***
— Вы уж простите, Ваше Высочество, у нас не хоромы, но не жалуемся, — Намджун проходит к дивану и опускается напротив сидящего в кресле Чонгука. Для встречи Ким выбрал заброшенный склад на окраине Итона, где альфа часто видится с партнерами и разбирается с неугодившими. Запыленное помещение заполнено вооруженными людьми Кима и всего двумя сопровождающими Чонгука. Последнему охрана не нужна. — Ну, так в чём дело? Что это настолько важное, что ты решил наведаться в... как вы там называете Итон? — Намджун суживает глаза, якобы задумывается. — Ах да, клоака. Зловонное болото. — Я приехал по делу, и если ты закончил с приветствиями, то может, приступим? — кривит губы в улыбке Чонгук. Намджун бы эту улыбку в красный окрасил, и плевать, что у него это вряд ли получится, во всяком случае долго он после такого точно не проживёт. Ким смеряет Чона презрительным взглядом, всё пытается отогнать от себя мысли, где Чонгук целует, трогает, трахает его омегу. И похуй, что пять лет прошло. Похуй, что по молодости было. И похуй даже на то, что Джин сейчас с Намджуном и стонет сейчас под ним, но эти картинки всё равно не тускнеют, всё равно кровь отравляют. И Чонгук это знает. Намджун это в его глазах видит. Джин, который за последние годы научился даже на расстоянии чувствовать настроение своего любимого, выходит из машины, где ему приказал оставаться Ким, и идёт к складу. В воздухе отчётливо пахнет кровью, а пустить её своему, пусть и вспыльчивому, возлюбленному рыжий волк не позволит. Лично всем глотки перегрызёт. Чонгук присутствие омеги чувствует сразу — слишком долго они были вместе, чтобы не изучить характер Джина и так легко забыть его запах. Как это ни банально, но встретились они на одной из вечеринок в Сохо. Отец Джина — один из самых уважаемых и богатых людей района души в сыне не чаял, пророчил ему большое будущее и должность вице-президента в своей компании. Но Джин слишком любил вечеринки, пьяные танцы до утра и внимание альф. С Джином у Чонгука был большей частью секс. Точнее, только секс. В то время Чонгук не был завален вопросами наследства и передачи власти, тусил в клубах до утра и нюхал порошок с плоского живота рыжего оборотня. Об их вечеринках писала вся жёлтая пресса Сохо. Родители парней в их отношения не вмешивались, всё надеялись, что они перебесятся и заживут, как примерная пара, вот только до этого не дошло. На одну из разборок на границе с Итоном, куда после очередной тусовки в клубе был втянут Тэхён, поехал и Чонгук. Джин как раз в тот вечер был с ним и сопровождал. Тогда Джин впервые и увидел Намджуна, который, не боясь, что Тэхён обратится, чуть челюсть ему не сломал. Конфликт был улажен, всё вернулось на свои места, кроме сердца Джина, которое с собой увёз в Итон один безбашенный и наглый человек. Чонгук от Джина любви и не ждал, более того, сам ее ему давать готов не был, но было обидно всё равно. Его омега полюбил человека. Променял волка, и не простого волка, а будущего главу стаи, на человечишку. Джин перестал приходить на тусовки, стал игнорировать Чонгука и его звонки, а альфа долго и не настаивал, переключился на другого омегу, перестал искать Джина. А потом рыжий оборотень поставил на уши весь Сохо, сбежав в Итон к человеку. Ким Сокджин — омега-оборотень, состоянию и будущему которого завидовали все омеги Сохо, просто одним утром бросил всё и убежал к любимому. Отец Джина скандал замял, лишил сына наследства и больше о нём говорить никому в его присутствии не разрешал. Чонгук бы омегу из своей семьи за такое прибил, но в душе Джином и его силой восхищался. Скорее, его любовью. Именно тогда Чонгук впервые задумался, как далеко лично он может зайти ради любви. Но все эти мысли быстро отогнал и снова влился в тусовку Сохо. О Джине Чонгук больше почти не вспоминал. Джин заходит на склад и, минуя сидящего в кресле Чонгука, подходит к Намджуну, и медленно опускается на его колени. Омега не меняется. Всё такой же дерзко красивый, сексуальный и уверенный в себе. Чонгук лишать себя удовольствия не привык — нарочно облизывает парня взглядом и игнорирует блеснувшую лезвием опасность в глазах Намджуна. — Я подумал, что красота спасёт мир, в вашем случае буквально, — ослепительно улыбается Чону омега. — И вот я здесь. — Ты давно здесь, солнце. Я тебя за километр учуял, — ухмыляется Чонгук и продолжает притворяться, что не замечает Кима. Джин тянется к сигаретам на столике перед диваном, сползает с колен любимого и закуривает. — Так, о чём говорить будем? — прерывает затянувшуюся паузу Намджун. — О Мин Хосоке. Точнее о твоей роли в моей борьбе с ним, — начинает Чонгук. — Не думаю, что я хочу играть тут какую-то роль, — отвечает Ким. — Я бы хотел, чтобы ты помог мне в войне с ним. — Ты зря время потратил, — Намджун поддаётся вперед и облокачивается на свои колени. — Ты забываешь, что я человек, а Дезир населён людьми, я против них не пойду. — Я это знаю, но Хосок не человек, и более того он измывается над людьми. — Они вроде довольны, — хмыкает Ким. — Это то, что доходит до нас. Но оказалось, что всё не так гладко. — У тебя есть доказательства? — У меня его брат и его омега. Они живое доказательство. — Отсюда поподробнее, — Намджун приказывает принести им выпить и внимательно слушает короткий пересказ Чонгука. — Это всё очень интересно, — пожимает плечами Ким. — Но с чего это тебе выступать рукой правосудия? В чём твоя цель? — Дезир — моя цель. — Оборотни не