***
После ухода Дживона Чимин долго ещё соскребает себя с пола, почти два часа тратит на восприятие новой картинки его нынешней реальности и положения. Омегу из сжирающих его изнутри мыслей вырывает звонок Тэхёна — альфа предупреждает, что заедет через минут двадцать, и просит Чимина быть готовым. Пак только беззвучно слёзы глотает, с трудом из себя «хорошо» выдавливает и плетётся в спальню. Чимин бы остался дома, заперся у себя в спальне и позволил бы этой концентрирующейся под грудной клеткой боли вконец уже разорвать себя, но Тэхёну отказать в свидании не выйдет — альфа сам приедет. Чимин натягивает на себя первую попавшуюся одежду и, даже глаза не подкрасив, спускается вниз. — Что с моим солнечным мальчиком? — спрашивает Тэхён, стоит Чимину только опуститься на переднее сиденье порше. — Ничего, — шмыгает носом Пак. — Плохо себя чувствую. — Тогда, давай посидим дома, — альфа выключает мотор и отстёгивает ремень безопасности. — Нет, не хочу, — тихо говорит Пак. — Давай поедем, куда ты планировал, — омега нагибается влево, кладёт голову на плечо Чона и прикрывает веки. — Мне уже полегче, пока мы в дороге, я так полежу и сразу всё пройдет, — поднимает уголки губ в улыбке Чимин. Тэхён целует парня в макушку и снова заводит автомобиль. Чимин не представляет, сколько смелости ему нужно, чтобы рассказать Тэхёну о разговоре с Дживоном, чтобы обсудить их будущее, а главное, сколько же смелости нужно, чтобы прожить без Тэхёна. Чимин понял, что такое счастье, только в руках этого альфы. Омега никогда до Тэхёна не любил — у него были пара интрижек, а потом появился Хосок, и Чимин тогда решил, что это всё, это его потолок. Пак серьёзно думал, что так и умрёт в доме Хосока и от руки Хосока. Так было до встречи с волком, который заставил его улыбаться, заставил поверить в то, что оказывается можно любить и, более того, взаимно. А потом пришёл Дживон, и солнце на улице Чимина померкло. Без Тэхёна Чимину в вечной темноте жить, и именно поэтому он ему ничего сейчас не скажет, продлит хоть на мгновение их общее счастье, погреется под его лучами, пока окончательно омегу на дно тёмного колодца не вышвырнули. Пак зарывается лицом в плечо альфы, глубже вдыхает любимый запах, сильно кусает губы, лишь бы не дать волю рвущим его эмоциям, не позволить отчаянью прямо сейчас всё Тэхёну выложить. Альфа замечает подозрительное поведение омеги, но на все вопросы Чимин отвечает «просто соскучился» и сильнее прижимается. — Ты помнишь о званном обеде, который дают мои родители? — вдруг спрашивает Чон. — Помню, но принять участие не смогу, — окончательно прогоняет все ненужные сейчас мысли Пак. — Как не сможешь? И ты, и Юнги приглашены, папа меня убьёт, если без вас приду, плюс, я, вообще, без своей пары не пойду. Там будут все главные люди Сохо, и я настаиваю на твоём присутствии, — возмущается альфа. — Просто, я человек, ты оборотень, зачем афишировать наши отношения? — треснуто говорит омега, думая о разговоре с Дживоном. — Тебя мой отец укусил? — словно чувствует его альфа. — О чём ты? — вздрагивает Пак. — О том, что ты будешь присутствовать на обеде, я хочу всем доказать, что мои намерения более чем серьезны, — твёрдо говорит Тэхён. — Больше нам обсуждать нечего.***
— Мне там нечего делать, это ваши традиции, мне будет не по себе, — сонно бурчит Юнги в плечо Чонгуку, пока тот несёт его на руках к лифту. Последние четыре часа парни только и делали, что гуляли. Сперва Чонгук отвёз Юнги в парк аттракционов, потом они забрались на самую высокую точку Сохо и долго любовались городом, а потом Юнги приспичило пешком обойти главный парк района. В результате Мин сдался и осел прямо на траву ещё посередине пути. Чонгук только усмехнулся на невыносливость омеги и, несмотря на его, пусть и слабый, но протест, взял его на руки. Юнги обвил ногами пояс альфы и