I'd Let You Win

Кажется, всей жизни не хватит, чтобы я сказал, как много ты для меня значишь. Ты всё твердишь, что Тильда — моё будущее, что ты мне не нужен. С фальшивой улыбкой отшучиваешься, что старый, что у меня куча возможностей. Говоришь так, будто я в самом деле могу изменить то, что чувствую к тебе. Будто я не умер тогда с тобой, у церкви. Будто не потерял тебя снова в этой отвратной белой комнате Стейтсмен. При нашей первой встрече ты показался мне идеалом. Недосягаемым, шикарным Гарри Хартом, которому удалось вытащить меня из передряги. Безупречный агент, настоящий джентльмен, друг, который никогда не бросит в беде. Я равнялся на тебя, мне хотелось с каждым днём стать только лучше, новой, усовершенствованной версией себя. Когда я понял, что даже идеалы смертны, вселенная пошатнулась, закружилась, а привычный мир, в котором ты удивительно быстро стал константой, исказился до неузнаваемости. С этим выстрелом меня тоже не стало, потому что я так и не успел признаться, как ты мне дорог. И было крайне сложно собирать свою жизнь из трухи, из пепла, карабкаться, убегать от горького отчаяния и омерзительного осознания, что ты не вернёшься. Возродившаяся надежда была уничтожена идиотским подарком судьбы: ты не помнил. Будто всё, что было у нас, хрупкое, непонятное, но до одури ценное, необходимое, кануло в небытие, и остался лишь ты, Гарри Харт, в жизни которого нет места мне. Проглатывать признания, вертящиеся на языке, я не стал — моё молчание слишком дорого мне обошлось. Ты нужен. Понимаешь? Нужен, необходим настолько, что я без тебя — никто. Я не бабочка, не мотылёк, не личинка даже. Я такое пустое, такое незначительное ничто, потому что без тебя не получается, не выходит, не клеится. И это столь очевидно, как и то, что солнце встаёт на востоке, а заходит на западе. Это неизменное правило, аксиома, выжженная на сердце, что стучит для тебя одного. А после ты вспомнил. И я cнова смог дышать. Не прерывисто, через силу, а на полную — впервые с выстрела, размазавшего меня, придавившего простой, обезоруживающей правдой: мне не жить без тебя. Ни при каких обстоятельствах. Ты нужен. Таким, какой есть. Знаю, ты стыдишься своей слабости, и я готов провести всё оставшееся время, чтобы доказывать, что ты, уже-не-идеальный, потрёпанный Гарри Харт, для меня — всё же безупречен. Знаю, ты себя не простил. Не простил резню в церкви, разделившую наши жизни на «до» и «после», ставшей для нас точкой невозврата, но я так благодарен, слышишь? Я благодарен тому, что появилось это «после», на которое я не смел и надеяться. И если это значит, что тебе будут сниться кошмары, я стану тем, кто отгонит их и обнимет, если станет невмоготу. Ты можешь на меня положиться. Знаю, ты коришь себя. За то, что твои руки — пусть и не по твоей вине — по локоть в крови. За то, что не смог уберечь Рокси, Мерлина и других агентов. Знаю, ты не веришь. Думаешь, что уйду, что брошу — неужели так и не понял? Ты — единственное, что держит меня на плаву. Мой якорь, моя опора, и пусть полагаешь, что ты не тот, что сдал позиции, я всё так же держусь за тебя и черпаю силы жить дальше. Знаю, ты считаешь, это слишком. Но я не боюсь громких слов, если они искренни. Слов, которые я буду повторять тебе, пока ты не поверишь, не убедишься. Ты, (не)идеальный Гарри Харт, стоишь целого мира. Потому что тебе удалось сделать то, что не смог никто. Ты подарил мне веру в себя, и теперь я верну тебе долг. Я буду рядом, я никуда не уйду. И буду любить, как никогда и никого в жизни.