будут править людьми! — Намджун встаёт на ноги. — Вы монстры, вы не можете стоять над людьми! Чонгук переводит взгляд на вмиг загрустившего Джина и снова возвращает его Намджуну. Альфа тянет губы в издевательской улыбке, и Ким всё понимает. Намджун поворачивается к омеге, смотрит глазами полными сожалениями и обращается к Чону: — Я имею в виду, что это неправильно, — уже спокойно говорит Ким и садится обратно. — Я не буду в этом участвовать, — Намджун на Джина больше не смотрит, боится не выдержать укоризненный взгляд. — Даже если я закрою глаза на твою торговлю на территории Дезира, когда тот перейдёт мне? — Даже в таком случае, — не задумывается Ким. — Жаль, — Чонгук поднимается на ноги и поправляет пиджак. — Всегда поражала твоя верность принципам и вопросам чести, твоя якобы защита людей, но в то же время ты продаёшь белый порошок и губишь сотни душ. Какая ирония, — усмехается альфа. — Здесь нет святых, — спокойно говорит Ким. — Хорошо, тогда я попрошу тебя не вмешиваться. — Не обещаю. — А ты пообещай. Тебе это не нужно, это моя война с Хосоком. — Хорошо, я закрою глаза вплоть до того момента, пока вы не начнете вырезать мирное население, тогда мне придется вмешаться. — Этого точно не будет, во всяком случае против мирного населения я не попру. Был рад тебя видеть, солнце, — тепло улыбается Чонгук Джину и, получив полуулыбку в ответ, идёт на выход. — Неужели вы даже не подрались? — Джин подползает к альфе и кладёт голову ему на колени. — Было скучно. — Что ты думаешь о его затее? — Намджун зарывается пальцами в розовые волосы. — Плевал я на него и его затею, я просто в сотый раз убеждаюсь, что полюбил тебя за твою силу, несгибаемость, за то, что ты единственный человек в Бетельгейзе, кто может выносить его взгляд и даже ему отказывать. Ты потрясающий, Ким Намджун. Альфа ловит руку омеги и подносит к губам. — Своему омеге надо соответствовать, — улыбается Ким.***
Юнги после ухода Чонгука уснул только под утро. Всё это время омега метался по кровати и тщетно пытался прогнать его из головы, но альфа до утра так и не ушёл. И пусть физически Чонгука в этой спальне не было — Юнги его видел, слышал, чувствовал. Закончив с утренними процедурами и натянув на себя джинсы и футболку, Мин на цыпочках пробирается к двери Чимина. Спускаться вниз одному Юнги побаивается, лучше сделать это с другом. Стоит омеге протянуть руку к двери, чтобы постучаться, как она открывается и оттуда выходит на ходу застегивающий свою рубашку Тэхён. — Доброе утро, — бросает ему альфа и быстрыми шагами идёт к лестнице. Мин провожает его растерянным взглядом, а потом входит в комнату и прикрывает за собой дверь. Чимин лежит голым на животе и, только заметив друга, прикрывает простыней усеянное засосами и укусами тело. Омега сладко потягивается, а потом и вовсе присаживается на постель. — Чего ты так рано встал? — зевает Пак. — Вообще-то уже почти восемь, — говорит ему Юнги и взбирается на постель рядом. — А это нормально, что Тэхён провёл с тобой ночь? В смысле, здесь его родители. — Мы слишком мало видимся, чтобы упустить такую возможность, — улыбается Чимин. — И потом, он всех уложил и затем пробрался ко мне. — Я не думаю, что его родители были бы рады. — Не бурчи, — хмурит брови Пак. — Я не знаю, что будет дальше. Не знаю, сколько это всё будет так продолжаться, и сколько я ещё буду его видеть. Для меня каждая минута вместе —это счастье. Поэтому, пока могу, я наслаждаюсь им и его обществом. — Прости, — тихо говорит Мин. — Я не хотел быть занудой, и я тебя понимаю. Мы сейчас спустимся вниз, и чёрт знает, что нас ждёт. Я не знаю, что придумали для нас оборотни, но если нам придётся вернуться в Дезир, то я сбегу прямо у границы. Я на всё сейчас согласен, лишь бы не видеть Хосока. Даже просто имя полукровки, произнесенное вслух, вселяет ужас в обоих парней. Пак сползает с постели и идёт в душ, смыть следы ночных игр и привести себя в порядок. Юнги остаётся сидеть на кровати и ждать друга, отчаянно прогоняя все страшные мысли об их будущем.***
— Я послал за ними прислугу, скоро спустятся, — Мун подливает мужу кофе и двигает к нему тосты. Супруги сидят за столом в гостиной и мирно завтракают, когда альфа видит спускающегося по лестнице младшего сына. Тэхён, заметив родителей, пытается развернуться и вновь подняться наверх, но его окликает отец, и альфа понуро плетётся к столу. — Доброе утро, любимый, — Мун улыбается сыну и тянется к чистым приборам. — Я не буду завтракать, пап, не наливай мне, — говорит Тэхён. — Ты думаешь, что ты самый умный? — Дживон, не отвлекаясь, мажет джем на тост. — Что я, тот, кто вырастил двух альф, идиот, и что я не понял, что ты вернулся в дом в районе двух часов ночи. — Отец, — тянет младший. — Я унюхал тебя с того омеги, как только он в дом вошёл, — Дживон откладывает тост и пристально смотрит на сына. — Так вот, он красивый, сексуальный, и он к тебе неравнодушен — это прекрасно. Спи с ним, сколько хочешь, но не под моей крышей. Скажу один раз, и ты запомнишь — с этим человеком ты можешь развлекаться, как хочешь, но вплоть до того момента, пока мы не определимся с парой тебе… — Отец, — перебивает его альфа. — Молчи и слушай, — шипит сквозь зубы Дживон, и сын затыкается. — Ты женишься на оборотне, а этого хоть любовником себе оставляй, мне плевать. А теперь можешь идти. Тэхён прикусывает нижнюю губу, со злостью смотрит на мужчину, потом поворачивается к папе, но так и не подобрав