Темная империя

      Широкие ворота огромного зала распахнулись перед пленником, приведенным в приемную императора. Подсудимый поднял глаза и увидел множество людей, собравшихся тут поглядеть на него: аристократия, горожане, явно свидетели его слов на арене. Кай все еще ощущал себя клоуном, которого привели потешить самолюбие этих господ. По их одеяниям было ясно, что это члены высшего общества, пестрота их сливалась с украшениями этого зала, служившего для суда, но почему-то все еще приторно яркого. В сторону Кая от людей были слышны разного рода насмешки, но огненный мастер не обращал на это внимание. Трон императора стоял в конце зала, а на нем возвышалась величественная фигура самого Темнейшества, великого императора Гармадона. Он с интересом смотрел на альфу, которого вели к нему.       Кай лишь щурил глаза, смотря на императора. Его слепили лучи света, отраженного от позолот и глянца мраморных полов. В месте с этим он испытывал презрение к этой личности, восседавшей на троне. По правую руку от нее стоял императорский преемник, сам Морро. «Видимо, его пригласили свершить приговор четырехрукого,» — думал Кай, глядя на фигуру в доспехах, — «Что же, достаточно символично. Он собственными руками уничтожит меня, возомнившего себя освободителем бедного омеги. Ладно уж, посмотрим, что у него из этого выйдет»       Кая подвели поближе к трону и посадили на колени перед Его Величеством, и насильно склонили голову, чтобы пленный смотрел в пол. Огненный мастер подчинился, что ему остается? И стал ждать. Насмешки и шепот придворных со временем прекратились, повисла тишина. И в ней Его Величество заговорил, и его голос зазвучал, как гром. Резкий, низкий и строгий. — Кай Смит, генерал белой империи, плененный нашими великими войнами. По милости моего драгоценного сына тебе был дан шанс на жизнь. И его ты умудрился упустить, возомнив себя тем, кто смеет оскорблять меня, владыку всего мира, твоего господина. - Гармадон называл свои титулы, постепенно нагнетая голосом атмосферу и казалось, аура его окутывала цепями пленного. - Ты хоть знаешь, насколько мелкой пешкой ты являешься, чтобы открывать рот в моем присутствии? Ты был лишь игрушкой для моего сына. И, должен сказать, его выбор был довольно скверным.       Если бы лицо Кая не было опущено вниз, взору Гармадона предстало бы лицо, озаренное ехиднейшей улыбкой. Такая надменная речь забавляла пленника, и он с трудом сдерживал смех, понимая, что тот был неуместен. — Теперь, Кай Смит, осознал ли ты всю тяжесть своего деяния? И готов ли ты понести долгожданное наказание? — О, конечно, Ваше Величайшее Величество. — Кай наигранно протянул слова, — Не могли бы Вы огласить мой приговор? Что там меня ожидает? Казнь с отрубанием головы? Или сожжение заживо? Честно говоря, второй вариант мне больше по душе, а то я уже замерз, пока шел до вас через всю столицу. — Молчи, пленный! Или ты забыл по какой причине твоя голова должна оказаться в корзине? — Морро положил руку на рукоять меча и достал часть его из ножен. Он сделал шаг вперед, и стража подняла оружие, но Гармадон поднял руку, останавливая их. — Ой, ой, Морро, не стоит так горячиться, а то и тебя посадят в клетку с драконом, чтобы народ повеселить. — Кай поднял голову и язвительно посмотрел на императора, — мы же других развлечений не знаем, кроме издевательств над букашками. — Мой преемник прав. Твой острый язык доведет тебя до могилы скорее, чем ярость драконьего пламени. Так что я советую держать его за зубами. — голос императора был размеренным и спокойным, хоть и грозным. Казалось, тявканье этого наглеца совершенно не волновало его. — Ну так, что же мне с тобой делать, плюшевая моя игрушка? Этим вопросом я задался давно. — с этими словами император встал со своего трона и сошел ближе к преступнику. Он стал обходить