«Что нас ждёт, море хранит молчанье, Жажда жить сушит сердца до дна, Только жизнь здесь ничего не стоит, Жизнь других, но не твоя» Ария «Штиль»
***
— Дамы и господа! Благодаря доктору Саксу и его компании удалось совершить величайшее открытие в мире человечества, а именно — машину времени. Это настоящий прорыв! Их разработка полностью позволит нам предотвращать различные проблемы, путешествуя по всему миру в разное время! Скажите, доктор, есть ли вероятность того, что Ваш механизм не сработает? — Это невозможно, леди и джентльмены. После многочисленных исследований и тестов, мы смогли создать окончательную версию нашего "продукта". Мы уверяем вас, что наш механизм идеально функционирует и готов вывести человечество на новую тропу эволюции и развития. — Как долго будет работать Ваш механизм? — После его запуска он будет работать постоянно. В любое удобное время. Достаточно только одной ампулы с водой… В комнате был включен телевизор, речь диктора новостей прерывалась короткими репортажами. С улицы доносился гул редко проезжающих машин, а настенные часы еле слышно тикали. Было так спокойно и тихо, что, казалось, сама жизнь остановилась в этой маленькой квартирке. Но все было не так. Миловидная брюнетка в желтом комбинезоне давно перестала слушать информацию из экрана — она сидела на голом полу с рисунком незамысловатой мозаики, поджав под себя ноги и нервно покусывая нижнюю губу. Девушку не покидало странное, неприятное для нее ощущение. Что-то было не так… Эйприл не могла сказать, что именно беспокоило ее, быть может, это новый проект Сакса, про который твердили все местные каналы, или то, что от черепах уже несколько часов не было ни одного звонка. Настойчивое, терзающее чувство непонятной тревоги только усиливалось. Девушка зажмурилась и потерла переносицу. Не в состоянии больше сидеть на месте, Эйприл поднялась с пола и начала мерить нервными шажками комнату, краем глаза поглядывая то на часы, то на свой мобильный телефон, который уже несколько часов лежал будто «мертвый» на комнатной тумбочке. Черепахи обмолвились, что идут на непростое задание. Донателло заверил девушку, что все будет хорошо, и Майки, как обычно, ей подмигнул, мол, все будет в порядке. Они последний раз посмотрели на Эйприл и скрылись в темноте ночных просторов города вслед за братьями. Но черепахи всегда звонили после вылазок ей, если она была в курсе происходящего, и всегда успокаивали, что все целы и живы, что все разрешилось благополучно. Но только не в этот раз. Девушка чувствовала, что это задание связано с тем, что показывали сегодня по телевизору — с новым проектом Сакса. Сплинтер как назло был недоступен, чтобы подтвердить ее догадки и опасения. Сакс не был простым противником, он всегда тщательно продумывал свои планы и ходы на несколько шагов вперед. Ему верят. Его показывают по телевидению, он отлично пускает людям пыль в глаза. И Эйприл хорошо понимала это и потому волновалась. «Это задание сложное для них, но они все равно позвонят. Я верю в это», — успокаивала себя репортерша, но это самовнушение лишь обострило ноющее волнение в ее груди. Вдобавок ко всему все усугублялось тем фактом, что Донателло не только не звонил, но и не отвечал на звонки Эйприл. Каждый раз, терзающая тревогой внутри, девушка начинала звонить умнику, чтобы услышать его спокойный голос, шутки Майки, саркастические замечания Рафа и наставления Леонардо. Но вместо этого в трубке слышались противные, электронные гудки. «Возможно, им некогда и они все еще на вылазке…» Но в следующий раз не было даже гудков. Девушка поняла, что что-то случилось, нужно брать все в свои руки и немедленно отправляться в здание Сакса. Промедление более не допустимо. Она прекрасна знала, где находится это злополучное здание, нередко ей доводилось снимать поблизости репортажи. Решив не тревожить служебную машину, она набрала номер такси и, схватив с дивана сумочку, второпях покинула квартиру. Прибыв на место, О’Нил несколько минут стояла в ступоре, не веря своим глазам. Перед ней «красовалось» полуразрушенное здание, напоминавшее главную помойку Нью-Йорка. Оно зловеще и выщерблено «улыбалось» уцелевшими балками, сваями и плитами, нагнав на девушку еще больший ужас, пробравший ее до костей и вызвавший холодный пот. — На вашем месте я бы убрался отсюда подобру-поздорову, мисс, — услышала она хриплый голос таксиста, про которого успела уже благополучно забыть. — Спасибо, — неуверенно произнесла Эйприл и растерянно посмотрела на то, как желтый автомобиль в черную клеточку резко рванул с места. Легкий ветер, раздувавший бумажные листовки на ближайшем тротуаре, казалось, вот-вот свалит ставшее хрупким здание своим «порывом» насовсем. На месте главных дверей зияла дыра, у которой валялась груда плит и стекла. Этот проход, словно разинутая пасть огромного чудовища, звал и манил репортершу, обещая горячую