слов, выходит из дома, предварительно громко стукнув входной дверью. — Дорогой, ты очень жёстко с ним, он же пока ребёнок… — мнётся Мун. — Какой он ребёнок? Он взрослый альфа! Это ты с ним сюсюкаешься вечно. Думаешь, я не видел, как он на ужине слюни по тому омеге пускал. Видел. Поэтому я сейчас уже его предупреждаю, пусть не обольщается. Человека мне не хватало только. И вообще, это ты должен больше беспокоиться, а для тебя, я смотрю, то, что твой сын влюбился в человека, нормально! А если это серьезно? — Ну, любовь, она всегда серьезна, — пожимает плечами Мун. — Слышать об этом не хочу! А вот как раз и наши гости, — Дживон кивает в сторону лестницы, по которой спускаются омеги, и сразу цепляет на лицо улыбку. Мун приглашает парней к столу, и прислуга приносит чистые приборы. — Как вам спалось? — спрашивает альфа и нарочно не сводит взгляда с красного, как рак, Чимина. – Уверен, что отлично. Тут прекрасный воздух. — Спасибо за гостеприимство, — Юнги понимает, что Чимин не в состоянии открыть рот, учитывая, что отец его альфы прекрасно осведомлен о том, чем они занимались ночью. — Успеешь ещё сказать спасибо, — наконец-то перестаёт буравить Пака взглядом Чон и обращается к Мину. — Наше гостеприимство ужином и ночлегом не ограничивается. После завтрака мой шофёр отвезёт вас на квартиру, которую мы сняли для вас. Будете пока жить там. По мере того, как альфа говорит, у омег глаза превращаются в блюдечки. — Также вы получите определенную сумму на одежду и пропитание и будете получать ее каждый месяц. Пока ситуация в Дезире не устаканится, и мы не решим, что делать с Мин Хосоком, вы будете находиться на территории оборотней и под нашей защитой. — Но почему? — не выдерживает Юнги. — Почему вы так добры к нам? Так ведь не бывает… Мун тепло улыбается омеге, словно подбадривает, просит не сомневаться в их лучших намерениях. — Потому что мы не чудовища, какими нас любят описывать у вас. В нас тоже есть сострадание, и я не выгоню оставшихся в беде. У нас так не принято. Но проблема в том, что не все оборотни дружелюбны к людям, поэтому вам и здесь нужно будет быть осторожными. Но я тут больше на своих сыновей надеюсь, — улыбается альфа. — Уверен, они помогут с вашей защитой. Раз уж они вас разок спасли, значит ещё спасут. Слишком просто. Слишком идеально. Юнги опускает взгляд в свою чашку, всё пытается уловить подвох, пытается понять, чего же он упускает, а он точно что-то упускает. Ну не могут быть звери добрее людей. — Завтрак — главная пища в течение дня, — прерывает размышления Юнги Мун и подаёт ему тарелку со свежими круассанами. — Так что ешь. Юнги знает, что отказывать некрасиво, и круассан берёт, но кусок в горло не лезет. Он продолжает обдумывать слова, не вслушивается в то, о чём разговаривают Мун и Чимин, и поглядывает периодически на Дживона. — Думаю, вам сперва надо в молл, — резко заявляет Мун. — Вы едете туда, покупаете всё, что вам необходимо, а вам нужна куча вещей, а потом уже поедем на квартиру. — Ты тоже с ними? — удивлённо спрашивает омегу муж. — Ну да, — хмыкает Мун. — Мне скучно дома, и я наконец-то нашёл себе компанию, а то эти старпёры, с которыми я общаюсь из-за твоей работы, меня достали. И потом, никто в Сохо лучше меня не знает, где и что купить. Так что доедайте и на шоппинг. — То, что никто так быстро деньги, как ты, в этом городе не тратит — это однозначно, — усмехается альфа и встаёт на ноги. — Вам хорошо погулять, а мне в офис, — Дживон целует супруга в щёку и, попрощавшись с омегами, уходит. После долгих пяти часов в магазинах и обеда в центре, омеги наконец-то приезжают в квартиру, снятую для них. Квартира находится прямо в центре Сохо на одиннадцатом этаже четырнадцатиэтажного здания. Трёхкомнатная квартира с двумя спальнями и с ремонтом полностью обставлена и готова для проживания. Мун видит, как омегам сложно скрыть восторг, и довольным идёт на кухню. Мун — папа двоих детей, и он, конечно же, не забыл купить продукты. Омега раскладывает продукты, делает в голове пометки, что ещё может понадобиться парням, и начинает прощаться. Чимин долго и искренне благодарит Муна за всё, а Юнги стоит в углу и даже голову поднять не может. Он говорит спасибо, но делает это так треснуто, что Мун замечает. Омега подходит к Мину и кладёт руки на его плечи: — Не надо всему искать объяснений, не надо заниматься самокопанием, иногда всё случается просто так, иногда оказывается, что не всем плевать. Перестань думать и начни уже жить, — тепло улыбается ему Мун и отходит. Проводив омегу, парни ставят чай и решают разобрать шмотки потом. Одежды они купили очень много, то есть купил её Мун, который и слышать не хотел ничего. В результате у обоих омег, кроме повседневной одежды, ещё навалом и шмоток для выхода, хотя парни искренне не понимают, зачем им они, если они никуда не выходят. А ещё Мун подарил парням по мобильному телефону, что лично для Юнги оказалось покупкой дня. Наболтавшись, парни выбирают себе комнаты и начинают развешивать одежду. Спать они ложатся в три часа ночи и полностью вымотанные. Проснувшись, омеги долго не знают, что делать и чем заняться, а высунуть нос из квартиры боятся. Парней от скуки спасает приехавший к обеду Тэхён, который вывозит их погулять. Так проходят ещё три дня, когда омеги большую часть времени валяются перед телевизором, а к вечеру приезжает Тэхён, который всё время возит их по новым местам и не даёт умереть от скуки. Только