To Love Again

Она была слепа. Полностью поглощена дочерью и карьерой, принимая присутствие Кристиана, как должное и будучи уверенной, что он так же счастлив, как и она. В конце концов, он был рядом в худшие моменты её жизни, а теперь, когда всё только начало налаживаться, он ушёл? Она была готова признать неправоту, дай он ей ещё хотя бы пару месяцев. Очередные отношения окончились неудачей, и, кажется она уже привыкла, что каждый мужчина, рано или поздно, её оставлял, но в этот раз ушёл отец её ребёнка, — человек, бывший единственной надеждой на долгожданную счастливую семью. Не удивительно, что истосковавшись по женскому вниманию, Кристиан почти сразу нашёл себе новую пассию — юную светловолосую модель, почти на голову выше его. — Как ты? — Натали вошла на кухню, держа на руках восьмимесячную племянницу. — Пусть катится ко всем чертям, — буркнула Гага, ловя осуждающий взгляд сестры. — Что? Она всё равно ещё ничего не понимает. Да, милая? — Стеф привстала со стула и игриво пощекотала пухлый животик дочери. — У вас общий ребёнок и вы могли бы… — Натали заметила, как Гага закатывает глаза, но всё же продолжила, — Могли бы не торопиться. — Скажи это ему. — Стеф развела руками. — Скажи ты! Ты ведь даже не пыталась найти компромисс! Он приезжал к Джоанн десятки раз и будь ты хоть капельку мудрее… Стефани посмотрела на сестру с таким пренебрежением, что та вынужденно замолчала. — Её пора кормить, — демонстративно сдержанно отрезала Натали и, передав Стеф хнычущую малышку, покинула кухню. — Просто папа больше не любит маму, — полушепотом выдохнула Гага, глядя в похожие на темные бусины, глаза дочери. — Но это не значит, что мы не любим тебя. Джоанн всё чувствовала, и, Стеф пообещала себе прекратить нервничать, плакать и рефлексировать в спальне, когда её ребёнок нуждался в ней каждую минуту. Дни сменялись неделями. Её дочь росла. Со временем, у неё появилась няня, дававшая Гаге возможность вернуться к работе над новым альбомом. Разрываясь между ребёнком и карьерой, Стеф почти привыкла к одиночеству. Она возвращалась домой поздней ночью и, единственное, на что ей хватало сил — доползти до кровати и уснуть в обнимку с Джоанн. Обида на Кристиана улетучилась вместе со свободным временем. Теперь, когда он приезжал к дочери, Стеф не выходила из комнаты, демонстрируя своё пренебрежение. Не провожала презирающим взглядом его машину, когда он уезжал. И даже, не проклинала его новую подругу, которая, скорее всего, была лишь временным увлечением. Иногда, он смотрел на неё так, что ей начинало казаться, будто всё ещё можно вернуть. И она, действительно, могла. Они снова занялись любовью в первый день рождения Джоанн, когда Стеф нарочно надела до неприличия провокационное красное платье, совсем не подходящее для детского праздника. Ей нравилось играть с ним: нагло смотреть ему в глаза в саду, полном людей; будто бы случайно дотрагиваться до него; наклоняться и изгибаться под его пристальным взглядом, расставляя вазочки с печеньем на столы для гостей. Ей нравилось снова чувствовать себя желанной. Нравилось заигрывать с ним в смс, надеясь быть замеченной его длинноногой подружкой. Она делала всё, чтобы на славу его помучить, но всё же, вернуть. Не прошло и месяца, как они вновь объявили себя парой и сыграли тихую свадьбу в Нью-Йорке. Казалось, их любовь вспыхнула с новой силой, превратив недавнюю разлуку в далёкое и нереалистичное воспоминание. Спустя пару месяцев Стеф выпустила лид-сингл «Love Reunion», а в апреле представила миру долгожданный шестой альбом и анонсировала стадионный тур. Она ждала возвращения на большую сцену. Ни «Грэмми», ни «Оскар» не могли сравниться с рёвом многотысячной