***
— Почему? Почему мне никто ничего не сказал? Почему меня не впускают внутрь? — Чонгук, обхватив голову руками, нервно ходит по узкому коридору больницы. На скамье у стены слева сидит Джин, Намджун стоит рядом с руками в карманах и молча следит за метаниями Чона. — Тебя не впускают, потому что врачи лучше знают, потому что это операционная, — стараясь звучать спокойно говорит Джин. — А сказать ты ему шанса не дал. Вспомни свой последний визит в Итон, и больше, чтобы я этого вопроса не слышал. Чонгук, как побитый щенок, опускает голову вниз и с шумом выдыхает. Джин прав. Джин всегда прав, и как бы это ни бесило альфу, он должен с ним согласиться. Чонгук не дал Юнги и шанса, ни разу не попробовал его выслушать, ни разу не позвал просто на кофе поговорить, брал, как таран, всё пытался смешать с грязью, посадить на место, но Юнги даже из борделя умудрился выйти чистым, как ангел, а вот Чонгук в этой грязи, как в мазуте, испачкан, весь заляпан, измазан, ещё и руки свои грязные к нему тянет. Ещё и смелость имеет что-то требовать, что-то вообще говорить. — Мне надо позвонить брату, — Чон хлопает по карманам в поисках телефона и, достав его, отходит в сторону. — Возьми охрану и Чимина и приезжай в Итон, в центральную больницу, прямо сейчас, — говорит Чонгук в трубку. — Что с тобой? Ты ранен? — обеспокоенно спрашивает Тэхён. — Не я. Только приезжай побыстрее, ты мне очень нужен, — просит старший. — Выезжаю. Чонгук сбрасывает звонок и снова идёт к двери, за которой его омега. Только Чонгук к ней подходит, как она распахивается и оттуда выходит врач. — Как он? Что там происходит? — сразу нападает на начавшего пятиться назад врача альфа. К ним моментально подлетает Джин и, положив руку на грудь альфы, толкает его к Намджуну. — У нашего отца ребёнка проблемы с терпеливостью и самоконтролем, — извиняющимся тоном говорит омега врачу. — Как там наш пациент? — Не буду лгать, но состояние не стабильное… — Как это не стабильное, — Чонгук вмиг снова оказывается напротив врача и хватает его за воротник халата. — Ты, блять, доктор или кто? Намджун хватает Чона поперёк и с трудом оттаскивает от перепуганного мужчины. — Да успокойся уже! — рычит на него Ким. — Пусти, — требует Чонгук у альфы. — Иначе руки оторву. — Попробуй только тронуть его, глотку перегрызу, — шипит на Чона Джин. — Заткнитесь все трое, — кричит врач, а потом с испуганным видом снова пятится к двери. — Простите, — первым берёт себя в руки Джин. — Что с Юнги? — омега зло смотрит на вновь подошедших альф, одним взглядом предупреждая, что разорвёт их на куски, если те попробуют открыть рот. Мужчины Джина сразу понимают и молча ждут ответа от доктора. — Ранение несерьёзное, но он потерял много крови. Сейчас его готовят к родам, мы сперва хотели сделать операцию, что было бы нежелательно в его состоянии, но по нашим наблюдениям он сможет родить сам. И тут такое дело, — доктор мнётся, пытается подобрать слова, но его перебивает Джин: — Полукровка. Ребёнок от оборотня. Вы ведь про это хотели сказать? — Да, — выдыхает врач. — И это может вызвать определённые осложнения. — Какие нахуй осложнения? — Чонгук вновь порывается вперёд, но Намджун моментально оттаскивает его от врача. — Мы сделаем всё возможное, — тихо говорит мужчина и идёт к двери. — И невозможное! — кричит ему в спину Чонгук. — Спасите моего омегу и моего ребёнка, иначе, клянусь вашим Богом, я тут камня на камне не оставлю. Всё время, пока идут роды, Чонгук ходит туда-сюда. Альфа ни разу не садится, отказывается от кофе, только выходит курить постоянно и терроризирует всех, кто выходит из операционной, вопросами. Буквально пару часов назад Юнги окрасил его жизнь яркими цветами, а сейчас Чонгук мечется, как раненный зверь, по пропахшей лекарствами больнице и последними силами цепляется за эти краски, которые