положил голову ему на плечо, а Чон, придерживая парня под ягодицами, донёс его сперва до машины, а доехав до дома, решил так донести и до квартиры, хотя Юнги долго сопротивлялся и убеждал его, что за путь в машине он успел отдохнуть, Чонгук все попытки сопротивления моментально пресёк, заявив «мне нравится». — Ты уже хорошо знаком с моей семьей, и весь город знает, что вы наши гости. Поэтому не бурчи там, ты придёшь на ужин, — безапелляционно заявляет альфа и, пройдя в квартиру, сразу идёт в спальню. Чонгук аккуратно опускает омегу на постель и только собирается отстраниться, как Юнги обвивает руками его шею и притягивает к себе. — Побудь со мной, пока я не усну, — просит Мин и, обрадовавшись, что альфа прилёг рядом, сразу взбирается на него и кладёт голову на его грудь. — Оборотням мы не нравимся, я тебе рассказывал про кофейню, я не хочу этих разговоров и шушуканий, — Юнги зарывается лицом в шею парня. — Это мой дом и мои гости, никто не посмеет оскорбить или обидеть моего омегу, — Чонгук успокаивающе поглаживает ладонями шелковистые волосы. — Но ты не такой, как они, — Юнги приподнимает голову и смотрит на альфу. — Ты другой. Ты не делишь население Бетельгейза на людей и оборотней. Ты спас меня, подарил мне дом и тепло, показал, каково это - не бояться. Самое главное, что сейчас я знаю, что меня есть кому защитить, у меня теперь есть личный любимый волк, — выпаливает Мин и сразу смущённо опускает глаза. — Не сомневайся в этом, малыш, — шепчет Чонгук и тянется за поцелуем. Каждое слово омеги опечатывается на сердце, впитывается в кровь. Чонгук — молодец, он может собой гордиться: он убедил паренька в своей лояльности. Вот только вместо гордости у альфы внутри другое чувство. Оно ядовитым плющом внутри разрастается, отравляет, вокруг шеи обматывается, задыхаться заставляет. Чонгуку от самого себя омерзительно. Как бы он себя ни оправдывал и что бы ни придумывал — пахнет предательством. Оно горечью на губах оседает, и Чонгук знает, как хоть на время его оттуда убрать. Он голову приподнимает, за поцелуем тянется, но Юнги сильнее лицом в его шею зарывается и хихикает, не поддаваясь. Чонгук терпением никогда не отличался, поэтому, резко повернув парня на спину, впивается в губы поцелуем. Чонгук свою тягу к губам этого омеги так пока и не понял, даже сейчас, будучи сонным, без грамма косметики, но такой уютный Юнги дико притягивает. Тяга эта с каждым разом всё больше контролю не поддаётся. Чонгук целует вечность — то медленно и нежно, изучая языком, наслаждаясь каждым мгновением, то рьяно и больно, неистово сминая, кусая, забирая вкус с собой. Чонгук отрывается, чтобы насладиться видом лохматого сонного паренька под собой, чмокает ещё раз и поднимается на ноги. — Ты приедешь на ужин, — говорит Чон тоном, не терпящим возражений, и, подняв с пола Куки, бросает его Мину. — Пока меня нет, он ответственен за твою безопасность, — смеётся Чонгук и, пожелав спокойной ночи, идёт к двери.***
— Может, всё-таки поедем в больницу, проверишься, — пытается уговорить друга Юнги. — Ты ходишь, как в воду опущенный, почти не ешь ничего, не разговариваешь. Мы на ужин едем через полчаса, ты обычно за пять часов готовишься, а сейчас в пижаме сидишь. Вот я и подумал, может, в больницу съездить, иногда и от болезней депрессия бывает. — Всё нормально, — подавлено говорит Пак и идет к шкафу. — Я не то съел, вот и несварение. — Ты уже три дня, значит, не то ешь, — продолжает возмущаться Мин. — Ты ничего от меня не скрываешь? — Есть кое-что, — вздыхает Чимин и начинает одеваться. — Я очень хочу с тобой посоветоваться. Эти дни я всё обдумывал, пытался сам разобраться, но вижу, что в одиночестве не могу. Поэтому после ужина, прошу тебя не оставаться в особняке и не пускать сюда Чонгука. Нам надо поговорить. — Я начинаю сильно переживать, — Мин подходит