***
Но, думаю, в детстве я переслушал маминых сказок на ночь. Это реальный мир. И в нём не существует волшебных кремовых пирожных. Конечно, профитроли вызывают на моём лице улыбку, когда я начинаю их есть. Это продолжается 20 минут. Когда они заканчиваются, и я ложусь в свою постель, перед глазами вновь возникает лицо Юри. Её воображаемый образ не покинет меня. Я ворочаюсь всю ночь. Едва закрываю глаза — вижу Юри, сквозь слёзы пытающуюся мне улыбнуться. Чем больше я ворочаюсь, тем чаще вспоминаю о том, как она плакала на моей груди в тот вечер. Не могу заснуть. Не могу даже подняться и сполоснуть лицо водой. При виде своего отражения в зеркале меня так и подмывает туда чем-нибудь запульнуть. Юри, такая хорошая девушка, страдает, разве не я тому виной? Разве не из-за меня она плачет? Я неудачник. Не мужчина, а чёрт-те что. Всё получилось так из-за меня. Наступает утро, и я едва ли прилично выгляжу, направляясь в школу. Вот как плохо обстоят дела. Прежде чем воспользоваться метро, я заглядываю в 7-Eleven и у станции «Асок» натыкаюсь на нескольких школьников в голубых шортах. Они требуют мой школьный значок (за каким хреном?). Их трое, и я без особых протестов просто снимаю его и отдаю им. Нате, берите. Целуйте его или трахайтесь с ним, если хотите. Я не в настроении драться. Всегда могу купить новый. Он даже 100 бат не стоит. Доходит до того, что задумываюсь, может, купить горсть значков да таскать их с собой на всякий случай. Интересно, раз они так жаждут мой значок, пофиг, если эмблемой моей школы будет Хэллоу Китти, всё равно захотят отобрать? После грабежа значка еду в поезде, хотя, скорее, в банке с консервированным тунцом. Наконец, прибываю в школу. С непроницаемым лицом захожу внутрь, размышляя, попадёт ли мне за отсутствие значка на рубашке. Вежливо приветствую дежурного учителя и рукой скрываю тот факт, что на мне нет значка. Справившись, тащу свои ноги мимо административного здания, где по утрам зависает Пунн. Обычно я с ним здороваюсь, но сегодня… Мне это кажется неправильным. Я всё ещё чувствую… вину. Бросаю туда взгляд и вижу Пунна с огромной папкой в руках. Он разговаривает с младшеклассником. Должно быть, он занят, потому что этим утром на нём очки. Сейчас начало года, полагаю, скоро у них будут выборы нового главы студсовета. Сегодня я просто пройду мимо, ничего не говоря. Надеюсь, он поймёт. Ну, по крайней мере, таков был мой план, пока Пунн не повернул голову и не заметил меня. — Но! Ах… так разговора с ним не избежать. Но на этот раз всё иначе. Пунн сам мне машет и окликает. Похоже, он не ожидал увидеть меня в школе так рано (что такого поразительного?). Он быстро передаёт папку школьнику, с которым разговаривал, и устремляется в мою сторону. Но тут… — Чёрт, Но! Ты рано! Встал спозаранку или не ложился? — Родкен прерывает нас, заезжая мне в спину своей школьной сумкой. Ой, вот так друзья желают доброго утра? И, знаешь, в такую рань не повредит капля позитива! Пунн останавливается на полпути, завидев меня с кем-то ещё. Понимаю, не хочет мне докучать. Машу ему, давая знать, что всё в порядке, и мы можем поговорить позже. — Ох, парни, я вам помешал? — Родкен, вероятно, замечает: что-то пошло не так, поэтому задаёт вопрос, по-прежнему держа мою шею в захвате. Я хотел подтвердить, но неважно. Всё равно пока не знаю, что сказать Пунну. И если он спросит про вчерашнее… не знаю, как ему ответить. — Ты купил «Звёздный футбол»? — надо просто сменить