Вожделение

      Эта новость разнеслась по Парижу в мгновение ока. Кто-то лихо свистнул у грозного судьи Фролло его шаперон и хорошенько туда наблевал, выражая свое презрение. В присутствии судьи, правда, все боялись даже пошевелиться, не то что засмеяться, потому что недавно он опять доказал, насколько он чудовищен, безжалостно перевешав пойманных грабителей. Но зато в его отсутствие языки мололи без остановки. Клопен решил, что эта новость должна развеселить Эсмеральду, которая вот уже неделю все время плакала. Но, когда он ей об этом рассказал, то вызвал ее ярость. Она прогнала его из своего шатра и запретила даже упоминать об этом.       — Да что с тобой творится такое, Эсмеральда?! — в отчаянии возопил Клопен. — Ты уже неделю сходишь с ума, сама на себя не похожа!       — Просто оставь меня в покое! Я хочу побыть одна! — рявкнула она в ответ, и больше они об этом не заговаривали. Клопен с болью смотрел, как она чахнет с каждым днем, и совершенно не знал, как ей помочь. «Если бы я знал причину ее слез! — с болью думал он. — Может, тогда я смог бы что-нибудь сделать, ну хоть что-то… Возможно, она поссорилась с этим своим красавчиком-капитаном?»       Феб же в это время четко исполнил приказ судьи — собрал своих воинов недалеко от Собора. Сам судья отправился наверх, к своему пасынку.       Квазимодо был расстроен. Он уже неделю не общался с Эсмеральдой, она словно испарилась. Не приходила к нему, не выступала на площади. Звонарь с ума сходил от беспокойства. И беспокойство его увеличилось в разы, когда он увидел, как к Собору подъехала карета судьи.       Когда Фролло поднялся в его мастерскую, горбун всполошенно попытался прикрыть фигурки, которые он делал, но не успел.       — Хозяин, — пробормотал Квазимодо. — Я… я не знал, что вы придете…       — Я всем делам предпочту трапезу с тобой, мой мальчик, — судья с улыбкой поставил корзину, которую он с собой принес на стол с макетом Парижа, и уселся на табурет. — Я принес тебе гостинец.       Квазимодо кинулся к полкам за тарелками, но его руки так тряслись, что он даже что-то расколотил. Судья, видя его состояние, ухмыльнулся. Надо было совсем немного дожать горбуна, чтобы тот пришел в полную панику.       — Тебя что-нибудь тревожит, Квазимодо? — спросил он, доставая из корзины виноград.       — О… Нет! — слишком быстро ответил горбун, задергавшись.       — Тревожит, — с удовлетворением сказал судья и кинул себе в рот виноградину. — Уж я-то знаю.       Фролло зверски улыбнулся, произнося эти слова. Одна из виноградин, отвалившаяся от виноградной грозди, которую судья держал в руке, покатилась по столу и упала на пол. Квазимодо потянулся за ней. Судья, тем временем, продолжал:       — Мне кажется, ты что-то прячешь…       — Нет, что вы, хозяин, — Квазимодо был готов завыть от страха. — Я… н-ничего…       — Почему ты не ешь? — нахмурился Фролло.       Квазимодо в обе руки принялся запихивать виноград себе в рот, не чувствуя вкуса.       — О, очень вкусно… Пасибо! — и, подавившись, закашлялся, — косточки… — с неловкой улыбкой пролепетал он.       Фролло с подозрением огляделся.       — Что изменилось здесь? — он встал, и Квазимодо с ужасом понял, что совершенно забыл спрятать фигурку Эсмеральды. Боже, что сейчас будет! Хозяин ненавидит цыган, а Эсмеральду вообще на дух не выносит!       Фролло, вздернув свои тонкие черные брови, взял его поделку в руки.       — Это что, новая кукла? — он внимательно оглядел фигурку. — Чертовски хороша, и очень похожа на ту цыганку. Я знаю, что это ты помог ей тогда сбежать! — прогремел судья и с грохотом обрушил куклу на стол. — Очень скоро весь Париж будет в огне, и это будет полностью твоя вина!       — Она была так добра ко мне, хозяин, — простонал Квазимодо в ужасе.       — Ты идиот! — взревел Фролло, кидаясь к горбуну и хватая его за грудки. — Это была не доброта, а хитрость! Она – цыганка, а цыгане не способны на искреннюю любовь! Подумай, подумай о своей матери! Она оставила тебя умирать, ты погиб бы, если бы не я! Это твоя благодарность мне?!       