толпы, вторящей каждому слову её песен. Связь, которую она образовывала с фанатами во время шоу, всё ещё была её главным наркотиком. Поддержка Кристиана казалась закономерной, поэтому, Стеф была удивлена и расстроена, когда тот сообщил ей, что вынужден вернуться к работе в Лос-Анджелесе. Миновав свой первый кризис, они успешно перешли к стадии постоянных ссор из-за мелочей, способных превратить любую бытовую ситуацию в кошмар. Рождение дочери, увы, не делало их семью крепче, ровно так же, как и её отсутствие. В этот раз Кристиан назвал её «законченной эгоисткой, думающей, что мир вращается вокруг неё», в то время, как разозлённая Стеф попросила его временно покинуть её дом в Малибу. Она не могла понять, с каких пор всё снова пошло не так, но, похоже, разлад в их семье начался вместе с подготовкой к туру и продолжался по сей день. Через это проходили миллионы семей, но в этот раз Стеф была почти готова к тому, что отъезд Кристиана может превратиться в постоянный. Во-всяком случае, у неё не было времени на выяснения отношений. Её едва хватало на то, чтобы доползти до кровати после выматывающей репетиции и, поцеловав сопящую дочь, провалиться в недолгий сон. Джоанн, становящаяся взрослее и смышленее с каждым днём, стала её новым смыслом жизни, заставив проблемы, когда-то бывшие для неё значимыми, потерять всякую важность. В эту самую минуту её смысл жизни жадно поглощал завтрак, продолжая разглагольствовать о негоднике-бульдоге, посмевшем украсть её мяч. Стеф устроилась рядом, кладя подбородок на ладони. Изо дня в день, она не переставала удивляться, как крошечный комок, помещающийся у неё в животе, сумел так быстро вырасти и научиться не только издавать звуки, похожие на слова, но и самостоятельно есть. Крошечная ручка Джоанн потянула дужку очков замечтавшейся матери, и малышка тотчас же не преминула возможностью попробовать их на вкус. — Думаю, ты уже наелась, — рассмеялась Стеф, забирая из рук Джоанн, разочарованной вкусом пластика, липкие очки. — Идём гулять? Моменты, проведённые с дочерью, не могли сравниться даже со стадионом, полным людей, скандирующих её имя. Ранние утренние часы, когда калифорнийское солнце ещё не успевало разыграться, они проводили в саду. Джоанн искренне удивлялась каждой прекрасной детали этого мира, вроде бабочки или цветка, пока Стеф, бегающая за ней по пятам, всё же скучала по Кристиану. Грусть одолевала её каждый раз, когда она смотрела на Джоанн, узнавая в ней всё больше черт, принадлежащих её отцу. Когда-то у них получалось быть семьей. И он безумно любил Джоанн. — Ты скучаешь по папе, милая? — вскользь спросила Гага, гладя дочь по голове. Вероятно, Джоанн даже не услышала её вопроса, потому, что, как всегда, звонко рассмеялась и вскочила с места, не давая Стеф расслабиться на залитой солнцем лужайке. Когда Бобби вновь позвонил, Стеф пела песни с Джоанн, которую совсем не впечатлял вокал матери, если при этом Гага её не щекотала. — Да, Бобби, — прервалась она, на секунду ослабив руки. Воспользовавшись возможностью, малышка удрала с колен матери и вприпрыжку отправилась осуществлять долгожданную месть за утренние шалости Гаса. — Эй, только не вздумай выбегать в сад! — едва успела крикнуть Стеф, прежде чем Джоанн споткнувшись о крутой порог, упала и залилась плачем. — О, детка… — жалобно выдохнула Гага, подхватывая дочку на руки и гладя её крошечную спинку. — Что там происходит? — рассмеялся Бобби. — Не спрашивай. — Стеф облегченно вздохнула, убедившись, что Джоанн цела и невредима. — Ты хотел о чём-то поговорить? — Да, мне звонили с площадки, и, могу тебя обрадовать, они всё исправили. Без понятия, как им это удалось за несколько часов, но Марко всё