тему. Поворачиваюсь к Родкену и интересуюсь про футбольный матч, прошедший прошлой ночью, который я, будучи в расстроенных чувствах, забыл посмотреть. Понятия не имею, как там мои любимые «Канониры». В коматозном состоянии? Родкен широко ухмыляется, и я уже знаю результаты. — Не проверяй, будет больно, — вот грёбаный муда-а-а-а-а-к. Моя команда просто особо не старалась! Только поэтому можешь позлорадствовать! Берегись, мы тебе отомстим на «Олд Траффорде». Готов поспорить. Когда меня уже достал чересчур радостный Родкен (его «Красные дьяволы» прошлой ночью разгромили «Канониров»), сзади наседает Пэлм. — Йо! Смотрели прошлой ночью?! 2-0! А какой последний гол был, пиздец! Тьфу… да что с этими парнями?!***
В принципе, до сих пор так ничего хорошего и не случилось. Сначала школа-соперник завладела моим значком. Затем масла в огонь подлила любимая футбольная команда, продув прошлой ночью. Войдя в класс, обнаруживаю, что все заняты зубрёжкой — по слухам, господин Ниват сегодня устроит проверочную. Ёб твою налево! Я в классе-то почти не слушаю, а уж зубрить… Думаю, просто испишу шпаргалками бёдра! Это не помогает. Учитель решает нас пересадить. Тьфу, ну почему последний вопрос такой охрененно сложный?! Грусть-тоска, потому что моё новое место… прямо напротив учителя. Потрясающе. Мне даже пукнуть нельзя, не говоря уже о том, чтобы подсмотреть в записи. T___T Моя жизнь такая жалкая. Так прошло моё утро. Я покинул класс с видом зомби. Прошлой ночью глаз не сомкнул, ещё и пришлось писать этот ужасно сложный тест. Ому охота наподдавать, ведёт себя отвратительно. Расхаживает повсюду и хвастается, сколько он успел скатать у Кенга. Ему подфартило с местом, уселся там, где учитель обычно не особо следит. Отлично, просто здорово. Давай, продолжай, сыпь мне соль на раны. В конце концов, с кислым видом плетусь в столовую. И почему-то кажется, кондиционер дует холоднее обычного. Самое странное — никто об этом не заикается. Может, воображение разыгралось? Даже Кен, которому всегда, на пустом месте холодно, ничего не говорит. Похоже, всё это мои домыслы. Наверное, надо просто дойти до своего обычного киоска, взять еды и согреться. Когда я доползаю до киоска с карри, в который заглядываю всегда, когда не знаю, чего поесть, то поднимаю взгляд и обнаруживаю, что… он… сегодня… закрыт. Боже мой! Спасибо, что наполнила светом мой день, тётушка! Спасибо от всей души! Кажется, я скоро свихнусь. Что мне сделать со своей жизнью?! Просто потрясно. Поворачиваю в сторону Ома. Он стоит у киоска с лапшой, там, где обычно берёт свой обед. Думаю, съем то же, что и он. — Йо, закажи мне ещё одну порцию. Возьму то же, что и ты. — А? Разве ты не рис хотел? — может этот ублюдок не задавать столько вопросов? Я не в настроении с кем-то спорить. — Там закрыто, хватит докапываться. Поем с тобой. — Ладно, ладно. Чего ты хочешь поесть? — разве не слышал, что мне того же? Чисти хоть иногда свои дырявые уши. — Мне того же, что у тебя, неважно. Я пойду туда, подожду, хорошо? — угрюмо отвечаю. Сую ему в руку карточку, выхожу из очереди и жду неподалёку. Разорвав очередь, ловлю на себе взгляды людей оттуда, они просят друга сделать заказ. Только сегодня, люди, позвольте. Мне уже на всё пофиг. Вскоре Ом возвращается с глупой улыбочкой на лице. В руках у него две одинаковые миски. Эти влюблённые как бельмо в глазу. Может, виновата моя фантазия, но в последнее время он намного противнее. — Вот твоя карта. Кстати, почти