Чонгук не приходит. Тэхен или постоянно на телефоне, или рядом. Юнги не завидует другу, нет. Юнги просто скучает по тому, кто его сюда привёл, кто подарил ему шанс на новую жизнь. Но скучает, видимо, только Юнги. Очередной вечер втроём, но сегодня Чимин идти гулять отказывается из-за легкого насморка и настаивает провести вечер за приставкой. Юнги только рад, потому что пока никак к снующим по улицам оборотням не привык, и пусть даже один из них сейчас уставился в их телек. — И как мне его не любить? — задаёт риторический вопрос другу Чимин, поглядывая на сидящего на полу и вроде бы посланного туда, чтобы настроить игру Тэхёна. Альфа в буквальном смысле слова завис на какой-то тупой передаче и ни на что не реагирует. — Его даже если окликнуть, не среагирует, — смеётся Юнги и кладёт на столик миску с попкорном. — Зато я знаю, на что он среагирует, — Пак подходит к альфе и плюхается на него. Тэхён перехватывает омегу за бока и начинает щекотать, Чимин заливается смехом, а Юнги, оставив парочку, идёт за колой. На самом деле Мин часто чувствует себя лишним, и он бы даже рад выходить из квартиры и оставлять друга наедине с любимым, но это не Дезир, и Мин боится улиц. Достав три банки колы, Юнги только собирается обратно, когда слышит звонок в дверь. — Это пицца, наверное, — кричит из гостиной Тэхён, но выбраться из-под захвата Чимина не может. Юнги откладывает банки и, схватив с полки деньги, идёт к двери. Вот только за ней не доставщик пиццы. За ней почти как и всегда одетый в роскошный костюм и благоухающий потрясающим парфюмом Чон Чонгук. — Привет, — улыбается альфа, а Юнги себя мысленно за шкирку с пола поднимает. — О, это ты, — Тэхён, видимо, Пака всё-таки победил. — Тоже хочешь поиграть и пиццу? — спрашивает он брата. — Я его хочу, — кивает Чонгук на застывшего у стены Юнги. — То есть, я его заберу ненадолго, — исправляется альфа. — Надень что-нибудь сверху, прогуляемся, — обращается он к омеге. Юнги тянется к толстовке в прихожей и пытается натянуть ее, но путается в своих же руках, и в результате толстовку ему надеть помогают. Чонгук резко дёргает толстовку вниз, и наконец-то, Юнги может отдышаться. — Я обычно омег не одеваю, а раздеваю. С тобой у меня всё не по плану, — смеётся альфа. — Не надо со мной планы строить, — бурчит омега и, крикнув Чимину, что скоро будет, выходит в подъезд. Мин стоит лицом к лифту, знает, что Чонгук прямо позади, совсем близко, но не оборачивается. Юнги залетает в лифт и становится в углу, изображает дикую заинтересованность шнурками на своих кедах, поднимает взгляд на Чонгука, не сдерживается и хихикает. — Что смешного? — недоумевает альфа. — Просто ты в костюме, такой весь деловой, а я как бомж, — снова смеётся омега. — Смотрю, тебя это очень развеселило. Я с работы, не успел переодеться. — А куда мы идём? — Прогуляемся немного, я соскучился. Улыбка сползает с лица Юнги, он шумно сглатывает и снова опускает взгляд. — Почему вы дома сидите? Почему не гуляете? — спрашивает альфа, пытаясь разрядить вмиг наэлектризовавшуюся обстановку после его «соскучился». — Тут же волки, — бурчит Мин. — В смысле, страшно. — Тут только один волк страшный, а он тебя есть не планирует, пока, — смеётся Чонгук. — Я этого волка не боюсь, — гордо задирает подбородок омега и даже в глаза смотрит, правда жалеет об этом в следующую же секунду, потому что Чонгук подлетает мгновенно, нависает сверху, и вот его дыханье уже жжёт губы. — Напрасно, стоило бы бояться, — шепчет Чон и глубоко вдыхает. — Я очень, очень, очень люблю вкус мягкой плоти на зубах, эту горячую кровь, обжигающую горло, испуганные глазки, прям как у тебя сейчас, — альфа клацает зубами и, увидев ужас, застывший на дне зрачков омеги, сразу отходит. — Я пошутил, не плачь только. — Я не плакса! — на самом деле плакса и чуть не разрыдался, но Чонгуку этого знать необязательно. Чонгук выходит из лифта первым, и неожиданно для Юнги, берёт его за руку. Будто это нормально, будто они каждый вечер гуляют, держась за руки. — Прогуляемся пешком, — альфа ведёт парня за собой. — Я не знаю, успел ли Тэхён вам показать, но тут есть парк совсем рядом, и в нём поющий фонтан. Тебе понравится. Юнги послушно следует за альфой, вопросов больше не задаёт, хотя их миллион, а самый главный — почему он так с ним мил и обходителен. Почему он не позвал гулять брата и Чимина? Это что, свидание? Если да, то у него чувства? Если нет, то что это? Юнги боится, как бы у него голова не взорвалась от стольких мыслей, не замечает, как они доходят до фонтана, а потом десять минут, разинув рот, смотрит на переливающийся всеми цветами и выдающий прекрасную музыку фонтан. — Красиво, — Юнги натягивает рукава толстовки и садится на скамейку. — Спасибо, что показал. — На самом деле я не этого хотел, — альфа опускается рядом и, облокотившись на свои колени, смотрит вперёд. — Я думал эти дни взять тебя к себе в клуб, показать, как в Сохо отдыхают, потому что я поздно освобождаюсь, с моим графиком по паркам не погуляешь, иногда даже ресторан не найдешь. Но подумал, что там шумно, и вообще, может, ты не любитель шумных тусовок, так что у нас сегодня небольшой ознакомительный вечер вдвоём. — А зачем нам знакомиться опять? — Затем, что я хочу узнать тебя получше, — серьёзно говорит альфа. Юнги молчит, продолжает теребить свой рукав и нервно кусает губы. Всё-таки не выдерживает, знает, что иначе не заснёт: — Зачем? Почему ты это делаешь? Почему твои