к другу. — Конечно мы поговорим. Плюнуть бы на ужин и остаться вдвоём. — Нет, нельзя. Нас ждут там, после ужина обещаю, я всё тебе расскажу, — убеждает его Пак. Из-за того, что альфы — хозяева приёма, парни остались в особняке встречать гостей, а за омегами выслали шофера. Чимин в итоге надел темно-бордовый костюм поверх черной рубашки, а Юнги чёрный костюм и чёрную тонкую рубашку. Посчитав, что для званого ужина они выглядят достаточно респектабельно, омеги спустились вниз и сели в ожидающий их мерседес. Ужин организован на открытом воздухе, на заднем дворе особняка Чон. Прямо на лужайке расставлены накрытые белыми скатертями столы, на каждом столе кроме приборов стоит букет свежих лилий, во дворе так же поставлен бар, расставлены дополнительные фуршетные столы. Чонгук с бокалом коньяка в руке ходит между гостей, общается, перекидывается парой слов с отцом и всё поглядывает на часы. Он выслал за Юнги машину полчаса назад, но парня в саду не видно. Зато Чонгук ясно видит, как к нему вальяжной походкой направляется Рен. Омега потрясающе выглядит в белоснежном костюме, идеально гармонирующем с платиновыми волосами. Альфа выругивается сквозь зубы и, с трудом нацепив на себя улыбку, встречает омегу. — Не ожидал тебя здесь увидеть, — улыбается парню Чон. — Я присутствую на всех ваших званных ужинах, с чего это я должен был пропустить этот? — приподняв бровь, спрашивает омега. — С того, что здесь будет Юнги, и я тебя об этом ночью предупредил, — холодно говорит Чонгук. — Я знаю, но из-за какого-то проходимца нарушать традиции не буду, — хмыкает Рен. — Не беспокойся, сцен разыгрывать не собираюсь, — Рен становится вплотную и выдыхает прямо в губы альфы, — ты ведь всё равно только мой. А эта попрошайка сегодня есть — завтра нет. — Вот и умничка, — усмехается Чон и замечает появившихся на лужайке Юнги и Чимина. Последнего сразу забирает с собой подошедший Тэхён. Юнги нервно топчется на месте, оглядывается в поиске знакомых и, увидев Муна, улыбнувшись, идёт к нему. Дойти до омеги у Мина не получается — его путь преграждает непонятно откуда взявшийся Чонгук. — Ты прекрасно выглядишь в одежде, но без нее ты выглядишь в миллион раз лучше, — ухмыляется Чонгук и, притянув парня к себе, коротко целует. — Я не буду благодарить за такой странный комплимент, — улыбается Мин. — И пусти уже, тут твои родители. — Твои ноги — моя болезнь, и ты нарочно выбираешь всегда сильно обтягивающие брюки, — нехотя отпускает его альфа. — Теперь мне надо ждать, чтобы этот тупой ужин закончился, потому что хочу эти ноги на своих плечах, — хищно скалится Чон. — Чонгук! Перестань, — возмущается Мин. — Пойду с твоими родителями поздороваюсь. Юнги идёт в сторону Муна и Дживона, а Чонгук, попивая виски, продолжает следить за маленькой фигурой в чёрном, пытаясь отогнать от себя мысли о ногах омеги. Чоны тепло принимают Мина, он долго стоит с бокалом вина и разговаривает с Муном, попутно поглядывая на Чимина. Пак ни разу даже не пригубил из бокала в руке, он стоит у бара, притворяется, что слушает Тэхёна, и смотрит стеклянным взглядом вдаль. Юнги ждет окончания вечера, чтобы уже остаться с другом наедине, узнать, что с ним происходит — Чонгуку придется сегодня обойтись без Мина. Дживон приглашает всех к столу, и гости занимают отведенные им места. Юнги с Чимином садятся рядом, немного поодаль от хозяев вечера. Рядом с ними сидят близкие друзья, родственники и Рен. Юнги на омегу старается не смотреть, и кажется, это взаимно. За весь вечер Рен ни разу к Мину не подходил и слова даже не сказал. Дживон приветствует гостей и призывает их начать ужинать. Юнги кусок в горло не лезет, ему неудобно вот так сидеть с чужими и почти незнакомыми людьми, а ещё он сильно переживает за друга, который даже за приборами пока не потянулся. Мин откладывает вилку в сторону