Темная империя

      Начался путь, мягко говоря, сложно. Ллойду на пальцах пришлось объяснять змее, что ему пора идти. Никто не мог понять, что нужно этому непоседе. Но после змеи вспомнили, что огненный мастер просил их проводить ребенка в город, и все же договорились. Но до ближайшего города пешком пилить пришлось около суток, ведь сами змеи почему-то не знакомы с понятием «транспорт». Уже это далось малышу с трудом, но по дороге он сумел найти общий язык с омегой-серпентином и даже узнал, как говорить некоторые слова. Змеи оказались очень приветливыми.        Вот уже немного осталось до довольно крупного города, благо, дальше путь был куда быстрее и проще. Змеи хотели довести ребенка до самого города, но услышали издалека громкие крики: — Серпентины объявились! — крикнул какой-то альфа, — Они взяли в плен ребенка! Бей их!        С победоносными криками люди понеслись за змеями. Последние страшно перепугались, увидев такое приветствие и, сказав ребенку что-то на змеином языке, они побежали прочь от этих людей. Будущий император только и мог, что сказать им вслед: «Большое спасибо. Вы спасли меня…» Но вряд ли они поняли это.       Вскоре омегу встретили несколько здоровых альф, по виду похожих на рыбаков. В руках у них были сети, а ноги по колено были мокрыми. Один из них, широкий и бородатый, обратил свое внимание на омегу, неловко оглядывающего этих людей. — Откуда ты, ребенок? Что те твари с тобой делали? — бородач и не знал, с кем в этот момент разговаривает. — Они… Это не важно. Мне нужно попасть в столицу, как можно быстрее… Я заблудился в этих лесах, на меня напали разбойники… Поэтому у меня с собой только небольшие сбережения… Я очень далеко от дома, но обещаю, если вы мне поможете, ваша жизнь очень сильно улучшится. — Что? Ты что, шишка какая-то? — он только посмеялся, взглянув на заморыша, — Где же тогда стража там или хотя бы лошадь? Что, тоже украли? — Что, не верите, да?.. Тогда отведите меня в город, пожалуйста. Очень надо… — А ты будто сам не дойдешь? Ты не выглядишь аристократом. Скорее бедняк, заигравшийся в игрушки. Топай сам, город уже видно. А мы пойдем, проследим, чтобы те змеюки свалили куда подальше, иначе мы с них шкуру спустим. Идем, парни. — альфа прошел мимо Ллойда, а за ним потянулись и остальные. — Нет, постойте! Вы ошибаетесь! Они сейчас уйдут и больше вас не побеспокоят! Не тратьте свои силы на бессмыслицу… — но его никто не слушал. Ллойду ничего не оставалось, кроме как, опустив голову, пойти в указанном альфами направлении.       Сейчас он действительно чувствовал себя беспомощным оборванцем, ведь он никак не мог доказать свою принадлежность к знатному происхождению и у него не было средств, чтобы привлечь этим к себе внимание. Ему было паршиво скорее не от того, что он не владел значимостью, а от того, что не мог отблагодарить тех, кто помог ему. Но выбора не было. Ллойд пришел в жестокий мир угрюмых людей. И ему необходимо пройти тяжкие испытания на пути к свободе.       Ллойд пришел в город довольно быстро. Там на него никто не обращал внимания, никто его и видеть не хотел. Он не привлекал ничье внимание, видимо, он был похож на приезжего деревенского жителя, что тут не редкость. Будущий император решил, что это даже хорошо, что никто не обращает на него внимания. Зато ведь не обкрадут, а это явный плюс. Но нужное внимание Ллойд решил привлекать сам.       Около одного большого здания стояла стража — два больших серьезных альфы. Блондин решил, что только стража может ему помочь, поэтому подошел к ним. Те только окинули юношу взглядом и тихо фыркнули. Ллойд, переборов неловкость решил заговорить: — Простите пожалуйста, Вы не подскажете, как добраться до столицы? Просто тут такое дело… — начал было он все объяснять. — Нам нет дела до твоих дел, оборванец. Вали отсюда. — Но позже я пошлю вам большое вознаграждение, если вы поможете… — Ллойд понял, что без денег его слушать точно не будут. — Пф… Я сказал тебе, проваливать, заморыш… — в награду сын императора получил только презрительный взгляд. — Будто мы поверим твоим сказкам.       