ускользают, как песок, между пальцев. Чонгук счастье только попробовал, только недавно его вкусил, он его терять не хочет, он готов всё, даже собственную жизнь, к ногам этих врачей кинуть, лишь бы Юнги и его малыш выжили. Чонгук вечно отвечал за себя и за это обширное понятие «народ», а сейчас он отвечает за двоих самых главных людей в своей жизни. — Что происходит? — к альфе подлетает вбежавший в коридор Тэхён, за ним бежит запыхавшийся Чимин, который, увидев Намджуна и Джина, замирает поодаль. На омеге лица нет, огромная тэхёновская толстовка надета прямо на пижамные штаны. — Юнги ранили, а ещё у него преждевременные роды, — треснуто говорит Чонгук, запускает руку в волосы, лихорадочно смотрит на своего брата и еле сдерживается, чтобы не начать выть. Быть слабым уже не кажется чем-то постыдным, альфа чувствует, что с каждой пройденной минутой сдерживать себя всё сложнее. — Прошло уже столько часов, а мне никто ничего не говорит, — в отчаяние продолжает он. — Не трагедизируй, — к парням подходит Джин. — Ну вот, ты ребёнка напугал, — омега протягивает руку, чтобы взъерошить волосы Чимина, у которого глаза на мокром месте, но Пак испуганно отшатывается. — Не бойся, убивать я тебя не буду, хотел бы, прямо в танцевальном зале убил, — прищурив глаза, говорит Джин. — Я ничего не понимаю, — Тэхён растерянно смотрит на парней в ожидании, что кто-то ему объяснит ситуацию. — Это мой ребёнок, — выдыхает Чонгук. Тэхён, прикрыв рот, отшатывается назад, переводит взгляд на Чимина, который молча кивает. — Как так? — ошарашенно смотрит на Чонгука младший. — Вот так, — грустно улыбается альфа. — Он забеременел от меня, как и его папа в своё время от оборотня. Вот только я об этом узнал, только чуть не потеряв его. — То есть у меня будет племянник? — улыбается Тэхён и, обняв брата, хлопает его по плечу. — Надо родителям сказать! — вдруг восклицает альфа и тянется за телефоном, но Чонгук перехватывает его руку. — Не сейчас, пусть всё закончится, потом, не хочу слушать истерики отца. — Хорошо. Тэхён ни на шаг не отходит от брата, периодически рычит на Чимина, что тот скрыл от него правду и грозится отдать его Джину на перевоспитание. Через полчаса к парням выходит врач и объявляет, что всё закончилось. — Поздравляю, — обращается он к Чонгуку. — У вас чудесный малыш-омега. Чонгуку приходится вцепиться в Намджуна и брата, потому что самому устоять на ногах от такой новости сил не хватает. — За двадцать лет, что я работаю акушером, такое впервые, — продолжает врач. — Я вам не сказал вначале, потому что не хотел пугать, но состояние вашего омеги было тяжёлым. Мы хотели сделать кесарево сечение, которое участь вашего омеги всё равно бы не облегчило, но он настоял, что родит сам, сказал, чтобы спасли ребёнка. Это настоящее чудо, потому что малыш родился очень легко, будто он не хотел доставлять папе боли, а потом, когда мы положили ребёнка ему на грудь, все показатели омеги моментально улучшились. Одним словом, я не понимаю, что произошло, но этот ребёнок отныне мой любимый, — улыбается врач. — Я могу увидеть их, — несмело спрашивает Чонгук, которого буквально рвёт от эмоций на части. Он даже не чувствует, что до синяков зажимает пальцами локоть брата. — Можете, мы как раз перевели его в палату, — говорит врач и просит следовать за собой. — Только не шумите и подходите по одному. Юнги лежит на кровати бледный совсем, измученный, но он улыбается, смотрит на сверток в своих руках, на Чонгука и улыбается. Его улыбки альфе достаточно. Чонгук подходит к койке и останавливается вплотную. Он в растерянности, не знает, как себя вести, с трудом давит в себе желание поцеловать и обнять омегу, в то же время боится его реакции, знает, что не заслужил. — Не хочешь посмотреть на сына? — тихо спрашивает Мин, поняв, что альфа сам не