информацию и внушая ей призрачную надежду на то, что она отыщет черепах. Собрав силы и мужество, Эйприл двинулась навстречу спасению своим друзьям или смерти… Чего-чего, а упорства ей было не занимать, к тому же она бы никогда не оставила черепах в беде. Она была полноправным членом их команды, хоть и не умела мастерски обращаться с оружием, но зато вносила свой вклад, хоть и маленький — снабжала черепашью команду свежими новостями, выискивала нужные координаты и делала максимально все, что было в ее силах. Она никогда не предаст черепах, и они это знали, она — их друг, и на нее можно было положиться. И сейчас девушка в очередной раз могла это доказать и себе и им, как бы страшно ей ни было. Она подошла вплотную к проходу, тут же почувствовав тяжелый запах чего-то паленого и холодной сырости. Она выдохнула и смело сделала шаг в неизвестность. Из-за отсутствия света ничего не было видно. «Как жаль, что у меня нет с собой фонарика», — подумала девушка. Мобильный телефон требовал подзарядки, Эйприл решила не использовать его, боясь пропустить важный звонок. Целясь в пустоту, репортерша неуверенно шла, и каждый шаг давался ей с трудом. Она постоянно натыкалась на что-то и запиналась. Вскоре глаза привыкли к темноте, и девушка начала распознавать очертания предметов. Перед взором репортёрши открылась ужасная картина — все было погребено под тяжелыми плитами бетона. Где-то все еще искрилась проводка, на миг освещая малые кусочки пространства. Везде стекло, вышедшая из строя электроника, поломанная мебель. Девушка помимо воли всматривалась в страшные очертания, боясь столкнуться с человеческими жертвами или найти под обломками черепах. От такого зрелища храбрая репортёрша ахнула, прикрывая рукой рот, по спине пробежал неприятный холодок. Кругом царил мрак, давил на нее, она боялась, что потолок обвалится и похоронит ее здесь навсегда, как и следы невиданных зловещих экспериментов. Эта мысль вселила в девушку животный страх. Перебарывая себя, Эйприл начала продвигаться вперед. Пол во многих местах был проломлен, ограничивая скорость ее передвижения, приходилось всматриваться и аккуратно обходить препятствия. Пробежав глазами по развалинам, Эйприл увидела лестницу с разбитыми витражными вставками, ведущую куда-то вверх. Что же делать? Уйти и ждать звонка от Дона? А если они попали в западню и не могут из неё выбраться? Слишком много вопросов крутилось в голове у брюнетки, а ответов на них не было. Наплевав на голос разума, репортерша приняла решение идти дальше. Вскоре страх исчез, осталась только тревога, перемешанная с надеждой. Девушка вбежала на самый верх по шатким уцелевшим ступенькам. Перед ее взором предстала дверь. Нашарив под ногами обломок металлического поручня, она крепче сжала его в руке и осторожно дернула ручку. Дверь поддалась. Мертвая тишина… Осторожно ступая по неизвестной комнате в надежде не провалиться на нижние этажи, репортёрша нервно стала искать глазами черепах. Именно шестое чувство подсказывало ей, что они должны быть где-то здесь. «Надеюсь, они остались живы», — подумала О’Нил и внезапно услышала чьи-то шаги, почувствовала угрозу сбоку от себя. Она резко развернулась и завизжала, изо всех сил целясь в нападавшего.***
Минутами ранее
В один миг в здании Сакса раздался взрыв, и ударная волна оказалась настолько мощной, что все вокруг тотчас задрожало и начало обваливаться. Тяжелые и длинные лампы, освещавшие здание, обвисли и с громким грохотом стали падать вниз. Все происходящее напоминало жуткое землетрясение. Завибрировали и большие оконные стекла, будто град или дождь с силой бил по ним, пытаясь ворваться внутрь. Все, кто находился в здании профессора Сакса, пытались унести отсюда ноги, но из-за хорошей тряски те у них подкашивались, заставляя припадать к полу и впадать в нереальное оцепенение. Все происходило молниеносно быстро и одновременно непостижимо медленно, потому что никак не могло кончиться. В этот чудовищный гул и грохот ворвался другой звук — звон чего-то падающего. Колбы и пробирки, содержащие следы экспериментов, схемы и стенды с фотографиями и чертежами слетали со стен и тотчас разбивались. Здание Сакса оказалось банкой, которую с огромной силой взбалтывали, перемешивая все содержимое. Пол из дорогой керамики накренился, вспучился, обвалившийся местами потолок давил на него, рисуя на плитке узоры из мелких и крупных трещин, ломаных линий. Этаж за этажом здание начало обрушиваться в самых разных местах. Плотный натиск пыли летел клубами, ослеплял, слышались хлопки, трещало стекло. Балки стонали и рушились, будто их тряс невидимка. Описывая широкие дуги, они летели вниз, ударяясь сначала одним, затем другим концом. Стены лопались, трескались, обваливались все в новых и новых местах. Из крутой насыпи свежих развалин, окутанных пылью, сквозь щели и пробоины валил дым. Вслед за протяжным гулом