Долго настаивать Ллойд не стал. Одного этого взгляда было вполне достаточно, чтобы разочароваться в этой попытке. Но такое недоверие только заставило омегу разозлиться. Он эффектно отвернулся и уверенно ушел от них, подняв нос. «Какие же они идиоты, » — думал Ллойд: «Ведь могли бы просто сказать пару слов и все… Что сложного?»       Все оставшееся время он получал отказы в помощи. Уже солнце садилось за горизонт, а никто так и не сказал, как добраться до Темной столицы, да еще и место для ночевки омега не нашел. Он уже чувствовал голод, а в душе нарастало отчаяние… Ему ведь даже не дали отправить письмо во дворец, чтобы отец знал, где Ллойд сейчас. А объяснили это просто. Такому юному омеге во дворец писать нет никакой необходимости. Поэтому сейчас Ллойд лежал на стоге сена и жевал какой-то кусок безвкусного хлеба, купленного за копейки, смотрел на чистое звездное небо и мечтал о том, как его огненный спаситель явится утром и сразу же найдет решение всем проблемам Ллойда. Так он и уснул в мечтах о светлом будущем.       К сожалению, проснулся он все там же. Ночью он очень сильно замерз и, когда проснулся, думал, что уже умер. Как бы ему хотелось увидеть рядом с собой тех вонючих чужаков… Но вместо этого его разбудили подростки, работающие в этом поле. Солнце еще только встало, а они уже будят будущего императора, злобно рыча на него. Ллойду не хотелось открывать глаза и идти куда-то. Стоило ему только немного пошевелиться, он почувствовал сырость росы, окружавшей его, а со всех сторон от него в стогу зашебуршались разбуженные и такие же недовольные насекомые. Маленькие альфы все еще ворчали, а совсем ребенок, лет шести, подошел к Ллойду поближе и потянул его лицо за щеки, от чего цесаревичу все-таки пришлось подняться и запищать. — Ну оставьте меня, пожалуйста… Я вам ничего плохого не сделал… — Его голос звучал так жалобно, что не мог не вызвать сострадания. — Что ты вообще тут спишь?! — заговорил самый старший из присутствующих. — У тебя своего дома нет?! — Ну… — Замялся Ллойд и присел, поправив свои шелковистые волосики. Дети на него смотрели с изумлением, когда он поднялся. Для местных детей он был похож на Афродита, самого прекрасного омегу на свете: молодой блондин с кристально-чистым изумрудного цвета глазами, с прекрасной бледной кожей, какой нет ни у кого из деревенских жителей, потому что они все время проводят на улице, — Я прибыл издалека и… Мне надо добраться до Темной столицы. Простите, если помешал вам. Я… Сейчас уйду. — Омега начал собираться и поправлять свою одежду. — Подожди! — выкрикнул все тот же старший альфа, — Я знаю, кто ты! И… Я разрешаю тебе спать тут! — Гордо произнес он. От этого заявления посторонние дети издали восторженное «Оооо». — Благодарю, — Ллойд улыбнулся тому, какие они были милые, ведь даже старший альфа был лет двенадцати от роду. — Но я все-таки пойду, мне надо проделать долгий путь. — он закрепил оружие на поясе и поставил руки в боки. — Чего? Уже? — расстроенно пробубнил младший. — Но утро только началось! Останься! — другие дети тоже стали его поддерживать. — Но зачем? Я вам не нужен. — пожал плечами блондин. — А… А мы тебя обедом накормим! — воскликнул третий, остальные с ним согласились, — Все поделимся!!! — Ну… Зачем я вам? — Ллойд не понимал, что случилось с детьми. — Лишние руки еще никому не вредили! — с широкой улыбкой ответил старший. Конечно, им не нужен был работник. Они хотели посмотреть на это чудо немного дольше.       