***
Гарри всегда говорил: «Не хочешь услышать ложь в ответ — не задавай вопросов». Неизменно с улыбкой и каким-то снисхождением. Не унизительным, нет, а каким-то по-настоящему добрым и тёплым. Как сам Гарри. Нереальным. — Следуя твоей логике, все вокруг обманщики, и доверять никому нельзя, — фыркает он. Харт смеётся. — Ты быстро учишься. Но всё же есть люди, за которых стоит держаться. Эггзи думает о том, что Гарри, несомненно, из их числа. И он будет верен до конца, чего бы ему это ни стоило.***
— Тебе не кажется это издевательством? — спрашивает Рокси как-то за обедом. — Определять родственную душу по последней фразе, — уточняет она, невзначай касаясь запястья. Эггзи отводит взгляд. «Глазеть невежливо», — раздаётся в сознании голос, до ужаса напоминающий Харта. Он накалывает на вилку кусочки салата и кивает. — Будто бы более изощрённого способа поглумиться не придумать. Хотя знаешь, остаются ещё реинкарнации. Для особо рисковых. Рокси громко хохочет. В некоторых случаях связь проявляет себя сразу же после знакомства — человек понимает, чувствует интуитивно, что это тот, кто нужен. Его вторая половинка. Подобных случаев единицы. Обычно никто не обращает на такую мелочь, как соулмейты, внимания. Миллионы живут с теми, кого выбирают сами, предпочитая не заморачиваться. Разве это не должно быть охуительно больно — узнать, что тот, в кого ты влюблён, по-настоящему Твой, за пару секунд до того, как всё закончится? Всё закончится, а ты будешь помнить. У вселенной отвратное чувство юмора, справедливо отмечает Эггзи. Эггзи хочет её спросить. Верит ли она, что найдёт соулмейта до того, как всё станет очевидно. Эггзи хочет её спросить, но истина, озвученная Гарри, даже не оспаривается. Он убеждён: Рокси незачем обнажать перед ним душу. Если честно, он не уверен, что стал бы сам.***
Весь этот замес с Валентайном Эггзи не нравится абсолютно. Он не привык полагаться исключительно на шестое чувство, но сейчас оно кричит: не надо. Не надо. Нельзя. Однако все без исключения агенты Кингсмен втянуты в это, и отступать некуда. Гарри лежит без сознания после невинного разговора с профессором, и это первый тревожный звоночек. Гарри лучший. И он пострадал. Эггзи заглядывает к нему каждый день, а если нет, то утомляет Мерлина вопросами, на которое получает заслуженно раздражённое: — Без изменений. Эггзи не сдаётся и приходит, не в силах сопротивляться жгущему его изнутри желанию увидеть Харта. Увидеть, коснуться холодной руки и считать его выдохи-вдохи. После пятого такого визита он понимает: что-то не так. Что-то изменилось необратимо, и его потребность в Харте вышла за грань допустимого, возможного. Когда Галахад наконец приходит в себя, тиски, сжимавшие горло всё это время, ослабляют хватку. Эггзи вздыхает.***
Они не видятся совсем. И единственный раз, когда они остаются наедине, полон горького разочарования Гарри в нём. Эггзи смотрит с сожалением и тоской. Вязкой, мутной тоской, что забила ему лёгкие давным-давно, потому что каждой клеточкой он тянется к Гарри, и никак не отпустит дерьмовое предчувствие, кружащее на подкорке, притаившееся где-то у сердца. Это конец. Эггзи не привык верить в предзнаменования и идиотские знаки судьбы. Но именно они чертовски ловко управляют его жизнью. «Мне жаль, Гарри, что я не стал тем, кого ты видел во мне». И даже это он не может протолкнуть дальше гортани, заставить себя произнести вслух. Моргает ошарашенно, когда импульсом-вспышкой ловит ответ. «Не стоит сожалеть, мой мальчик». Вот только… Гарри молчит. Откуда эта херня в его голове?***
В голове — наверное, надо провериться у врачей — мечется какая-то нездоровая дичь. Словно точка отсчёта, словно… таймер, что отмеряет время до того пункта, после которого уже не вернуться. Гарри на задании. С ним будет всё в порядке. Эггзи ходит туда-сюда по его кабинету, не зная, куда себя деть. Не представляя, что такого случится. Всё жужжит и зудит, и мешает мыслить нормально. Он смотрит в экран ноутбука флегматично. Ровно до резни, которую взбешённый из-за вируса Гарри устраивает в два счёта. Тиканье бьёт по вискам. Сука. Эггзи ненавидит свои инстинкты, потому что они никогда не подводят. Когда Валентайн выпендривается, упиваясь своим превосходством, Эггзи хочет заткнуть себе уши, вырвать нахуй глаза, просто чтобы не видеть. Не слышать. Не становиться свидетелем этому. — Как по мне, звучит здорово. Бум! Эггзи кричит, пока не срывает голос — он и не знал, что может издавать такие звуки. Теперь это в самом деле конец.***
— Это был Гарри, верно? Рокси приходит в этот охуительно пустой и холодный дом первой. Садится рядом и кладёт голову на плечо. В уголке тихо скулит Джей Би. Эггзи мог бы спросить, как она догадалась. Только всё это не имеет больше никакого значения. Она сжимает его руку в своей. — Всё наладится, Эггзи. Он мог бы поверить. Но не представляет, как жить с дырой внутри. Жить без него.