решится. — Очень хочу, но боюсь. Он такой крохотный, вдруг раздавлю, — вымученно улыбается Чон. Свёрток в руках омеги моментально шевелится, реагирует на голос отца. Волк в Чонгуке ещё секунда и грудную клетку пробьёт, тянет лапы к малышу, внюхивается, плачет, просит альфу его к себе прижать. — Не бойся, он за себя постоять может, — улыбается Юнги и, взяв альфу за руку, тянет её к малышу. Чонгук осторожно, усиленно пытаясь унять дрожь в руках и не уронить ребёнка, поднимает его и сразу прижимает к себе. Из пелёнок доносится писк, а потом на альфу смотрят чёрные-пречёрные, как у него самого, глаза. Волк в Чоне затихает, а ребёнок тянется ближе, тычется крохотным носиком в рубашку отца, внюхивается и, прикрыв веки, смешно морщится. Чонгук больше сдерживаться не может, кусать свои щёки изнутри не помогает, он улыбается, он счастлив, но глаза на мокром месте. Впервые в жизни Чонгуку хочется сесть в кресло позади и, прижимая к себе ребёнка, разрыдаться. Чонгук не привык иметь дело со счастьем, он не знает, как с ним справляются, как его контролируют. Сердце альфы бьётся с такой силой, что ему кажется, что от этих битов барабанные перепонки лопнут. Чонгук касается губами носика ребёнка, потом целует в лоб, щёчки, не может остановиться, а малыш и не против, наоборот, одаривает отца беззубой улыбкой, тянет к нему ручки. — Спасибо, — одними губами говорит Мину альфа и передаёт ребёнка подошедшему Джину. — Он и мой сын тоже, — объявляет Джин. — Все, кто захочет посягнуть на это сокровище, сперва должны пройти через меня. — С таким защитником, как ты, я за него спокоен, — окончательно взяв себя в руки, говорит Чон и садится на край койки Юнги. Джин сюсюкается с малышом, описывает ему его же внешность и шипит на Тэхёна, который требует племянника на руки. Потом все четверо начинают громко смеяться с того, как смешно рычит на Джина свёрток и протягивает руки к Тэхёну. Пока Чимин и его альфа нянчатся с малышом, Чонгук продолжает покрывать поцелуями руку своего омеги и слушает, как тот рассказывает про роды. — Это так странно, я думал, что роды — это больно и страшно, мой папа умер, меня рожая, но я не понял, как я родил, более того, он будто мне все раны залечил, я готов встать и бежать сейчас, — удивленно разводит руками омега. — Значит, дело не в том, что человеку сложно рожать от оборотня, а в ребёнке. Видимо, он и решает – жить его родителю или нет. Прозвучало странно, но мне так кажется, — говорит Чонгук. — Это всё так странно, — вздыхает Мин. — Не будем об этом, — Чонгук поглаживает костяшками лицо омеги. — Ты только что сделал меня самым счастливым существом этой вселенной. Ты подарил мне такое счастье, что целой жизни не хватит на всю мою благодарность. Я люблю тебя, я дышу тобой, и я обещаю, что больше никому, а самое главное себе не позволю сомневаться в тебе, не позволю делать глупости, я и так столько всего натворил. — Перестань, — Юнги приподнимается и позволяет Чонгуку обнять себя. — Это ведь и моё счастье тоже, — шепчет он альфе куда-то в плечо. — И если ты сейчас не заберёшь малыша у этой четверки — они его разорвут, — смеётся Мин. — Короче, мы решили, что больше всех он любит Тэхёна, — заявляет Намджун Чонгуку. — Мы не можем отодрать его от твоего братца. — Это не удивительно, — вздыхает Чон. — Все омеги всегда любили Тэхёна больше. — Альфы будут проходить через меня, — говорит ребёнку Тэхен и поворачивается спиной ко всем, кто тянется к ребёнку. — Клубы, вечеринки, я только за, но альфу должен лично посмотреть и одобрить, — ребёнок улыбается и будто даже поддакивает. Чонгук встаёт на ноги и подходит к парням. Ребёнок, который покоится в руках дяди, увидев отца, сразу тянет к нему ручки. В палату входит врач и несколько минут проверяет показания своего пациента, а потом спрашивает Юнги о его самочувствии. — Я