Ради еды Ллойд все же согласился остаться. Но, как выяснилось, он оказался совершенной невеждой в сенокосе. Ему пришлось долго учиться, а после он очень быстро выдыхался. Дети думали: «Видно, это и правда он. Там, наверху, никто не работает, не косит сено и не сажает растения. Там наверху он жил в месте, где текут молочные реки с кисельными берегами». Конечно, это все были детские догадки, но они были вернее всех тех, что ему говорили взрослые…       День шел очень медленно, а палящее солнце обжигало белую кожу омеги. Его светлые волосы стали ужасно горячими, от чего становилось дурно. Ллойд сел под деревом, в его широкой тени. Он облокотился на шершавую кору толстого дерева и прикрыл глаза. Он и не заметил, как к нему подкрался младший из детей. Он довольно долго сидел рядом, тихо сопя маленьким носиком, а потом коснулся руки цесаревича. — Как шелк… — прошептал он, а большие любопытные глаза ярко загорелись. Ллойд открыл глаза и посмотрел на непоседу. — Что такое? Никогда не видел ухоженной кожи? — омега улыбнулся и потрепал ребенка по голове. С волос того слетела пыль, и они стали немного темнее, чем были. — Да чего за кожей ухаживать? Это тебе не мерин, не сдохнет. — Но зато она станет нежной и мягкой. — Ллойд погладил малыша по щечке, — Как у младенца. — Младенцы маленькие и морщинистые, а ты нет. И вообще, кто ты такой? Ты пришел из поднебесья? — ребенок наивно смотрел на Ллойда, внимая любое его слово. — Ха-ха, — усмехнулся цесаревич, — ну, почти. Я не бог, не нимф и вообще, я обычный человек. Не бойся. — Но ты не похож на человека. — ребенок надулся и скрестил руки на груди, — Не может быть человек таким… мм… — Он не мог подобрать нужного слова, но ему на выручку пришел старший брат. — Он имел в виду, что ты очень красивый, вот. — альфа покраснел, произнеся это и отвернулся, чтобы этого не заметили. — Спасибо, Тит — Ллойд мило улыбнулся, от чего альфа покраснел еще сильнее. Он успел познакомиться с ними поближе, пока учился что-то делать сам. Младшего из них звали Лео и, как заметил Ллойд, не просто так. Он был энергичный, как львенок. Того, что немного старше Денат. Он, несмотря на юный возраст, был очень серьезным, хотя в лице его еще был детский интерес к познанию мира. Миконом звали второго по старшинству. Он вел себя достаточно скромно но, по рассказам Лео, он еще тот озорник. У всех братьев была смуглая кожа и темные волосы, глаза их были карие. Но у каждого из них были свои особые черты во внешности, из-за чего они были не похожи друг на друга как две капли воды. — Идем, белоручка, обед скоро… — пробурчал сконфуженный ребенок. — Папка будет волноваться, если мы опять опоздаем.       Императорский сын совсем не обиделся на прозвище, ведь он действительно был таким. Ллойд только посмотрел на ладони, которые покраснели от работы, а потом встал. Компания из маленьких альф повела цесаревича к себе в гости.       По пути они встречали много удивленных людей. Они все смотрели на Ллойда, как на восьмое чудо света или как на нечто неземное, что даже пугало Его Императорское Высочество. Поэтому омега был рад оказаться в небольшом каменном доме и скрыться от множества любопытных глаз. Дом был небольшой: один этаж и пара комнат, разделенных лишь перегородками без дверей. Вместо двери в проеме висели куски ткани.       Помещение, куда они попали было светлым, немного прохладным, что казалось Ллойду блаженством после работы в поле. У окна стоял деревянный стол для большой семьи, который казался Ллойду очень маленьким для такого количества людей. Он был накрыт к обеду глиняной посудой. В самом центре стоял какой-то горшок с крышкой, из-под которой вырывался горячий пар и аромат овощей, разносившийся по дому. У стен стояли сундуки, лавки, какие-то предметы для ручного труда. Для чего они были предназначены именно, цесаревич мог только гадать. В одном аппарате был кусок пушистой шерсти, в другом клочок каких-то сухих растений. В одном из углов стояли кувшины с водой и некоторыми видами овощей, в другом углу была большая машина с кучей нитей в ней. Все для императорского сына было в новинку, и он изучал это все в мельчайших деталях.       