пустая. Пополни счёт, засранец, — ох, правда? Грёбаная непруха продолжается, да? На проездном для метро тоже сегодня утром закончились деньги. Теперь надо пополнить карточку для столовки. Угу, я банкрот. Принимаю миску с лапшой от Ома и выпячиваю грудь, чтобы он смог положить карту обратно в карман моей рубашки. Тут-то он и замечает, что на мне нет школьного значка. — Йо, куда делся твой значок?! — Меня утром ограбили, — отвечаю так, будто мне наплевать. И это правда, мне действительно плевать на это с высокой колокольни. Но тут я понимаю, что придётся раскошелиться ещё и на новый значок. Пипец, очередной повод траты денег, которых у меня нет! — Какая школа?! — Ом продолжает спрашивать, пока мы идём к столу. Донг, Кенг, Пэлм, Кхом и другие болельщики «Красных дьяволов» (чего их так много?!) смотрят на ноутбуке, подсоединённом к школьному вай-фаю, запись штрафного с прошлой ночи. Что за ажиотаж, парни? Будто ваша команда никогда прежде не выигрывала. Болельщики «Красных дьяволов» всегда такие. Они в штаны наложат, когда моя команда сыграет в полную силу. Но, кажется, когда Донг слышит вопрос Ома, фокус смещается со штрафного на мой отсутствующий значок. — О чём толкуете, парни? Только не говорите, что о значке. — Да, чувак. Но такой дурила, просто отдал его какой-то левой школоте, — бросаю на трепло-Ома убийственный взгляд. Будто с тобой такого не бывало. Вспоминаю случай, когда на него напали у пирса Пра Атит. Тогда он себя не чувствовал, как довольный победами плейбой. Единственное отличие — там его окружило около 10 студентов, вот и всё. — Ой, пиздец. Я знал. Не увидел на нём значка и подумал, это он от шока, что «Арсенал» продул, вот и забыл прицепить. На деле же… — Донг делает паузу, и я этим пользуюсь, чтобы нежно и любя заехать ему по башке. Тебя тоже обчищали, я помню! Просто мне единственному «повезло» пройти через это в 11 классе. — А? У тебя спёрли значок? Вот, вот. Возьми мой запасной. Всегда ношу с собой. Вот уроды, они их на запчасти сбывают, что ли? — знакомьтесь, Понг, лучший в нашей компании. Узнав, что я стал жертвой страшного преступления, он не глумится надо мной, а отдаёт свой запасной значок, который таскает в бумажнике (кажется, ему не везло минимум трижды). Я принимаю значок и надеваю его, внутренне ликуя: теперь не придётся тратить 70 бат на замену. — Всё празднуешь? У тебя лапша как трупак разбухает, ублюдок, — ох, точно. Опускаю взгляд на свой остро-кислый суп с лапшой и немедленно хватаю палочки. Мысленно благодарю Ома за напоминание, но, только попробовав, выплёвываю всё обратно и ору на него. — Ты, скотина! Убить меня хочешь?! — быстро глотаю воду, остро так, что язык пылает. Придурок радостно хлопает, очень довольный собой. — А-ха-ха! Сам сказал, заказать того же, что у меня! Я и попросил тётушку удвоить, — вот тупица! Он, бля, нарочно это сделал! Он знает, что ест всё острее, чем остальные! Было так трудно задействовать свой крохотный мозг?! Сволочь! Просто-!.. Даже не знаю, как ещё обозвать своего так называемого друга, сидящего напротив и смакующего собственный адски острый суп с лапшой. — Забирай, блин! Засранец чёртов, я не ем эту дрянь, — уф!.. Прекрасно, я не буду есть! Отодвигаю миску с лапшой по направлению к Ому. Он приходит в восторг при виде бесплатной еды. Могу поспорить, он всё спланировал, чтобы получить лишнюю порцию. Как подло! Свирепо гляжу на кретина, раздражённый пуще прежнего. Чем дольше я вижу