даже не знаю, что сказать, но удивляться мне с вами надо уже перестать, — разводит руками доктор. — Вы можете остаться, а можете выписаться. Будто это не вы только что родили полукровку, — говорит он Мину. — Я хорошо себя чувствую, только хочу спать, — говорит ему Юнги. — Я вижу, — восклицает доктор. — Даже рана на вашем плече затягивается. Тогда отоспитесь, наберётесь сил, а потом уже выпишитесь. — Ты поедешь со мной домой? К нам домой, — спрашивает Юнги Чонгук и впервые так открыто нервничает, боится ответа омеги, боится, что это всё просто сон. — Поеду, — после небольшой паузы отвечает Юнги и одним словом уничтожает все страхи и сомнения альфы. — Расходимся, пусть они отдохнут! — заявляет Джин и подскакивает на ноги. — Но когда вы поедете в Сохо, я поеду с вами. — Зачем нам в Сохо? — недовольно спрашивает его Намджун. — Затем, что я хочу видеть лицо нашего уважаемого главы стаи, — безапелляционно заявляет Джин и просит всех на выход. Тэхён снова требует малыша, как он говорит попрощаться до утра и, поцеловав его в носик и получив ещё одну улыбку, возвращает брату. — Мы заберём ребёнка, чтобы вы смогли отдохнуть и заодно покормим, — говорит парням доктор и тянет руки к малышу, но тот начинает злобно рычать, а потом сразу переходит на громкий плач. Чонгук отдаёт ребёнка Юнги, и малыш сразу успокаивается. — Он не будет мне мешать, покормите здесь, — говорит Мин и начинает играть с ребёнком. Малыш и вправду больше за всю ночь и звука не издаёт, спит в люльке рядом с койкой под тщательным присмотром своего отца. Чонгук проводит ночь в кресле и бодрствует, охраняя покой своей семьи. Утром в палату влетает Джин на пару с Чимином, который приехал в Сохо в самую рань. Омеги привозят Юнги одежду, а малышу смешной пушистый оранжевый костюмчик. Тэхён сразу называет малыша «апельсинчиком» и, наигравшись с ним, забирает брата к Намджуну, который распорядился накрыть стол и покормить голодного новоиспеченного отца. Омеги остаются сплетничать и играть с ребёнком. Итон все шестеро покидают уже к вечеру и направляются прямиком в особняк. Юнги всю дорогу переживает, не отпускает руку Чонгука, но альфа успокаивает его, повторяет, что не даст никому в обиду, даже своему отцу. Малыш, любимым занятием которого оказывается сон, мирно посапывает позади в руках Джина.***
Дживон пьёт свой любимый вечерний кофе с супругом в гостиной и жалуется ему на беспечных сыновей, ни один из которых сегодня не появился в офисе. Мун притворяется, что слушает мужа, а сам всё никак не может избавиться от предчувствия, что что-то произошло, вот только хорошее или плохое, омега понять не может. Мун только тянется к своей чашке на столике, как в дом входит Чонгук со смешным оранжевым свёртком в руках. За альфой заходят Юнги, Тэхён с Чимином и даже Намджун с Джином. Чашка выпадает из рук омеги, и кофе разливается на дорогой ковёр. Дживон ошарашенно смотрит на гостей и первые несколько секунд не знает, с чего ему начать: кричать из-за того, что в его доме опять этот ненавистный омега, или что забившие на него сыновья, наконец-то, соизволили явиться. Мун приходит в себя первым и подбегает к Чонгуку с уже протянутыми руками. Альфа молча вкладывает свёрток в его руки и подходит к отцу. — Что за… — до Дживона, кажется, понемногу начинает доходить. Он встаёт на ноги и смотрит то на своего супруга, то на сына. — Я хотел тебя познакомить, отец, — начинает Чонгук и просит Муна подойти. — Это твой внук, — взглядом показывает на ребёнка альфа. — Не понял… — Дживон продолжает переводить взгляд со свёртка на Чонгука и обратно. — Это мой сын. — Но… — Дживон знает, что Чонгук не лжёт, волк альфы чувствует, что ребёнок в руках Муна не человек, но разум всё равно упирается. — Как же так, — он устало опускается на диван, не в силах пока понять и принять правду — у