начал прокатываться грохот за грохотом, но теперь уже подальше и потише, будто снаружи. А затем все кончилось. Спустя несколько минут после мощного взрыва под громадой развалин началось еле видимое мельтешение. Груда из камней, штукатурки и плит шевелилась, внутри кто-то упертый заявлял свое право на жизнь. Этим существом двигало желание вновь ощутить глоток спасительного воздуха. Внезапно из-под балок и треснувших плит появилась мощная зеленая трехпалая рука, держащая холодное оружие — саи, а после и голова самого бунтаря, втянувшая в себя ртом тот самый колючий, но желанный воздух, которого ему так не хватало под этим хламом. Темнота и гул в голове оглушили бы любого, накрыв ощущением беспомощности, но только не Рафаэля. Он никогда и ничего не боялся в этой жизни. Разве только пауков и насекомых, похожих на них… или мысли о том, что после всего этого Армагеддона выжил только он один. Но темперамент не мог думать о таких вещах, он настойчиво боролся не только с грудой, завалившей его, но и с вгрызавшимися в каждую извилину его мозга мыслями о том, что братьев больше нет. Вскоре от этих раздумий у него внутри что-то ёкнуло и съёжилось, понемногу разум бунтаря начала охватывать паника. Приняв сидячее положение Рафаэль осмотрелся. Пытаясь прощупать руками куски обломков, он понял, что наткнулся на что - то необычное. Это был не мусор, из которого он несколько минут вылазил, не штукатурка, упавшая откуда-то сверху, не холодный пол, а тело, теплое тело, дрогнувшее от его прикосновений и промычавшее что-то нечленораздельное. Не задумываясь , темперамент сразу понял, кто этот «незнакомец». — Живой? — быстро спросил он. Сердцебиение участилось от радости и тревоги. Не дожидаясь от собеседника ответа, он потянул что есть мочи его на себя, давая тому возможность сесть. Донателло, промычав что-то от боли, дал свою руку Рафаэлю, чтобы принять сидячее положение, приподнялся и отряхнулся, сбрасывая с себя обломки стекла и прочий сор. Техника, что была прикреплена у него на спине, превратилась в такой же ненужный мусор. «Придется делать новую аппаратуру, — с горестью подумал он. — Даже больше двух лет не продюжила». Глаза нещадно слезились, проморгавшись, умник с ужасом увидел, что осталось от огромного шикарного офиса. — Ничего себе, — прохрипел Дон, оглядываясь по сторонам, — и это все, что осталось от здания?! — спросил он скорее себя, чем Рафаэля, а затем, прочистив горло, добавил: — А я думал, взрыв будет малой мощности. — Нам нужно найти Майки и Лео и как можно скорее покинуть эти развалины, пока они окончательно не рухнули и мы не превратились в лепешку, — вставая на ноги, недовольным голосом произнес бунтарь и сделал несколько осторожных шажков в сторону разваленного портала — от того остались только устрашающие обломки. Где-то сверху что-то заскрипело. Снова послышался грохот — с потолка посыпались обломки панелей, и черепахи одновременно закрыли головы руками. Поняв, что обвал закончился, умник кивнул и тоже встал, но пошатнулся и оперся на шест бо. — Должно быть, их так же, как и нас с тобой, завалило обломками, придется хорошенько потрудиться, чтобы их найти, вся техника сломана, — умник потихоньку поплелся следом за темпераментом. Донателло и Рафаэль тщательно принялись искать выживших. Раф работал: с каким-то особым ожесточением брался за тяжелые плиты, осторожно отодвигал упавшие на пол стеллажи, звал по имени, но все было без толку. Тревога нарастала. Ничего не шевелилось под этой грудой хлама и не отзывалось и все же он уперто продолжал искать братьев, при этом отгоняя дурные мысли, что их больше нет. «Лучше сосредоточиться на поиске этой энергичной занозы, его то не сложно будет заметить», — швыряя в разные стороны обломки, подумал бунтарь. — Раф! Помоги! — внезапно раздался голос умника, и темперамент сразу же пулей кинулся к тому месту, откуда доносился крик Дона. Внутри затеплилась надежда. Вскоре он увидел умника, который с трудом удерживал огромный кусок бетона. — Тут Майки. Услыхав имя младшего, Раф в ту же секунду начал быстро, но аккуратно разгребать завалы вокруг места, указанного Доном. С каждой секундой стоны были слышны все отчетливее. Через мучительные пять минут они увидели мастера нунчак, держащегося руками за голову. Левая нога Майки в районе голени насквозь была пробита, и теперь перед Рафаэлем и Донателло стояла очень непростая задача — нужно было достать весельчака, не повредив его конечности окончательно. Дальше разбирать возле него насыпь и обломки было опасно — два куска бетона подперли друг друга, тем самым образовав вокруг Майки защитный «купол», благодаря которому он и остался жив. Братьям пришлось применить смекалку и большую осторожность, чтобы окончательно вытащить Майки. Дон и Раф бережно взяли раненого за руки и начали оттаскивать его на более безопасное расстояние. — Осторожнее...