и, повернувшись к Чимину, берёт в руку его ладонь под столом. Юнги шепчет другу, что скоро всё закончится, они поедут домой, и Мин приготовит горячий шоколад. Пак треснуто улыбается, просит на него не реагировать и наслаждаться вечером. — Я понимаю, — вдруг громко заявляет Рен и парни одновременно поднимают на него взгляд, как и все, кто за столом. — Понимаю, что в Дезире проблемы с воспитанием, особенно с воспитанием омег. Не зря ведь, большая часть омег легкого поведения в Сохо и Итоне — это люди. Но всё равно, проявите уважение и ведите себя за столом, как положено. Хозяева вечера старались ради этого ужина, а вы будто брезгуете нашей едой, не прикасаетесь к ней, так ещё и перешептываетесь, — театрально закатывает глаза омега. — Очередное доказательство того, почему людям не место за столом высших, — Рен поправляет волосы и театрально вздыхает. Юнги до белых полумесяцев впивается в свою ладонь ногтями, с силой сжимает зубы, лишь бы не сорваться, лишь бы не ответить. — Давайте продолжим, — очаровательно улыбается всем Мун, пытаясь замять инцидент, и гости вновь возвращаются к еде. После ужина гости разбредаются по саду, кто сидит в беседках с вином, кто гуляет между деревьев, а кто, как Юнги и Чимин, сидит на террасе на диванчиках и попивает кофе. Чонгук с Дживоном разговаривают с другими альфами невдалеке, Рен же стоит с Муном у столика. — Мразь, — шипит Чимин, окидывая блондина взглядом. — Если бы не Тэхён, я бы ему прописал. — Я хотел, — вздыхает Мин. — Но тогда он был бы прав, что мы не умеем себя вести. Парни отвлекаются на буквально выбежавшего из дома и быстрыми шагами идущего к альфам мужчину. Юнги видит, как мужчина, нервно размахивая руками, что-то говорит Дживону, и как с каждым его словом мрачнеет Чонгук. Дживон моментально бледнеет и, схватившись за грудь, покачивается на месте. Чонгук, поддерживая отца под локоть, уводит его в дом. Юнги продолжает сидеть с Чимином, но всё время ищет глазами вошедшего в дом уже как полчаса назад Чонгука. Мин спрашивает у проходящего мимо Муна, куда делись альфы. По словам омеги, у них экстренное совещание в кабинете, но беспокоиться не о чем. Мун желает парням приятного вечера и уходит к гостям. Юнги возвращается к Чимину и опускается на заваленный подушечками диванчик. — Это невозможно, — Дживон полулежит на своем кресле и ждёт, когда его секретарь передаст ему сердечные капли. — Это не может быть яд. Пусть проверят еще раз. — Мы проверили, — говорит незваный гость. — Когда был обнаружен первый труп у нас всё ещё были сомнения, но труп, который обнаружили утром, сомнений не оставляет. Оба оборотня скончались от отравления крови. — Отец, прошу, не нервничай так сильно. Я разберусь, — Чонгук сам на грани, он не понимает, как такое могло произойти. Всё пытается найти ответы на выстраивающиеся в ряд вопросы в своей голове, но безуспешно. — Но тот омега, — чуть ли не воет Дживон. — Без него же яда быть не должно было! — Я вызову Хосока к границе и его братца прихвачу. Я разберусь, что происходит. Если это правда — я прикажу безвременно закрыть все границы, и мы будем думать, что делать. Попробуй пока взять себя в руки, — Чонгук оставляет отца на его работников и выходит из кабинета. Альфа первым делом находит Муна и, отправив его к мужу, идёт за Юнги. На ходу Чон набирает своих людей и требует предупредить Хосока о встрече на границе. Альфа просит оборотней быть осторожными, предупреждает о яде.***
