Темная сторона сказки

Кто-нибудь задумывался о том, что такое в сущности боль? Когда тело выкручивает от резко сокращающихся мышц, а ты молишь о скорейшем конце? Я - нет. Я, по глупости даже не боясь, думала, что самым страшным будет почувствовать как его зубы прокусывают мою плоть и осознать: вот сейчас, в эту минуту все изменится. Как же я была глупа. Нет осознания. Есть только холодные гладкие зубы, что впиваются в тебя. Есть его ледяные руки, что сжимают твое предплечье до хруста костей. Тело охватывает огонь, не сразу, конечно, сначала руки, живот, ноги, голова, все постепенно. Мышцы вдруг сокращаются в неведомом порядке, и тебя бросает из стороны в сторону. Ты ничего не осознаешь, даже боль. Ты чувствуешь её. Но осознать? Слишком больно. А позже так не хватало воздуха. Легкие полыхали сильнее всего, так безумно хотелось дышать. Горло сжимало, но каждый глоток воздуха лился раскаленным железом, вязким, тяжелым и болезненным. Глаза застилали слезы, я рыдала и мне было все равно. Страшно слышать удары собственного сердца: они отдаются в ушах, звучат уже, кажется, в твоей голове, и паника охватывает от того насколько большие становятся перерывы после каждого стука. Однако ничто не может длиться вечно. Хотя я бы оспорила это. Эта боль была достойной платой за бессмертие, когда она охватывает тебя, ты искрение желаешь умереть. Боль уходила, а вместе с ней и я. Через несколько секунд она уйдет полностью и захватит с собой мой разум, мое сознание. Однако она не забрала его, только наконец разбудила от длительного сна. И тогда такими пустыми стали все мои желания, все страхи. Хотелось безумно хохотать. Я боялась смерти? Та, что так отчаянно её презирала и ждала тридцать лет существования. Та, что на последнем вздохе так жадно любила каждый бессмысленный её день. Вот она жизнь! Живи, люби, радуйся, но я и этого не смогла, пытаясь взять от неё все, и не ухватила ни капли. Жалкое подобие существования... вампиры, оборотни? Мои жалкие отговорки от признания собственной неспособности жить. А еще был чертов Каллен, из-за которого сейчас я готова была признать всю свою ущербность. То, что раньше я прятала за не способностью любить или отсутствием подходящих мужчин, теперь было отсутствием его. Эдвард всю свою жизнь ждал её. Ту, которую теперь никогда не встретит. Я заняла её место. Но могла ли я на самом деле ждать его все свое существование? Насколько это было реально? Туман в голове все рассеивался. Я понимала, что не одна в этой комнате. Черт, кажется стены тут могли дышать, а я нет. Тут были и другие. Они смотрели на меня. В их взглядах была тревога, а я смотрела на каждого и видела то, что раньше не замечала. Эдвард, без надежды сжимающий мою руку, не способный облегчить боль, и жутко казнящий самого себя, что он стал её причиной. Упрямо откидывающий тот факт, что спасал меня, сейчас больше заботится о моей душе и своей неспособности меня оставить. Вызывающий жуткую зависть от своего умения любить всем свои естеством, что мне никогда не дано было ни понять, ни представить. Однако от его холодной руки словно становится легче, я наконец делаю вдох. Он не приносит прошлого наслаждения, но уже и не опаляет грудную клетку. Сейчас так сильно хочется спрятаться за ним. Не ото всех, только от своих собственных мыслей. Однако вторую мою руку уже сжимают и меня обдает жаром. У Джейка слишком высокая температуре тела, а еще слишком больные глаза. Так смотрят те, кто теряет нечто важное, он терял меня. Думал, что терял, но сам не понимал каким вдруг важным мне казался. Его хотелось защищать, хотелось прятать от бед и хоть в три часа ночи встречать горячем чаем. Он был для меня родным... словно маленький брат. — Не смотри на меня так, я же в норме. — Конечно я в норме. Только не смотри на меня так болезненно, Джейк. Мне есть ради чего существовать. Если тебя так любят,то почему бы не жить? — Не