Вожделение

      Эсмеральда решила - нет, она ни за что не кинется к судье сразу же после своего побега из Собора. Как он там сказал? Через три дня? Вот она и будет в его доме ровно через три дня! Она появится там сразу же после того, как прозвенит двенадцать ночи, оповещая, что начался четвертый день, и ни секундой раньше! Да, она безумно хочет, чтобы он коснулся ее, но ничего, она потерпит. Ибо не стоит давать судье понять, что она за ним бегает как собачонка. Еще чего не хватало!       Эсмеральда решила разведать, что из себя представляет дом судьи. Она хотела понять, каким образом лучше туда проникнуть.       Дом Фролло был огромный и роскошный, там был даже небольшой сад, в котором судья любил гулять. День был погожим. Эсмеральда умудрилась незаметно прошмыгнуть в сад как раз вовремя, чтобы увидеть картину, которая заставила ее тихо прыснуть. У судьи в саду был большой развесистый дуб, толстые ветви которого росли таким образом, что образовывали обширную и очень удобную площадку. Она увидела, как судья довольно проворно туда забрался, постелил на этой площадке плед и устроился там с изрядным комфортом. Он читал книгу и смаковал вино из бокала, и было видно, что подобное времяпровождение приносит ему огромное удовольствие. Все это отдавало таким мальчишеством, что Эсмеральда не верила своим глазам — взрослый, солидный человек свил себе на дереве гнездо, словно десятилетний пацаненок! Она поспешила убраться оттуда, пока не выдержала и не засмеялась в голос. Судья был полон сюрпризов. Сначала он совершенно непристойным образом ведет себя в церкви, чего нельзя ожидать от человека с такой ханжеской внешностью, затем она узнает, что он ловко лазает по деревьям… Интересно, подумала она, какие еще выходки есть у вас в запасе, ваша честь? С каждым днем он притягивал Эсмеральду все сильнее. Она с трудом сдерживала свое нетерпение. Эти проклятые три дня тянулись для нее, как сопля.       Фролло в ожидании Эсмеральды пытался занять себя всем, чем мог. Первый день он выдержал относительно спокойно, даже смог почитать в ветвях своего любимого дуба, благо было тепло. На второй он начал испытывать раздражение. Она сбежала из Собора уже около полутора суток назад, какого черта она тянет?! Нетерпение стало сказываться на нем весьма неприятным образом. Он легко вспыхивал и с трудом сдерживал себя, чтобы никому этого не показывать. Его солдаты, может, ничего и не замечали, но вот капитан Феб видел все. Он даже осмелился подойти и спросить:       — Простите, ваша честь, у вас все в порядке?       — Все прекрасно, капитан, — с достоинством ответил судья. — С чего у тебя возникла мысль, что у меня что-то случилось?       — Вы в последнее время стали очень раздражительны, ваша честь, — со всей прямотой заявил Феб. — Мои подчиненные… Вы их пугаете больше, чем обычно. Они жалуются, что им душно в вашем присутствии, атмосфера вокруг вас очень тяжелая.       — Быть может, если твои подчиненные соберутся и наконец будут делать свою работу, я не буду их так пугать, — вкрадчиво сказал судья. — Кстати, под твоим руководством они уже гораздо лучше исполняют свои обязанности, не то, что с последним капитаном. Он меня смертельно разочаровал. Мне пришлось его высечь и уволить за то, что он распустил своих людей, да ты это видел, когда мы с тобой познакомились. Но ты, капитан, — молодец, продолжай в том же духе.       Феб понял, что большего от судьи он не добьется, и пожал плечами. Дело ваше, ваша честь, подумал он, но, возможно, я бы смог вам помочь, если бы знал причину вашего состояния.       Фролло прекрасно понимал, что стоит за капитанским плечепожатием, но подумал, что умрет от стыда, если кто-нибудь узнает, что это с ним происходит из-за девчонки-цыганки. Судья не мог допустить сплетен о том, что самого грозного судью в Париже доводит до исступления какая-то уличная танцовщица — это было бы плохо как для него, так и для нее. Капитан, правда, не был похож на сплетника, но вот его люди, если пронюхают… Нет, в таком деле ему помощь, слава богу, еще не нужна. Сам справится. Тут остается только ждать.       