***
И вот я снова тут, у огромного особняка. Паркую свой мотик перед резиденцией Пумипат и поднимаю взгляд на второй этаж. Вижу, что в комнате Пунна горит свет, то есть он уже вернулся домой. Но важнее, зачем я сюда припёрся? Что мне ему сказать? Как мы будем разруливать ситуацию? Честно говоря, без понятия. Знаю только, что нам обязательно нужно о чём-то поговорить. Улица перед резиденцией Пумипат превратилась в мою личную тренировочную площадку, я столько расхаживаю туда-сюда, что кружится голова. Всё ещё в сомнениях, стоит ли заходить внутрь. Но тут к воротам подъезжает большая машина, и я слышу, как с заднего сиденья, опустив стекло, кто-то окликает меня по имени. — Пи Но? Нон Пэн?! — Ты здесь, чтобы увидеться с пи Пунном? — поговорим о неловком. Я вдруг ощущаю себя одним из таких геев, чересчур привязанных к своим парням. Но она, похоже, наслаждается этим. -_- " — Почему ты не заходишь? — видите? Криво ей улыбаюсь. Сестра Пунна нажимает кнопку на пульте, чтобы открыть ворота и продолжить движение. Она разрешает мне завезти мотоцикл в гараж и поставить рядом с красивым европейским автомобилем. — Ты всегда возвращаешься домой так поздно? — начинаю говорить о пустяках из вежливости, когда она выходит из машины. Замечаю, что на ней до сих пор школьная форма. Ну, на мне тоже. Только вместо ботинок — шлёпанцы. — Я была у репетитора. Пи Пунн же дома? Почему бы тебе не подняться и не повидаться с ним? — предлагает она, уже посмотрев наверх и заметив свет в комнате Пунна. — Пи Но, вы с пи Пунном поссорились? — ох! Вопрос прямо в точку! Откуда в тебе столько проницательности?! Забываю сделать очередной шаг, услышав бодрый голос, спрашивающий такое. Как я должен ей ответить? — Э-э-э… не совсем. Вообще-то, сам не знаю, хе-хе, — отдалённо напоминает ответ? -_-“ — С чего ты так решила, нон Пэн? — Ну, с тех пор, как в субботу вернулся домой от тебя, он выглядит очень подавленным и мало ест. Пи Но, пожалуйста, не сердись на него. Иногда пи Пунн бывает таким глупым и легко расстраивается, но он действительно тебя любит (только послушайте, как она промывает кости брату). Это кто на кого тут сердится? И, стоп, Пунн меня любит?! Должно быть, на моём лице написано любопытство, поскольку Пэн продолжает, не задавая вопросов. — Пи Пунн намного громче смеётся с тех пор, как ты вошёл в его жизнь. Конечно, я вижу кучу девушек, что визжат из-за него, но он никогда и никого раньше не приводил домой, знакомиться со мной. Пи Пунн точно тебя любит, пи Но. Я это вижу. Уныло улыбаюсь ей в ответ, отлично зная, что все эти слова — ложь. Пунн никогда не полюбит кого-то вроде меня, Пэн.***
Наши с Пэн пути разошлись, и теперь я стою перед массивной деревянной дверью. Интересно, мне лучше постучать, как приличному человеку, или пинком выбить эту чёртову дверь и начать проклинать владельца комнаты (предпочитаю последнее). Я обдумывал другие способы, но выход только один. Решаю постучать в дверь; сомневаюсь, что у него получится разглядеть меня в глазок. Я спрятался вне зоны видимости. Не то чтобы хочу сделать ему сюрприз. Просто боюсь, он не откроет дверь, если увидит, что здесь стою я. Крадусь по своему пятачку, когда дверь слегка приоткрывается. — Но?! — отлично. Неожиданная атака. — Не надо притворяться ниндзя. В чём дело? Я вдруг жутко раздражаюсь, когда слышу эти слова от Пунна. А кто меня игнорил, из-за кого я тут ниндзя изображаю? Поднимаю брови и гляжу на него. Он всё ещё в школьной форме. Думаю, тоже только что вернулся домой. — Ты ещё не ужинал? — спрашивает он, подходя к мини-холодильнику. Кидает мне банку кока-колы. — О, ты же ел с Юри. Я забыл. — А ты с Эм. Пива случайно нет? Не хочу эту фигню, — он недоумённо смотрит, но потом бросает мне то, что я просил. Ловлю банку и флегматично сгибаюсь на диване. Пунн подходит и садится рядом со мной, тоже с банкой пива в руке. Сидим в тишине, смотря всё подряд по Cartoon Network, который Пунн оставил на экране. Оба не говорим ни единого слова. Похоже, Пунн мало обращает внимание на телек, больше блуждает в своих мыслях. Аналогично и мой взгляд вообще не фокусируется на Томе и Джерри. — Хм… — испускаю долгий вздох, поднимая шею и откидываясь на спинку дивана. — В чём дело? — наконец, Пунн что-то выдал. — Зачем такую хрень смотришь? Дибилизм какой-то. — Что? Тогда возьми пульт и переключи на то, что хочешь, — он кладёт пульт мне на колени. По правде, я сюда пришёл не в телек с ним залипать. Но в этот момент сомневаюсь, что заставлю себя начать разговор. Прыгаю по каналам и ненадолго останавливаюсь на 55-ом. — О, бурчал на меня, а сам смотришь Винни-Пуха? — Пофиг, хочу быть Тигрой. — Тигром? — Да, не круто разве? — Но ведь Тигра тормознутый, — возражение Пунна заставляет меня поднять брови. — Блин, да наплевать, — на этом наша беседа о тормознутости сворачивается. Гляжу, как Тигра прыгает в пруд, намереваясь поиграть с Пухом. Это невольно напоминает мне о том, что