его, блаженно поедающего лапшу из моей миски, тем сильнее охота врезать по его глупой морде. Лучше берегись. Я тебе отомщу. Пока я кидаю гневные взгляды на Ома, человека, оприходующего мою бывшую (лапшу), вдруг чувствую на своей макушке тяжёлую руку. — Не обедаешь сегодня, Но? — Пунн? Поворачиваюсь к секретарю студсовета, стоящему над моей головой с обычным осуждающим выражением (за то, что не ем). — Не знаю, что этот ублюдок Ом для меня заказал, было так жутко остро. Я просто еба-… — разражаюсь всё более мощным потоком ругательств. Надо остановиться. Видя это, Ом быстро хватает рыбную тефтельку, опускает её в куриный суп Понга, чтобы избавиться от остроты, и даёт мне. — Чёрт, ты такой ябеда. Вот, бери и лопай. На, на, — он жалуется и запихивает тефтельку мне в рот. Ну, так бы с самого начала. Всё ещё немного остро, но уже куда лучше моего прошлого опыта. Пунн улыбается и игриво подталкивает мою голову несколько раз. — Тогда я пойду обедать. Приятного аппетита. И наедайся, хорошо? — Ладно, ладно, — машу рукой, заверяя, прежде чем Пунн уходит, присоединяясь к своим друзьям. Оглядываю стол, с замиранием сердца ожидая реакции парней. Но все ведут себя по-прежнему. Парни всё ещё обсуждают своих трёхкратных чемпионов (мечтайте). Понг, Кенг и Кен за едой рубятся в приставку. Ом поглощён второй миской супа с лапшой перед собой. Никто не говорит ни слова. Никто ни о чём меня не спрашивает. Думаю, они сами всё для себя решили. Полагаю, так даже лучше. Если бы меня спросили о чём-то прямо сейчас, не уверен, что смог бы рассказать правду. Наступает вторая половина дня, помните, я упоминал, что утро было дерьмовым? Ну, тогда не уверен, как описать день. Он ещё дерьмовее. Полное беспросветное дерьмо. Всё начинается, когда Фи забегает в мой класс и заявляет мне, что ему до 3 часов дня нужны формы запроса на отсутствие для членов группы, улетающих в Европу. Ох, Фи. Летят младшеклассники (и несколько моих друзей и старшеклассников). Их минимум 50, и он хочет, чтобы всё было готово через 2 часа?! Если бы я был девчонкой, то завизжал бы, но я парень, поэтому лишь уставляюсь на Ома. Мы сматываем удочки, намереваясь прогулять урок и направиться в клуб. Однако… Госпожа Порнпит заходит в класс с проверочной (вот тут я хочу завизжать). Ох, госпожа! Именно сегодня?! Голова гудит, и я близок к тому, чтобы распсиховаться. Набираю и звоню всем членам клуба, ища помощи. Мет, обычно ответственный за эти дела, пишет проверочную у себя в классе (серьёзно, что с учителями сегодня?). Многие младшеклассники не в силах помочь, что понятно, скоро неделя экзаменов. Они переживают за свои тесты и контрольные. Ну, за исключением одного человека, которому, знаю наверняка, всё это по барабану. Я имею в виду Пира. Обалдую совершенно пофиг на репетиторов или результаты тестов (это не имеет отношения к его мозгам, ему просто наплевать). Я был прав, после звонка и пары слов он соглашается выручить. Кроме того, нон Кнотт тоже предлагает свою помощь (он абсолютная противоположность Пира, умный ребёнок). Жаль, что не могу обнять их через телефонную трубку. Теперь у меня появились спасители (*драматичная музыка*), и я быстро забрасываю им всё, что могло бы помочь, старые документы и подобное. Эти двое дают мне слово, что постараются изо всех сил. Они по очереди хлопают меня по спине и просят в них поверить. Я верю в Кнотта. Для Пира же будет лучше не запортачить всё дело. Грозно смотрю на Пира и удаляюсь на