Одна из шторок, разделявших комнаты, отодвинулась, и в проеме оказался взрослый омега. Он был сильно похож на каждого из братьев-альф, но также имел свои собственные черты. Он выглядел более нежным, лицо его источало ласку и заботу. Но, что не свойственно омегам высшего света, глядя на него, нельзя было сказать, что он слаб и беспомощен. Омега твердо стоял на ногах, держа спину ровно, будто колонна, на которую опирается крыша храма. — Опять вы прокопались так долго! — с ласковым упреком обратился омега к детям, — Опять заигрались с детишками? — Прости, пап… — Тит подошел к нему и виновато опустил голову, — это я поздно спохватился, что надо идти домой… — Но мы не игрались! — воскликнул маленький Лео. — Мы встретили его на поле, он спал в стоге сена! — ребенок указал на Ллойда, — А еще он работать не умеет, кожа у него бледная, как у поганки, а еще зубы у него ровные, прямо один к одному, как у породистого коня! — Мальчик мог бы еще дальше перечислять своеобразные комплименты, если бы папа не остановил его. Цесаревичу было очень неловко, он склонил голову перед хозяином этого дома. — Прошу прощения за этот… Неудобный визит… — пробубнил Ллойд, — Я не хотел бы стеснять Вас своим присутствием… И, наверное, лучше я пойду скорее. Быстрее до дома доберусь… — Он уже собрался уходить, как почувствовал нежное прикосновение к своему плечу, а затем услышал звучный и добрый голос, который показался Ллойду таким только сейчас. — Ты ведь потерялся, да? Не бойся, Я не хотел тебя выгонять, ты только скажи мне, откуда ты такой красивый тут взялся? — Я Ллойд… — Ллойд хотел произнести полное имя, с титулом, но понял, что это не то место, не то время, когда он должен хвастать своим происхождением. Все же сейчас идет жестокая война, и все они тут равны перед ее беспощадным лицом. — И на меня напали разбойники, когда я ехал в безопасную провинцию империи. Убили всех сопровождающих и обокрали меня… У меня совсем ничего нет, кроме желания вернуться домой. — Ох, бедное дитя… — омега обнял цесаревича, как простого сироту, как собственного сына. Так, как еще никто и никогда не обнимал его, — Не волнуйся, ты можешь пока пожить у нас немного. Одним ртом больше, одним меньше, верно? — Верно, верно! — подтвердил Микон. — Тем более отец ушел на войну пока, у нас ртов слишком мало стало! — Спасибо вам большое. — Ллойд прижался к груди омеги, как мечтал иногда прижаться к покойному папе. Он будто отгородился от всего мира за этой мягкой, но крепкой стеной. — Я никогда не забуду Вашей доброты. И обязательно возмещу все расходы на меня, все-все. — Что ты, что ты, Ллойд, не стоит. — Омега только улыбнулся, — Нам не нужны твои деньги. Это просто помощь. Бескорыстная и безвозмездная. — Но пап, он же все равно будет помогать нам, кто не работает, тот не ест! — Возразил Микон, — Ты сам так говорил! — Я обязательно научусь что-нибудь делать, я обещаю. — Сказал Ллойд, честно глядя в глаза папы его новых знакомых.       В этом доме Ллойд прожил еще пару недель, прежде чем найти способ отправиться домой. Он каждый день все больше и больше учился бедной деревенской жизни. Он научился создавать нити из шерсти и изо льна, а после ткать из них ткань. Хотя и получалось это плохо, он работал. Он помогал собирать урожай, носил воду, учился готовить еду. От труда его нежные ладони покрывались грубой кожей, что сильно нервировало цесаревича. У него не было ни масел ни кремов, чтобы исправить свою кожу. Его мягкие волосы грубели от жесткой воды, а кожа темнела от лучей солнца, хотя Ллойд и прятался постоянно в тени.       