родители так обходительны с нами, почему вы тратите на нас столько денег и времени? — То, что мои родители хорошие и хотят помочь двум попавшим в беду омегам, по-твоему, не нормально? — приподняв бровь, спрашивает Чонгук. — У вас в Дезире не так поступают? Вы не помогаете тем, кому эта помощь нужна? — Да причем тут Дезир! — восклицает Юнги и встаёт на ноги. — Вы слишком добры, ты слишком добр. Я могу понять, что ты спас нас тогда той ночью, ты же альфа — вы защищаете тех, кто слабее. Скажем, это инстинкт. И я могу понять доброту твоих родителей, но знаешь, чего я не понимаю? — Юнги смотрит сверху вниз прямо в глаза альфы. — Почему ты всё ещё приходишь, почему ты подарил мне Куки, почему ты так странно себя ведёшь со мной. А сейчас ты заявляешь, что хочешь узнать меня получше! Зачем? Что тебе от меня надо? — Интересное у тебя мышление, — хмыкает Чонгук и тоже встаёт на ноги. — Значит, если я к тебе хорошо отношусь, интересуюсь твоим досугом, хочу много чего тебе показать, то мне от тебя обязательно что-то нужно? — альфа становится вплотную и прожигает Мина пронзительным взглядом. — Что, горьким опытом научен? Слишком много с альфами общался? — Я… — теряет весь пыл Юнги и начинает отступать, но с каждым шагом Юнги назад Чонгук делает один вперёд. — Даже если так, это не значит, что всем от тебя что-то нужно. Мне от тебя точно ничего, кроме как возможности пообщаться. Ты же человек, мне интересны люди, вот и всё. А, так сложи дважды два и скажи мне, что кроме общения ты можешь дать мне такого, что я трачу на тебя свое драгоценное время, — Чонгук смеряет омегу холодным взглядом, и Юнги под ним трещинами покрывается. — Вот именно — ничего, — хмыкает альфа. — Пошли, провожу тебя обратно, — Чонгук подаёт руку омеге, но Мин свою не вкладывает. Идёт по тропинке, пинает камушки, а альфа следует за ним безмолвной тенью. Проводив омегу до подъезда, Чонгук желает ему спокойной ночи и уходит. — Не отвлекайтесь, — кричит Юнги копошащимся в спальне Чимину и Тэхёну и идёт прямо к себе. Омега заваливается на кровать, не снимая толстовку, и натягивает одеяло на голову. У Юнги внутри Сахара Антарктидой сменяется. У Юнги в сердце пожар разгорается, стоит вспомнить, что Чонгук хочет узнать его получше. Но пожар тухнет, и на душе вьюга воет, когда Мин понимает, что кроме как собеседник, Чонгука ничем не интересует. А он-то думал, что его к нему тянет, что он альфе нравится. Но Чонгук ясно дал понять, что хочет просто общаться. Юнги сползает с постели, стягивает с себя толстовку, ловит взглядом своё отражение в зеркале и, подойдя ближе, замирает напротив. «И правда, чем его может заинтересовать мелкий, костлявый омега, тем более тот, кого на его же глазах полукровка насиловал. Он небось даже брезгует мной. Сломанное никому не нужно, а самому лучшему альфе Сохо и подавно», — Юнги возвращается в кровать, прихватив по пути Куки, и, игнорируя приглушенные стоны Чимина за стеной, пытается уснуть.***
— Я напросился, в конце недели Тэхён возьмёт нас в самый крутой клуб Сохо, — заявляет с утра Чимин. — Я рад за тебя, — бурчит Мин в чашку с растворимым кофе. — Не будь букой, — восклицает Пак. — Ходишь, как в воду опущенный, тебе самому твоя недовольная рожа не надоела? Перестань зацикливаться на словах этого мудака и начни уже жить, пока такая возможность есть. — Я не зацикливаюсь, я просто не хочу в клуб. — Хочешь! Познакомишься там с каким-нибудь альфой симпатичным. Забудешь об этом придурке! — заводится по новой Чимин. — Где это слыхано, омеге такое говорить! Хочешь тупо общаться, нахера игрушку даришь, чего в поцелуй засосал, нахуя надежду давал? — Чимчим, пожалуйста, — трёт переносицу Мин. — Назло ему пойдешь с нами тусить, а он пусть светские беседы со своими долбанными омегами-оборотнями ведёт! Я всё сказал! Юнги усмехается на боевой настрой друга и, взяв в руки чашку, идёт в гостиную, надеясь хоть там допить кофе в тишине. Чонгук за эти два дня не объявлялся, не звонил, не писал. Хотя обижаться должен бы Юнги — это его обозвали бесцветным и неинтересным омегой, пусть альфа этого и не озвучивал, но выглядит всё именно так.***
Пятница. Вечер. Клуб Beast. Юнги всё-таки здесь. Как это ни странно, но Юнги долго не сопротивлялся, даже позволил Чимину сделать ему макияж. Идея погулять и развеяться к концу недели перестала казаться дурацкой, и омега решил, что это лучше, чем сидеть в обнимку с Куки и проклинать подарившего его. Мин потягивает дайкири, наблюдает за беснующимися парами на танцполе и всё ждет, когда алкоголь хоть немного подействует. — Хотел напиться, надо было что-то покрепче взять, — читает его мысли Тэхён. — Я уже выпил три маргариты, один лонг и это нечто с ромом, но не пробирает. Вы, оборотни, экономите алкоголь, хочешь напиться — поезжай в Дезир, — заявляет Юнги. — А нет, я ошибся, — говорит Тэхён сидящему рядом Чимину. — Он уже пьянеет, говорит больше слов, чем его обычное «да» или «нет». — Не издевайся, — обиженно бурчит Мин и ловит воздушный поцелуй от Пака. Они сидят на полуоткрытой террасе наверху, откуда открывается отличный вид как на бар, так и на танцпол. Чимин аккуратно перекочевывает с диванчика на колени Тэхена, а Юнги тем временем идёт в туалет. — Блять, — выдыхает куда-то в шею Паку Тэхён. — В чём дело? — омега, не понимая, смотрит в лицо своему альфе. — Мой брат здесь, — Чимин поворачивает голову в сторону лестниц на террасу и видит идущего в их сторону Чонгука. — И