Темная империя

      Напротив Кая стоит ужасно мускулистый альфа. Все его тело было напряжено до того, что видно было, как его вены пульсируют под кожей, как его ноздри раздуваются при вдохе и как они принимают прежнее состояние на выдохе. Его брови были грозно сдвинуты, а глаза налиты кровью.       Каю стало не по себе. Он не хотел провоцировать этого быка на драку, однако избежать сражения он не мог. Он должен был биться, и он был готов. Он встал в оборонительную стойку и будто ждал сигнала к началу спарринга.       Трибуны громко шумели. Среди криков можно было разобрать «Ну же!», «Давай!», «Не стой на месте». Но весь этот шум совершенно не подстегивал желание Кая сражаться. Если бы только был хоть какой-нибудь маленький шанс избежать сражения… Если бы можно было… Но это было неизбежно.       Противник набросился на мастера огня и вмиг повалил его в окровавленный песок. Он хотел передавить Каю горло, однако белый генерал не позволил этого сделать. Он успел поймать руку гладиатора в полете и защитить свои дыхательные пути от этого куска мускул. Он со всей силой отталкивал гладиатора, но тот все сильнее и сильнее давил на него сверху.       Каю понадобилось немало усилий, чтобы отодвинуть противника настолько, чтобы вынырнуть из-под него, резко отпустив. Под своей же силой мускулистый гладиатор вписался лицом в песок. Песчинки с примесью крови прошлых бойцов попали тому в глаза и ослепили его, чем Кай не мог не воспользоваться.       Между ними завязался рукопашный бой, где оба противника старались не уступать друг другу. За этим боем было интересно наблюдать толпе на трибунах, и она все громче вопила, болея непонятно за кого. Однако в ложе императора было тише, чем на остальной трибуне. Там мирно обсуждали действия соперников. — Ну, я думаю, ваш новый гладиатор долго на арене не протянет. — предполагал Морро, медленно отпивая вино из бокала, — Он совершенно ничего нового не использует. Все это — военная подготовка, ничего более. А Мускулус (так прозвали соперника Кая) еще тогда знал, как обхитрить военные техники боя. Ну вот, как сейчас. — сейчас уже восстановивший зрение Мускулус ловко увернулся от отточенного удара и удачно контратаковал Кая, ударив его по печени. — О, нет… Это, должно быть, больно… — Ллойд сморщился, как будто от боли, сильнее, чем сам Кай, который эту боль испытывал. — Ну конечно. Это ведь смертельная схватка. — холодно ответил Гармадон на слова сына, — Или ты думал, что умирать от избиения — это все равно, что умереть во сне, от старости? — Я вообще не хочу и думать о смерти. Ее слишком много в моей жизни… — Ллойд укутался в свой плащ, прячась от тех смертей, что его окружают. «Да и Кай обещал… Он же не может умереть в первом же поединке…» — Напрасно Вы переживаете, Ваше Высочество. Смерть старого древа дает много солнца для роста молодых побегов. — философски протянул мастер ветра. — Нет. Смерть — это ужасно… — заключил Ллойд. Он не сводил взгляда со своего ручного гладиатора, которого могли в любой момент убить и обречь этим на проигрыш в пари с отцом Ллойда.       Тем временем соперники сдвинулись к краю арены. Там стоял стенд с оружием, которое они могли использовать. Кай выхватил первое, что попалось ему под руку — железный гарпун, и заблокировал им мощный удар противника, который целился в голову. Еще пара секунд и, не отрываясь от боя, оба бойца вооружились. Кай взял щит и острый гарпун, а Мускулус секиру.       Рукопашный бой теперь стал вооруженным, и по арене стал разноситься свист металла и гром удара металла и металл, помимо криков гладиаторов. Кричали они скорее не от гнева, а чтобы сделать выдох более быстрым, как и движение, сопровождаемое им. Но зрелище от этого становилось лишь эффектнее.       