В деревне все жители уже привыкли к Ллойду и относились к нему, как к заблудившемуся сироте. Нашелся даже молодой альфа, пытавшийся ухаживать за омегой. Он постоянно пытался перехватить Ллойда, когда тот оставался один и привлечь его внимание. Правда, деревенские понятия об «ухаживании» были очень далеки от того, с чем был знаком Ллойд, и поведение молодого альфы, мягко говоря, пугало омегу. Он вел себя, как дикий человек, только что вышедший из леса: скакал по деревьям, кидался на других альф, чтобы продемонстрировать силу, постоянно трогал Ллойда, дергал за волосы, за одежду… Как ребенок, которому не хватает внимания. Цесаревич применял все свое терпение, чтобы игнорировать этого болвана.       Помимо того, что Ллойд работал, как крестьянин, он все же пытался вернуться домой, написать письмо, но его все время прогоняли отовсюду. Конечно, без белых туник и лавровых венков, сына королевских кровей никто не сможет узнать, но Ллойда это страшно раздражало. В порту ни один моряк не брал его с собой, ни одна повозка не соглашалась подвезти его в нужную сторону. Все отворачивались от чумазого ребенка. Но стоило ему вернуться обратно в деревню, его красотой продолжали восхищаться окружающие.       В очередной вечер Ллойд уже не хотел идти в город и пытать удачу в очередной раз. Он уже не мог опять слышать новые и новые отказы. Ему казалось, что еще одно «нет» совсем убьет его надежду, которая всегда расцветала после поражения только при мысли, что кто-то чужой заботился о нем постоянно, и они не бросают его до сих пор. Ллойду хотелось вернуться домой и, как можно скорее, помочь им. А новые силы ему прибавлял его собственный символ силы — клинок, подаренный воином белой армии. Цесаревич сидел на подоконнике, глядя на заходящее солнце, когда заметил, что в доме была какая-то суета. — Что-то случилось? — Спросил Ллойд, обернувшись в дом. Тит как раз нес какой-то большой мешок мимо. — Нет, ничего особенного. Вояки за данью приедут и все. Не обращай внимания. — Альфа говорил это так, будто это событие действительно ничего не значило, однако погреб уже покинула добрая половина запасов зерна, что там была. — И что, вы все это отдадите? Что же вы есть будете до следующего урожая? — Ну, как говорится, по сусекам поскребем и что-нибудь соберем. — молодой альфа только пожал плечами. — Ну нет, так нельзя… Оставьте это все себе! Вы же с голоду погибните…       Ллойду не давало покоя то, что дань в их стране была такой, что оставляла людей голодать даже в самый урожайный год, как этот. Он не хотел больше медлить, надо было спешить к отцу и все ему рассказать! Но добраться будет сложно, Ллойд это знал. В этот же вечер омега начал собираться в долгую дорогу. Он купил карту на базаре пару дней назад и сейчас сидел, продумывал свою дорогу от города к городу, огибая опасные места. Но путь не обещал быть коротким, прямые дороги в Имперскую столицу стоили дорого, если ехать верхом, а пешком было идти далеко и очень трудно. Да и коня у Ллойда не было…       Однако на закате он увидел, как две большие телеги подъехали к домику, в котором он сейчас жил. Это были люди в имперской форме… Хозяин дома вышел к ним и стал жалобно говорить о том, что у них дома мало денег, много детей, а альфа-отец семейства ушел на войну и только боги знают, вернется ли он к своим детям. Но имперцы будто и не слышали мольбы омеги. Они забрали у него мешок с монетами, который он вынес им, а в это время дети переносили на обозы мешки, приготовленные днем. — Всем тяжело сейчас, а что делать? Армию кормить надо, оружие, снаряжение покупать. — сказал один из военных, который не осмеливался нарушить приказ Гармадона, хотя ему было заметно жаль папу-одиночку.       