его омега тоже. Только сейчас Чимин обращает внимание на идущего следом за альфой блондинистого омегу. Парень дико красив и сексуален, но есть в нем что-то отталкивающее, что-то, от чего Чимину не по себе. Омегу перехватывают на полпути, видимо, его знакомые, и Чонгук доходит до них один. — Не ожидал вас здесь увидеть, — холодно говорит Чон. — Взаимно, — недовольно бурчит Тэхён и стаскивает Пака со своих колен. — А где третий? — безразлично спрашивает альфа. — Во двор вышел, воздухом подышать, а то здесь его резко меньше стало, — цедит сквозь зубы Чимин, и Чонгук, усмехнувшись, уходит. Минут через пять к парням подходит Рен и спрашивает у Тэхёна, куда ушёл Чонгук. — Во двор вышел, воздухом подышать, — говорит ему альфа, и Пак, не сдержавшись, прыскает в кулак, за что получает полный презрения взгляд от омеги. Рен суживает глаза, подходит ближе и фыркает: — Человечишка, значит, — обращается Рен к Тэхёну. — Чонгук был прав, это как же надо низко пасть, чтобы на человека запасть. Чимин дергается вперёд, но Тэхён хватает его поперек и сажает обратно на себя. — А ты кто? Псина облезлая? — цедит сквозь зубы остановившийся позади блондина Юнги. Омега вернулся как раз на последнее заявление этого незнакомого, но уже не нравившегося ему парня, и пусть то, что омега сказал о Чонгуке, и порезало сердце на кусочки, обижать друга Юнги не даст. — Посмотрите, ещё один, — театрально взмахивает руками Рен и поворачивается к Мину. — Дихлофоса что ли попросить, вытравить вас всех, как тараканов, — продолжает Рен и наступает. Юнги не двигается, и пусть у омеги зрачки уже жёлтые и даже клыки видны, Мин не уступит. Омег он не боится. Да и алкоголя в крови слишком много, чтобы понять, что этот омега — оборотень. — Ещё один шаг, и ты, любитель пергидроля, останешься без клыков, — Юнги моргнуть не успевает, как Рен бросается на него, но кулак омеги не долетает, он только ногтем губу больно задевает. Рена моментально, прямо на лету, поперёк груди перехватывает Чонгук и вжимает в себя. — Спокойно, солнце, тише, — шепчет Чонгук тому в ухо, не сводя взгляда с Юнги. — Он! Эта мразь обозвал меня псиной! — восклицает белобрысый. — Уверен, он не хотел этого делать, — говорит Чонгук. — Хотел! — кричит на него Мин. — Юнги! — рычит Чон. — Ты знаешь его? — в ужасе поворачивается к нему Рен. — Знаю, — Чонгук отпускает успокоившегося омегу. — Также я знаю, что ты первым его оскорбил. — Да как ты можешь! Ты мой альфа! Ты должен быть на моей стороне! — громко возмущается Рен. — Ты забываешься, солнце, — усмехается Чонгук. — Я никому ничего не должен, а тебе тем более. Пока ты очередную глупость не сморозил, сходи, носик припудри. — Значит так? — вскидывает голову Рен. — Прекрасно! — омега демонстративно отворачивается и идёт к лестнице. — Я хочу домой, — обращается Юнги к Чимину. — Вызовем такси. — Я вас отвезу, — Тэхён встаёт на ноги. — Тебя отец ждёт, — заявляет ему Чонгук. — А ты, — альфа подходит к Юнги. — Поедешь со мной, — он хватает Мина под локоть и тащит в сторону выхода. — Никуда я с тобой не поеду, — Юнги вырывается из захвата и останавливается напротив. — Ты бы свою истеричку лучше успокоил. — У кого-то язык развязался. В Дезире не учили не нападать на других, особенно на тех, кто сильнее? — кривит губы Чон. — Он первый напал, — бурчит Мин. — А ты ангел, только нимба над твоей головой я не вижу, — усмехается Чонгук. — Знаешь, что? — цедит сквозь зубы Юнги. — Я никому ничего доказывать не должен, тем более тебе. — Пойми уже, ты не на своей территории, чтобы так себя вести. Оборотни не люди, ещё секунда, и ты бы без головы остался. Тебе с Реном не тягаться, вот и не нарывайся. Юнги глотает ком обиды, не находит больше, что ответить, и идёт к столику. Мин хватает Чимина за руку и, не оглядываясь, тащит на выход. — Такси приедет через десять минут, — срывается за ними Тэхён, но Чон перехватывает брата и требует поехать в особняк немедленно.***
— Это его омега, — Юнги вытирает рукавом чешущийся нос и подрагивает от ночного холода. — У него есть омега. Чимин оглядывается на парковку, высматривает такси, но пока его не видно. — Конечно, у него он есть, — тихо говорит Пак. — Правда, сучка та ещё, как раз под стать. — Ведь это он был неправ, он оскорблял нас и первым полез драться, — треснуто говорит Мин. — А Чонгук, он защищал его. Будто это я обзывался, и я набросился. — Ну не грусти, пожалуйста, — Чимин берёт в ладони лицо друга и пальчиком вытирает выступившую на губе кровь. — Убил бы, честное слово, убил бы и похуй, что он волк, хоть и красивый такой, — продолжает злиться на омегу Мин. — Хей, ты красивее, уж поверь мне, — улыбается Чимин. — Не пытайся меня успокоить. Не получится. — А если так, — Чимин касается губами губ омеги и улыбается сквозь поцелуй. — Поехали домой, я приготовлю нам какао, а потом… — заговорщически подмигивает ему Пак. — Тэхён тебя обезглавит. — Ты обломщик, — усмехается Пак. — Обнимашки это не измена. Пошли, — омега тащит друга к подъехавшему такси. Чимин своё слово держит, напившись ароматного какао, парни в одних шортах заваливаются на кровать Пака. В объятиях Чимина Юнги понемногу отпускает. В глубине души он понимает, что не имеет права злиться на Чонгука. Он защищал своё, так и должен поступать альфа. А Юнги ему никто. Чонгук и так слишком многое сделал для него. Пора бы Мину смириться с мыслью, что им с этим альфой не по пути. — Он тебе очень нравится? — Чимин поглаживает