его вокруг размеренным шагом, волоча за собой свой длинный плащ, — Просто казнить тебя — не интересно. Скучно. Сжечь, говоришь? Это уже интереснее, но все еще не то. Возможно, тебя стоило бы принести в жертву предкам, но и им ты не сдался. Отдать тебя в подземный мир, чтобы задобрить чудищ — тоже плохой вариант. Такая блоха, как ты, навлечет только больше бед на мои земли. Заставить тебя работать на меня всю свою оставшуюся жизнь? Выполнять самую тяжелую и неблагодарную работу, чтобы ты умер в мучениях? Или же отдать тебя нашим врачам для изучения строения тела? Они вспорят твое брюхо и будут любоваться тем, как работают твои органы, пока твое сердце бьется. Или, может… — император собирался начать новый круг в размышлениях, но его отвлек звук открывающейся двери.       В зал вошел Ллойд, не догадывающийся о том, что здесь происходит. Он хотел было ретироваться из данного помещения, чтобы не отвлекать отца от дел, но увидел знакомое лицо. Он тихо подошел к Морро, чтобы узнать, что здесь происходит и выслушать приговор, но он не успел этого сделать. — Сын мой, — обратился к Ллойду сам Гармадон, — а что ты сам бы хотел сделать со своей сломанной игрушкой? Подарить ей мучительную смерть? Или промучать ее всю оставшуюся жизнь?       Ллойд был удивлен и посмотрел на Морро в поисках подсказки, не шутит ли на самом деле его отец? Но и в глазах Морро он нашел только непонимание. Тогда Ллойд все-таки решил ответить отцу так, чтобы тому понравилось, и так, чтобы его самого это устраивало. — Я думаю, отец, - начал он, стараясь говорить так же твердо, как и Гармадон, - что не стоит казнить мистера Смита. Все же на арене он был любимцем и приносил много дохода городу… Это место жестокое, и там он рискует умереть в муках каждый день. И это всегда непредсказуемо, выживет он или нет. И… Это интересно. — Он решил все же сыграть по правилам высшего общества. На самом же деле он лишь искал способ сохранить жизнь Каю еще хоть на несколько дней, и это первое, что пришло ему в голову. — Хм, ты так думаешь? — Гармадон перевел взгляд на пленника, — А что скажешь ты, гладиатор? Желаешь вернуться на прежнее место работы? — Хах, просто мечтаю каждый день ломать себе кости. И я соскучился по львам, такие милые котята. С радостью вернусь. — Кай говорил, не скрывая сарказма, а его взгляд был прикован к цесаревичу. Кай пытался выяснить его истинные намерения. "Что он на самом деле имеет в виду? Неужели ему уже промыли мозги? И он правда намерен убить меня? После всего, что произошло, после тех слов? Нет, нет... Не может такого быть. Он точно задумал что-то," - размышлял огненный мастер. — Может быть, сын мой. — Гармадон остановился перед лицом Кая, и пленник перевел взгляд на императора, — Все-таки в твоих словах есть доля истины. Так и быть, Кай Смит останется на гладиаторской службе. Он будет выносить тяжкие бои, но питаться тюремными помоями. - Гармадон наградил пленного презрительным взглядом и обратился к публике, - Я запрещаю лечить полученные им увечья. Пусть это теперь будет не гладиатор, а бойцовская груша на ринге. И весь народ полюбуется тем, как он будет слабеть день ото дня. И умирать на глазах у всего города... Медленно и мучительно. На этом прием окончен. Уведите это грязное животное прочь. — Гармадон лишь махнул рукой, и Кая поволокли на выход. — И не забудьте натянуть на его паршивый рот намордник, когда он будет выходить на арену. Нечего сеять зерна сомнения в мой народ.       С этими словами Кая уволокли прочь из дворца. Снова по холодной улице его привели уже в привычное место обитания и заперли в одиночной камере. Тут дышалось свободнее, и даже было немного теплее. А еще больше радовала Кая Фортуна, ведь в клетке напротив была до боли знакомая фигура со столь же знакомым голосом. — Ну, что ж. С возвращением, бродяга.