альфы внутри столкновение разума и чувств. — Подержи его, — Мун подходит к супругу и аккуратно протягивает его малыша. — Он сам тебе всё скажет. Дживон несмело тянет руки, и стоит Муну положить на них ребёнка, как притягивает его к груди. Свёрток чихает, недовольно морщится и смотрит на дедушку глазами своего отца, уничтожая последние сомнения. Мун, пока Дживон с малышом общается, приказывает прислуге накрыть стол для гостей и убегает на кухню руководить процессом, прихватив с собой Чимина. Чонгук приглашает альф выпить, а Дживон подзывает Юнги и приглашающе хлопает по дивану ладонью. Малыш начинает ёрзать в руках дедушки, капризничает, и Юнги предлагает его забрать, но Дживон, прижимая ребёнка к себе, дёргается назад, заверяя, что сам сможет его успокоить. — Я помню Чонгука таким же крохотным, он очень на него похож, особенно верхняя часть лица, — говорит альфа. — А вот подбородок и губки твои, — альфу разрывает нежность к крохе, он не в состоянии контролировать своё лицо, на котором расползается радостная улыбка. — У меня не было сына-омеги, хотя я всегда о нём мечтал, мечтал возиться с ним. Всё равно омеги получше альф, но это секрет, моим сыновьям не говори, — подмигивает Мину Дживон. — Теперь у меня внук-омега, — у альфы дрожит голос и непрошенные слёзы заливают лицо. Юнги просит мужчину так сильно не переживать, у него самого глаза на мокром месте. — Это минутная слабость, — смеётся сквозь слёзы альфа. — Будет нашим с тобой секретом, — Дживон оглядывается и убеждается, что альфы у бара и далеко от них. — Но я плачу от счастья. Да, у нас не всё было гладко, и я тебя особо никогда не любил, даже сейчас не люблю, это же не по щелчку пальцев. Но я обещаю начать учиться, обещаю, загладить свою вину, потому что ты подарил моему сыну чудо. Потому что мой сын любит тебя до глубины души. Потому что ты сделал меня самым счастливым дедушкой Бетельгейза. Юнги утирает кулачками слёзы и молча слушает. — Чонгук никогда не знал, что такое любовь. Его папа слишком рано погиб, а всю злость от потери он перенаправил на Муна. А я её никогда ему и не выдавал, я не умею особо, всю жизнь работал, вечно в хлопотах. Чонгук привык любовь брать, но сам её не дарил, а потом появился ты. Я надеюсь, ты дашь мне шанс начать наши отношения заново. И кстати, теперь тебе надо начать беспокоиться, у тебя очень сильный конкурент, — смеётся альфа, показывая взглядом на резко притихшего и внимательно слушающего дедушку малыша. — Он ещё не рычал на тебя? — к ним подходит Чонгук и передаёт отцу бокал его любимого коньяка. — Он на всех порычать успел, только с Тэхёном заигрывает. — Тэхёна дети почему-то любят, — улыбается Дживон. — Кстати, надо ведь детскую кроватку купить, надо няню выбрать, да столько всего надо, — вдруг подскакивает с места мужчина. — Тихо-тихо, всё сделаем, — успокаивает отца Чонгук и просит сына на руки, но тот и ему отказывает. — Вы ведь здесь останетесь, с нами жить будете? — с надеждой спрашивает у них Дживон. — Думаю, Юнги будет лучше у себя в доме, но обещаю, буду привозить малыша, и ты можешь приезжать, когда хочешь, — тепло улыбается отцу Чон. — Но здесь Мун, он бы помогал и потом… — настаивает Дживон, отказываясь верить в то, что ребёнка заберут. — Любимый, — перебивает Дживона вошедший супруг. — Не дави на молодёжь. Как вы его назовёте? — спрашивает омега у Мина. — Мы пока даже не думали об этом, — пожимает плечами Юнги. — Ладно, прошу всех к столу, я будто чувствовал, что нас будут ждать отличные новости и весь день пёк огромный шоколадный торт, — улыбается Мун.Месяц спустя. Сохо. Пентхаус Чонгука.