плоский живот друга, обводит пальцами торчащие тазовые косточки. — Очень, — надломлено говорит Мин. — Они вроде братья, но такие разные, — вздыхает Пак. — Это хорошо, что я увидел сегодня того блондина. Я перестану думать о Чонгуке, а то я чувствую, что он мне всё больше и больше нравится. Хорошо, что я не успел в него влюбиться, — успокаивает скорее себя, чем друга Мин. — Мне нужен был толчок, чтобы понять, насколько мы разные, и насколько было глупым думать, что я ему тоже нравлюсь. — Не надо вот так прям крест на себе ставить, — Пак приподнимается на локтях и смотрит на омегу. — Ты умный, красивый, добрый. Ты ещё встретишь того, кто это всё оценит. Тебе не нужен чёрный волк, — Чимин целует друга в шею и спускается вниз к ключицам. — Если ты продолжишь в таком же духе, то Тэхён и меня обезглавит, — смеётся Юнги и нарочно больно оттягивает назад волосы друга. Чимин в отместку сильно кусает Мина в ключицы, в результате чего завязывается небольшая перепалка, закончившаяся разорванной подушкой. — Сам будешь убирать это, — смеётся Юнги и сворачивается в клубочек, показывая, что вставать не намерен. — И не подумаю, — хохочет Чимин и только ложится на вторую половину постели, как слышит звонок в дверь. — Он не заснёт, пока тебе лично спокойной ночи не пожелает? — издевается Юнги. — Не заснёт, — улыбается Пак и бежит к двери. Но Тэхёна за дверью не оказывается. — Ты бы хоть попытался разочарование скрыть, — усмехается Чонгук. — Где он? — В спальне, — бурчит Пак и идёт на кухню. Любого другого после такого вечера он бы к Юнги не пустил, но этот альфа одним своим присутствием подавляет, и Чимин вообще не понимает, как ему говорить «нет». Юнги лежит к двери спиной, но чувствует присутствие Чонгука сразу же, стоит тому войти в спальню. Омега отбрасывает в сторону целую подушку и садится на постель. Чонгук скептически осматривает заваленный пухом пол и беспорядок в спальне и подходит к кровати. — Развлекались? — усмехается альфа и моментально мрачнеет, заметив следы зубов на омеге. Волк внутри весь подбирается, готовится когти выпустить. Юнги видит, куда смотрит Чон, и инстинктивно прикладывает руку на укус. Чонгук обходит кровать и опускается на постель совсем рядом. — Я думал, у вас две спальни, — цедит сквозь зубы альфа. — Я думал, ты за справедливость, — парирует Юнги. — Я пришёл извиниться за поведение Рена. — Его поведение меня не задело. — И за своё поведение. — Он же твой омега, ты его защитил, всё нормально, — Юнги подтягивает колени к груди и обхватывает их руками. — Он не мой омега. Мы встречались раньше. Не хочу, чтобы это недоразумение повлияло на наши отношения. — А у нас есть отношения? — Я бы хотел, чтобы они были, — Чонгук протягивает руку и касается губ парня. — Больно? — Нет. — Завтра заберу тебя поужинать. Обещаю искупить свою вину. — Я подумаю, хочу ли с тобой ужинать. — Подумай, — усмехается Чонгук и встаёт на ноги. — А теперь спи. Это твоя спальня? — Нет. — Будь добр, спи в своей спальне. — Мне здесь нравится. — А мне нет. Особенно следы зубов твоего друга, — Чонгук резко нагибается и поднимает ошарашенного омегу на руки. — Эй! Ты чего? — барахтается в его руках Юнги, пока тот несёт его к его комнате. — Отпусти меня! Чонгук толкает дверь и, войдя в спальню Мина, бросает его на кровать. — Спи здесь. — Не тебе решать, где я сплю, — бесится омега. — Мне решать, — ледяным тоном говорит Чонгук. — Ревнуешь? — тянет Мин. — Понять хочу, во что вы играете, — Чонгук подходит к изножью и усмехается на то, как отползает к спинке кровати омега. — Мы не играем. Чонгук нагибается, ловит Юнги за щиколотку и рывком тянет к себе, придавливает своим весом к постели, ловит его руки и сжимает в своей ладони. Нависает сверху, смотрит прямо в глаза, замечает, как медленно, но верно, испаряется вся смелость паренька, и усмехается. — Что у тебя за отношения с Чимином? — альфа водит носом по щеке омеги, не удерживается, языком проводит по ранке на губе, повторяет. — Очень близкие и глубокие отношения, — Юнги дергается вправо, но даже на миллиметр двинуться не может. — Насколько глубокие? — Чонгук губами его губ касается, водит по ним, но не целует, не врывается, Юнги взгляда не прячет и за поцелуем не тянется, хотя изнывает, пальцы на ногах, от желания их вкус снова почувствовать, сжимает. — Настолько глубокие, насколько тебе не быть, — выговаривает медленно, делая паузу после каждого слова. У Чонгука моментально триггеры слетают, механизм контроля даёт сбой. — Ты меня провоцируешь, — шепчет альфа, и Юнги видит, как увеличиваются его клыки, с ужасом наблюдает за красным маревом в зрачках напротив, позорно запищать уже готов. Чонгук гипнотизирует словно, Юнги обмякает под ним, даже не моргает, взгляда от кровавого океана оторвать не может. Омега сам поддаётся вперёд, сам тянется и рот раскрывает, впускает внутрь горячий язык, цепляется уже свободными руками за плечо, за волосы, а Чонгук сильнее его в постель вдавливает, целует мокро, жадно, глубоко. Юнги о его клыки режется, или Чонгук нарочно кровь ему пускает — Мин не соображает больше, он будто тонет в нём, растворяется, оторваться не может. Чонгук не напивается, ему катастрофически мало, хочет ещё и ещё, сильнее и глубже. У Юнги удовольствие граничит с болью: губы саднят, онемели, вкус железа во рту превратился в привычный, но оторваться всё равно невозможно. У Юнги словно кожа под пальцами альфы лопается, каждое его прикосновение к