— Появился бы в поле зрения, я бы попрощался, и мы бы ушли, а то достало тут торчать, рот болит всем улыбаться, — ноет Юнги Паку. — О, вот и он! — Мин подскакивает на ноги и идёт на встречу Чонгуку. — Я думал, что ты забыл про… — начинает Юнги, но его перебивают. — Пойдём, прогуляемся, — альфа хватает парня под локоть и тащит на выход из особняка к машинам. — Эй, — шипит омега. — Больно же. Юнги пытается руку отобрать, но Чон вцепился мёртвой хваткой, буквально волочит парня до панамеры и, рывком открыв дверь, швыряет его в салон. — Что происходит? Почему ты так зол, и главное, на кого? — недоумевает Юнги, но послушно сидит на сидении. — На себя, — цедит сквозь зубы альфа. — Очень сильно зол на себя, что что-то упустил, что не всё просчитал! Но я исправлю свою ошибку. — О чём ты говоришь? — Юнги протягивает руку и касается плеча Чонгука, но тот моментально ее сбрасывает. — Старайся молчать и не прикасайся ко мне, если не хочешь, чтобы я свернул тебе шею. Сиди тихо. Скоро всё сам увидишь, — говорит Чон и сильнее давит на педаль газа. Юнги не понимает, что происходит, но в голосе Чонгука ни намека на шутку. Омега от него тонким слоем льда покрывается, ёжится. Он вжимается в сиденье, отворачивается к окну и пытается унять грозящееся переломать ребра сердце. Тишина добивает. Юнги этой неизвестности боится, что бы там за её пеленой ни было — это не в пользу омеги, это его убьёт. Юнги это отчетливо по настроению альфы понимает, оно будто осязаемо по машине витает, липнет к нему, отодрать, только если вместе с кожей. Через ещё двадцать минут пути в полной тишине, Юнги замечает впереди несколько остановившихся в ряд автомобилей с включенными фарами. Чонгук паркует панамеру и выходит. Юнги выходит следом и только тогда замечает, что они на границе с Дезиром. «Нет», — шепчет про себя омега и пятится назад к автомобилю. — Зачем? — дрожащим голосом он обращается к Чонгуку. — Зачем ты привёл меня сюда? — Знаешь, что Хосок сделал? — Чонгук начинает медленно подходить к испуганно оглядывающему границу парню. — Твой братец яд создал. Тот самый, который без тебя он создать не должен был. Тот самый, в котором, как ты уверял, ты ингредиент. — Но… — Ты пришёл ко мне на границу, ты сказал, что яд без тебя не будет изготовлен, а взамен попросил защиту. Я дал тебе защиту, а твой брат создал яд, — каждое слово альфы — это вскрытие. А Юнги пока жив вроде, но Чонгуку похуй, он даже об анестезии не думает, одними словами, голыми руками в клочья кожу рвёт, кости ломает, до сердца дотягивается. — Я не знаю, как так вышло, — надломлено отвечает Мин. Он вообще поражается, как всё ещё говорить способен. Хосок яд создал, он своего добился, а Чонгук теперь думает, что Юнги лжёт. Юнги его в своей невиновности убедить должен, только вокруг Чонгука мрак сгущается, омега уже знает, что его слушать не будут. — Поверь мне, прошу. Моё имя есть в списке, оно точно там, — лихорадочно ищет слова Мин. — Я не знаю, как Хосок это сделал. Я не понимаю. — А мне кажется, ты всё придумал, — зло усмехается Чон. — Ты придумал легенду, взамен перешёл на территорию Сохо, прекрасно тут зажил и мне мозги пудрил. — Я серьёзно не знаю, как он это сделал, — всё ещё пытается оправдаться Юнги. — Ты же должен мне верить, я бы тебе не лгал, мы же встречаемся, у нас отношения… — Отношения? — издевательски повторяет альфа. — Какие отношения? — Ты… я... у нас же отношения, — дрогнувшим голосом повторяет омега. — Нет у нас отношений и никогда не было. Ты кто такой вообще? — Чонгук вплотную становится, тянет на себя парня и в глаза взглядом впивается. — С чего ты взял, что я буду встречаться с кем-то вроде тебя? — Не говори так, — Юнги ладони к ушам прикладывает и часто-часто головой машет. — Умоляю, не говори так, — омега солёные губы кусает, всё пытается не разрыдаться, но сам не замечает, что давно уже плачет. — Ты был гарантией безопасности моего рода, и я тебя обхаживал, теперь ты ноль. Не знаю, что за сговор у тебя с твоим братцем, но поздравляю. Вы меня обдурили. А ты сейчас свалишь к нему, — заявляет альфа. — Нет, — Юнги верить в эту вымораживающую правду отказывается. Он смотрит на Чонгука, но ничего не видит, картинка перед глазами в огромное чёрное пятно