Вот так… — Да держи ты его! — Потерпи ещё немного… — Это как тебя так угораздило-то, братишка? Оттащив брата и уложив его на более менее ровную поверхность, Дон тут же принялся осматривать его. Рана на ноге была не шуточной, их брат потерял много крови, которая до сих пор не останавливалась. Майки была необходимая срочная медицинская помощь, кожа на травмированной ноге набухла, без сомнений, началось воспаление, но Лео тоже нужно было искать, возможно, он находился еще в худшем состоянии. Перевязав наскоро ему ногу своей лицевой повязкой, Дон встал на ноги и скомандовал Рафаэлю: — Посиди с Майки, а я пойду, поищу Лео. — Нет! Его нужно срочно унести отсюда! — рыкнул Раф. — Ему нужна помощь, и только ты сможешь его вылечить. Уходим! — ответил бунтарь и принялся тащить Майки к дверям. — Раф, ты спятил?! Куда уйти?! А как же Лео? Ты про него не забыл?! — ухватив за руку темперамента, с отчаяньем в голосе спросил умник. — Мы никуда без него не уйдем. — И что ты предлагаешь?! — зло усмехнулся Рафаэль, остановившись. — Искать его под развалинами, пока нас всех здесь не завалит?! — не унимался бунтарь и рассерженно выпалил: — Хочу тебе напомнить, что по его вине мы застряли здесь! Из-за него Майки в таком состоянии! Мы чуть не погибли! — Ты хочешь уйти без своего брата, Раф? Ты сам сейчас веришь в то, что говоришь?! — не унимался Донателло, который до сих пор не мог поверить, что Рафаэль говорил серьезно. — Леонардо никогда бы с тобой так не поступил!.. — Дон, слушай, я… — Я не могу поверить, что ты смог бы сделать с нами такое!.. — Дон… — Это говорит мой родной брат… — Да заткнись ты уже, наконец! — окончательно потеряв контроль над своими эмоциями, высказался темперамент. — Я не наш чёртов лидер! Я бы никогда не подвергнул вас такой опасности! — бешено крикнул Рафаэль, а после, подумав, добавил: — А нашему Леонардо, видимо, на нас наплевать, раз он пошел на такие жертвы. Когда найдем его, я ему точно всё припомню, — прорычал черепаха и скосил взгляд, устремив его на Майки. Ему не хотелось смотреть Дону в глаза — тот до сих пор пребывал в шоке от услышанного. Повисла напряжённая тишина, прерываемая неясным бормотанием Микеланджело. Никто не пытался её нарушить. Да и не хотелось. Рафаэль только сейчас начал понимать, что сказал умнику в порыве гнева и стресса и бросал на него хмурые, злые взгляды исподлобья, прожигая того своими огненно-золотистыми глазами. А внутри у него тем временем всё сжалось, и если бы сейчас не его напускная холодная маска на лице и выдержка, скрывающая истинные эмоции, то Донателло бы увидел растерянность и вину, таящиеся в брате. Умник также молчал, продолжая «переваривать» услышанное. Он никогда бы и ни за что не подумал, что Рафаэль, его родной брат, кинет Лео умирать под завалами потому что считает его виноватым. Конечно, Донателло понимал, что между Лео и Рафом никогда не было гладко, братья постоянно ссорились и иногда даже дрались по инициативе самого Рафаэля, но разве это повод бросить родного брата в беде? Лео никогда бы и ни при каких обстоятельствах не поступил бы так. «Хорошо. Если ты не хочешь помогать мне в поисках Лео, то тогда можешь уходить. Надеюсь, по дороге домой ты не бросишь Майки, как бросил его, если возникнет опасность», — хотел съязвить умник и уже было открыл рот, чтобы высказать эту мысль, как внезапно его отвлек шум. Братья машинально обернулись на источник звука. — Нужно проверить, что это, — осторожно передавая весельчака Дону, сказал Раф, как будто минутами ранее между ними не было никакой перепалки. — Возможно, нагрянули копы или люди Сакса. Оставайся с ним здесь. Тот лишь коротко кивнул в знак согласия — сейчас был неподходящий момент для выяснений отношений и споров — и поспешил взять под руки стонущего Майки, успешно скрываясь с ним в темноте. Очень тихо, как следовало настоящему ниндзя, Рафаэль подкрался к двери и встал около стены, отчетливо различая чьи-то шаги. Некто, кому они принадлежали, уже приблизился. Вскоре раздался шорох и скрип открываемой двери. Рафаэль был наготове. Он на всякий случай достал саи, но вместо предполагаемого охранника или солдата Сакса в комнате показалась маленькая фигурка, державшая в руках большую палку, похожую на биту. Она тут же запнулась о балку на полу. Вот откуда шум, сообразил Раф. И эта особа очень сильно напомнила бунтарю одну их очень хорошую знакомую… — Эйприл? — тихо спросил он, убирая саи в ножны и подходя к ней ближе, но вместо ответа на вопрос черепаха едва не получил по голове. Он успел увернуться от удара и рефлекторно поймать в воздухе металлическую палку, никак не ожидая, что девушка нападет на него. Разглядев во мраке знакомые черты, репортёрша облегченно вздохнула. Она была вся в напряжении, потому от неожиданности и замахнулась на предполагаемого противника. — Раф! Прости, я не поняла, что это ты, — девушка тотчас кинулась обнимать