переломы

хансоль смешно шевелит носом и морщится. от пудры зудит лицо, а подводка почти ощутимо давит на глаза, мешая держать их открытыми. он закрывает глаза на пару секунд, а потом открывает их и так сводит брови, что они переламываются на переносице. юта стоит в тени — зелено-бледный и с покусанными губами. его колотит едва ли не больше хансоля, потому что до выхода на сцену меньше десяти минут и, к сожалению, туда идет не он. для него все было бы проще — рядом всегда чье-то плечо, рядом вечно психующий теён и донхек, который втихую корчит рожи за камерами. рядом с хансолем будет больше ста человек, но ни один из них не на его стороне. — ты красивый, — говорит ему юта, с трудом шевеля губами. по ощущениям, язык присох к небу, а все внутренности сбились в комок и стали где-то поперек глотки, блокируя кислород. коорди-нуна мажет по лицу хансоля большой кистью, а по юте — заинтересованным быстрым взглядом, и сразу же теряется где-то за темными шторами. у нее еще более ста лиц, которые нужно проверить на готовность к камерам, и юта ненадолго задумывается, кому тут на самом деле хреново. — ну что, — говорит хансоль и поднимает глаза. юта задыхается; там так много — надежда, решимость, страх и нежность — что кажется невероятным, как тот до сих пор не расплакался от такого количества эмоций за раз, — либо сейчас, либо, — он запинается и немного прикусывает губу, — либо же я сразу пойду прыгать с крыши вашего агенства. он четко выговаривает это «вашего» и юту передергивает, как в первый раз. как тогда, когда он встретил хансоля в широком коридоре, с бумажками в руках, и сказал, что — ну наконец-то, джи хансоль, ты бежишь от тренировочного зала с голубыми фотообоями. когда дебют? хансоль посмотрел на него такими глазами, как будто не мог решить — сожрать все эти документы самому или же затолкать их в глотку юте. сказал — я ухожу. и правда так и сделал. два дня юта ныл так долго и громко, что теёну пришлось запереть его в ванной вместе с тэилем и выпустить только тогда, когда тот начал ломиться в дверь и орать, что ему стыдно и он больше не будет портить жизнь таким хорошим людям, как тэиль-хён. в конце концов, никто не виноват в том, что так вышло. что хансоля не заметили, что юта не смог ему помочь, что директор их агенства — дебил. — я надеюсь, что снимать будут только тебя, — снова шуршит сухими губами юта и делает попытку улыбнуться, — чтобы я смог потом наделать кучу скриншотов и обвесить ими комнату. — думаешь, сычен будет счастлив? просыпаться и первым делом видеть мое лицо? — хансоль улыбается, но в его глазах — вмерзшее в лед железо. юта делает шаг вперед, и как будто температура из плюсовой мгновенно падает до минуса. вокруг хансоля — холод. он сжатый, как кот перед прыжком, и юта прекрасно знает, что это значит. — ты будешь лучшим, — говорит он и кладет руку хансолю на затылок, ероша уложенные волосы. — я буду смотреть только на тебя. хансоль подается вперед, и они сталкиваются лбами. его дыхание прерывистое, как будто он только что вынырнул из воды и до сих пор не знает, что ему важнее — выровнять дыхание или же надышаться. проблема в том, что хансоль еще даже не нырял. хансоль говорит прямо юте в губы: — я сейчас умру. говорит: — мне было так страшно только тогда, когда я потерял тебя тогда в бангкоке. юта фыркает так громко, что из-за шторы выглядывает какая-то другая девушка в маске до глаз и таращится на эту гейскую картину. — осталось две минуты, — сообщает она и снова исчезает. юте хочется кинуть в нее чем-нибудь за плохие вести, но отлипнуть от хансоля очень сложно. — хочешь, я пойду туда вместо тебя? хансоль придвигается еще ближе, так, что его дыхание щекочет юте скулы. он мажет губами по щеке, по уголку губ, подбородку. в последний раз, когда они целовались, хансоль ныл, что у юты мерзкий блеск для губ — липкий и вонючий, а сейчас юта сам четко ощущает запах вишни или малины. хансоль пахнет сценой. — я хочу, чтобы ты поцеловал меня, — говорит ему хансоль тихо-тихо куда-то в шею, — на удачу. — размажу тебе макияж, нуны будут ругаться, — смеется в ответ юта. — ты бы видел, как один раз за это ругали теён-хёна и джехена, они просто решили, что будет хорошей идей прямо перед шоукейсом… хансоль сначала больно цапает его за нижнюю губу, чтобы он заткнулся, а потом вдавливает ему пальцы под ребра, отчего у юты подкашиваются колени, и проталкивает свой язык ему в рот. они сталкиваются зубами, как школьники, а хансоль кусается так, как будто не знает, для чего вообще нужны поцелуи. юта поднимает руки и так и оставляет их в сантиметре от хансолевой шеи, потому что ему правда страшно его трогать. из него хреновая кроличья лапка. из него хреновый черлидер; был бы тут донён или марк, они бы справились лучше с эмоциональной поддержкой. хансоль немного отстраняется, но еще несколько секунд держит свои губы на губах юты, как будто за эти секунды собирая все возможные силы. а юта за это время успевает увидеть все звезды и поверить в бога. — подожди меня, — говорит ему хансоль и отступает на шаг назад. юта смотрит на его блестящие глаза и совершенно похеренный макияж на губах — тоненький красный мазок от уголка рта до подбородка — и сердце стучит где-то у него в горле. хансоль накинул ему веревку на шею, привязал к столбу и сказал — жди, я вернусь. и юта сидит так уже пару лет и у него до сих пор взгляд преданного пса. но главное отличие хансоля от остальных хозяев в том, что он говорит — жди, я вернусь, и возвращается. он исчезает за чужими спинами в одинаковых костюмах, но у него до конца прямая спина и расправленные плечи. кто-то наступает юте на ногу, оттесняет к стене, и он чувствует себя отдельной частью этой массовой паники. проблема только в том, что у него для этого только один повод из ста. он прижимается к холодной стене и смотрит на большой настенный экран так, будто там все ответы на его вопросы. в чем смысл жизни? чем поливать мун тэиля, чтобы он подрос? когда дебютирует джи хансоль? юта сжимает зубы и делает глубокий выдох. хансоль на экране открывает глаза.