расплывается — оно расширяется и углубляется. Юнги в этой чёрной дыре Хосока видит, всю ту боль, которую брат ему несёт, но даже это меркнет, когда Юнги взгляд на чонгуковские руки опускает. Его любимый альфа этими руками его к Монстру подталкивает, этими же руками, которыми обнимал, гладил, долгими ночами в постель вдавливал, этими же руками, на которых его в ту ночь из дома полуживого вынес. Как так можно? Так ведь не бывает. Не с Юнги. Он всего этого не заслужил, он Чонгука искренне полюбил, сам лично в эти же руки своё сердце вложил, но Чонгук его под ноги бросил и топчет сейчас, идёт на омегу. — Ты обещал быть со мной, — глотает слёзы Мин. — Обещал меня в Дезир не возвращать. Обещания сдерживать надо! — Юнги рукавом пиджака мокрое лицо вытирает. — А ты обещал, что без тебя яда не будет, — ни один мускул на лице альфы не дёргается, говорит так спокойно, будто на очередное свидание зовёт, а сам Юнги на лоскутки режет. — Я не вернусь туда, что угодно, только не это, — выкрикивает ему в лицо омега и срывается в сторону Сохо. Юнги бежит изо всех сил, не оглядывается, не тормозит, бежит прямо по ночной улице, лишь бы подальше от границы, подальше от своего персонального ада. Бежит даже, когда слышит рык за собой, останавливается только тогда, когда волк приземляется прямо перед ним, отрезает все пути. — Не пойду туда! — кричит на него Юнги. — Давай, перегрызи мне глотку. Закончи уже это! Ты поиздевался над моими чувствами, ты втоптал их в грязь, ты меня уничтожил. Так давай закончим всё, сомкни свою пасть на моём горле. Волк угрожающе рычит и продолжает наступать, заставляет омегу пятится обратно в сторону границы. — Чонгук, — оседает на ледяной асфальт Мин. — Чонгук… Выдавить из себя большее, чем любимое имя, дальше не получается. Оторвать взгляда от его красных глаз тоже. Волк возвышается над ним, одним взглядом в асфальт вбивает. Юнги отчаянно губами воздух ловит, пытается сомкнувшиеся на легких железные кольца глубоким вдохом разорвать, не выходит. У Юнги во рту горечь адская. Каждый вдох — осколки разбитой вдребезги жизни, впивающейся в глотку. Каждое слово — это вспарывающая его изнутри надежда, которая теперь осталась только в прошедшем времени. — Неужели ты этого хочешь, неужели ты меня прогоняешь? — пусть и все факты на лицо, но в Юнги огонёк теплится, всё верить заставляет. Сейчас Чонгук обратится, прижмёт к сердцу и скажет так любимое Мином «никому не отдам, от всех защищать буду», но волк не двигается, только рычит всё зловеще, показывает, что терпение на исходе, и ему плевать, что у Юнги жизнь заканчивается. В этот самый момент сквозь пальцы ускользает. Потому что не стоило своим смыслом другого делать, не стоило верить и объятия раскрывать, чтобы, обняв, кинжал прямо в спину между лопаток и по самую рукоять. Каждый рык волка, и у Мина из раны кровь хлещет, горячей рекой по спине струится. Юнги в своей же крови умывается, но молить продолжает, отчаянно за этот огонёк цепляется. — Пожалуйста, не заставляй меня в это верить, не убеждай, что тебе безразлично, — Юнги трясущимися руками к скалящейся морде тянется. — Это не могла быть просто игра. Не могла быть ложь, — уже навзрыд рыдает омега и руками голову волка обхватывает. — Это было взаимно! — пальцами в шерсть зарывается, заставляет на себя смотреть. — Ты не мог так со мной поступить. Ты не мог… Волк резко вперёд поддаётся, и Юнги, не удержав равновесие, на спину падает. Зверь круги вокруг парня наворачивает, всё агрессивнее рычит, и Юнги себя с асфальта соскребает, медленными шагами обратно идёт. Прямо за ним плавной поступью его палач следует, за каждым движением следит. Юнги доходит до панамеры и замирает. Чонгук снова человек, но омеге уже без разницы. Альфа проходит мимо парня, окидывает его холодным, полным безразличия взглядом и идёт дальше к границе. На