— Чонгук, — Юнги трясёт спящего альфу за плечо. — Ну что? — сонно бурчит Чон и притягивает к себе омегу. — Чонгук, пожалуйста, проснись и посмотри на это, или я буду кричать, — шепчет омега, боясь пошевелиться. Чонгук долго трёт глаза, а потом присаживается на постель. — Малыш, — улыбается альфа и хлопает ладонями по бедру, подзывая примостившегося у его ног чёрного волчонка. — Иди к папе, не бойся. — Ты ребёнка напугал своими визгами, не видишь, как он боится? — ругает омегу Чонгук. Юнги тоже присаживается на постель и испуганно жмётся к альфе. — Почему он превратился? Как он вылез из своей кроватки? Что мне делать? — чуть ли не плачет Мин. — Любимый, он же маленький, он не контролирует себя, а превратиться мог от испуга или злости, не знаю. Твой сын полукровка и до совершеннолетия будет превращаться в волка, так что перестань дрожать и привыкай. И вообще, он сам от превращения напуган, — Чонгук снова подзывает сына. Волчонок трясётся у ног отца, не двигается с места, и Чонгук, не выдержав, тянется к нему и хватает в охапку. Он скулит, но не сопротивляется, укладывается на животе отца и испуганно смотрит на папу. Сердце Юнги и чувства к сыну все страхи вконец отгоняют, Мин больше от ревности к своему альфе тянется к чёрной мордочке и осторожно касается, волчонок сразу лижет ладонь папы, а потом соскользнув с живота Чонгука начинает тыкаться в бок Мина. Юнги подтаскивает его к себе и, обняв, успокаивающе поглаживает шерсть. — Я понял, — тихо говорит Юнги альфе. — Ему было нехорошо весь день, он много плакал, я даже думал, температурит, видимо, он от болезни превратился. — Или же чтобы вылечиться, — Чонгук ложится рядом, оставляя волчонка между ними. — Когда мы болеем или ранены, нам легче превратиться, так регенерация быстрее идёт, он превратился, чтобы выздороветь. — Бедный ребёночек, понял, что от папы пользы ноль, — грустно улыбается Мин. — Не ругай себя, просто у него терпение, как у отца, то есть ноль. А ещё так он быстрее растёт, — смеётся Чон. — То есть? — испуганно спрашивает Юнги. — Ну, в отличии от детей, которым месяц, то нашему фактически уже шесть месяцев, если брать человеческие мерки. — Ну, я знаю, что он всё понимает, реагирует, как взрослые, но я не хочу, чтобы он быстро взрослел, хочу наиграться, — бурчит Юнги и целует волчонка между глаз. Волчонок довольно урчит и, прикрыв глаза лапой, посапывает.***
Юнги не замечает, как прошёл уже месяц с того дня, как он вернулся из Итона. Омега целыми днями возится с малышом, хотя у того есть няня. Первое время Юнги часто ездил с ребёнком в особняк, потому что Дживон без внука и дня проводить не хотел, но сейчас альфа сам каждый день после работы заезжает в пентхаус, а Юнги, отдав ему ребёнка, идёт к себе в спальню поспать или просто поваляться. Джин и Чимин тоже часто навещают малыша, всячески балуют его и души в нём не чают. Когда ребёнок капризничает и долго не успокаивается, Юнги зовёт Тэхёна или, набрав его номер, включает громкоговоритель. Малыш сразу успокаивается и с удовольствием слушает рассказы дяди про его день. Но больше всех балует внука Мун — в каждый свой приход омега тащит ему новые игрушки и костюмчики. Юнги ругается, что от вещей малыша в пентхаусе места нет, но его никто не слушает. Чонгук снова целыми днями пропадает на работе и на границах, приходит домой поздно, но каким бы уставшим он ни был, он хотя бы час играет с ребёнком и даже сам его кормит. Хосок не унимается, и пусть Чонгук про работу дома не говорит, Юнги чувствует это по его настроению. Ещё Чонгука гложет месть, он никак не успокоится после ранения Юнги и всё порывается объявить открытую войну, чего не разрешают ни Дживон, ни Намджун. В ходе своего последнего визита Дживон предупреждает Юнги о пятничном ужине и намекает на сюрприз. Мин всё пытается выпытать у Чонгука, что это за сюрприз, но альфа не сдаётся. В пятницу утром Юнги оставляет малыша на Чонгука, который взял выходной, а сам отправляется в салон красоты, подкрасить корни волос и привести себя в порядок. Когда омега