Бой сильно затянулся, гладиаторы были сильно утомлены, но ни один из них не сдавался. Тело Кая покрылось новыми ранами, которые истекали ярко-красной кровью, тело его противника покрывали глубокие колотые раны, так же кровоточащие. Их кровь смешивалась с потом на их телах, и стекала на еще более красный песок.       Удар, второй, третий… Оглушенный шумом толпы Кай уже мало соображал, что он делает. Он лишь снова и снова наносил удары, слыша в ответ стоны соперника, не желавшего сдаваться.       Тучи на хмуром небе сгустились, начал капать мелкими каплями дождь, смывая с их лиц кровавые подтеки, делая все вокруг еще более мокрым и скользким. Воздух пропитался влагой, было тяжело дышать.        Но Кай собрал всю свою силу в кулак и последним резким выпадом насквозь проткнул ногу своего противника, от чего тот упал. Мастер огня сумел обезоружить поверженного гладиатора и повалил его лицом вниз. Он поставил свою ногу на спину поверженного и поднял свой гарпун, оглядев всех вокруг.       Толпе понравилось это, и она взревела, но тут же потребовала убить пораженного гладиатора, показывая Каю большой палец вниз. Мастера огня это, конечно, не порадовало. Он нашел глазами на трибунах своего начальника, Ллойда. Он немым вопросом спрашивал, хочет ли тот смерти этого воина, смело и честно сражавшегося. Но ответа он не увидел. Цесаревич опустил взгляд и вздохнул, понимая, что решение будет не за ним.       Конечно, Ллойд бы с радостью помиловал этого бойца, давно отпустил бы всех этих пленных, но он не имел такой власти. Его же отец поднялся и подошел к краю, почти выйдя из-под навеса. Капли дождя падали прямо перед ним, но ни одна не смела намочить его черную, как уголь, кожу или его одежду. Он вытянул руку вперед и, следуя желанию своего народа, опустил палец вниз.       От решения отца Ллойд вздрогнул и сжался. Он понимал, что это неправильно, несправедливо. — Отец… — прошептал Ллойд, — Он заслуживает жизни… — Мы слишком долго ждали, сын мой. — спокойно и невозмутимо произнес Гармадон, — Да и новичок должен знать свое место. Если у него кишка тонка прикончить противника, он тут точно долго не протянет. Я уверен. — Но это неправильно… — — Неправильно — не подчиняться воле императора. А все, что я приказываю — правильно. — Гармадон говорил все так же невозмутимо. А Ллойд лишь сильнее поник. Он печально взглянул на ринг.       Мастер огня взял свое оружие двумя руками и направил острие прямо на голову проигравшего. Он сделал замах и с криком вонзил свой гарпун. Ллойд сильно зажмурился. Он не хотел смотреть, как из треснувшей черепушки жирной струей течет яркая алая кровь, размываемая дождем, как тело бьется в предсмертной конвульсии… Но вокруг загудели неодобрительные крики.       Острие вонзилось в землю прямо рядом с головой противника. Оно лишь немного задело волосы, срезав всего лишь локон с этой головы. Кай поднял вызывающий взгляд на императора, встретив его презрительный и раздраженный взгляд. Гармадона сильно раздражало неподчинение наглого раба. Он шикнул что-то через плечо, и его слуги засуетились. Он снова скрестил на груди руки.       Кай отошел от израненного соперника, дав тому спокойно дышать. — Ты хороший воин. Я не думаю, что тебе надо умирать сегодня. От моей руки… Да и хватит с меня смертей. — произнес Кай, вытирая свое лицо рукой. — Ты должен был меня убить. Тебя уничтожат за это… — Пусть только попробуют.       В следующий миг на арену открылись большие ворота. За ними была пустота и темнота. Кай взял оружие в руки и осторожно пошел к воротам. Из них донесся жуткий рев необычного зверя. Он был совершенно не знаком Каю, и вся душа уже измотанного война белой армии ушла в пятки. <      Никогда прежде Кай не видел ничего настолько большого, величественного и могущественного, как это существо. Вольное, дикое создание, пришедшее из иного мира сейчас стояло перед ним и пыхтело, выпуская клубы дыма из широких ноздрей. Он будто предупреждал о том, что настроен убивать… Он был зол…       Сквозь столбы дождя просочился яркий свет от молнии. Он озарил темный силуэт огромного монстра, покрытого шипами.       