сказал бы. Ты вроде как жива. — Абсурдность зашкаливает, кроме одного нюанса: должна была умереть сегодня. — Это хорошо, но странно. — Джейк, я тебя обожаю, но какого черта? — Эдвард слегка засмеялся, а Блэк смотрел на мне с улыбкой. У меня были эти двое, что было лучше? У меня есть все, что я могу желать. У меня есть любимый вампир и любимый брат, волчонок. — Ты не совсем человек. Скорее живой вампир. Я не знаю как это возможно. — Боже, почему все хоть один раз не может быть просто? Почему нет? — Ты больше походишь на дампира, но мы не знаем твоих возможностей, поэтому не можем судить. — Тебе уже все объяснили, да? — Больше всего меня сейчас волновал Блэк. Как он на это все отреагировал? — То еще дерьмо, да? — Сейчас он был подростком, едва не потерявшем близкого человека, рассеянным, смущенным и близким мне пареньком из Ла-Пуш. Я не знала кого мне за это благодарить, но я была рада, что он рядом. — Не сказать, что я понял все. Но я узнал Калленов до того как стал волком, поэтому я не разделяю взгляды стаи, Белз. — Спасибо. — Спасибо, что не отвернулся, что понял, что не стал презирать, что выбрал нас, что не посчитал за обман молчание. Я знала: он понял мое спасибо. — А ты чего такой пришибленный? — Ты только что пережила обращение, которое прошло не пойми как, и все туда же? — Это куда же? Я может так от шока отхожу. И как бы оно не прошло, такого желания жить я давно не испытывала. — Белла, где испуг, где вопросы? — У тебя есть ответы? — Нет. — Тогда смысл? Или ты хочешь полапать меня, пока я буду рыдать на твоем плече? — Картина маслом: Каллен закрывает глаза рукой. Плохо. Где шок? Иммунитет вырабатывает, что ли? Рядом тихонько ржет Джейк, в дверях громогласно сотрясает воздух Эмметт. — Братишка, да ты извращенец! — принимает мою сторону здоровяк, на что Эдвард еще раз сокрушенно вздыхает и, кажется, борется с желанием послать нас всех. — То-то в тихом омуте… — Заткнись, Эмметт! — резко реагирует мой вампир и бросает на меня взгляд полный укора. Мол я тут нервничаю, переживаю, а ты. А я - это я, смирись. — С пробуждением, спящая красавица! Как спалось? — Все еще ржет громила. Я же задумываюсь: сколько я была в отключке? И как там Чарли? Папочка себе наверное места не находит. — Ты спала двое суток, если это можно назвать сном. Шериф Свон думает, что ты много спишь из-за высокой температуры, — тут же приходит на выручку и мой перепуганный взгляд умничка Джейк. — Вы что все это время тут сидели? — двое телохранителей не иначе как синхронно отводят взгляд. — Эмметт? — Ага. Один спать и есть отказывался, второй на охоту идти, но с Эсми шутки плохи. — От того как оба сидящих вздрогнули, сразу стало понятно, что убиваться у моей постели им не давали. Уж слишком побледнел Джейк об упоминании жены Карлайла. Да и Эдвард от имени матери заметно так притих. Вот это женщина, ух! Когда я смотрела в родные лица, то против воли понимала: насколько же была счастливой. Вот оно мое счастье! Чего я еще ищу? Боль не самая большая цена за прозрение. Ничтожная я бы сказала. Джейк оставил меня через пару часов, а Эдвард все так же держал мою руку. Словно отпусти он её и я тут же исчезну. — Было страшно смотреть на то, как ты мучаешься, — его голос был пропитан усталостью и мучениями. — Я не мог помочь. Ведь я сам вызвал эту боль. — Так было нужно. Со мной все хорошо, — я перевернулась к нему и, впервые смотря в золотисто-карие глаза, стала сравнивать их с карамелью: чем-то теплым, приятным, родным. — Я так боялся тебя потерять. — Я знаю, вижу в сгорбленной спине, что всегда держала идеальную осанку, в судорожных вздохах, которые ему не нужны. — Я рядом, верно? — Верно, он смотрел и не верил ни мне, ни своим глазам. — Я всегда буду рядом. Теперь я знала, что это не ложь. Это правда. Я собиралась быть рядом вечность с тем, кто меня так любит. Я собиралась полюбить в ответ ничуть не меньше.