возвращается домой, то он застаёт на полу гостиной огромного чёрного волка и карабкающегося на него чёрного волчонка. — Ну, приехали! — Мин отбрасывает в сторону портмоне и подходит к ним. — Весь ковёр после вас в шерсти, вся мебель изгрызана, вы мне ножку кровати сломали! Что за манера превращаться в доме! — злится Юнги, остановившись напротив волков. Волчонок, испугавшись папы, начинает скулить, и Чонгук, стащив его с себя, обвивается вокруг. — Изображай перед ним героя, а я плохой папа, — Юнги жалеет, что разозлился, и опускается на ковёр рядом. — Отдай мне сына, — Мин обхватывает морду волка и целует в холодный нос. Чонгук отодвигается, выпуская маленький комок шерсти, который сразу залезает на коленки папы и лижет его лицо. — Нам на ужин надо, а вы оба не готовы, — ворчит Мин и с волчонком в руках встаёт на ноги. — Чонгук, я несу его купать, идём помогать, ты же знаешь, как он не любит воду. Волчонок, который увидев направление, в котором его несут, сразу всё понимает и начинает скулить и брыкаться в руках Мина, но от омеги так просто не избавишься, и малыш это уже знает.***
— Так приятно, что твой отец пригласил и Джина с Намджуном, — говорит Юнги Чонгуку, стоит им пересечь порог особняка. — Отец сейчас готов на всё, лишь бы ты его простил, — усмехается альфа. — Я его ни в чём не виню, он хотел лучшее для своего ребёнка ровно так же, как я хочу лучшее для нашего малыша, — пожимает плечами Мин и, увидев, как к ним быстрыми шагами идёт Дживон, быстро чмокает ребёнка в щёчку. Вряд ли Юнги увидит сына за вечер. Дживон, забрав малыша, идёт к диванам, а Юнги с Чонгуком здороваются с гостями. Дживон позвал на ужин всех, кто пришёл к нему в тот вечер месяц назад с его внуком. Ужин проходит в теплой и дружественной обстановке, малыш, как и всегда, находится в центре внимания, кочует из рук в руки, а потом вообще носится волчонком по огромной гостиной особняка, под чутким присмотром Тэхёна, что не мешает ему сшибать на пути всё и всех. Когда подают десерт, Чонгук протягивает Юнги руку и просит выйти с ним в зимний сад. — Я хотел сказать, что очень люблю тебя, — говорит Чонгук остановившемуся напротив парню. — Хотел сказать, что хочу провести с тобой всю жизнь, но потом понял, что я это всё и так говорю каждый день, поэтому сегодня я хочу сказать кое-что другое. Точнее спросить, — мнётся альфа. Юнги замечает, как сильно нервничает Чонгук, даже берёт в ладони его руку, ободряюще поглаживает. — Не окажешь ли ты мне честь, соединив свою жизнь с моей? — выдыхает альфа. — Ты делаешь мне предложение? — Юнги с улыбкой смотрит на него. — Да. — Я подумаю, — хмыкает омега, который кажется начинает понимать тех, кто придумал фразу прыгать до потолка. Юнги столько времени любит его, через столько прошёл как из-за него, так и с ним вместе, и пусть они никогда не говорили о браке, но Мин о нём мечтал. Мечтал носить его фамилию, официально называть своим и, как там говорят, «пока смерть не разлучит вас». Юнги уверен, что только она и может, никакая более сила не способна разорвать эту связь, эту красную невидимую нить, тянущуюся между ними, а теперь она станет официальной и будет красоваться на безымянном пальце омеги. Юнги видит, как грустнеет Чонгук и, сразу встав на цыпочки, целует его в губы. — Я согласен. Чонгук вмиг поднимает его на руки и, несмотря на протесты омеги, возвращается в гостиную с ним на руках. — Он согласен, — объявляет альфа, и Тэхён открывает шампанское, которое уже держит в руках, но хлопок пугает ребёнка, и альфа, передав бутылку Намджуну, бросается к малышу. Оказывается, все, кроме Юнги, знали о том, что Чонгук сделает ему предложение, альфа даже кольцо заранее купил. Было решено, что парни тихо распишутся прямо завтра, а свадьба будет, когда закончится необъявленная война с Дезиром. Ужин давно закончился, гости и хозяева дома сидят на диванчиках и общаются, когда к Юнги двигается Мун и спрашивает: — Так как вы назовёте малыша? — Я, честно говоря, всё время об этом думаю, так как Чонгук решил, что ребёнка называть буду я. У меня есть одно имя на примете, но не знаю, насколько моему альфе оно понравится, — говорит Мин и смотрит в лицо внимательно его слушающего Чона. — Говори, — улыбается ему Чонгук. — Я хочу назвать его Даниэль, — робко говорит Юнги. — Красивое имя, — улыбается Дживон, своим одобрением показывая, что отныне малыша будут звать именно так.