голому торсу бьёт разрядами в двести двадцать и до самого сердца. Чонгук отпускать не хочет и не думает, прижимает сильнее, поражается, как в порошок ещё его кости не стёр — Юнги кожей к коже становится жизненно необходимым. Альфа уже к шортам парня тянется, содрать хочет, снять с него всё, оставить голым. Юнги чувствует руку Чонгука на голых ягодицах, мычит в поцелуй, но альфа руку из шорт не достаёт, жёстче целует, словно протест затыкает и сильнее мнёт в ладонях половинки, вжимает омегу в себя. Чимин влетает в спальню, нарочно со шкафчика статуэтку на пол сметает, и только тогда Чонгук омегу отпускает. Юнги отползает обратно к спинке кровати, пальцами по распухшим губам водит, остатки своей крови размазывает, как полоумный на друга смотрит. — Мне кажется, тебе лучше уйти, — дрожащим голосом говорит Чимин альфе. Чонгук уже прежний, радужная оболочка вновь чёрная, но от этого не менее страшный. — Мне и вправду надо уйти, пока я не слетел окончательно, — обращается альфа к Мину и выходит за Чимином, оставив Юнги одного разбираться со своим разворошенным нутром. — Что за херня? — выпроводив Чонгука, Чимин влетает обратно в спальню к другу. — Вы что творили? — Целовались, — тихо говорит Мин и морщится от ранок на губах. — Нет, вы не целовались, — обеспокоенно говорит Пак и присаживается напротив друга. — Он тебя чуть не сожрал! Если бы я не решил проверить, почему резко стало так тихо, и не зашёл, то он точно бы тебя сожрал! У него клыки были! А глаза, они сниться мне будут! — восклицает Чимин. — Это был поцелуй, — бурчит Мин и осматривает наливающиеся красным следы пальцев Чонгука на своих боках. — Ага, со вкусом крови, — язвит Пак и укладывается рядом.***
— Вышла накладка из-за Рена, я не учёл этот момент, — Чонгук вертит в руке бокал с виски и смотрит сквозь него на отца. Сразу после Юнги альфа поехал в особняк, зная, что отец, поговорив с Тэхёном, будет ждать и старшего. — Ты исправил ситуацию? Вашим отношениям с Реном ничего не грозит? — озабоченно спрашивает Дживон. — Исправил, можешь быть спокоен. Скажи мне, ты всегда зверя контролируешь? Он у тебя никогда не слетал? Скажем, рядом с кем-то определённым, — спрашивает Чонгук отца. — Всегда. Он полностью подчиняется мне. Почему ты спрашиваешь об этом? — недоумевает Дживон. — Просто я слышал, что иногда зверь не подчиняется, — мнётся Чонгук. — Ребята в клубе об этом говорили. — Это пустые разговоры, он всегда под контролем, особенно у нас, у альф. Есть легенда, по ним Мун у нас большой специалист, что альфа-волк может потерять контроль в момент, если его истинному грозит опасность, или в момент выброса адреналина, тогда якобы волк вырывается вперёд и берёт контроль в свои руки, но опять же это всё сказки, потому что истинных не существует, — говорит Дживон. — Что с человеком? — Завтра везу его на ужин, начну про интервью уже там, — отвечает Чонгук и продолжает думать о словах отца. — Ты должен его уговорить. — Уговорю. — На что? — парней прерывает вошедший в гостиную Мун. — На что ты его уговоришь? — Поужинать со мной, — говорит Чонгук. — И с каких пор ты лезешь в наши разговоры? — Вы обсуждаете омег, которые мне нравятся, поэтому и лезу, — спокойно отвечает Мун. — Занимайся лучше своими омежьими делами! — не выдерживает альфа. — Чонгук! — кричит на него Дживон и, схватив мобильный, уходит в кабинет. — Послушай, — Мун обращается к сыну. — У тебя что-то с Юнги? — Не твоё дело, — огрызается Чон. — Не веди себя как ребёнок, — не сдаётся Мун. — Он ведь тебе нравится. — С чего ты взял? — смеётся Чонгук. — С того, что я это чувствую, — пожимает плечами Мун. — Ошибаешься, — отрезает Чон и, встав на ноги, берёт пиджак. — Чонгук, — окликает его Мун. — Не делай ему больно, он ведь ребёнок совсем. Он не заслуживает плохого отношения. — Ага, ребёнок, который спит с другим омегой, — зло выпаливает альфа, натягивая на себя пиджак. — Что ты сказал? — Что он спит со своим блондинистым дружком, до него он спал со своим же братом, да, не по собственной воле. Но всё равно это мерзко. Он из Дезира, он долбанный человек, и вообще, в нём всё настолько неправильно и омерзительно, что я поражаюсь тому, как ты можешь допускать мысль, что он мне нравится, можешь ставить его на одну ступень со мной, рядом с нами. Хотя, чему я удивляюсь, — ухмыляется Чонгук. — Это же ты, для тебя грязь — нормальное явление, ведь ты спокойно спал с женатым альфой, — Чонгук еле успевает договорить, как получает звонкую пощёчину. Мун ждёт сдачи, готовится, что ему возможно даже глотку перегрызут — он поднял руку на альфу стаи, но терпеть издёвки Чонгука порой невозможно. Чонгук не двигается, взглядом на мелкие кусочки омегу режет, но даже шага к нему не делает. — Не смей! — дрожащим от нервов голосом говорит Мун. — Мне плевать, что ты альфа стаи, для меня ты зеленый пацан, мой сын! Не смей так со мной разговаривать, а ещё, будь добр, запомни мои слова — Юнги может быть грязный снаружи, он в этой грязи вывалялся и испачкался с головы до ног, но его отмыть, и он будет кристально-чистым, а ты грязный изнутри, она в тебе клокочет просто, и от неё не отмыться. Бойся таких же, и над собой лучше работай! — Последнее, что я сделаю в этой жизни — это буду слушать твой бред! — ядовито говорит Чонгук. — Прекратите, — в комнату возвращается Дживон. — На пять минут вас оставил, а вы уже вцепиться успели. — Все нормально, отец, я уже ухожу, — Чонгук поворачивается и идёт к двери.