Ллойд не мог молча сидеть и смотреть на грабеж. Он с гордым видом, как ходил по дворцу, вышел из дома и важно посмотрел на военных. Те тоже, видимо, не бывали во дворце и не видели, как выглядит цесаревич, хотя Ллойд бы сам себя вряд ли узнал, если бы не был собой. — Стража, кто отдал вам приказ брать так много с бедных и голодающих людей? У них погреба пусты! — Ллойд по привычке говорил со стражей, как правитель и ждал от них немедленного ответа, но стража только рассмеялась. Для них это было дерзостью маленького ребенка. Они просто уехали, так ничего и не сказав.       Такое поведение сильно оскорбило омегу. Он собрал небольшой сверток с личными вещами и покинул дом, в котором гостил уже неприлично долго по его меркам. Он собирался добираться до Темной столицы на попутках, что было бы оптимально дешево и быстро. Он платил старикам и молодым людям сущие копейки за проезд, но те этим деньгам очень сильно радовались. На них можно было бы купить хлеба… Так Ллойд ехал три дня и три ночи, почти ничего не ев. У него была только одна пресная булка и кусочек сыра, которые он растягивал всю дорогу. Наконец, он оказался у ворот Темной столицы.       У ворот стояли высокие широкоплечие альфы. Сами ворота были закрыты… Ллойд подошел к одному из охранников и гордо произнес: — Именем цесаревича Ллойда Монтгомери Гармадона, принца севера и наследника сих земель повелеваю открыть ворота и сообщить императору о моем прибытии домой.       Стражник покосился на Ллойда и оценивающе осмотрел его. Он увидел в юноше черты цесаревича, но Ллойд был другим, загоревшим, сильно похудевшим (его щеки впали, были сильно видны ключицы и косточки на руках) и носил заношенные лохмотья, что совершенно не подобает императорскому сыну. Его лицо было испачкано песком и волосы взъерошены… Да и он носил оружие на поясе, что было невозможно представить у робкого цесаревича, всегда сопровождаемого группой охранников. Стражник просто отвел от него глаза, будто Ллойда и не было рядом, будто его не существовало. — Я к Вам обращаюсь! — Ллойд приподнял голос, требуя внимания. — Пропускаем только по пропуску. У цесаревича есть пропуск, — отвечал альфа строго по инструкциям. — Меня обокрали по дороге, обобрали до нитки… И откуда у меня должен быть пропуск?.. Я хочу видеть отца… Он… Он меня точно узнает… — Попытался объяснить Ллойд, но его не слушали. — Не положено. В городе военное положение. — стоял на своем стражник. — Понимаю… — пробубнил Ллойд, — Приказ… Самого императора…        Ллойд грустно вздохнул и отошел от ворот, а потом взглянул на высоченную стену, возвышающуюся почти до небес… ее было не перелезть… Но тут омега вспомнил про тайный ход, ведущий в город и из города. Вход располагался в Небесном храме недалеко от стен города. Об этом ходе знают только самые приближенные люди императора и правящая семья. Разумеется, и сам Ллойд наслышан о тайных ходах, многими из которых с радостью пользовался сам, убегая от забот вельможеской жизни.       Пешком Ллойду пришлось еще полдня добираться до храма, в котором должен быть тайный ход. Зайдя в него, Ллойд уже почувствовал облегчение. Монахи в храме не обращали внимания на ребенка, который искал нужную плиту. Сам храм был светлый, несмотря на то, что на улице было пасмурно, а размеры строения поражали. Храм не просто так называют Небесным. Ллойд не долго искал на стене плиту, изображающую семейный герб семьи Гармадон. Цесаревич легко узнал символы, которые сопровождали его всю его жизнь. Он надавил на плиту, стены раздвинулись и открыли проход. Темный и холодный… Ллойд собрал волю в кулак и спустился под землю.       