал здесь. Потому что звуки всегда там, где жизнь. Лишь тусклые косые лучи света, пробивавшийся через окно с выбитыми ставнями не давали полумраку стать непроглядной темнотой. Должно быть, светильники перестали зажигать, когда стало не хватать масла. Тьма впереди словно сгущалась, медленно поглощая узкий коридор, карабкаясь вперед по его станам. Дариун замер, сосредоточившись. Как всегда, он был готов к бою и в том, что тот состоится сомнений не осталось. Что-то светлое тускло мелькнуло в темноте. Снова. В том, что это не почудилось, Арслан окончательно убедился, когда увидел два маленьких огонька, мелькнувших в темноте. Рука потянула Рухкнабад из ножен… - Назад!! – Мертвую тишину рассек крик Даруина. Арслан, отскочив в сторону, успел увидеть вынырнувшую прямо из каменных плит, маску в горящими огоньками глаз на мгновение оказавшуюся около его лица. Лезвие кинжала рассекло стоячий воздух и непроницаемая черная тень, скользнув по стене, снова исчезла. Вот и закончилась тишина. Арслан и Дариун замерли со вскинутыми клинками, спина к спине. В горле пересохло, а тело с трудом слушалось. Арслан привык сражаться с людьми, которые были из плоти и крови, как и он сам, но эти бесплотные тени всегда повергали его в необъяснимый ужас. Даже та тварь из гробницы Кэй Хосрова не пугала его так сильно, потому что могла истекать кровью, как любое живое создание. Но эти люди-тени в масках были совершенно другими. Он не мог их понять. Чтобы не оцепенеть окончательно, Арслан крепче ухватил вспотевшими пальцами рукоять клинка. Сердце билось, как у попавшей в ловушку птицы. Ему удавалось держать опасность на расстоянии. Пока. Дариуну же не было дела до того, что за враг перед ним. Его просто нужно одолеть. Неожиданно из-за края каменной арки появился еще одна фигура в плаще. Это была не потусторонняя тень. На встречу им медленно шел Гермес. Завидев его, маски тут же скользнули в полумрак. Плечи Серебряной Маски были ссутулены, а острие обнаженного меча со скрежетом скользило по каменному полу. Он этого даже не замечал. Что-то было не так. Арслан не сводил с него взгляда, силясь понять, что именно произошло с его противником. Он ранен? Чем-то поражен? Гермес подходил все ближе и ближе. Его движения были медленными и осторожными, как у раненого зверя все еще держащегося на ногах. Арслан и Дариун вздрогнули, неосознанно встав спина к спине, когда полумрак вдруг снова ожил, заговорив. От голоса, лишенного облика, все внутри холодело. - Нам атаковать их? - Нет. – Глухо отозвался Гермес, глядя в никуда. - Но Ваше Высочество… - Я сказал, нет!! – Рявкнул Гермес. – Занимайся туранцами и не лезь! Резкий окрик еще долго гулял эхом в каменном коридоре. На мгновение Арслан забыл даже об опасности, что в любое мгновение могла атаковать из темноты. - Какими туранцами? – Едва слышно прошептал он. Гермес покачал головой, словно ему задали глупый вопрос. - Туранцами, которые сейчас атакуют вашу армию снаружи. Пол чуть не выскочил у Арслана из-под ног. Загорелое лицо Дариуна теперь было бледным, а взгляд золотистых глаз стал невидящим. Это продлилось всего мгновение. - Лжешь. – Спокойно произнес он. -Нет. – Ответил Гермес. – Проигравшие владыки степей превратились в стаю шакалов. Их было не трудно взять за глотку и снова натравить на вас. Внезапно он осекся, словно о чем-то вспомнив. - Но какое это значение имеет теперь… - Хрипло прошептал он. Бледное лицо, наполовину закрытое маской, внезапно исказила безумная улыбка и голос взвился до отчаянного крика. – Теперь! Какое это имеет значение?!! Скрежещущий смех эхом раздавался от каменных стен. Казалось, Арслан всем телом ощутил, как этот звук дрожит в