***
— Значит, полукровка родился, — Хосок сминает в руке и отшвыривает в сторону документ, который изучал до прибытия Тао. Альфа сидит в кресле за своим столом, подпирает руками подбородок и, прикрыв веки, пытается унять клокочущую в глотке ярость. — Мой человек погиб, мой план провалился, всё, что я слышу от тебя в последние дни — это очередные провалы. Может, мне пора тебя заменить? — Хосок встаёт на ноги и медленно обходит стол. — Может, на большее ты просто не способен? — он останавливается напротив вмиг сжавшего парня, мечтающего провалиться сквозь пол, лишь бы не попасть под горячую руку своего босса. — Я чётко следую инструкциям, — дрожащим голосом произносит Тао. — Значит, по твоим словам получается, что это мои инструкции неверны? — полукровка протягивает руку и резко хватает его за горло, но звонок лежащего на столе телефона вынуждает Хосока отпустить парня и потянуться к аппарату. Хоуп не узнает входящий номер, но всё равно принимает звонок: — Слушаю. — Здравствуй, хозяин Дезира, не думал, что у тебя такой приятный голос. — Кто ты и зачем позвонил? Если умнее тебе сказать нечего, то у меня есть дела поважнее, — холодно говорит Хоуп. — Ну, потише, не злись, я твой друг, просто мы пока не знакомы, и я желаю тебе добра. — Засунь это добро в свою очаровательную попку, а меня не беспокой, — рычит Хоуп и только собирается сбросить звонок, как слышит: — Юнги. — Что Юнги? — переспрашивает полукровка, рукой указывает Тао на дверь и опускается в кресло. — Ты такой грубый, не умеешь вести себя с омегами, но я всё равно не повешу трубку, — отвечает ему мелодичный голос с того конца трубки. — Говори, почему ты назвал имя моего брата. — Потому что я ненавижу его, — цедит сквозь зубы собеседник, и Хосок даже через трубку чувствует весь масштаб той ненависти, которой пропитался этот голос. — Продолжай, — Хоуп тянется к сигарам. — Я хочу, чтобы он и его выродок сдохли. Я позвонил тебе, потому что до меня дошли определённые слухи про ваши с ним отношения. Я тот, у кого есть доступ туда, куда нет у тебя. И я думаю, если наши цели схожи, вдвоём мы можем добиться того, что Юнги и пёс, которого он родил, очень скоро окажутся в сырой земле. А я очень надеюсь, что наши желания совпадают. — Совпадают полностью, — растягивает губы в улыбке Хосок. — Только скажи, откуда такая ненависть к моему братцу? Причина тут крайне важна, чтобы я понял, что это не минутная злость и ты не оставишь меня на полпути, а пойдёшь до самого конца. — Он забрал моего мужчину, мое кольцо, мою фамилию. Я хочу, чтобы он сдох со своим выродком, чтобы ничто больше о нём мне не напоминало, — зло говорит омега. — Точнее, Чонгуку не напоминало, — усмехается Хосок. — Конечно, убитый горем от потери ребёнка и любимого омеги альфа будет искать утешение, а найдёт его в твоих объятиях. Умно, Рен. — А ты всё знаешь, — улыбается омега. — Да, детка, и больше, чем ты. Я обдумаю твое предложение и перезвоню тебе к утру. А пока будь осторожен, волки не идиоты, — договаривает Хосок и сбрасывает звонок. «Вот только ты идиот. Ты хочешь вернуть своего альфу, а я хочу убить вас всех. Ты поможешь мне уничтожить весь род оборотней, сам при этом являясь оборотнем. Какая ирония», — думает Хосок и, встав, идёт к бару.