Создание очень сильно напоминало Каю легендарных драконов, о которых ходят легенды. Испепеляющим взглядом огромный ящер с длинными когтями и жесткой чешуей смотрел на мастера огня. Его открытая пасть обнажала длинные белые клыки, а его слюна, текшая изо рта густой массой, больше походила на магму. Она светилась и становилась камнем, когда капала на холодный песок и остужалась дождем.       Огненный мастер не хотел поддаваться силам собственной стихии. Он, совершенно изнеможенный, сжал в руке покрепче свой гарпун. Пламя в его глазах сияло так же ярко, как и душа дракона.       Ящер не заставил себя долго ждать. В один миг на холодной мокрой арене стало невыносимо жарко. Ящер изверг из своей пасти языки пламени, обратив капли проливного дождя в густой пар, укрывший всю арену пеленой. Огонь устремился прямиком на почти беззащитного Кая. Тот только и успел, что скрыться за небольшим деревянным щитом, но тот превратился в угли и рассыпался у воина в руках, когда огонь стих.       Кай мучительно старался убегать от дракона и прятаться за любое укрытие, чтобы выиграть время. Он быстро придумывал для себя четкий план, как, приложив меньше усилий и не использовав силу стихии, победить разъяренное создание. Он понимал, что ему придется окунуться в крови дракона, пронзив его грудь гарпуном в самое сердце. Невозможно было постоянно сидеть в засаде. Кай перешел в нападение.       Со всех ног, что было сил, огненный мастер ринулся к дракону. Его ноги уже невыносимо выли и, чтобы не замечать боли в мышцах, Кай кричал.       Однако крик помогал только заглушать боль и усталость. Но он не мог укрыть мастера огня от пламенного взора гигантского ящера. Дракон сбил борца с ног своим массивным хвостом, на конце которого были шипы, разорвавшие кожу на ногах Кая. Тот лишь сцепил зубы и сжал оружие сильнее. Гладиатор не успел и подняться, как ящер впечатал своим твердым лбом, на котором красовались два завитых спиралью рога, к стене арены. Кай почувствовал хруст в грудной клетке, а от боли он до крови прокусил свою губу.        На долю секунды существо замерло, наблюдая за страданиями жертвы. Впервые Кай увидел глаза этого жуткого существа вблизи. Он увидел в этих огромных глазницах страх. Только сейчас Кай осознал, что дракон, на самом деле, не желал зла. Он был больше похож на огненного мастера, чем казалось раньше. Он тоже не хотел умирать. Он тоже был обречен. Он бился на этой арене лишь только потому что он не знал, куда ему деться, он боялся. Со всех сторон на него давил шум трибун и выводил зверя из себя.       Кай заметил, что, должно быть, огромные крылья этого создания были перевязаны толстыми и крепкими веревками. Кай мог бы и сжечь их… Но он не мог никому показывать свою силу: иначе он может стать вечным пленником этой тюрьмы. Дракон мог бы их спалить, но он был слишком напуган, чтобы понять это. Внимание этого существа было приковано именно к Каю. Будто он виноват во всем, что тут происходит. И за это он будет убит.       Тем временем на трибунах люди жадно требовали крови и смерти. Они вопили и кричали. Среди их воплей невозможно было разобрать криков цесаревича… — Отец! Это бесчеловечно! — на глазах омеги наворачивались слезы, когда он видел мучения своего подчиненного. — Остановите бой! Прошу! — Он чуть ли не падал на колени перед императором, моля о пощаде. — Ллойд, замолчи же ты, наконец. Ты забыл, чему я учил тебя? — Гармадон строго посмотрел на сына, — Убей. Или будь убитым. Бывший воин сделал свой выбор. — Но отец! Он слишком милостив, чтобы лишить человека жизни… Это не значит, что он должен гореть заживо! — Он глуп. Если он посмел ослушаться моего приказа. Так пусть будет убит. — Нет… Нет… Он же… Честно победил в поединке… — Ллойд отступил от отца и окинул взглядом арену.       