воздухе, наполненный отчаянием и болью. Истерический смех на грани безумного плача. Арслан никогда не слышал, как смеются сумасшедшие. В этом человеке и раньше было что-то безумное, но сейчас он был окончательно сломлен. Произошло то, с чем он не смог справиться. - Заткнись! – Громкий голос Даруина заставил Гермеса замолчать. Черному Рыцарю это безумие явно надоело. - Не указывай мне, слуга принца-ублюдка. – Серебряная Маска ответил спокойно, словно не заливался безудержным хохотом только что. – Хотя… я ведь и сам…принц-ублюдок. Арслан окончательно перестал понимать, что происходит. Войско туранцев, якобы напавшее на его армию за воротами, Гермес… Все это слилось в круговорот тяжелого болезненного бреда, от которого нельзя очнуться. Дариун сделал шаг вперед, заслоняя Арслана и по-прежнему держа перед собой клинок, блестящее ребро которого делило пополам его лицо. Казалось, он единственный не терял голову от происходящего. - Когда я скажу, вы побежите вперед. – Тихо сказал он, не оборачиваясь. Арслан промолчал, чувствуя, как от него ускользает мир, в котором еще было на что опереться. Тело напряглось, а пальцы сильнее сжали рукоять Рухкнабада под плащом. Сердце билось тяжело и больно. Слова здесь были не нужны. Крик Дариуна перекрыл оглушительный лязг сцепившихся друг с другом клинков. Арслан бросился прочь, в душный полумрак. Слова, что не давали ни остановиться, ни вернуться, ни сдаться, гнали его вперед. Слова Дариуна. Дариун никогда не ошибается и верит в него. Обмануть это доверие Арслан не имел права.

***

Два воина замерли, неотрывно глядя друг другу в глаза, сквозь скрещенные лезвия скрежещущих друг о друга клинков. Мощным движением Дариун оттолкнул Гермеса прочь и бросился следом, атакуя. Глаза, горящие иступленной яростью последнего отчаяния, ясно говорили о том, что Гермес угроза. Главная угроза для Арслана и ее нужно уничтожить. Серебряная Маска подобрался всем телом, отражая обрушившийся на него смертельный удар. Сломленная воля делала его еще опасней. Поэтому его нужно было убить. Сила человека, известного как Воин из Воинов, была брошена в этот бой без остатка. Принц Арслан должен был взойти на трон и жить дальше. Клинок с воем рассек воздух и край плаща Дариуна. В воздух взлетели маленькие капли крови. Черный Рыцарь был не единственным, кто бился не на жизнь, а на смерть. Узкий полутемный коридор вращался вокруг них, взрываясь оранжевыми искрами лязгающих друг о друга клинков. Дариун не отставал от Гермеса, стремясь достать ударом клинка, кулака, ноги. Это был не бой между противниками, они просто пытались убить друг друга. Перед глазами замаячило белое пятно маски, прежде чем та, отчаянно и хрипло визжа потусторонним голосом, распалась надвое – по обе стороны от вонзившегося в нее лезвия. Гермес не единственная угроза. Темнота ожила, окружая Дариуна и Гермеса со всех сторон. Что-то, ужалив, скользнуло по предплечью Дариуна, мелькнув тонким лезвием кинжала и светящимся глазом. - Не лезь!! Пальцы Дариуна чудом ухватили пространство под белой маской, за миг до того, как тень скользнула в сторону. На ощупь оно оказалось обычной человеческой шеей… и как обычная человеческая шея легко и глухо хрустнула в его хватке. Если кинжал отравлен, нужно торопиться… Дариун дорого заплатил за то, что опустил из виду Гермеса. Черный Рыцарь согнулся по полам, выплевывая хлынувшую из горла кровь. Клинок рассек ему плоть и кости. Тот, кто держал этот клинок был совсем рядом без возможности увернуться и Дариун поспешил этим воспользоваться, пока мог. Почти не чувствуя, как лезвие уходит глубже, он рванулся вперед, с силой вгоняя меч между нагрудных пластин Гермеса и не позволяя