той стороне Хосок стоит, ухмыляется, руки поднимает «мол, я с миром». Чонгук напротив полукровки останавливается, и Юнги прекрасно их разговор слышит. — Поздравляю, значит, создал всё-таки, добился своего, — начинает Чон и пристально за каждым движением Хосока следит. — Спасибо, — улыбается во весь рот полукровка. — Люблю принимать поздравления. А ещё больше люблю вот так вот спокойно напротив тебя стоять и не бояться, что ты мне в глотку вцепишься. Ты ведь парень умный, знаешь, что одно движение, и мои люди в Сохо пробьются, на раз вас перебьют. Я любовно вам всем его приготовил, тебе отдельная доза. — Значит, война, — спокойно говорит альфа. — Война, и я уже знаю имя победителя, — скалится Хосок. — Вижу, ты, наконец-то, понял, какой лгунишка мой братец, — Хоуп на прибитого к капоту панамеры Юнги кивает. — Прекрасно, — заявляет Чон и к Мину поворачивается. — С сегодняшнего дня все границы в Сохо будут перекрыты, в том числе и все КПП, так что твой братец последнее, что ты с территории Сохо вынесешь. Чонгук разворачивается и идёт к омеге. Останавливается напротив, презрительным взглядом смеряет и говорит: — У тебя есть два выбора: или ты сейчас перешагнёшь линию и вернёшься к братцу, или останешься на территории Сохо, потому что я обещал тебя не отдавать. Выбор за тобой. Только учти, что с этой минуты у тебя в Сохо ничего нет, ни жилья, ни денег, ничего. Я тебе ничего не оставлю, всё заберу. Не заслужил. Более того, после того, как пресса узнаёт о яде, ты станешь лакомым кусочком для оборотней, которые за своих всегда мстят, поэтому тут ты и ночи не продержишься, тебя разорвут. Так что выбирай с умом. Пойдём, я помогу тебе выбрать. Юнги кажется, что его и нет вовсе, будто от него одна оболочка осталась, и это её сейчас Чонгук под локоть взял и к границе тащит. Он трясётся, дрожит, всё реальность собрать воедино пытается, пальцами за руку альфы цепляется, шепотом помиловать молит. Но Чонгук не внемлет, волочит худенькое тельце по земле и, подтащив к границе, грубым толчком к линии толкает. На Юнги он больше не смотрит. — Ну что, солнышко, — Хосок резко притягивает к себе превратившегося в безвольную куклу паренька. — Не хочешь домой? — скалится Хоуп. — Специально для тебя я чудесный приём подготовил, тебе понравится, поедем, покажу, — альфа бьёт парня наотмашь по лицу, у Юнги перед глазами искры взрываются, он до крови щёку прокусывает и, прижав ладонь к губам, назад отшатывается. — Думаю, он выбор уже сделал, — удар стал для Чонгука полной неожиданностью, он дёргается вперёд и глубже на территорию Сохо Мина оттаскивает. — Совсем скоро я лично тебе голову от тела отделю. Обещаю, — бросает Чонгук Хосоку и поворачивается к омеге: — А тебе удачи в выживании, может, и повезёт, — усмехается альфа и идёт обратно к машине. Заводит автомобиль и усиленно игнорирует мелкую застывшую фигуру в зеркале заднего вида, и отъезжает.***
«Он лгун, лицемер, думающая только о себе сука, пойми уже это, перестань скулить», — сквозь зубы приказывает волку альфа. — «Пойми уже, умоляю, перестань меня разрывать. Он не твой омега. Никогда им не был и не будет. Забудь. Человек тебе не пара». Чонгук сделал всё правильно. Именно это повторяет всю дорогу до особняка альфа. Убеждает себя, что других вариантов не было. Чонгук лгал Юнги, пользовался им, но омега, по факту, сделал то же самое. И пусть даже у Юнги чувства какие-то были, хотя и в них сейчас верить не получается. Тем более, и волк по сравнению с его обычным состоянием спокоен, да, он бесился пока они до Дезира ехали, всё понять пытался, куда альфа омегу тащит, всё равно на стороне Юнги был. А сейчас зверь затих, свернулся и лежит тихо. Пусть Юнги сам, как хочет, выживает, Чонгук ему помогать не будет, более того и Тэхёну, и Муну запретит. Было бы лучше, если бы омега сгинул из Сохо, не