произошло днём. — Ты на мне сухого места не оставил сегодня, — от моей жалобы на лице Пунна вспыхивает улыбка. Он коротко смеётся, потом смотрит мне в лицо. — Кто тебя просил там спать, Но? — Никто, но… всё из-за тебя… — отвечаю ему, но мои глаза всё ещё направлены на экран, хотя происходящее там мне вообще до лампочки. Алкоголь в организме помогает подбирать слова. — Это была твоя вина, — повторяю, чтобы он услышал. — Что я сделал? — Ты весь день меня игнорировал. Поэтому я так разозлился, что сбежал с уроков, хотел подремать за этим зданием. И можешь, наконец, перестать говорить со мной формально?! Что за херня с тобой творится? — мне кажется, за вежливостью он пытается что-то скрыть. Это так меня взбесило, что я заорал и выключил телевизор. — …………………………. Мы долго молчали. Раздавались лишь звуки без конца поглощаемого нами пива. Начинаю подумывать, а не напиться ли мне до потери сознания вот прямо на этом месте. — Я… — Ты понимаешь, как сильно я любил Эм? — как гром среди ясного неба звучит вопрос Пунна. Будто тысяча ножей вонзилось прямо в центр моего сердца. — Откуда мне знать? Это твои дела. — Что бы она ни вытворяла, я всегда её прощал. Качала права, чтобы всё было, как она того хочет, или заставляла делать то, чего я совершенно не хотел. Я думал, что уступлю абсолютно всем её требованиям. — …………………………. — Но наступила прошлая среда, день, когда ты пришёл ко мне и попросил о помощи… и до сегодняшней ночи… — …………………………. — …для меня всё было странным. Не выдерживаю слушать его хождения вокруг да около. — Блин, что ты пытаешься сказать? В смысле, «странным»? Прости, я с русским не в ладах, — пристально смотрю ему в лицо, пока он делает глубокий вдох. Затем он продолжает монолог, совершенно не глядя на меня. — Но… чёрт, можешь просто какое-то время дать мне побыть наедине с собой? Ненавижу себя, ведь так хочу тебя видеть. Я был таким отвратительно наглым, когда пытался тебя поцеловать. То есть я даже не знаю, как возникли эти чувства, или когда они со мной случились. К тому времени, когда я осознал их, единственным человеком, с кем я хотел оставаться рядом, был ты. Каждый раз, когда ты приходил помочь и позаботиться обо мне, я всё время думал, как мечтаю быть тем долбаным человеком, который бы, напротив, заботился о тебе. Я грёбаная сволочь, потому что даже не в силах быть с тобой честным. А когда мы оставались наедине, приходилось сдерживаться, чтобы тебя не коснуться. Понимаешь, что со временем это становится всё сложнее и сложнее? Можем какое-то время не пересекаться? Я прямо сейчас с трудом собой владею. Пунн заканчивает речь. Выглядит так, словно он долго держал это схороненным глубоко внутри. Я могу лишь продолжать неподвижно сидеть. Каждое его слово влетело в моё левое ухо, но не вылетело из правого. Признаюсь, это за пределами моих предположений. По тому, как плотно Пунн держит глаза закрытыми, могу предположить, он напряжённо размышляет над происходящим. Потными ладонями он закрывает лоб. Моя голова пуста. Такое чувство, будто с сердца упал камень. Тяжело объяснить свои ощущения. Но кое-в-чём я до сих пор не уверен. — Почему ты… заставлял себя не касаться меня? Пунн качает головой, его глаза по-прежнему крепко сомкнуты. — Потому что твоя дружба мне слишком дорога, чтобы её предать. Потому что мы оба парни. Потому что у тебя есть Юри, а у меня Эм. Потому что боюсь, ты меня так сильно возненавидишь, что, возможно, никогда не захочешь больше дружить. Пиздец, ты понимаешь, все эти причины орут, что мне нельзя этого делать? Что это неправильно. И я... я… я правда не знаю, как теперь быть, — я впервые вижу Пунна, такого умного и талантливого, припёртым к стенке. Его голос дрожит, когда он продолжает говорить. — Я… не хочу ещё сильнее всё портить, — эти слова меня добивают. Лицо Пунна полно отчаяния. И я вдруг понимаю, насколько он слаб и хрупок. Я окончательно убеждаюсь, что парень передо мной не Пунн Пумипат, которого все, будто бы, знают. Не великолепный секретарь студсовета нашей школы. Это — Пунн. Просто Пунн. Мальчик, который пытается справиться со своими чувствами. И почему-то кажется, у него это не выйдет. Безотчётно всматриваюсь в левую половину искажённого, но притягательного лица Пунна. Я не знаю, что меня вдохновило накрыть его руку своей, в надежде хоть немного поделиться собственной силой. — Если забудем все причины, если прекратим думать о том, кем должны быть, или как, якобы, поступать правильно… — пытаюсь отыскать правду в этих глазах, наполненных вопросами и смятением. — …чего ты на самом деле хочешь? Мгновение Пунн смотрит мне прямо в глаза, потом придвигается и притягивает меня к себе. Его, с резкими чертами, лицо приближается к моему лицу. Возникает чувство дежавю. Прежде чем его светло-оранжевые губы касаются моих губ, он кое-что шепчет: — Я хочу тебя, Но. Возможно ли продлить этот миг, не беспокоясь о последствиях, с которыми мы, вероятно, столкнёмся в будущем?