вырваться. Это усилие заставило кровь снова подступить к горлу и Дариун закашлялся, давясь и все сильнее сжимая Гермеса в своей хватке. На мгновение безумные глаза в прорезях маски, серый и голубой, расширились, не время в произошедшее. Он замер, перед тем как со всей оставшейся силой броситься на Дариуна. Мир рассекла тупая далекая боль. Оба противника, поскользнувшись, рухнули на залитый их собственной кровью пол, сцепившись и не желая сдаваться. Дрожа от напряжения, Дариун не желал отпускать нависшего над ним Гермеса, не давая рассечь себя еще сильнее. Рассыпавшиеся вокруг головы черные волосы быстро пропитались густой кровью. Сверху она яркими пузырящимися каплями падала на лицо из уголка рта его оскалившегося противника. Намертво зажатый металлическими пластинами клинок Дариуна сделал свое дело и обессиленное тело Гермеса последним усилием было сброшено на пол. Дариун встал, судорожно дыша и почти не чувствуя, как ходят внутри края разрубленных ребер. Вокруг была тишина. Ноги вдруг перестали держать. Вот и все… Некоторое время Дариун сидел, опираясь на меч. Боль была очень далекой и вместо нее чувствовалось что-то иное, легкое и теплое, что вскоре сменится холодом и темнотой. Он даже не заметил, как быстро расползается по полу темная кровь, очерчивая края каменных плит. Взгляд равнодушно скользнул по распростертому рядом, телу. Из-под края маски еще поблескивала ухмылка, застывшая на лице за миг до конца. Мертв Гермес или нет, значения для Черного Рыцаря это больше не имело. Боль не побеспокоила Дариуна даже когда ему снова удалось встать на ноги и, опираясь на меч, заковылять прочь, оставляя за собой темный след. Еще немного… Нужно найти Его Высочество. Дариун мог сразить любого врага, но теперь его сил хватало лишь на то, чтобы двигаться вперед. Опустевшая галерея казалась бесконечной дорогой. Где-то слышался лязг оружия, человеческие крики, предсмертные, полные ужаса и ярости. Где-то очень далеко. Не здесь… Ему никогда не было так плохо. Даже много лет назад, в одну из своих первых битв, когда он, шестнадцатилетний бесстрашный и глупый, кинулся вперед, обогнав дядю, прямо на вражеские копья. Тогда Дариун думал, что умрет, смутно осознавая, как его подхватили сильные руки, унося прочь от смертоносных лезвий, только что попробовавших его крови. Потом, сквозь мерцающую завесу боли тяжелая ладонь ласково касалась лба, проводила по волосам, а знакомый низкий голос, тогда звучащий тихо и нежно, отгонял кошмары и унимал боль. Этого голоса больше нет. Дариуну стоило огромных усилий, чтобы устоять на ногах, когда он на что-то наткнулся. Темное. Неподвижное. Чье-то мертвое тело. Это словно было из другого мира. Мир же Дариуна все больше поглощала глухая темнота без конца и края. Все внутри невыносимо сжималось. Больше всего это было похоже на страх. Отчаянный и безнадежный. Зубы сжались до скрипа, сдерживая рвущийся наружу отчаянный рев. Увидеть его… Перед тем, как победит бесконечная темнота, которой Дариун еще сопротивлялся, тяжело ступая вперед, опираясь о невидимые стены. Его Высочество Арслан силен, но победа оставит болезненные шрамы на его чутком добром сердце. Успокоить, отогнать страхи, унять боль, как когда-то суровый дядин голос успокаивал его самого. Сквозь глухую тишину Дариун услышал тонкий звон металла, не сразу поняв, что это меч выпал из его разжавшихся пальцев. Ваше Высочество… Человек, что являлся самой страшной угрозой его единственному господину повержен. Это многого стоило и Дариун не жалел о том, какую цену пришлось за это заплатить. Тело больше не могло подняться. Упавшие на лицо черные пряди скрыли его профиль и взгляд закрывающихся тигриных глаз.