Судья, войдя в раж, тряс Квазимодо, как утка трясет дождевого червя. Затем пришел в себя, прочистил горло и уже почти спокойно сказал:       — Но разве могло бедное, уродливое дитя устоять против ее языческого коварства, — Фролло вынул из рукава сутаны кинжал. — Ничего, не тревожься, Квазимодо, — он наколол фигурку Эсмеральды на острие и, ненавидя себя, поджег ее от пламени свечи. Фигурка вспыхнула в одно мгновение. — Скоро она исчезнет из нашей жизни. Я освобожу тебя от ее дьявольских чар. Она больше не сможет тебя терзать, — судья швырнул горящую куклу на пол.       — О чем это вы? — тихо спросил несчастный звонарь, с тоской глядя на горящую фигурку. Судья надел свой шаперон.       — Я знаю, где она прячется, — сказал он, удаляясь. — И завтра на рассвете я нападу вместе с тысячей воинов.       Спускаясь вниз по лестнице, Фролло улыбнулся. Он довел бедного мальчика до такой паники, что тот наверняка кинется искать Эсмеральду. Очень жаль, что пришлось применить такой жестокий метод, но это было необходимо. Он постарается загладить свою вину перед Квазимодо, но позже, когда Эсмеральда опять будет его.       Квазимодо смотрел на истлевшую куклу. Нет, он не должен позволить судье схватить цыганку — один Господь ведает, что Фролло с ней тогда сотворит. Звонарь достал из-за пазухи амулет, который Эсмеральда дала ему. Как она там сказала? Когда наденешь этот амулет, в городе для тебя секретов нет… Это город! Это карта! Ну конечно, он всю свою жизнь прожил на колокольне и видел город сверху! Вот эта голубая полоска — река, крестик посередине — Собор, а вот этот камешек сбоку… Кладбище Невинных!       Квазимодо набросил на себя плащ и кинулся вниз.       Клопен жонглировал горящими факелами, когда ему под нос притащили горбатого уродца.       — Вы только поглядите, кто у нас тут, — расхохотался Клопен. — На виселицу его, ребята!       Он вскочил на помост, где была приготовлена импровизированная виселица для нежеланных чужаков.       — Собирайтесь вкруг, друзья! — завопил он. — Сегодня дивная ночь удавок! Развлечение для шпиона Фролло! И не просто шпиона, это его верный подручный — звонарь!       На шею Квазимодо накинули удавку, и Клопен уже взялся за рычаг, чтобы повесить этого маленького говнюка, как из улюлюкающей толпы выбежала Эсмеральда!       — Стойте! — закричала она. — Это вовсе не шпион! Он мой друг! Он помог мне сбежать из Собора!       Она сняла с шеи Квазимодо веревку и спросила.       — Что ты тут делаешь, Квазимодо?       — Хозяин… — задыхаясь ответил горбун. — Он совсем озверел и собирается напасть на рассвете вместе с тысячей воинов!       Эсмеральда вздрогнула. Вот оно что… Значит, Фролло решил действовать по принципу «Если не моя, так ничья не будешь!» Собирается иметь и жену, и любовницу… Этого она от него совершенно не ожидала. Ее сердце заныло от боли, но сейчас надо было спасать своих людей.       — Не будем терять времени! — закричала она. — Нужно бежать немедленно!       В катакомбах начался жуткий переполох. Люди метались из стороны в сторону, собирая пожитки. Эсмеральда подошла к Квазимодо и обняла его.       — Спасибо, мой друг. Ты сильно рисковал, придя сюда, мы тебе очень благодарны.       — Это все благодаря твоему амулету, — покраснел горбун. — Сам я бы ни за что тебя не нашел.       — Я бы тоже! — раздался со стороны низкий звучный голос, и в катакомбы вошел судья Фролло собственной персоной.       Люди с воплями кинулись к выходам, но все было оцеплено солдатами — циркачам не оставили ни малейшей лазейки. Эсмеральду схватил за локти капитан де Шатопер.       — Дорогой Квазимодо, спасибо, что привел меня к ней, — судья с торжествующей улыбкой погладил побледневшего звонаря по горбу.       — Ты следил за ним! — прошипела Эсмеральда, прожигая Фролло взглядом.       — Да, моя дорогая, признаюсь, — кивнул судья, подходя к Эсмеральде. — Я просто не мог упустить этот шанс найти тебя. Капитан, отпусти ее.       — Что ты здесь делаешь? — угрюмо спросила Эсмеральда, потирая локоть — капитан не рассчитал силы и слишком крепко сжал ее руку.       — Полагаю, нам с тобой надо выяснить несколько жизненно важных вопросов, — нахмурился судья. — У тебя есть укромное место, где мы бы с тобой смогли спокойно поговорить?       Эсмеральда вздохнула. Все равно бежать некуда.       — Идем со мной, — буркнула она.       Когда Эсмеральда и Фролло удалились, Феб стащил с головы шлем и рявкнул:       — Вольно, ребята!       Стражники тут же опустили свои копья и расселись кто где. Пораженный Клопен не понимал, что тут происходит и подошел к капитану.       — Да что вы здесь устроили?! — сердито спросил он Феба. Капитан спокойно уселся на ступеньки.       — Спроси об этом у своей подружки, — заявил он. — Это из-за нее поднялся такой хай.       Клопен немного подумал и уселся рядом с ним, доставая трубку.       — Закурим? — предложил он.       — Не… — мотнул головой Феб. — Табаку нет, дома забыл впопыхах.       Клопен кинул ему на колени свою мошну с табаком.       — Угощаю, — сказал он.       Квазимодо робко притулился рядом.       Эсмеральда провела судью в свой шатер.       — Ну? — спросила она. — Говори, чего ты хочешь?       — Нет, моя дорогая, говорить сейчас будешь ты, — фыркнул судья. — Я очень хочу услышать от тебя ответ на один вопрос. Зачем ты от меня сбежала, и при чем тут Флер-де-Лис?       — Я видела, как вы целовались на том балконе, — прошептала Эсмеральда.       — И конечно, ты сразу же удрала, как только увидела это отвратительное зрелище, так? — уточнил судья, глаза которого опасно заблестели. — Знаешь, любовь моя, если бы я в свое время действовал бы похожим образом, от Собора Парижской Богоматери не осталось бы камня на камне! Я однажды проследил за тобой, когда ты пошла к Квазимодо…       — Ты следил за мной? — возмутилась Эсмеральда.       — Так же, как и ты за мной! — рявкнул судья. — И если бы я тогда поддался чувствам, я не знаю, что я бы с вами сделал. Но, в отличие от тебя, я поддался разуму и остался в укромном месте ровно до того момента, пока не увидел и не услышал все, что мне было нужно!       — Что ты хочешь сказать? — глаза Эсмеральды расширились в недоумении.       — То, что тебе надо было немного подождать, а не убегать сразу, когда ты увидела тот поцелуй, — уже спокойнее заявил судья. — Тогда ты бы услышала одну из самых разгромных нотаций, которую я когда-либо произносил в этой жизни! Полагаю, что бедняжка Флер до сих пор рыдает от унижения.       — Так вы не… — Эсмеральда вдруг почувствовала, что впервые за всю эту неделю она может свободно дышать.       — Что мы не? — ухмыльнулся судья.       — Ты не собираешься на ней жениться? — прошептала она.       — Упаси Господь, — сварливо ответил Фролло. — Своей женой я бы хотел видеть только тебя.       Эсмеральда прижала пальцы ко рту.       — Прости меня, пожалуйста, — тихо сказала она. — Я такая дура, натворила столько глупостей…       Судья облизал губы.       — Прощу, — сказал он, затем схватил ее за плечо и рывком прижал к себе. — Только сначала накажу как следует!       Он жадно впился в ее губы. Голова у Эсмеральды закружилась, и она почувствовала, как в ней вспыхнул пожар. Судья, тем временем, с треском разрывал на ней одежду, подталкивая ее к ложу.       — Клод, это мое самое приличное платье, — простонала она.       — Я тебе еще куплю… — задыхаясь ответил он. — Сколько хочешь… Все, что хочешь…       Она знала, что судья может быть ненасытным, но чтобы настолько… Он любил ее в разных позах, довел до экстаза уже несколько раз, но сам категорически отказывался доводить до удовлетворения себя. Эсмеральда уже изнемогла в его объятиях и устала кричать, а он все никак не мог успокоиться. Когда он взял ее сзади, рывком прижав к себе, одной рукой сильно сжимая ее грудь, а другой скользя ей между ног, нажимая пальцами на ее чувствительный бугорок, она жалобно простонала:       — Я больше не могу…       — Можешь! — он двигался в ней резкими толчками. — Смогла сбежать… это тоже сможешь…       Она забилась в его руках от наслаждения, и тогда он отпустил ее и перевернул на спину, наваливаясь на нее сверху…       Клопен и Феб пускали колечки дыма.       — Уже час прошел, — пробубнил вдруг Клопен. — О чем они могут так долго разговаривать? Пойду посмотрю.       