тест по химии. Слава богу, он воспринял это серьёзно. Полагаю, можно немного в него поверить. Когда наступает 3 часа, они присылают мне сообщение: «Всё готово, пи». Он великолепен, ага? отправитель: Пир Пинклао Да-а-а-а-а! Они это сделали! Мы с Омом чуть не подпрыгиваем и обнимаемся посреди урока английского, получив смс от самодовольного Пира (он сам выбрал это прозвище и забил в мой телефон). Ах, они такие умные! Последний раз, подавая на рассмотрение бумаги, я чуть не помер. Я бы точно помер, если бы не помощь Пунна. Как они так легко с этим разобрались? Или просто я был слишком туп? (чем больше об этом думаю, тем тоскливее становится). Уроки, наконец, заканчиваются, и учителя распускают классы. Мы с Омом мчимся в клуб на всех парах. Хотим осыпать этих двоих детей похвалами с головы до пят. Но, зная Пира, он не станет ждать. Он сделает это сам. — Боже, самым сложным было идеально выровнять буквы, чтобы не к чему было придраться, когда сворачиваешь документ! — слышите? Я знал, что он будет хвастаться своей работой. Мы с Омом заходим в клуб и видим спину Пира. Он пускает пыль в глаза пи Дью. Пи Дью понимает, что вот-вот случится. Он делает вид, будто не замечает нас, и внимательно слушает россказни Пира. Мы с Омом пригибаемся к полу и медленно продвигаемся к Пиру. — Да, мне пришлось столько поменять! Даже Кнотт совсем запутался. К счастью, там был я, чтобы… ой! — А-ха-ха-ха-ха-ха-ха! — оборжаться! До слёз! Мы с Омом буквально катаемся по полу, хохоча. Даём друг другу «пять». Каждый из нас держит клок волос с ноги Пира. А-ха-ха-ха-ха! Пир кричит от боли, осматривая проплешины на своих ногах. — За что?! Больно же! — Хвастался тут, на нервы нам действовал. Получай! — хлопаю его по башке, Ом делает то же самое. Какое-то время повторяем процедуру. Пи Дью смеётся вместе с нами. — Что он тебе нарассказывал, пи? Не верь ему, он брешет. — Ха, я даже не слушал. Трепался да и ладно, — ха-ха-ха-ха! Пир тут же начинает ворчать. — Я этого никогда не забуду! Зол на вас, — ох, чёрт. Теперь нельзя будет ему позвонить, когда приспичит. — Ну, ну, ну. Мы же шутим! Ты классный! Ты лучший! Не злись! Ну, ну, — даже не думайте, что такой идиотизм исходит от меня. Это Ом пытается подбодрить Пира, размахивая перед ним руками (а ты поднаторел в таких вещах, думаю, тут как-то замешан юный бойфренд). Пир разражается хохотом и толкает руки Ома туда-сюда. Ага, вы оба идиоты. — Так где Кнотт? Я вас обоих снэками угощу, когда будет свободное время. — Он на улице, помогает пи Филму с марширующим оркестром. Я ему передам, — Пир отвечает на мой вопрос. Киваю ему, но что-то меня смущает. — Значит, Кнотт помогает Филму?.. А ты?! Ублюдок, быстро дуй наружу! — восклицаю с поднятой в воздух рукой, намереваясь ещё раз наподдать ему. Пир быстро врубается, что к чему. Он застенчиво улыбается и вылетает из клуба. — Ты тоже пойдёшь помогать с оркестром, Но? — спрашивает меня пи Дью. Он тащит кулер с водой. — Да, давай вместе понесём, — но я не успеваю подсобить пи Дью, Ом хватает меня за воротник рубашки и толкает на диван. — Ну уж нет. Ты остаёшься здесь и ждёшь звонка от ассоциации оркестров. Они обещали позвонить до 5 часов, чтобы обсудить конкурс маршоркестров. Но если не позвонят, звони сам. Понял? — ну, круто. Можно расслабиться и ждать звонка? Почему он сам этого не делает? Это совершенно противоречит природе Ома. Нахмуриваюсь и озадаченно взираю на Ома. Но вскоре, поняв, в чём дело, испускаю