***

Не оглядываясь, Арслан бежал вперед, не в силах остановиться. Привычная тяжесть лат больше не ощущалась. Отталкиваясь от стен и крепко сжимая обнаженный Рухкнабад, он больше не чувствовал ни усталости, ни голода, ни боли. Из-за поворота вынырнула фигура со вскинутым обнаженным мечем. Парсийский солдат, готовый атаковать. Один из людей Гермеса, значит. Как непривычно было биться с противником, вооруженном, как его собственное войско! - С дороги! В воздухе взвыл ослепительный сполох, и противник Арслана неловко повалился на пол. Лезвие Рухкнабада со скрежетом скользнуло по следующему, устремленному в него, клинку. Арслан даже не почувствовал, как острие вражеского лезвия впилось в предплечье, между пластин доспеха. Зарычав, Арслан изо всех сил вцепился в рукоять Рухкнабада, не давая пронзить себя насквозь и ударом ноги заставил противника отшатнуться и согнуться пополам. Этого мгновения хватило, чтобы снова броситься вперед еще быстрее. Боль, ничтожная, далекая и чужая, подстёгивала его. Немного. Осталось еще немного. Узкая каменная лестница уносилась назад, как и темные стены. Сердце грохотало в груди, заглушая все звуки. То, к чему они шли так долго, становилось все ближе. На этом пути было пролито не мало крови и потеряно не мало друзей. Даже сейчас след Арслана был отмечен оставшимися позади товарищами. Еще немного и этот путь закончится. Арслан стремился вперед всем сердцем, всей душой, гоня вперед невыносимо медленное тело. Продержитесь… Принц Парса остановился лишь когда перед ним из неоткуда выросли двери тронного зала. Через мгновение путь ему преградили скрещенные копья. - Остановитесь! Арслан вдруг согнулся пополам. Все заволокла звенящая мерцающая темнота. Он так и стоял, опершись руками о колени и пытался отдышаться. Тело, которое он так безжалостно гнал вперед, напомнило ему о ранах и усталости. К горлу подступила мерзкая тошнота и он зашелся мучительным хриплым кашлем. Благо желудок был пуст. Обжигающая боль от разрывающегося сердца и легких, отчаянно пытавшихся втянуть воздух, поглотила все вокруг. Сотрясающееся тело горело огнем, а ребра готовы были сломаться. Когда грудь перестало скручивать и легкие, наконец смогли сделать несколько вдохов, Арслан медленно выпрямился, вытирая слезы. Раскрасневшееся лицо стало невозмутимым. Только сейчас он почувствовал что-то еще. Словно тупым клинком в плече тыкали. Почему так болит плече? Внезапно в памяти проступила стычка в коридоре с солдатами Гермеса. Точно… Воспоминание заставило задуматься об одной важной детали: где погоня? Мерцающая цветными искрами, темнота перед глазами начала рассеиваться и стало видно, что его окружало. -Ваше Высочество. Оказывается, путь Арслану преградили парсийские солдаты. Те самые, которых он вел в бой в Шиндре. Солдаты из Пешавара. Помимо длинных копий, у некоторых их них были обнаженные мечи. Вот почему не было погони, а если была, то в бой вступать явно не хотела… Теперь же эти солдаты были на страже тронного зала, повинуясь своему неожиданно вернувшемуся шаху. - Его Величество отец внутри? – Произнёс Арслан, едва слыша собственный голос. Он хотел придать ему твердости и спокойствия, но у него получилось лишь хрипло прошептать эти слова. - Да, Ваше Высочество. Несмотря на то, что теперь эти люди шли в бой под началом другого господина, в их взглядах было столько тревоги и сожаления. Это яснее всяких слов говорило, что они до сих пор были готовы сразиться за него. Арслан почувствовал, как что-то теплое заглушает боль во все еще тяжело дышащей груди. По крайней мере, он не был один перед дверями, за которыми решится судьба Парса. - Передайте Его Величеству, что прибыл принц Арслан и желает говорить с ним. – На этот раз его охрипший голос был тверд. - Да, Ваше Высочество. - Спасибо. При виде потрясения на простых солдатских лицах, Арслан улыбнулся. Впервые за долгое время. Неожиданные слова для того, кто может занять трон. Арслан сделал, что хотел. Величественные двери, покрытые уродливыми белесыми шрамами от луситанских клинков, скоро откроются.