Долго блуждать во тьме Лойду не пришлось. Он вышел из-под земли близко к центру города, где располагался Темный дворец. Но Ллойд не был ослеплен блеском города, который обычно сопутствовал Темной столице. Запах розового масла ударил в нос с такой силой, что становилось противно. Тяжелое небо, затянутое темными тучами было очень низко и почти касалось стен города. Начинался дождь… Крупные капли редко падали с неба.       Плохая погода не помешала Ллойду добраться до дворца. Величавое каменное здание с дорогими украшениями и имперскими гербами гордо возвышалось над Ллойдом. Омега шустро поднялся по лестнице и собирался вбежать во дворец и неприлично громко крикнуть: «Отец! Я вернулся живым!» — и засмеяться так, как не положено омеге, но путь ему преградили два острых топора, скрещенных перед ним двумя охранниками. — Что, опять?.. — Он осмотрел охрану и через шлемы видел хорошо знакомые лица императорской стражи, — Отец, должно быть ищет меня. Я слышал, он заявил о моей пропаже. — Прошу прощения, время приема окончено, приходите в среду после полудня. Император Вас выслушает. — Время для жалоб бедняков?.. Вы издеваетесь надо мной… Пропустите, отец ждет меня! — Ллойд начал стучать в двери, но стража оттащила его и скинула со ступень на грязную песчаную дорожку, испачкав Ллойда еще больше. — Тебе сказали, заморыш… Еще слово и мы казним тебя прямо здесь. — не сдержался второй охранник и наставил острие на кончике топора на цесаревича. — Да что Вы себе позволяете?.. Отец! Я вернулся! Это Ллойд! Я выжил! Отец! — кричал он в надежде, что император услышит.        Тем временем у ворот собиралась охрана. Ей было забавно наблюдать за этим. Ллойд кричал, надрывая голос, перебивая шум усиливающегося дождя и балаган стражи… Кричал до тех пор, пока у него не заболело горло… Слезы потекли по его щекам, смешиваясь с каплями дождя… Ллойду было больно от того, что отец забыл его, от того, что он его не слышал.       Альфы-стражники стали замолкать, расходиться один миг, будто им был дан приказ… Ллойд посмотрел на двери и был сильно удивлен тем, что они распахнулись, а на пороге стоял сам Гармадон. Он с презрением осматривал своего сына, как и все остальные в городе… Ллойд уже понял, что это конец… Отец его не признает… — Стража! — громко и строго сказал император, а Ллойд вздрогнул от резкого крика. Слезы из его глаз потекли сильнее… Ему хотелось подбежать к отцу, прижаться к нему, но он знал, что это делать ему запрещено… — Почему мой сын вынужден срывать голос под дождем в то время, как вы хохочите во весь голос? Почему мне все еще не сообщили, что он здесь?.. — в его голосе был слышен гнев.       Омега встал на дрожащих от холода и усталости ногах и сделал шаг в его сторону. Гармадон медленно спустился по ступеням и, сняв с себя свою фиолетовую мантию, укрыл плечи сына. Император стоял перед Ллойдом, сильно возвышаясь над ним, и смотрел на своего ребенка с нежностью, но в то же время сурово и строго. — Ллойд, посмотри мне в глаза. — приказал император сыну. Тот медленно поднял голову и со слезами на глазах выполнил приказ отца. Гармадон молча смотрел на ребенка, а потом поднял одну из четырех рук и дал сыну пощечину. — Ты должен был сообщить мне о своем местонахождении. Ты не прибыл туда, куда я велел и… Ты посмотри, во что ты превратился… Ты… Выглядишь хуже уборщика конюшен.       Омега еле удержался на ногах после удара. Он потер свою щеку, которая сильно горела. Слезы потекли из его глаз сильнее, он опустил голову и только смог выдавить из себя: «Прошу прощения… Я не мог ничего поделать…».       Гармадон увел сына во дворец, велел привести его в нормальный вид. Уже через несколько часов Ллойд был почти как прежний, с тем же запахом, той же прической, в той же одежде, но теперь внутри у омеги все изменилось. Изменилось все его мировоззрение. Навсегда.