переломы

красный пол, белые стены. у ренджуна перед глазами фонит так, что отдает даже в мозг. хочется вскрыть черепную коробку и вырезать оттуда то, что так сильно болит. но рядом нет никого, кто смог бы его подстраховать, поэтому приходится терпеть. у него рубашки каждый день на размер больше — ренджуну даже уже не хочется читать на них бирки с именами, все знакомые уже давно закончились. джемин смеется с него и поднимает плечи на его рубашке. — я в твои годы был немного покрупнее, — говорит он. ренджун злится и выворачивается из его рук, отступает назад. джемин смотрит на него с этим постоянным нежным прищуром. — сколько тебе лет? — он спрашивает это потому, что нужно спросить хоть что-то. джемин чешет подбородок с таким видом, как будто правда задумался, а потом подносит к лицу ренджуна обе руки. — сколько тут пальцев? ренджун чувствует себя еще тупее, когда отвечает очевидное. — ну, десять. тебе что, десять? джемин опускает руки и улыбается. — можешь умножить на свое любимое число и все равно не угадаешь. донхек поставил ему фонарь под глазом и обидно даже не это. обидно то, что ренджун видел пульт управления от его ошейника в чужих руках. в чьих — уже не понять, за четырнадцать лет в сраном роботе проблемы не только с желудочно-кишечным трактом, но и с памятью, с узнаванием. донхека он помнит, а лучше бы забыл. не помнит он только то, откуда у него повязка на правом глазу, а еще почему он хромает на одну ногу. — он не говорит, — джемин сегодня на него не смотрит и ренджун его понимает — ему бы тоже не хотелось видеть свою вечно растерянную, а сегодня еще и побитую, физиономию. — может на улице выбили. без марка он совсем дикий стал. ренджун закрывает глаза и думает лениво и вяло: кто такой марк. пол красный, потолки белые. ренджун пытается пару раз воткнуть себе в шею пластиковую ложку, но терпит поражение. все вокруг делают вид, что его не существует, а когда замечают, то — о боже — лучше бы не. донён вечно называет его «третий мальчик» перед тем, как посмотреть сверху-вниз, или перед тем, как отдать свой самый приевшийся приказ — не соваться в еву. однажды ренджун все-таки спрашивает — почему третий? донён смотрит на него так, как будто он разочарование всей его жизни. — а ты что, когда-то был первым? вечером джемин чинит его раздолбанный плеер, на котором ренджун уже давно поставил крест. он просто разбирает его до последнего болтика, а потом снова собирает и эта машина из ада сразу оживает в его руках. ренджун недоверчиво копается в нем, листая плейлист. один наушник у джемина; он кладет голову ренджуну на плечо и дышит спокойно и ровно, как будто спит. все песни на месте; леди гага, какие-то американские реперы, пару песен the 1975 — кому-то очень нравилась эта группа, но у ренджуна начинает перехватывать дыхание, когда он пытается вспомнить. джемин просит его оставить какую-то песню колдплей. ренджун не помнит ни слов, ни мелодии и ему впервые так грустно от этого. что-то произошло тогда, четырнадцать лет назад, когда он сделал какую-то глупость, или, когда ему не смогли оказать помощь. он не помнит ничего, он не помнит, был ли джемин рядом раньше, а если нет, то почему он ведет себя так, как будто был рядом с ним всю свою жизнь. и было ли раньше такое навязчивое желание, попросить его поцеловать себя. — спасибо, что починил, — ренджун бездумно крутит пальцами свой ошейник. он не так сильно последнее время прилегает к коже, но это бесит еще сильнее, чем тогда, когда он не давал даже нормально дышать. — все нормально, мы же друзья, — говорит джемин, а потом просто протягивает руки и ренджун чувствует его прохладные пальцы у себя на шее. на часах хрен знает сколько времени, когда джемин снимает с ренджуна ошейник. так быстро и просто, как будто он мог сделать это в любой момент. он слышит только тихое щелканье и делает глубокий вздох, не ощущая давления на шею, а потом звук повторяется и джемин снова тычется носом ему в шею. ренджун выворачивается, сбрасывая его со своего плеча, и поднимает брови, когда видит это злосчастный ошейник на чужой шее. он прилегает намного плотнее, джемину заметно трудно дышать, но он улыбается немного устало и отводит руку ренджуна, которую он протянул к нему. — ничего не говори. я сделаю для тебя все, но давай начнем с этого. он отбирает у ренджуна плеер и листает песни дальше, не задерживаясь ни на одной. — ну и что ты ищешь? — песню, под которую я бы хотел тебя поцеловать. сердце распухает так, что заполняет собой всю грудную клетку, все тело ренджуна. ему хочется свернуться в клубок, уменьшиться в размерах в миллион раз, чтобы не чувствовать этого всего сейчас. он так сильно крутит в пальцах провод, что джемину приходится накрыть его руку своими ладонями, а потом оставить просто так. пол красный стены красные ренджуну снится, как его ева идет по черепам.