***

Андрагорас вслушивался в гулкую тишину тронного зала, положив ладони на резные подлокотники. Кто бы мог подумать, что чувство свершившейся мести может принести такую спокойную радость сердцу? Воспоминания о только что произошедшем снова возникли в памяти. А ведь еще утром на этом троне сидел Гермес. Когда двери зала распахнулись и вошел парсийский шах, Гермес не дрогнул. Бывший совершенно один, он сидел неподвижно, встретив вторжение холодным взглядом из-под прорезей своей нелепой серебряной маски. Достойная невозмутимость, но выдержит ли она? - Здравствуй, брат. Эти слова, казалось повисли в неподвижном воздухе, не сумев достигнуть разума того, кому предназначались. Вот Андрагорас и нанес удар. Тот самый, сокрушительный и быстрый, который он берег столько времени, медленно сходя с ума в темной вонючей камере. Он лелеял его, как надежду и оттачивал, как клинок. Правда была тем оружием, защититься от которого было невозможно, и оно было пущено в ход без остатка. Андрагорас говорил медленно. Как единственный член королевской семьи, знающий об этом, он постарался донести все так, чтобы у Гермеса не осталось и тени сомнений. -Ты лжешь! Низкий, обычно надменный голос вдруг взлетел отчаянным хриплым криком. Ублюдок, которого было принято считать племянником шаха, теперь как никогда стал похож на своего полоумного деда… нет, отца. - Во всем виновато глупое пророчество, в которое так легко поверил Готарзес ӀӀ. – Продолжал Андрагорас, наблюдя за тем, как каждое его слово ломает что-то в родственнике. – Ты очень напоминаешь мне его, брат. -Нет! – Зарычал Гермес, отказываясь верить в то, что он не является истинным наследником престола, несчастным принцем, в один день потерявшим дом, половину собственного лица и любящего родителя. Сейчас Гермес был безумен. Безумен так же, как давший ему жизнь парсийский шах, испугавшийся пророчества настолько, что взял жену собственного старшего сына, только бы оно не сбылось и царский род не прервался. Порождение людской мнительности и грязи не может занять трон. Гермес сам счел это поражением. Андрагорас ничего не стал приказывать своим людям, когда его бывший противник повернулся к нему спиной и зашагал прочь. Нет, Гермес должен пожить с этим. По крайней мере, какое-то время. Я не унаследовал подобной глупости. Ни одна правящая семья не может быть чиста. За внешним блеском и доблестью скрываются кровавые и мерзкие тайны, с каждым поколением проникающие все глубже, как гниль, поражающая дерево. Зелеными прекрасными ветвями оно тянется к солнцу, пряча в земле гнилые корни. Таков порядок. Несчастный Гермес проиграл лишь собственному безволию и глупости. Подобное же не смогло бы сломить Андрагораса, поэтому он выиграл. Поэтому снова занял престол… Поток воспоминаний неожиданно прервала весть. - Пусть войдет. Двери зала со скрипом отворились и на пороге тусклом дневном свете показался силуэт, уверенно шагающий к нему. Это был Арслан. Глаза шаха холодно блеснули из-под упавшей на лицо тени. Посмотрите-как на него. Юное, до нелепости нежное лицо, теперь обрело твердость. Арслан, казалось, стал выше, раздался в плечах. Простые латы парсийского пехотинца заставили его выглядеть молодым, закалённым воином без детской боязливости. Он уже не замирал испуганным олененком, стоило Андрагорасу посмотреть на него. Еще в Пешаваре не побоялся голос на него повысить, а сейчас… Словно не месяцы, а годы прошли. Неужели ты, наконец, изменился?