Взмах хвостом. Один, другой. Кай отчаянно старается от них увернуться, но один злосчастный удар приходится по гарпуну, и тот выпадает у него из рук. Дракон ревет. Из его пасти снова извергается пламя. Кай старательно от него убегает, но оружие уже не спасет. Деревянная палка сгорела, а острие в адском огне стало плавиться.       Мастер огня спотыкается о горячие камни, в которые превратилась лавовая драконья слюна, и огонь настигает его. Ноги, израненные клыками и шипами, грудь со сломанными ребрами, живот с колотыми ранами — все его тело ужасно болело… Он прижимается к земле. Оставалось только молиться. Чтобы никто не видел…       Ллойд не мог стоять там, наверху. В нем кипела жажда справедливости как никогда прежде. Он сорвался с места и, невзирая на проливной дождь и мокрые каменные ступени, он помчался вниз, ближе к арене. На нижнем уровне он вытащил из-за пояса кинжал, который Кай когда-то ему отдал. Цесаревич чуть ли не переваливается через ограждение и, окликая Кая, бросает ему спасительное оружие.       Кай оборачивается, и кинжал, украшенный драконьим узором, попадает прямо в руки гладиатора. Он поднял голову наверх и увидел там Ллойда. Его лицо выглядело обеспокоенным. — Давайте, Кай! — крикнул он и перешел на шепот, — Вы обещали… — Да, Ваше Высочество… — Гладиатор, положил руку, сжимавшую рукоятку оружия на сердце и кивнул ему, невольно стряхивая с волос тяжелые капли воды. — Я не подведу.       Дракон опять свирепо зарычал, оскаливая свои белые клыки и ринулся к израненному бойцу. Тот смог проскользнуть у него между ног, не получив больше удара. Ящер своим большим лбом ударился о стену арены, сотрясая здание.       Ллойд еле устоял на ногах после этого удара. Его, наконец, догнал Морро и прижал к себе, уводя от края. Генерал темной армии был обеспокоен состоянием Ллойда, и по нему это было видно. — Ваше Высочество… — он повернул Ллойда к себе лицом, — Вы могли бы пострадать… — Даже если бы я пострадал… Я не чувствовал бы, что это было зря… — цесаревич посмотрел в темно-зеленые глаза своего суженого, — Я знал, что делаю это во имя справедливости. — Справедливость? По отношению к этому безродному белому? Мы должны быть справедливыми, да, но… Он же всего лишь раб… — Морро с недоумением смотрел на уверенного в себе Ллойда. — Он… — Ллойд бросил взгляд на арену снова, — Не раб, он честный боец. Он заслуживает честного боя. И его не приказывали казнить. А это… Больше похоже на казнь…       Кай, стискивая зубы от болей, держался за хвост дракона. Его руки были заняты, и он нес оружие, а зубах. Ящер извивался, пытаясь скинуть балласт, но гладиатор крепко вцепился в его мокрую чешуйчатую шкуру и карабкался наверх. У него в голове была навязчивая идея, которая могла бы спасти его, точнее, их обоих от мук.       Добравшись до крыльев, Кай зацепился за канат, стягивающий два крыла дракона. Он вытащил одной рукой из ножен кинжал и приставил лезвие к веревкам — начал пилить.       Ни на секунду дракон не успокаивался. Он все пытался достать своего наездника, скинуть его. Он носился и брыкался, беспомощно ревел и пытался распахнуть стянутые крылья. Кай из-за этого еле держался на нем и мысленно проклинал его. Дракон был весь скользкий из-за ливня, да и рукоять кинжала тоже стала такой. Она так и норовила выскочить.       На трибунах зрители радовались подобному роду родео, веселились, кричали. Самому императору тоже пришлось по душе подобное зрелище. Было очевидно, что теперь Кай точно погибнет, это был лишь вопрос времени. Кровожадная улыбка расплывалась по лицу Гармадона, обнажая его острые зубы. Но в один миг улыбка пропала с его лица.       