мутанта. Ее голос сбился, она говорила быстро и взволнованно. — Как же я рада тебя видеть! — не унималась она, но потом, вспомнив про остальных членов команды, добавила: — Постой, а где Донни, Майки и Лео? Прошу, скажи мне, что с ними всё хорошо! — Я думаю, они сами могут тебе это сказать, — выпуская из объятий девушку, ответил темперамент. — Точнее, ты хотел сказать, один из нас, — девушка узнала голос умника и повернула голову в его сторону. Донателло придерживал раненого Майки. Эйприл привыкла видеть весельчака всегда на подъеме, шутливого и подбадривающего. Теперь же он обвис в руках у брата, голова поникла, как у тряпичной куклы, и девушка с ужасом обнаружила вокруг него лужу крови. Все тело мастера нунчак было покрыто ранами и пылью. Веки его были закрыты. Смотря на сосредоточенные лица Рафа и Дона, Эйприл поняла одно: бедняге срочно нужна медицинская помощь! — О, нет, Майки! — обеспокоилась девушка, бросаясь к умнику и помогая опустить весельчака на пол. — Майки, пожалуйста, пожалуйста, держись, — дрогнувшим голосом промолвила репортёрша. — Я видела сегодня репортаж про устройство Сакса… Видимо, все еще хуже, чем я себе представляла. — Верно, — бунтарь насадил на саи отрубленную руку одного из солдат, при виде которого Эйприл поежилась, и с отвращением откинул в сторону, — все из-за портала, — он проследовал в соседнее помещение, чтобы продолжить поиски, на ходу обронив: — а еще из-за Леонардо… Сколько бы гадостей и ужасных вещей Эйприл не слышала о докторе Саксе, но она и представить себе не могла, что дело дойдет до безумия. Умник присел рядом с ней и Майки, перевязывая ему тряпку на ноге. Сделав её потуже, Дон попросил репортершу побыть с братом, а сам пошёл следом за темпераментом, всё ещё надеясь на чудо. Девушка кивнула, провожая взглядом Донателло, уже успевшего скрыться в другой комнате. Голова Микеланджело покоилась на её ногах, черепаха изредка и обрывисто посапывал. В какие-то моменты казалось, что весельчак задыхается. Эйприл видела, что ему больно. Не только тело, всё лицо весельчака было в ранах — губа рассечена, щеки и нос в крови. Нога же напоминала огромный кусок мяса. Девушка не решалась бросить взгляд на другие конечности — целы ли они? На глазах выступили слезы. Мысли Эйприл прервал кашель Майки. — Эй. Эйприл… — едва слышно произнес мастер нунчак. На его лице не отразилось никакого страха за свою жизнь. Девушка еле заметно улыбнулась и наклонилась к нему ближе. На мгновение Эйприл показалось, что Майки даже не удивило её появление здесь, в этом здании. Может, у него просто бред? Горячка? Но поразмышлять она сейчас не могла об этом. — Его здесь нет, да? Репортёрша вздрогнула. Голос Майки был как никогда серьезен, несмотря на хрипоту, девушка уловила в нем горечь и чувство обреченности. Это был даже не вопрос, а утверждение. Эйприл не понимала, что делать. Звать на помощь его братьев и сказать, что очнулся Майки, или же самой понять, что он пытается сказать? Майки медленно перевел помутившийся взгляд с репортёрши на потолок, потом на дверь, где скрылись его братья, и там задержался. Сквозь проем был виден сломанный портал. Эйприл тоже посмотрела туда, но не поняла, на что именно он смотрел. Но вот Майки отвернулся и вновь обратил взгляд к ней. Медленно, очень медленно потянулся рукой к ее щеке. Эйприл торопливо наклонилась к нему, опустившись почти на его тело, пытаясь услышать, что же хочет сказать ей Майки. — Его... Нет... — вновь услышала она. Ее прошиб липкий пот, все внутри захолодело от этих слов. Девушка отпрянула от черепахи, как от огня. Силы вновь покинули Майки, и он, откинувшись обратно на пол, с облегчением вздохнул. Глаза его закрылись. Он давно хотел сказать это, но не мог. Эйприл растерянно смотрела на него, пытаясь осознать услышанное. Послышались шаги черепах и их голоса — они о чем-то спорили. Когда они появились, девушка посмотрела на братьев. Её лицо вмиг стало серьёзным и собранным. Она прокручивала мимолётный разговор с Майки, до сих пор не веря его словам. «Его больше нет…» Не увидев с ними Леонардо, Эйприл отчетливо поняла фразу Майки. Подогнанная своими догадками, девушка стремительно кинулась к братьям, перепрыгивая через весь хлам на полу. Черепахи увидели быстро приближающуюся подругу и в недоумении ускорили шаг, на ее глазах блестели слезы, и в их головы закрались нехорошие беспокойные мысли — что-то с Майки. Эйприл чуть не упала, добежав до них — ноги уже не несли ее, предательски подкосившись. — Эйприл, что случилось? — ловя на лету девушку, обеспокоенно спросил умник и кинул взгляд поверх ее головы. — Что-то с Майки?! — от этих слов черепахам стало не по себе. Но девушка, не проронив ни слова, лишь отрицательно покачала головой на его вопрос, продолжив плакать, и прижалась к умнику. Тот обнял ее и растерянно стал успокаивать. Чувство тревоги охватило Донателло, он