***
— Слышала, Мерлин тебе промывал мозги целый час. У Рокси в голосе — настороженность и лёгкая насмешка. Эггзи стягивает галстук, душащий, неудобный. Садится в кресло и берёт бокал с виски. Выпивает залпом. — Он снова собой рисковал. — Гарри? — спрашивает с изумлением. — Ты, наверное, забыл, но это же Харт. Он уделает нас всех с тем опытом, что у него за плечами. Он молчит. Рокси, безусловно, права. Но страх проникает под кожу и устраивает внутри землетрясение, расшатывает всё до предела, и не остаётся ничего, кроме леденящего ужаса, когда он опять лезет на рожон на миссии. — Мы все знали, на что шли. Эггзи уже совсем не уверен.***
— Гарри, что ты… — он осекается и замирает. Он опирается на комод. Дышит сбито, и каждый его рваный вздох буравит в Эггзи очередную дыру. Иногда ему кажется, что целых мест в нём катастрофически мало. — Уходи. — Гарри… — Эггзи, уйди. Шепчет так тихо, что пробирает до костей. Страх, струящийся, переменчивый и ядовитый, дымкой окутывает сердце. Он боится. Идеальный Гарри Харт боится до чёртиков. — Ты так напугал меня сегодня. Молчит. Дышит всё размереннее, и Эггзи касается его плеч. Пальцами ощупывает мышцы, что проступают под тонкой рубашкой. — Не надо. — Я думал, что сойду с ума, Гарри. — Не нужно… — Скажи, что не чувствуешь того же, и я не буду больше об этом. — Не чувствую. Он считает до десяти и сдерживает крик, обжигающий гортань. Гарри отстраняется и выходит из комнаты. Эггзи провожает его взглядом. А я ведь смотрел на тебя. На одного тебя. С самого первого дня.***
— Эггзи, он не хотел бы, чтобы ты винил себя. Он хотел бы, чтобы ты жил дальше. — Ты не знаешь, чего он хотел бы. Никто теперь не узнает. «Всё, что не убивает нас, делает нас только сильнее». Я не хочу быть сильным, Гарри. Я хочу, чтобы ты жил.***
— Мы знакомы? Говорят, труп не может умереть. Эггзи это каким-то образом удаётся. И в голове грёбаным эхом — не помнишь. Ты не помнишь меня.***
Дни сливаются в унылую серость. «Ты в порядке, Эггзи?» «Может, возьмёшь выходной?» Эггзи отмахивается и помогает Мерлину со сведением информации по миссии. Я в порядке. У меня просто отобрали тебя, только-только вернув.***
Последний рывок. Смириться не получилось. Захлестнуло отчаяние. Омыло кровавыми волнами, так что он едва не захлебнулся. Воздух хватал ртом и задыхался от понимания. Не помнит. Он всё ещё не помнит. Финальная попытка. Отчаянный шаг в пропасть. Дуло пистолета и собака, испуганная, скулящая от беспомощности в его руках. Эта псина — я. И мне так страшно, что не получается даже казаться сильным, не то что быть. Эггзи молится богу, в которого не верит. Пожалуйста, если ты только есть… Верни. Верни то, без чего загибаюсь. — Эггзи? Тиски разжимаются, и хочется разрыдаться. Он обнимает несмело, осознавая, что если не сделает этого, то просто-напросто себе не простит. Гарри шепчет его имя потерянно и до боли знакомо. Дышит глубоко. А сердце бьётся заполошно, будто не может прийти в себя. Эггзи теряется в нём. Растворяется. И по кирпичикам выстраивается давно утерянный смысл.***
Эггзи врывается в его кабинет, наплевав на отчётность и то, что Мерлин ждёт уже битый час. — Скажи, что будешь помнить меня. Скажи, что никогда не забудешь. Скажи, что мне не придётся вновь латать дыры, зашивать пустоты внутри. Скажи, что мне не нужно будет проходить через это снова. Гарри отпивает виски и игнорирует тремор в руках. Эггзи знает: бабочки мельтешат, хлопают мерзкими крылышками, напоминают о слабости. Гарри смотрит тепло-тепло и произносит: — Я люблю тебя. Эггзи не обращает внимания на слёзы, бегущие по щекам. Ещё год назад этого хватило бы с головой. Ещё год назад он бы отдал всё, чтобы это услышать. — Это не ответ. Обещай. — Ты знаешь, что я не могу. Честность. Обезоруживающая, ударяющая под дых прямолинейность. — Почему ты не сказал правду тогда? — Потому что хотел, чтобы в случае… — он не договаривает. — Чтобы ты справился, ты сильный. Эггзи не расскажет, каково оплакивать то, что могло бы быть, но чему не суждено случиться. Перематывать их последний разговор на повторе и глушить грёбаный выстрел, который год спустя он помнит всё так же ярко. Смотреть на его фотографии и думать, что никогда не станет и близко похожим на него, как бы того ни хотелось. Воспроизводить голос, жесты, походку, не позволять себе забывать ни на миг. Эггзи молчит. Носом ведёт по его шее и встаёт на носочки. Делает вдох и выдох с ним в унисон. Эггзи ему не расскажет. Ведь Гарри всё это известно и так. Быть сильным — значит собирать себя по кусочкам, даже если уже почти ничего не осталось. Они оба эту науку усвоили на отлично. — Я так устал, Гарри. — Знаю, мой мальчик. Тише… Эггзи делает вдох. Вместе с ним. Сердце стучит. Живое. Это так правильно — дышать тобой. Даже не верится, что когда-то всё было иначе.