маячил перед глазами, но Чонгук всё равно не хотел его в Дезир возвращать. Весь тот ужас в глазах омеги — он Чонгуку под кожу забрался, сотней иголок в плоть впился. Чонгук должен был, он должен был отдать его братцу, но не смог. Впервые в жизни Чонгук не смог перебороть себя. Каким бы гнилым ни был Юнги, он всего лишь ребёнок, и пусть он тут с голоду, холоду и от рук оборотней даже раньше погибнет, лучше так, чем снова думать о той ночи в особняке Хосока. Чон продолжает на газ давить и себя успокаивать. Убеждает себя, что прав во всём, и, въехав во двор особняка, моментально переключается на насущные проблемы. Нужно объявить мобилизацию, переговорить с отцом и взять под командование все их силы. У Чонгука впереди война, а Юнги в этой войне нет места, так же, как и в сердце альфы. Чон сразу идёт по направлению к кабинету отца, но дорогу ему перекрывает Чимин. Все гости, узнав новости, поспешно разошлись, а альфы собрались в кабинете Дживона, обсуждать будущую стратегию. Даже Тэхён там, а Чимин так и остался сидеть на террасе, не зная, что ему делать. — Почему ты здесь? — выпаливает Чимин. — Где Юнги? — Логичнее было бы мне спросить — почему ты здесь? — зло говорит Чон. — А Юнги вернулся в Дезир, а может остался в Сохо, мне уже плевать, — бросает он и, оттолкнув от себя омегу, идёт к кабинету. Чимину нужно несколько секунд, чтобы осознать и переварить последнюю информацию. — Что ты несёшь? Какой Дезир? — омега вновь подлетает к альфе и спиной в дверь вжимается, не давая тому войти. — Где Юнги? — срывается на крик Пак, не видя в глазах напротив и намёка на шутку. — Вы молодцы. Юнги придумал легенду, вы её так красиво придерживались, но теперь всё всплыло. Юнги — не ингредиент яда, а яд у Хосока готов, так что я больше не видел смысла в том, чтобы держать эту суку рядом, — выплёвывает слова в лицо омеги Чон. — Какая же ты сволочь! — кричит Чимин. — Что вы вообще такое? Урод, как ты мог так с ним поступить, как ты мог отдать его Хосоку! Чонгук подзывает охрану и требует вывести парня из дома. — Он тебе верил, чудовище, он верил тебе, — продолжает кричать Пак, пока его тащат на выход. На крик из кабинета выбегает Тэхён, а за ним и остальные гости Дживона. — Чимин, — Тэхён приказывает охране отпустить парня. — Что происходит? — Уйми свою сучку, — цедит сквозь зубы Чонгук и, больно задев плечом брата, проходит в кабинет. — Он… — всхлипывает Пак. — Он отдал Юнги Хосоку. Он убил Юнги. Тэхён притягивает парня к себе, понемногу осознавая, что натворил его брат, но Чимин резко отталкивает альфу и, утирая слёзы, пятится назад. — Вы чудовища, вы хуже, чем Хосок, намного хуже, — выкрикивает Пак и идёт на выход. — Чимин, постой, — пытается остановить его Тэхён. — Пусти меня. Твой брат только что убил моего друга. Вот так вот, спокойно. Ни ты, ни вы, — обращается он к Дживону и Муну. — Никто ему не помешал. Вы нас в этом доме принимали, надежду дали, не хочу… ничего общего с вами всеми иметь больше не хочу… и с тобой тоже, — поднимает заплаканное лицо на Тэхёна Пак и, развернувшись, уходит. — Я тебя не отпущу, — Тэхён срывается за омегой, но Дживон приказывает его остановить. Альфа сразу обращается, готовясь дать отпор, но к нему подбегает Мун и, обхватив руками шею, пытается успокоить. — У него шок, пусть он успокоится, пусть побудет один. Он сейчас не хочет тебя видеть, ты сделаешь только хуже, — шепчет Мун сыну и поглаживает лоснящуюся шерсть. — Обещаю, я лично прослежу за ним, он глупостей не сделает. Я омега, и он омега, мы с ним поговорим. Ты вернись в кабинет, а я пойду за ним. Ты же веришь папе? — Мун смотрит в глаза сына и, поняв, что тот немного успокоился, отпускает его. Тэхён возвращает человеческое обличие и просит папу прямо сейчас пойти за Чимином. Мун требует у прислуги пиджак и провожает сына обратно в кабинет к отцу.