хотел задать еще вопрос, но слова встали комом в горле. Рафаэль, встревоженный не меньше Донателло, не вытерпел и свирепо воззрился на них обоих. — Что случилось?! — рявкнул он. Девушка, будто получив мысленную пощечину, немного пришла в себя от его крика и отстранилась от Донателло — тот без лишних слов выпустил её из своих объятий. Она понимала, что нет смысла медлить, нужно сказать им все… Но разве просто было сообщать такое? — Пока вы были здесь, Майки пришёл в себя, — черепашки переглянулись между собой и на секунду радость заполнила их сердца — с младшим не так все плохо. — Он сказал мне, что… — девушка осеклась и опустила взгляд. — Что его больше нет, — на последнем слове голос её задрожал. — Лео… погиб. Донни, — она полными сожаления и слез глазами уставилась на умника. Повисла тягостная тишина. Ни Рафаэль, ни Донателло не хотели верить в услышанное. Плач перешел в рыдание, и девушка начала медленно оседать на пол из ослабевших рук Донателло. Умник, пребывая в шоке, не сразу кинулся ее поднимать, а Рафаэль, вспомнив, что случилось, только сейчас осознал, что его брата больше нет, нахмурился и напряг скулы. Кисти рук непроизвольно сжались в кулаки, до предела натягивая кожу на костяшках. Он решительно двинулся в сторону Майки и сел на пол, тихонько постучав по его щекам. — Майки! Очнись. Ты слышишь меня? Майки! Что ты сказал Эйприл? — строго спрашивал Раф, но брат вновь был без сознания и не откликался. Дон растерянно смотрел на него, прижимая девушку к себе. Ему самому хотелось кричать в голос или начать рыдать, как Эйприл. — Он не приходит в себя! — отчаянно воскликнул Раф и с каким-то бессилием добавил: — Мы думали он где-то тут, они же были вместе, Дон! — Он спасал Майки, мы это видели, — хриплым голосом тихо ответил умник. — Но должно быть он… он все же… — у Донателло не хватило сил довести фразу до конца. — Молчи! Я не хочу это слышать! Рафаэль с остервенением поднялся с пола и хаотично начал метаться по помещению, раскидывая в сторону балки. — Раф… — пытался образумить брата Донателло. — Нам не показалось. Лео затянуло в портал, и тот взорвался. Раф! — повысил голос Донателло. — Майки видел это, он был с ним. Рафаэль зарычал, бросив об стену кусок бетона. Та затрещала и начала крошиться. Еще несколько минут назад он хотел собственноручно бросить Лео и отправиться домой, а сейчас, узнав о гибели брата, как сумасшедший с удвоенной силой бросился на поиски. Злость перемешалась в нем со скорбью и отчаяньем, внутри все дрожало и кипело. В воспаленном мозгу кружился рой мыслей, черепаха не мог ни на чем сосредоточиться. Лео нет, Майки ранен, все уже не будет, как прежде. — Раф! — снова позвал темперамента Донателло, но тот будто не слышал. Он снова, словно ищейка, носился из угла в угол, нашел место, откуда они недавно вытащили Майки и начал разгребать насыпь и обломки. Донателло вздохнул. Он находился в мрачном оцепенении, глядя на потуги брата. Его можно было понять, он и сам бы кинулся на помощь, но уже осознавал, что это бесполезно. Узнать о смерти Лео было для них невыносимо больно. Никто не мог подумать, что Леонардо, их опоры, их родного брата больше нет. Он держал команду в узде, не давая ей распасться, прикрывал всех, не думая о себе, давал советы и безусловно сильно любил каждого из них, даже Рафаэля, с которым часто ссорился из-за собственной излишней опеки и нравоучений. Рафаэль всегда считал, что звание лидера принадлежит ему, а не Лео, что его методы порой слишком гуманны и ставят под угрозу их жизни, что борьба со злом — это не место для проявления слабости, коей он считал великодушие и доброту. Но в глубине души он понимал, что не прав. Что лучшего лидера им не найти. Что он впитал в себя больше других мудрость их сенсея, что разум отлично гармонировал в нем с чувствительностью и решительностью. Леонардо никогда не просил помощи, не выговаривался. Бунтарь боялся потерять брата и ненавидел себя за эту слабость, боялся сознаться себе, что без него тьма поглотит его, что его больше никому не удастся контролировать. Снаружи раздался вой сирен, который будто ушат с ледяной водой окатил Рафа с головой. Умник тоже услышал сигналы и дрогнувшим от горя голосом произнёс: — Эйприл, нам нужно уходить отсюда, — девушка с трудом выпрямилась, опираясь на его руку. — Раф, — его голос все еще дрожал, — возьми Майки, мы должны сообщить это. Эту новость мастеру Сплинтеру. Нашему отцу. Девушка вытерла горячие слезы и посмотрела на Рафаэля. Тот в гнетущем молчании тяжело, словно медля, поднялся с пола и потащил Майки, смиряясь с мыслью в голове, что их осталось трое. Только трое.***