лично проверил и подтвердил готовность к шоу. — О… Прекрасные новости. — Стеф продолжала качать дочь на руках и гладить по голове, пока та не сменила рыдания на хныканье. — Кто обидел принцессу? — хихикнул Бобби, едва сумев разобрать слова Гаги среди нескончаемых детских всхлипов. — Принцесса решила поцеловать порог, чтобы привлечь твоё внимание, — рассмеялась она, зарываясь носом в мягкую шею малышки и заставляя её, наконец, улыбнуться. Дверь прихожей открылась и дом заполнили голоса Синтии и Эмили — няни Джоанн. Их возвращение из магазина пришлось, как нельзя, кстати — внезапно повеселевшая малышка бросилась в объятия бабушки, дав Стеф возможность попрощаться с Бобби и переодеться для поездки в Пасадену. Эмили разбирала многочисленные сумки с продуктами, едва успевая усмирять Джоанн, заметившую в одном из пакетов дыню. На шум сбежались и бульдоги, превратив кухню в бесконечный водоворот суетливых движений, детского смеха, собачьего лая и шелеста упаковок. Гага облачилась в мешковатый спортивный костюм и пушистый свитер, затянув волосы в тугой хвост. За время беременности её волосы успели восстановиться и больше не выглядели сухой перегидрольной соломой, развиваясь и поблёскивая на солнце. — Знаешь, мы с Эмили можем остаться дома, чтобы не везти Джоанн на стадион, — предложила Синтия, помогая Гаге складывать вещи в багажник. — Мама, мы это уже обсуждали, — категорично отрезала Стеф, добавив в конце более мягкое: — Ты, папа и Джоанн едете на моё шоу потому, что вы моя семья. — Идём в машину. — Джо открыл растерянной Синтии дверь и помог усадить внучку на детское кресло. — И всё же, я не понимаю, зачем тащить ребёнка в место, где такое количество народу, — продолжила Синтия, пристегивая Джоанн. — Десятки тысяч человек… Можно ведь… — Можно, что? — Стеф уселась в водительское кресло, надевая солнечные очки. — Можно не уследить! Она такая шустрая, а мы с Джо будем в зале… — Эмили, тебе тяжело уследить за моим ребёнком? — не оборачиваясь, спросила Гага. Эта тема её, явно, раздражала. — Нет. Конечно, нет! — улыбнулась няня и, для пущей убедительности, поправила ремни безопасности кресла Джоанн. — Чудно. Предлагаю закрыть эту тему. — Гага тронулась с места и выехала на прибрежную дорогу Лос-Анджелеса. Время в дороге пролетело за совместным пением радио-хитов. Джоанн с лёгкостью дала фору всем присутствующим, заставив свою маму хихикать от умиления, а бабушку — аплодировать. Толпа фанатов с распечатанными фотографиями и заранее заготовленными камерами телефонов, окружила их автомобиль у самого въезда на стадион. Гага с улыбкой приоткрыла окно и, помахав поклонникам рукой, благополучно проехала мимо. Она больше не останавливалась. Об этом знали все, но самые преданные фанаты каждый раз тщетно надеялись, что для них она сделает исключение. Но Стефани больше не пыталась угождать окружающим, делая то, чего от неё хотело большинство, но, к огромному сожалению, не хотела она сама. Она обожала своих поклонников. Но её дочь, беззаботно играющая с плюшевым котёнком на заднем сидении, казалась большинству из них лишь «милой мордашкой», которую непременно следует запечатлеть на камеру, а после похвастаться в любой из социальных сетей, обрекая снимок за секунды разлететься по всему интернету. Джоанн не знакома с Леди Гагой. Для неё она — просто «мама» с нежными руками и ласковым голосом. Совсем скоро она начнёт спрашивать, почему, в отличие от остальных детей, спокойно бегающих по улицам, она должна ходить с телохранителями, и сейчас, пока её детство всё ещё оставалось детством, Стеф всеми силами пыталась её защитить. Миновав кучку папарацци у центрального входа, тонированный Cadillac Escala