Он встал и направился к шатру Эсмеральды. Когда он подошел ближе, то услышал ее жалобные стоны. Клопен прилип глазом к прорехе в шатре и чуть не ослеп от того, что увидел. Два тесно сплетенных обнаженных тела, изящная, прекрасной формы, смуглая ножка, прижатая к белому мужскому бедру, тонкая ручка, ласкающая мужскую спину, падающая, как срезанный цветок, когда доносился очередной женский стон. Бедра Фролло, двигающиеся с каким-то яростным исступлением…       Клопен, шокированно моргая, поспешил сбежать оттуда.       Когда он вернулся и опять опустился на ступеньки рядом с капитаном, тот спросил:       — Ну, они еще там не убили друг друга?       — Определенно, нет, — заявил Клопен. — Сдается мне, что разговор там будет еще довольно долгий.       — Тогда еще по одной? — капитан протянул ему мошну с табаком.       — Давай! — согласился Клопен.       Судья с какой-то долей удовлетворения слушал, как Эсмеральда обессиленно стонет под ним. Под конец она смогла только тихо попискивать, но он не собирался останавливаться, пока и на этот раз не доведет ее до пика, хотя ему самому уже было чрезвычайно сложно держаться. Ему под руку попалась какая-то вещь, и он судорожно сжал ее, стараясь не допустить своей разрядки до того, как заставит Эсмеральду закричать еще раз. Он почувствовал, как она сжимается вокруг него и слабо впивается ногтями в его спину. Его собственный экстаз был таким умопомрачительно бурным, что, как бы со стороны, он услышал крик, и понял, что кричит он сам, кричит от непередаваемого, совершенно неописуемого счастья…       Квазимодо услышал этот крик, и понял, что кричит судья. Горбун уже вскочил на ноги, собираясь кинуться в сторону звука, но его своей стальной рукой ухватил за локоть капитан.       — Сидеть! — рявкнул он.       — Но там хозяин… — в отчаянии взмолился Квазимодо. — Вдруг ему стало плохо!       — Э, нет, парень, — заржал Клопен, пуская колечки. — Думаю, что ему сейчас очень хорошо.       Судья понял, что все еще сжимает в руке какую-то штуку. Он поднес эту вещь к глазам и вспомнил, что это была корона Короля Дураков, которой в него швырнулась Эсмеральда на том празднике, где все это началось.       — Видимо, этот дурацкий колпак будет преследовать меня теперь всю жизнь, — хихикнул он и уронил корону, которая шлепнулась на пол, позванивая бубенчиками.       Фролло лег на бок и подпер голову рукой, смотря на расслабленное лицо Эсмеральды.       — И все-таки, — сказал он. — Почему ты не хочешь, чтобы я на тебе женился?       Эсмеральда открыла свои огромные зеленые глаза.       — Потому что, если ты это сделаешь, ты потеряешь все. Тебя перестанут принимать в светских кругах, о тебе будут перешептываться на каждом углу, а король… Я даже не представляю, что он с тобой сделает, — вздохнула она.       — Любовь моя, ты меня очень обяжешь, если не будешь решать за меня и перестанешь пытаться принести себя в жертву, — строго сказал судья и загремел. — Плевать я хотел на светские круга! Я все равно там не появляюсь и испытываю к ним оглушительную ненависть! Громко шептаться никто не посмеет, потому что эти людишки знают, что я с ними тогда сделаю, я не зря создал себе такую чудовищную репутацию, а короля предоставь мне, я знаю, как с ним разговаривать. Я хочу закатить такую свадьбу, чтобы о том, что я счастливо женат, знала самая распоследняя знатная клуша, и чтобы больше никто из них даже в мыслях своих не имел подкладывать под меня своих тупоумных дочурок! — последние слова он буквально прорычал, вспомнив, из-за кого он претерпел столько душевных страданий за последнее время.       — Есть еще одна вещь… — вдруг тихо сказала Эсмеральда.       — Говори же, — судья коснулся губами ее лба. — Я не хочу, чтобы между нами были недомолвки, сама видишь, к каким проблемам нас это привело.       — Это насчет детей, — Эсмеральда села на ложе, вглядываясь в его лицо с какой-то мукой. — Я с двенадцати лет с ними нянчусь, воспитываю их, вытираю им сопли, слежу за ними… Я чудовищно устала от всего этого, Клод. Я не хочу проходить через это снова и снова… И потом, когда мужчина женится, он начинает воспринимать жену как что-то должное, перестает обращать на нее внимание, конечно, куда она от него денется, и, в конце концов, начинает заглядываться на других женщин. Сколько раз я такое видела…       Фролло засмеялся и потянул Эсмеральду на себя.       — Дитя мое, — сквозь смех сказал он. — Я, по-твоему, похож на идиота, который не в состоянии оценить сокровище, которое ему досталось? Нет, такой глупости я никогда не сделаю, клянусь. Променять тебя на кого-то? Нет, я такую, как ты, всю жизнь ждал. Ты — подарок судьбы, моя дорогая. А по поводу детей… Сейчас август… Мы с тобой уже полгода предаемся греху и разврату, и все это время я раз за разом проливал в тебя свое семя. За эти полгода я мог бы уже сто раз нафаршировать тебя младенцами, как рождественского гуся фаршируют яблоками. Тебе не приходило это в голову?       Эсмеральда покачала головой, коснувшись своего плоского животика.       — Я бесплоден, моя дорогая, — с улыбкой заявил судья. — Переболел в детстве тяжело, и болезнь лишила меня способности к деторождению. Отец тогда чуть не умер с горя. Когда родился Жеан, у него возникла надежда. Хорошо, что он умер до того, как мой брат погиб, — тут судья вздохнул. — Ну так что, ты по-прежнему не хочешь за меня замуж?       Эсмеральда уткнулась ему в грудь.       — Знаешь, ты сейчас был так убедителен, что на этот раз я просто не могу тебе отказать, — сказала она. — Да, согласна.       — Слава богу, — выдохнул судья, прижимая ее к себе.       Некоторое время они лежали молча.       — Как думаешь, — подал голос судья. — Там, снаружи, нас уже, верно, заждались.       — Думаю, ты прав, — хихикнула Эсмеральда. — Только мне нечего надеть… Ты разорвал мое платье.       — Надень то, красное, для выступлений, — предложил судья.       Когда они уже привели себя в порядок, Эсмеральда вдруг вспомнила кое-что.       — Скажи, а как так получилось, что у тебя украли твой шаперон? Говорят, что кого-то даже туда стошнило.       Судья какое-то время молча смотрел на нее, затем расхохотался.       — Так говорят?! — он уже практически рыдал от смеха. — Нет, моя дорогая, шаперон у меня никто не крал! Я сам его выбросил, а стошнило туда меня. Видишь ли, когда ты сбежала, я неделю тебя ждал. Потом понял, что больше не могу, и напился как последняя скотина, до такой степени, что капитану пришлось тащить меня на себе!       Эсмеральда от хохота согнулась в поясе.       — Я надеюсь, что больше ты этого не повторишь, — простонала она.       — Упаси Господи! Моя печень до сих пор нервно вздрагивает при мыслях о вине! — судья обнял ее за талию. — Ну, пойдем. Я хочу уже отвезти тебя домой.       — Но мой дом…       — Рядом со мной, — он поцеловал ее в висок. — Теперь это и твой дом, поскольку ты — моя почти жена.       Они вышли из шатра.       Клопен увидел, как судья и Эсмеральда подходят к ним. Рука судьи собственнически лежала на талии у Эсмеральды, а та льнула к нему, словно ближе судьи у нее никого не было. Никогда так не ошибался в людях, в очередной раз ошеломленно подумал Клопен, все-таки это был судья, а не капитан…       — Квазимодо, — позвал судья горбуна. Тот робко подошел к своему приемному отцу. — Я хочу попросить у тебя прощения за ту мерзкую сцену, которую устроил тебе в Соборе. Но я просто не мог поступить иначе, в противном случае, я бы никогда в жизни ее не нашел бы.       Квазимодо увидел, с какой нежностью судья смотрит на Эсмеральду.       — А ну вас к черту, хозяин! — вдруг сердито сказал горбун. — Все-то вы хитрите! Могли бы сразу рассказать, я бы и так вам показал.       Он развернулся и пошел к выходу.       Эсмеральда коснулась огорченного судьи рукой.       — Он отойдет, — сказала она. — Просто надо немного подождать.       — Надеюсь, — пробормотал судья, зарываясь носом в ее волосы. — Вообще-то он не злопамятен, просто я был сущее чудовище.       — Я попробую его уговорить, — промурлыкала Эсмеральда.       — Буду тебе очень благодарен, дитя мое, — судья перевел взгляд на Феба. — Собирай людей, капитан, мы уходим.       — Эээ… Постойте, — вдруг сказал Клопен. — Вы что, не собираетесь нас арестовывать?       — Вы нарушили закон? — строго вопросил его судья, однако в его глазах Эсмеральда увидела чертиков.       — Ээээ…. Нет, — неуверенно произнес Клопен.       — Ну, тогда арестовывать вас не за что, состава преступления нет, — судья потянул Эсмеральду на выход. — Идем, капитан, нам тут больше делать нечего.