Мутант начал медленно приходить в себя. Яркое солнце опаляло его лицо, прожигая глаза даже сквозь закрытые веки, мутант начал видеть радужные узоры и ощутил головную боль. Теплый, влажный ветер нёс с собой странные и непонятные для черепашьего обоняния запахи. Дальше лежать при такой жаре было невыносимо. «Нужно встать, подняться», — настойчиво пульсировала в мозгу эта мысль, но первая попытка оказалась безуспешной. Ему казалось, что он уже очнулся и встает, но он по-прежнему лежал, не в силах пошевелиться. Осознание того, что он все еще не проснулся пришло не сразу. Он вновь скомандовал себе проснуться, но по всему телу прошлись волны боли. Они скручивали его, словно ветер лёгкую соломинку. Мышцы ныли и стонали, даже на тренировках ничего подобного с ним не происходило. Голова кружилась от перенасыщения кислородом. Подождав, когда буря внутри него утихнет, Леонардо, словно в бреду, начал вставать, не чувствуя некоторых частей своего тела. Всё же он их хорошенько отлежал, раз они перестали слушаться его. Цветное дымка перед глазами исчезла. Организм медленно, но верно начал приходить в естественную норму. Он рассеянно осмотрел себя — руки, ноги целы, одежда, больше походившая теперь на тряпки, висела клочками не его теле. «Что произошло? Я умер? Мы победили Сакса?» — вихрем закружились в его воспаленном мозгу мысли, усиливая головную боль. Он сразу понял, что находится в другом мире. Здесь всё ощущалось иным, как в ярком, цветном сне, навевая желание остаться здесь навсегда. Осмотрев территорию, мутант наткнулся взглядом на свою родную катану, лежащую на песке около огромного океана. Тот своими сильными волнами лизал ее, едва дотягиваясь, с серьезными намерениями затянуть в себя. Проковыляв в её сторону, Леонардо поднял оружие. В памяти тотчас всплыли недавние события. Что же будет теперь с ними и с мастером Сплинтером? Он всегда был для них надеждой и опорой… Он не мог поверить в то, что больше не услышит радостный смех Майки, ворчание Рафаэля и не увидит новых изобретений Донни. Они решат, что он мертв, отец будет скорбеть о потери сына, а Эйприл о верном друге… Неужели все настолько плохо, и он не сможет вернуться к ним? Леонардо быстро стал оглядываться в поисках портала, но видел лишь прибрежный песок, волны и густые джунгли. Так или иначе, нужно было идти. Идти уже хоть куда-нибудь. Оглянувшись на лес, росший позади него, мастер катан окончательно убедился, что находится в странном месте. Разнообразие тропического леса, высота его деревьев и необычность их форм удивили бы даже самого заядлого и искушенного ботаника. Леонардо стал различать звуки, наполняющие джунгли. Без сомнений, в нем много животных. Невольно вспомнились слова учителя, которые он говорил на медитации: «Запомни, сын мой. Где бы ты ни был — твой путь должен продолжаться. Из ниоткуда в никуда, если идти прямо, можно найти ответы на все вопросы, можно решить все задачи». И он пошел. Солнце, багряное с фиолетовой окантовкой, вскоре скрылось за горизонтом высоких гор. На смену жаркому дню пришли вечерние сумерки. Воздух стал прохладнее, Леонардо стало казаться, что тот даже светиться, скорее всего, подумал он, это необычное метеорологическое явление. Пробираясь через лес, мутант начал временами выходить на более открытые участки, откуда отчетливее было видно красивое серо-фиолетовое небо. Видимость в таких дебрях составляла примерно двадцать шагов, а дальше всё расплывалось, теряя свои очертания и постепенно исчезая в непроглядной мгле. Различные воющие, стонущие и скрипящие звуки двигались за ним попятам. Но он пытался не обращать на это внимания, концентрируясь на движении, ведь оно несло жизнь. Он продолжал идти, несмотря на усталость и нарастающую жажду. Пришла ночь. Серое небо рассеялось, уступив место чернильной тьме. Только огромная луна, возвышавшаяся далеко на небе, была единственным источником света. Снежно-белый диск окружала корона синего свечения, сливавшаяся с чернотой ночи. Мастер катан не сбивался и не терял ориентацию благодаря небесному спутнику и светлым бликам на обсидиановых деревьях, листьях и лианах. Позже, мутант все назойливее стал ощущать, что за ним следят или преследуют. Слух не обманешь. Черепаха стал ступать тише. За ним следовало что-то сильное, с холодным разумом, не проявляющее эмоций, сливающееся с чернотой. Главное, не показывать, что он об этом узнал, твердил себе лидер. Спустя какое-то время Леонардо заметил, что стало светлее. И это было не только от взошедшей на небосклон луны — здешние растения будто светились изнутри, пульсировали жизнью, обрели больший объем и цвет. Казалось, что время в этот момент остановилось. Это завораживало и необъяснимо тянуло разгадать все тайны леса. Только Леонардо отлично осознавал, что джунгли опасны. В голове то и дело мелькали мысли о доме и родных. Внезапно воспоминания прервал звук, донесшийся позади мастера катан. Обернувшись, он не поверил своим глазам. Из глубины оврага, что освещала луна, на него смотрела пара багрово-оранжевых горящих огнём глаз. Огромное мускулистое тело, покрытое шерстью, переливалось бронзой. Животное