Последний надпил с треском разорвал веревку. Два огромных крыла тут же распахнулись, и дракон взмыл в небо, обдав сильным потоком ветра и мелкими водными брызгами зрителей. Дракон быстро набрал большую скорость.       Руки и ноги Кая заскользили по сырому ящеру, оказавшемуся вдруг высоко над землей. Он пытался за что-нибудь ухватиться, но у него не хватало времени и сил… Он чувствовал, как, вместе с тяжелыми каплями дождя, и он летит вниз.       Пара мгновений, и нестерпимая боль разносится по телу Кая. Он столкнулся с землей, упал на и без того искалеченное тело. Теперь он не сдерживался, он громко застонал от боли и не мог больше пошевелиться… Его стон разнесся по арене, наполненной тишиной. Стон был полон боли и страдания…       Стон затих. Дракон издалека громко зарычал, услышав этот истерзанный возглас. В этом рыке был слышен звук свободы и счастья. Зверь, рожденный для жизни в небе, вернулся в свою стихию… И он, конечно, рад этому. — Да, друг! — Кай поднял вверх руку, в которой был сжат клинок, — Лети… и живи… Ты теперь навсегда свободен… Ведь тебе даны крылья, чтобы летать. А мы рождены… грызть землю… ползать…

***

      Раненых гладиаторов после боев обязаны лечить. Связано ли это с честью или с нехваткой опытных бойцов — неважно. Важно то, что на медицину (в том виде, в каком она могла быть во времена вражды с серпентинами) тут казны не жалели. При гладиаторской школе было отдельное лечебное здание с достаточно большим количеством коек. Именно кроватей, хоть и не лучшего качества, но это не те кучи сухой травы, на которой бойцы обитают обычно.        В сражении Кай получил серьезные раны, которые, может, и зажили бы сами по себе, оставив глубокие уродливые шрамы и неровности в костях, но кровь не собиралась останавливаться. Его отправили в лечебницу прежде чем все содержимое его вен выльется наружу. Там его подлатали, если так можно называть пытку прижиганием больших участков кожи раскаленным металлом. Крик был слышен, наверное, на всю Темную империю - настолько Каю было больно. Зато кровь остановилась. Результат на лицо.        Но теперь Кай отдыхал. Врач-мучитель, наконец, покинул его, закончив перевязки белыми бинтами. Бойцу стало легче дышать. Боль уже не чувствовалась. Скорее всего, из-за того, что он уже привык к ноющей боли. Он смотрел в каменный потолок, закинув руки за голову. Его спина ликовала от ощущения комфорта. И стоило только мастеру огня взять под контроль слабость и боль, одолевавшие его, он услышал знакомый голос. — Ну, таким криком ты и мертвого разбудишь. — голос с необычной для него хрипотцой рассмеялся. Кай ушам не мог поверить. Он, несмотря на больные раны, резко повернул голову и посмотрел на соседнюю кровать. — К… Коул… Ты живой! Или мы оба умерли? Я что, подох от боли? Да нет, нет, не может быть… — Эй, успокойся, парень. Мы живее всех живых, и живы еще будем. Можешь не волноваться. Мне сказали, что мой организм поставит меня на ноги за несколько дней и мне повезло не помереть на месте. А ты, видимо, отправишься в наше жилище еще раньше меня. — Коул говорил спокойно и размеренно, иногда хрипя. После этих слов Кай успокоился и лег в прежнее положение. Рана в боку, спина, грудь болели все еще сильно. — Я почему-то сомневаюсь, что я выйду раньше, - Сказал огненный мастер тихо, а после небольшого молчания достаточно громко и живо добавил, - Да и променять эту кровать на солому? Нет, нет… Я, пожалуй, тут останусь. — огненного мастера до слез радовало то, что его друг сейчас рядом и он будет в порядке. Он изо всех сил старался не показывать этого. Сейчас он иронично посмеялся, хотя больше всего ему хотелось обнять своего брата.