На третий день он с трудом выдержал, пока очередное судебное заседание, наконец, закончится. Судья сбежал в свой кабинет, запер его и зло снял напряжение единственным доступным ему сейчас способом — с помощью руки. Ему хватило всего пары движений, чтобы довести себя до разрядки, но удовлетворения это не принесло. Ему нужна была она, Эсмеральда. Она приходила к нему сегодня ночью во сне. Сон был настолько ярким, что судья, когда проснулся, был готов скорбно взвыть. Господи, с тоской подумал он, когда же ты придешь ко мне, несносная девчонка?! Он почувствовал, что больше не в силах терпеть. Ужин не шел ему в глотку, он почти ничего не съел, потому что ожидание стало невыносимым. Он уже сам себе напоминал хищника, запертого в маленькую клетку, мечущегося там, нарезающего круги в муке. Прошу тебя, дитя мое, лихорадочно думал он, приди ко мне, не мучай меня больше!       Эсмеральда была уже вне себя от нетерпения. Ну почему это проклятое время тянется так долго?! И вот так всегда, когда с тобой происходит что-то хорошее, оно пролетает в момент, глазом моргнуть не успеешь, но вот когда ждешь чего-то… О, это просто невыносимо!       Эсмеральда стояла перед балконом дома судьи. Она точно знала, что здесь находится спальня Фролло. Забраться на такой балкон было легко — он был весь увит плющом. Она присела на корточки перед Джали.       — Оставайся здесь, — настойчиво сказала она.       Коза протестующе заблеяла.       — Тихо. Со мной ничего не случится! Он не причинит мне вреда, — уговаривала Эсмеральда козу. В конце концов, та вздохнула и улеглась на землю, всем своим видом показывая, что будет ждать тут. Эсмеральда кивнула. Однако пора было подниматься наверх, — до полуночи оставалось всего минута-две.       Судья метался по своей спальне. Ну где же она?! Третий день закончился, уже полночь и пошел четвертый! Завтра он соберет солдат, и весь Париж предаст огню!       В душе судьи был настоящий пожар, когда краем глаза он увидел, что на балконе мелькнула тень. Фролло вышел на балкон и не поверил своим глазам — там стояла Эсмеральда! Судья постарался сохранить свое выражение лица бесстрастным, как обычно.       — Ты все-таки пришла, — спокойно сказал он. — Очень хорошо. Идем со мной.       Он протянул ей руку, и она вложила в его ладонь свои пальчики. Судью пробрала дрожь, его дыхание сбилось. Какая у нее маленькая и нежная ручка! Он взял себя в руки и провел ее в свою комнату. Эсмеральда оглянулась — никогда ей прежде не удавалось побывать внутри богатого дома. Она увидела огромное, в человеческий рост, зеркало и подошла к нему, завороженно смотря в него.       — Какое оно большое! Никогда таких не видела!       Судья приблизился к ней сзади, и его горячие ладони легли на ее обнаженные плечи.       — Венецианское, — тихо сказал он, касаясь губами ее волос.       — Я еще никогда в жизни не видела свое отражение в полный рост, — Эсмеральда с любопытством смотрела на себя в зеркале.       — Думаю, что теперь ты в полной мере осознаешь, насколько ты прекрасна, — судья начал покрывать легкими поцелуями ее висок. Потом застыл на пару секунд, и на его лице мелькнула какая-то мысль, отчего он осторожно развернул Эсмеральду лицом к себе. Судья склонился над ней так, что его губы почти касались ее нежного рта, и спросил:       — Скажи мне правду, дитя мое, ты сюда пришла из-за моих угроз, или потому, что сама этого хотела?       — Разве это имеет значение? — Эсмеральда прямо видела, какое торжество будет на лице судьи, если она скажет правду, и это ее привело в раздражение. И тут судья слегка коснулся своими губами ее губ. У Эсмеральды захватило дух.       — Просто скажи мне правду, — судья касался ее губ своими губами, не делая поползновений в сторону большего. Кровь в Эсмеральде вскипела — она отчаянно захотела, чтобы он поцеловал ее так же, как тогда, в Соборе, но он лишь дразнил ее.       — Правду, дитя мое, — шептал он, продолжая свои издевательские действия, и она не выдержала.       — Да! — рявкнула она. Поцелуй ты уже меня, подумала она, по-настоящему!       — Что «да»? — судья продолжал пытать ее своими губами. «Ну что он за изверг! — подумала Эсмеральда. — К черту все, пускай хоть обторжествуется!»       — Плевать я хотела на ваши угрозы! — прорычала она. — Да, я пришла потому, что сама хотела этого!        — Да… — прошептал судья, и Эсмеральда уже приготовилась к тому, что сейчас увидит превосходство на его лице, но он улыбнулся какой-то мягкой улыбкой. Она даже и не думала, что он может так улыбаться. После этого он, наконец-то, поцеловал ее. Поцелуй был нежный, тягучий, нисколько не похожий на тот, который был в Соборе, но от этого не менее желанный и будоражащий. Эсмеральда с головой окунулась в ощущения, растворяясь в них. Она даже не заметила, что судья уже успел усесться на свою постель, а ее, Эсмеральду, усадить к себе на колени. Его руки ласкали ее тело, попутно развязывая корсаж, и Эсмеральда, наконец-то, осознала, что она сидит на его коленях полураздетая, в то время как он все еще одет практически полностью. Она сердито дернула его за сутану, пытаясь ее снять. Судья оторвался от ее губ.       — Так у тебя не получится, моя дорогая, — прошептал он. — Забирайся на постель.       Она сделала так, как он сказал. Судья подобрал полы сутаны и, наконец-то снял ее. Затем стянул одежду, которую носил под сутаной, обнажая торс, и тут Эсмеральда ахнула. Она-то наивно полагала, что увидит сейчас сплошные кости и выступающие ребрышки. По сравнению с мощным и мускулистым капитаном де Шатопером, судья в своей сутане выглядел, как высокий, широкоплечий и тощий подросток, если не смотреть на его голову, убеленную сединами. Но теперь, без одежды… Эсмеральда увидела, что судья на самом деле был — сплошные мышцы и сухожилия. Все это рельефно перекатывалось под его белой кожей, совершенно чистой, если бы не… Если бы не шрамы. Она протянула руку и коснулась старого шрама на его груди.       — Откуда это? — тихо спросила Эсмеральда.       — Один вор решил, что если я умру, то он избежит наказания, — усмехнулся судья и прикрыл ее руку своей ладонью. — Полоснул меня своим ножом.       Она осторожно провела по его телу вниз, и дыхание судьи стало тяжелым и рваным.       — А вот этот? — она коснулась шрама слева, ниже ребер.       — Грабители в лесу из лука подстрелили, когда я руководил облавой, — он начал покрывать поцелуями ее плечо.       — Ты всегда в первых рядах нарываешься, Клод? — она слегка отстранилась.       Судья нахмурился.       — Не припомню, чтобы разрешал тебе называть меня по имени, — его тон был резок.       — Мне твое разрешение не нужно, — ухмыльнулась Эсмеральда и прильнула к его губам. Недовольство судьи тут же испарилось. Боже, подумал он, раздевая девушку, да называй меня как угодно, только не уходи от меня!       На этот раз судья не торопился. Она была в его постели, и Фролло наслаждался этим и собирался подарить наслаждение и ей. Он был нежен, сдерживая свое желание. У девушки это вполне мог быть первый раз, хотя целовалась она так, что у него мутился рассудок, и вся его кровь кидалась вниз, заставляя его мужское достоинство стоять колом и пульсировать от возбуждения.       Эсмеральда чувствовала, как он себя сдерживает, и была благодарна ему за это. На этот раз судья не терзал ее, как в Соборе, его ласки были нежными, неторопливыми, словно у них была вся жизнь впереди. Она наслаждалась каждым моментом, когда он касался ее. Он словно подогревал ее на медленном огне, и она сама не заметила, как начала пылать. Эсмеральда перехватила его руки, ласкающие ее бедра, и положила их себе на грудь.       — Сделай, как ты делал в Соборе! — хрипло попросила она. Вот оно что, подумал судья и улыбнулся, у девочки очень чувствительная грудь, это хорошо… Он слегка сжал ее аппетитные полушария в своих ладонях, и она подалась вперед, прижимаясь к его рукам. Фролло, вне себя от блаженства, поглаживал грудь девушки, нежно мял ее. Когда он осторожно зажал ее соски между пальцев и чуть потянул на себя, она застонала и выгнулась. Судья ухмыльнулся и накрыл один из них ртом, касаясь языком напрягшегося от его ласк комочка плоти, обводя ареолу соска, чуть прикусывая зубами, чувствуя, как она зарылась рукой в его волосы на затылке.       Когда она начала требовательно постанывать и извиваться в его объятиях, судья понял, что довел Эсмеральду до нужного состояния. Какой же она была влажной! Она закинула свои ножки на его талию, а Фролло приподнялся на руках и коснулся изнывающим от притока крови членом ее горячего лона. Эсмеральда нетерпеливо дернула бедрами, но он слегка отодвинулся, несмотря на то, что уже плавился от желания.       — Хочешь? — выдохнул он, слегка потеревшись об нее, дразня за то, что она тянула три дня. — Ну же, скажи мне…       — Да! — выкрикнула она, и судья с торжествующим рычанием двинул бедрами, вонзаясь в нее. Она вскрикнула и укусила его за плечо, но он продолжал, пока не оказался полностью в ней. Застыл на пару секунд, затем медленно начал толкаться.       Эсмеральда почувствовала боль, когда он оказался внутри. Она припомнила, что тетки говорили об этом, мол, первый раз и все такое. Да, ей было больно, она даже укусила его. Но он продолжал двигаться в ней, и она была ему благодарна, потому что боль постепенно уходила. И, когда она ушла окончательно, Эсмеральде показалось, что судья слишком медлит. Она вцепилась руками в его ягодицы и задвигалась в ответ, подхватывая его ритм.       Судья почувствовал ее нетерпение и с трудом подавил радостный рев. Она захотела большего! Как раз в тот самый момент, когда у него истощилось терпение! О, какое она сокровище! Он перестал сдерживаться. Он вколачивался в нее, и Эсмеральда отвечала стонами, бешено двигаясь в такт его толчкам. Это было настоящее безумие. Разрядка пришла к ним практически одновременно. Судья просто услышал дивный крик Эсмеральды и полностью утратил контроль над ситуацией, дойдя до пика почти сразу же после нее.       Мир обрел четкие очертания только спустя какое-то время. Судья коснулся губами виска Эсмеральды и хрипло сказал:       — Останься со мной. Пожалуйста.       — Ты хочешь, чтобы я осталась на время, или навсегда? — она провела пальцами по шраму на его груди.       — Я хочу, чтобы ты жила со мной. К черту всех этих сплетников, к черту мою репутацию.       — Мне кажется, ты сейчас слишком опрометчив, — Эсмеральда дотянулась до губ судьи и поцеловала его. — Подожди хотя бы две недели.       — Зачем тебе это? Ждать? Любая другая на твоем месте не только согласилась бы, но и потащила бы меня под венец, — удивился судья.       — Но я — не любая другая, — фыркнула Эсмеральда. Судья коснулся ее скулы.       — Это уж точно, — усмехнулся он. Была бы ты обычная, я не полюбил бы тебя, подумал он, осознавая, что это именно так. Да, мозгом он понимал, какой это абсурд — полюбить женщину так сильно за столь короткое время, почти не узнав ее. Но вот с чувствами своими он ничего не мог поделать. Судья надеялся, что это всего лишь наваждение, и оно пройдет после того, как она окажется в его постели. Но он ошибся. После их любовных игр судья воспылал к этой женщине еще сильнее. Он нежно провел пальцами по ее плоскому упругому животику, рисуя на нем невидимые узоры.       — Ты все делаешь по-своему, дитя мое, не так ли? — мягко спросил он. — Пришла ты ко мне фактически на четвертый день, через окно, а не как все люди — через дверь. На все есть свое мнение. Упрямая.       — Тебе это нравится… — поняла Эсмеральда. — Тебе это все нравится!       — До безумия, — признался судья. — Никогда не меняйся, не становись бессловесной, как все приличные дамы.       — В твоих устах слово «приличные» звучит как нечто абсолютно неприличное, — засмеялась Эсмеральда. — Как ты так делаешь?! Тебя все знают, как самого главного ханжу Парижа, жестокую скотину, в жилах которой течет не кровь, а ледяная вода, тебя считают абсолютно бесчувственным чурбаном и смертельно тебя боятся! И тут я узнаю, что ты внутри подобен вулкану, способен на неприличные проказы в церкви, чрезвычайно заботлив… И, боже, до чего же ты нежен! Клод, я теряюсь в догадках, какое из твоих лиц — настоящее…       — Эсмеральда, моя дорогая, я — судья! — засмеялся Фролло. — И для меня, как для судьи, лучше, если люди знают только твое первое описание меня. Так они боятся и меньше грешат, я имею в виду не пресловутые постельные шалости или обжорство, а настоящее зло — воровство, грабежи и насилие. Такова природа людей — редко кто удерживается от всего этого потому, что ему даже думать об этом противно, но многих удерживает именно страх перед жестоким наказанием, и ничего тут не поделаешь. Поэтому было бы прекрасно, если бы ты молчала о том, каков я настоящий.       — А как же твое предложение жить у тебя? — Эсмеральда хихикнула.       — Оно в силе. Просто молчи о том, что происходит, когда мы остаемся наедине, это никого не касается, кроме меня и тебя, — судья поцеловал ее в лоб. — Пускай эти идиоты недоумевают, что ты во мне нашла.       — Знаешь, у меня такое ощущение, что ты ненавидишь людей, — заключила Эсмеральда.       — Ты права. Ненавижу, — совершенно откровенно сказал судья. — За редким исключением, одним из которых теперь являешься и ты, дитя мое.       В дверь постучали.       — Ну что там еще? — рявкнул Фролло, слегка раздраженный, что его беспокоят.       — Простите, ваша честь, там какая-то коза блеет возле дверей. Мы не знаем, что с ней делать. Отвести ее на кухню и приготовить козлятину?       Эсмеральда побледнела. Судья ободряюще коснулся ее плеча и прижал палец к губам.       — Не сметь! — проревел он. — Я сам посмотрю, что там такое!       Он встал, набросив на голое тело халат, и вышел за дверь, оставив нервничающую Эсмеральду одну.       — Показывай, возле какой именно двери прыгает эта коза! — велел судья слуге.       Как судья и ожидал, это была Джали — а кто же еще? Эсмеральда никуда не выходила без своей четвероногой подружки. Она ломилась в дверь с парадного входа. Коза требовательно заблеяла, глядя на судью, и топнула копытцем.       — Ну, куда же без тебя… — вздохнул Фролло и поманил Джали жестом. — Идем со мной.       Коза попятилась, всем видом выражая недоверие.       — Я тебя не съем, — фыркнул судья. — Идем же! Да, Жюльен! — обратился он к слуге. — Предупредите повара, что завтрак должен быть в двойном размере. Я в последнее время неважно ел, поэтому утром буду страшно голоден.       — Да, ваша честь! — слуга поклонился и ушел, а судья кивнул козе, приглашая ее идти за собой.       Коза, настороженно оглядываясь, побежала за ним.       Когда дверь открылась, и Фролло впустил в комнату Джали, Эсмеральда радостно вскрикнула.       — И ты не против, чтобы в твоей комнате было животное?! — изумилась она, почесывая ластящуюся козу за рожками.       — Животных я люблю, в отличие от людей, — хмыкнул судья, садясь на постель.       Эсмеральда смотрела на судью, на его спокойное, умиротворенное лицо.       — Джали, иди пока на балкон, посиди там, — сказала она козе, и та послушно выбежала из комнаты.       Эсмеральда скользнула к судье.       — Я хочу еще, — хрипло сказала она и прильнула к его губам, дергая за пояс его халата. Судья со стоном подмял ее под себя. Заснуть они смогли только под утро.