смешок. — Ладно. Я позависаю тут, в этом замечательном прохладном кабинете. Можешь бежать туда, страдать от жары и кормить одного особенного члена оркестра, сколько влезет. Хе-хе-хе, — Ом молниеносно оборачивается и убийственно смотрит на меня. — Может, мне передумать! — ох, реальная угроза. Быстро поднимаю руки и упрашиваю. — Пожалуйста, иди, пи Ом. Нон Но останется и с большим удовольствием ответит на звонок, — будет плохо, если он передумает. Это же моя мечта — поваляться в прохладном кабинете. Ом указывает на меня, раздражённый и недовольный, затем помогает пи Дью вынести кулер наружу. Повалявшись немного, начинаю умирать со скуки. Почему, когда мне нужно что-то сделать, всё разом наваливается? А когда я свободен, сразу тишь да гладь, что за ерунда? Сажусь на пол посреди кабинета. Беру акустическую гитару, оставленную кем-то, и играю несколько аккордов. Хм, что же сбацать? Листаю ноты перед собой, в надежде найти способ убить время. ---- Я не боюсь утра, Боюсь лишь того, Что оно не наступит. Как бы ни было рано, Я с этим справлюсь. ---- Нет, не эту песню. Звонит мой мобильник. Поднимаю ползадницы вверх и выуживаю телефон из кармана. Отвечаю на вызов, не взглянув на экран. — Где ты, Но? — потому что и так в курсе, кто звонит. — В клубе, а ты? Пунн мгновенье молчит, потом вместо ответа задаёт другой вопрос. Его голос тихий и мягкий: — Можно с тобой увидеться?.. — почему такой тон? — Да, заходи, — позволяю ему заглянуть, и мы завершаем вызов. Вскоре дверь клуба распахивается. — Ох, ты опять тут один? — Ага, все репетируют на улице. Я жду звонка, — Пунн кивает, признавая, затем подходит и садится прямо напротив меня. — Я вроде слышал их игру. Так чем ты занимаешься? — Чищу зубы, а ты что думал? — разве не очевидно, раз у меня на коленях гитара? Но Пунн, услышав ответ, легонько хлопает меня по голове: — Умник. Ты съел пирожные с прошлой ночи? — каким боком это связано? Поднимаю брови и смотрю на него, затем с улыбкой отвечаю: — Конечно. Было очень вкусно. Спасибо, чувак, — Пунн улыбается даже шире, чем я. — Тебе снились сладкие сны? — Посмотри на мои глаза, — я же Раккун-сити, и он всё ещё спрашивает? Пунн смеётся, и я тоже тихо хихикаю. Беру несколько произвольных аккордов на гитаре. Мы оба ненадолго замолкаем, и комнату наполняют мелодии гитары. Чувствую странную духоту, заметив, что Пунн не отводит от меня взгляда последние 5 минут, а я ни разу не встретился с ним глазами. Не знаю… Возможно, потому что мне известна причина его появления здесь. — Вчера я так переживал после твоего звонка… ты знаешь, верно? — …и вот оно. Я знал. Знал, что заставил его переживать. Но всё во мне твердило, что не нужно загружать его своими проблемами. Юри плакала из-за меня. Ушла одна, и я позволил. Я не заслуживал ничьих утешений, особенно когда Юри была совершенно одна. Я предпочёл не отвечать на его вопрос, поэтому сейчас мы молча сидим в маленьком прямоугольном кабинете. В итоге мелодии, льющиеся из-под моих пальцев, стихают. Вместе с ними растворяется и исчезает вся моя энергия. Слышим, как гудит кондиционер, выдувая прохладный воздух. Плотно сжимаю губы, и Пунн продолжает: — Мне нужно что-то знать?.. Поднимаю голову и заглядываю в его внимательные, тревожные глаза. Я никогда прежде не видел Пунна таким. Он словно о чём-то умоляет, но мне не вполне понятно. Я больше не могу игнорировать его вопросы, когда наши взгляды пересекаются. Но так трудно даже начать говорить: — Я… пошёл увидеться с Юри… чтобы расстаться с ней. Я сказал ей, что мы больше не сможем встречаться, и она… она расплакалась… — медленно рассказываю ему, отводя взгляд. Пол кажется пустым и холодным. — Я… не знаю. Не хочу видеть её слёзы. Я сразу… сразу ненавижу себя. — Но, ты уверен, что принял верное решение? — после этих слов поспешно оборачиваюсь к нему. Теперь он смотрит в сторону. — Уверен, что хорошо всё обдумал? — Пунн, о чём ты говоришь? — с нажимом спрашиваю человека перед собой, у которого, кажется, внутри бушуют такие эмоции, что даже представить сложно. — ……………… — Пунн не отвечает, но в его лице столько грусти, что мне безумно хочется протянуть руки и коснуться его плеч, поймать его взгляд. — Пунн… — вновь тихо зову его по имени. Он натянуто улыбается. — Не знаю… может, я просто накручиваю, ха-ха, — тем не менее смех звучит совсем безрадостно. Смотрю в его мрачное лицо, и он по-прежнему избегает моих глаз. Пунн делает вид, что просматривает сборник нот, вместо того чтобы обратить внимание на меня. Качаю головой на его странное поведение и касаюсь струн гитары, извлекая несколько знакомых нот, что я прекрасно помню. «Я рад, что рядом ты…» Пунн вздрагивает и смотрит на меня, услышав эти ноты. Улыбаюсь на его реакцию и принимаюсь говорить, пока звучит песня: — Я всё хорошо обдумал. Даже если продолжу с ней встречаться… никогда не смогу в неё влюбиться… — Почему ты так уверен?.. Ты совершенно опустошен, возможно, правда в неё влюблён, — отвечает он в детской манере, но своим низким голосом, отчего у меня из горла рвётся смех. Тогда я заверяю его. — Потому что я уже влюблён в тебя, — хм… было тяжело произнести это вслух. Полагаю, Пунну тоже потребовалось некоторое мужество, когда он говорил эти слова. — Что ты сказал?! — боже, почему он так орёт? Бросаю взгляд на шокированное лицо красивого парня. Притворяюсь, будто занят игрой на гитаре, и игнорирую его вопрос. — Но… что ты только что сказал? Пожалуйста, можешь повторить? Пожалуйста, Но! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста?! — стоп, что случилось с тем эмо-парнем, который страдал тут недавно? Моя голова раскачивается из стороны в сторону, пока пальцы продолжают бегать по струнам. Пунн трясёт меня с магнитудой 8.0 по шкале Рихтера или около того. — А что я сказал? Ничего такого, хе-хе-хе, — всё отрицаю, и Пунн не устаёт меня трясти. Я тут пытаюсь на гитаре играть! Буянишь?! Переключаюсь на «Nong Ple is Cute» Paradox, так как ноты случайно открываются на этой странице. — Но! Сейчас же ответь на мой вопрос! Иначе я-!.. — что «он»? Прикончит меня? Я только прочёл про то жуткое убийство, описанное в газетах этим утром. Муж застрелил свою жену из ревности. Это было настолько трагически ужасно, что новость разместили на первой полосе «Тай Рат». Но подождите, кто из нас муж, а кто жена? Плевать, Пунн же всё равно такого не сделает. Я думаю. Замираю и скольжу по нему взглядом. В моих глазах мелькает намёк на страх, я боюсь, что он снова из-за меня расстроится. Однако Пунн широко ухмыляется и утягивает меня в крепкие объятия, такие крепкие, что едва могу дышать. — Обниму тебя крепко-крепко! — уф, слава богу. Коротко смеюсь и отпускаю гитару, чтобы слегка похлопать его по спине. Пунн усиливает объятия, продолжая: — Ты понятия не имеешь, но я совсем не спал прошлой ночью. Я сходил с ума. Боялся того, что ты вдруг понял, что на самом деле влюблён в Юри, а не в меня. Боялся, что ты сделал большую