остановился на служебной парковке. — Кто-нибудь может сказать этим глупым людям, что стуча по машине со всех сторон, они пугают ребёнка? — Стеф вытащила хнычущую Джоанн из кресла и поспешила к служебному входу. — Ты сама решила всюду таскать её за собой, — недовольно пробормотала Синтия, заранее зная реакцию дочери. — Мама, я же просила! — раздражённо отрезала Стеф, торопливо перебирая ногами вдоль узкого закулисного коридора и всё так же прижимая к себе дочурку. Улыбающиеся лица Эшли, Сары и Фредерика, встретивших её в гримёрке, заставили Стеф немного успокоиться и, в конце концов, передать ребёнка в руки няни. Бобби, вошедший через несколько минут, обнял свою подопечную и заверил, что только что лично убедился в исправности оборудования. В кое то веки, шоу начнётся без задержек. Всё складывалось как нельзя лучше. У Гаги появился новый музыкальный режиссёр, сумевший придать её старым хитам новое звучание и соединить композиции в продуманную, целостную историю с нотками диско и фанка. Новая, более зрелая и сильная версия «Poker Face» стала одной из изюминок концерта, заставив слушателей и саму Гагу заново полюбить давно забытый хит. Концепция её шоу сводилась к своеобразному рассказу, охватывающему все периоды её карьеры: бредовое счастье от пьянящей славы, страхи, первые разочарования, взлёты и падения, гнев, печаль, прощение и, наконец, уверенность и сила — всё то, без чего, она бы никогда не стала нынешней собой. «20 секунд до выхода», — спокойно твердит голос в её микро-наушнике, пока её сердце колотиться от волнительного предвкушения, словно, она впервые в жизни выходит на сцену. Многотысячный стадион вторит счётчику на экране, также отсчитывая мучительные последние секунды до её появления. Глубокий вдох. «5…4…3…2…». Она закрывает глаза и шевелит губами в быстрой молитве. Выдох. «Один!». Огромный экран поднимается, представив ревущей от восторга толпе её крошечную фигуру в блестящем брючном костюме. Натягивающиеся тросы на её талии, ногах и груди напоминают, что платформа, на которой стоит Гага поднимется ввысь через несколько секунд, заставив стадион залиться новым залпом восторженных криков. «Кому пришла в голову эта ужасная идея?» — в который раз думает она, чувствуя дребезжание платформы под ногами и молясь о том, чтобы оборудование было, действительно, исправно. — Меня. Зовут. — Платформа останавливается на нужной высоте, залив стадион красным светом. — ЛЕДИ ГАГА! — выкрикивает Стеф, заглушая шум стадиона.

***

Исполнив заключительную песню, посвященную недавнему дню рождения её отца, Гага скрывается под сценой в компании двух сотрудников службы безопасности. Многотысячная толпа всё ещё скандирует её имя, пока она бежит по коридору, позволяя ассистентке на ходу расстёгивать её бюстгальтер и тугие портупеи. Сандра с халатом в руках поджидала Гагу у самого входа в раздевалку и обернула его вокруг её дрожащего от холода и волнения тела, как только Стеф переступила порог. Отдышавшись, Стефани наконец подняла глаза на подозрительно столпившихся у зеркала членов своей команды. Бобби, громко отчитывающий кого-то из них, замолчал, едва она показалась в дверном проёме, а Эмили, почему-то, тоже стоявшая возле зеркала, виновато опустила глаза. — Что здесь происходит? — спросила Гага, уставившись на Бобби, а после — на всех присутствующих. — Стеф, видишь ли… — Бобби сделал шаг в её сторону, будто бы, пытаясь скрыть что-то важное от её глаз. — Кто-то пробрался сюда во время твоего выступления и… Сердце Стеф, словно, сжали и вытащили из груди, лишив её рассудка и дара речи. Кто-то схватил её похолодевшие руки. Она пыталась крикнуть, но смогла издать лишь сдавленный шёпот: — Джоанн…