напомнило Леонардо хищную кошку. Ее конечности то отчетливо проступали в лунном свете, то смешивались с чернотой в тени кустов. Леонардо успел разглядеть на животном сидящего человека, не уступающего по размерам ему самому. «Местные аборигены?» — мелькнула быстрая мысль. Леонардо удобнее перехватил в руке катану. В тот же момент зверь напал. Черепаха интуитивно наклонил тело и упал на землю, развернулся и встал на колено, выставив оружие. Наездник забеспокоился, что Леонардо, его «жертва», сможет исчезнуть в темноте. Не раздумывая, зверь, подчинившись приказу своего хозяина, сразу же прыгнул в обратном направлении, разинув пасть с торчащими клыками, как у саблезубых тигров. По лицу черепахи хлестанули острые когти, расцарапывая кожу в кровь и разрывая повязку. Леонардо инстинктивно зажмурился, его снова сбили с ног мощным прыжком. Черепаха успел выставить катану и почувствовать, что острие его оружие глубоко вонзилось в мощное тело, они перевернулись, покатились по земле. Леонардо хотел оттолкнуть хищника, но тот был слишком тяжелый, зверь обезумев от боли и раны, которую нанес ему черепаха, с ревом ударил лапой по пластрону. Всадника на его спине уже не было. Леонардо выдернул катану из горла кошки, и теплая кровь брызнула ему в лицо. Хищник был повержен, Леонардо понял это по хриплым вздохам и булькающим звукам. Зверь забился в агонии, еще больше придавив черепаху к земле, и вскоре тяжело выдохнул в последний раз. Лидер видел, как глаза его угасли. Он затих, повалившись всем своим немалым весом на Леонардо. Черепаха попытался выбраться, но внезапно замер, увидев всадника — он подходил не спеша, гордо вскинув голову, словно хотел показать, что ему не страшен образ антропоморфной черепахи. Лунные лучи лишь наполовину открыли его облик, Леонардо не знал, кто перед ним, что за существо, человек ли? Страх на мгновение охватил черепаху, сейчас он был беспомощен под тяжелым весом зверя. Собрав последние силы, движимый адреналином, он рывком скинул с себя мертвое животное и поднялся, выставив перед собой окровавленный меч. Из такого положения он смог внимательнее разглядеть всадника. Тот был необычайно высок ростом, на груди красовался большой шрам, который брал своё начало от левого плеча и тянулся до самого живота. Волосы были убраны в замысловатую прическу, ноги и руки покрыты татуировками. Это был не простой человек или абориген, это был настоящий Воин. Леонардо отер со щеки кровь. Рваные раны резкой болью дали о себе знать. Он мог видеть нормально только одним глазом. Но сдаваться было нельзя. Нужно продолжать бой, хоть преимущество было и не на его стороне. Поняв, что противник не сдастся без боя, воин оскалился, намереваясь завершить дело до конца. Прошли секунды, что смотрели они друг на друга, а затем сорвались с места и кинулись в бой. Леонардо занёс единственную катану над головой противника, пытаясь ранить, нанести сокрушимый удар, но тот оказался сильнее. Абориген ловко ушёл от удара и блокировал другие выпады черепахи, успевая при этом нападать. Они, подобно тому громадному зверю, с яростью бросались друг на друга. В один момент мастеру катан удалось выбить из рук дубину противника и сжать воина в стальных объятиях, но резкая боль в груди от треснувшего пластрона ослабила хватку и абориген, почувствовав это, выбрался и нанес удар. Упав на колени, мутант с трудом пытался заново встать, но тело перестало слушаться. Раны раскрылись еще больше, кровотечение усилилось. Боль пульсировала, отдавая в виски. Лео начал понимать, что силы покидают его. Противник, почувствовав слабость врага, опять оскалился, обнажая окровавленные зубы и кинулся добивать мутанта, намереваясь вонзить своё лезвие тому в шею. — Ki te reira te wa ki mutunga I te whakaaturanga te, — его губы искривила издевательская ухмылка, он подходил всё ближе и выплёвывал со злостью слова на непонятном языке. Уже успев смириться со своей участью, мутант стоял на коленях и смотрел на то, как воин навис над ним, но внезапно остановился. Леонардо непонимающе всматривался в его лицо. «Чего он медлит?» Внезапно тело воина начало запрокидываться назад, сделав странное, волнообразное движение. Спина сильно выгнулась, а из груди показался металлический наконечник. Не произнося ни единого звука, противник повалился на землю, отшатнувшись от Леонардо. Черепаха удивлённо посмотрел вперёд, пытаясь найти того, кто убил его врага. За стволами высоких деревьев мелькнула тень. Кто-то быстро передвигался, и мутант никак не мог сконцентрироваться и понять, что или кто это. Второй глаз тоже стал заплывать. Боль пульсировала. За своей спиной Леонардо услышал треск сухих веток. Мутант обернулся. На маленьком холме, в десяти шагах от него стояла фигура, напоминавшее такого же убитого воина. Черепаха прищурился, лунный луч как нельзя кстати упал на незнакомца. А точнее, незнакомку.