ошибку. Мне было страшно, я думал, этим утром ты придёшь ко мне и скажешь, что выбираешь её. Мне было так страшно, и я не знал, что делать. Потому что я… лично я знал, что всё обдумал. Я люблю только тебя. И всегда буду любить только тебя… Но, ты меня слышишь? Я не смогу полюбить никого другого. Я выбрал тебя, — Пунн выплёскивает всё, накопившееся внутри. Он так крепко меня сжимает, что мне необходимо обнять его в ответ, выразить свои схожие чувства. Мы слегка соприкасаемся лбами, прежде чем отпускаем друг друга. — Пунн… слушай внимательно, хорошо? — погружаюсь в глубину этих проницательных глаз. Хочу, чтобы он почувствовал мою искренность. И всё равно, в его глазах я вижу просьбу, мольбу о чём-то. Это лишнее, я никогда намеренно не раню человека перед собой. — От твоих слов… мне стало немного грустно. Я никогда открыто не показывал своих чувств к тебе, верно?.. — тут смазливый придурок открывает рот, чтобы возразить, но ему придётся подождать. Сначала мне нужно закончить. — Я всё обдумал насчёт тебя и Юри. Да, я очень люблю Юри, но ты должен знать, что моя любовь к ней не такая, как к тебе. Юри для меня очень хороший друг. Она мирилась со мной, со всем произошедшим, но я всё равно её ранил… — на миг замолкаю, когда в голове всплывает образ плачущей Юри. — Я… я ненавижу быть причиной чьей-то боли. Не знаю… она столько для меня сделала, но я… не только не отплатил за её доброту, но и… В этот момент, посреди моей речи, губы Пунна приближаются и касаются моих губ, словно он не желает знать, что я ещё намерен сказать. Позволяю Пунну украсть остальные слова. Человек напротив успокаивает меня. — Не говори больше ничего, ладно?.. Ты сделал всё возможное, понимаешь? — Пунн шепчет ободряющие слова и дарит улыбку, согревающую моё сердце. — Но, ты понятия не имеешь, насколько ты удивительный. Ты — самое потрясающее, что случилось в моей жизни, — льстишь мне! С улыбкой принимаю его комплименты, и эти тонкие губы вновь прижимаются к моим. На сей раз позволяю ему делать всё, что он хочет. Так странно, что простое касание Пунна восполняет все мои силы и энергию. Этот поцелуй — доказательство, что я принял правильное решение. Пунн — самое потрясающее, что случилось в моей жизни тоже. =] Мы обмениваемся поцелуями, каждый жаждет любви другого. Пунн словно стремится выразить все чувства ко мне через кончик своего языка, которому я отвечаю своим собственным. Хочу, чтобы он знал: чувства, распирающие меня, неотличимы от его. Наши поцелуи становятся всё жарче и жарче, никто не желает отстраняться первым. Губы Пунна продолжают терзать мои, вновь и вновь, вместе с кончиком горячего языка, игривого и бесстыжего, копии своего владельца и его рук. В процессе поцелуя отпихиваю руку Пунна, почувствовав, как он нагло исследует моё тело под рубашкой. Пунн сдерживает смешки, потом той же рукой гладит мою щёку и наклоняет голову, чтобы я мог принять его глубокие и страстные поцелуи. Наши тела льнут друг к другу ещё теснее, несмотря на гитару между нами. Я теряю весь воздух из лёгких. Едва могу дышать. Парень передо мной безжалостен. Он совершенно не собирается прекращать. Соблазняет меня своими манёврами, и я очарован. Знаю, если мы продолжим в том же духе, остановиться будет всё труднее и труднее. Хладнокровно поднимаю руку, чтобы отодвинуть его от своих губ. Но прежде чем успеваю это сделать, дверь клубного кабинета распахивается, и я слышу знакомый слабый голос. — Но?.. Пунн?.. Юри?!