Spider and the Fly

      Пробуждение после долгого сна оказалось вовсе не таким, какое ожидала Луна: провалившись той ночью в бездонную тьму, лишенную сновидений, лишь к утру она ощутила возле своей груди приятное тепло.       Не размыкая глаз и все еще воспринимая вчерашнее дурным сном, она с довольным выражением лица прижалась к теплому мягкому объекту, обнимая его руками и ногами, покуда сонливость не начала проходить, являя ее взгляду крайне неприятную картину в виде грязного трейлера, тесной старой кровати и… - Боги! - пискнула она, осознавая, что так уютно и нежно ткнулась носом в грудь канцлера, что тот явно не преминул воспользоваться положением и лечь к ней «под бочок». - Изуния! - Прогресс, - протяжно зевнув и с помятым видом зарываясь лицом в расстеленное на постели пальто, пробормотал Ардин, добавляя что-то еще, менее слышно. - Ты...что ты несешь?! Ты...ты меня трогал? Ужас! - визгнула Лунафрея, сразу же позабыв, каким приятным была эта нега от тела другого теплокровного создания в царстве вечного холода и снега. - Говорю, - пытаясь подавить зевоту и пуще зарываясь в одежды, - что я наконец-то выучил свою фамилию. И все благодаря вам. - Какой кошмар...это уму непостижимо! - крик Лунафреи пробудил бы и мертвеца, но Ардин явно не спешил подниматься, напротив, подобравшись ближе и ютясь рядом с Луной. - Ты что всю ночь делал? - Ах, это...- он наконец-то сел на постели, прикрывая рот шляпой, что всегда была рядом с ним, словно пришитая, и, надев ее на голову вместе с застрявшим за лентой пером чокобо, закончил: - А что мы с вами делали? Интересные вещи, наверное. - Хватит шутить. Не в такой ситуации, - нахмурившись, Луна деловито закуталась в тонкую курточку и в подтверждение своих громких снов, пару раз чихнула. - Правду говорите, - Ардин протяжно потянулся и, размяв шею, подхватил с постели свое длиннополое одеяние, накидывая на плечи и выходя из трейлера, бросил вслед: - Что я делал? Искал нам пропитание. Как думаете, мясо анака пойдет для тушения? Я вчера встретил целое семейство этих удивительных существ! Представляю, как страдают охотники, бесчеловечно забивая столь прекрасных животных. Но я подумал, что…       Ардин говорил и говорил, а Луна, закутавшись поплотнее в тонкие осенние одежды, выудила из внутреннего кармана куртки небольшой алый блокнот-молескин и, раскрыв его на начале, подставила книжку под ледяные лучи зимнего солнца, пытаясь различить все, что там написано. Озябшие пальчики скользили со страницы на страницу, ощущая под собой рельеф чернил, где бумаги коснулось острое перышко, и каждое слово, которое она написала, Луна произносила себе под нос, пытаясь понять: что чувствует тот, кто их читает? Сперва она хотела отказаться от глупой затеи: подумаешь, переписка в бумажной книге! Зачем это, если ныне технологии ниффов дошли до создания мобильной связи? Но с завидным упорством принцесса отправляла свои послания через умного посыльного Умбру, и пес раз за разом приносил пустые сообщения. Поначалу Лунафрея находила оправдания для Нокта, полагая, что пёс-посланник просто-напросто не передал ее записи возлюбленному, но чем дальше заходило его молчание, тем меньше надежды оставалось на счастливую встречу в Инсомнии. Перелистнув еще одну страницу, она едва улыбнулась при виде небесно-синего соцветия, золотым королевским сургучом прикрепленного к листам книжки и, наклонившись, попыталась ощутить аромат давно иссохшего цветка. Но как она не дышала полной грудью, а запаха не было, и невольно Луна поймала себя на ядовитой, отторгающей мысли: «аромата нет, как и Его любви к тебе..». - Где силлецвет растет, нет никаких теней, не ходит там живых, не поросло травой… - донеслась до ее слуха старинная песня-баллада, ласкавшая слух и лившаяся настолько непринужденно и нежно, словно пел ее беззаботный бард, а никак не фигляр, стоящий за имперскими плечами, - ...и если вдруг найдет бутон кто из людей, то ни один из них не сыщет путь домой.       Поднявшись с холодной постели и отложив в сторону книгу, раскрытую на пустых страницах с сушеным цветком, Луна медленно ступила в сторону выхода, застывая в силуэте полуоткрытой двери и, прислонившись виском к ледяному проему, бросила взгляд на Ардина, что занимался разделкой мяса дикого животного, напевая древнюю песнь, что успели позабыть даже старожилы.

Где силлецвет растет, Другое все истлело, Погибли вкруг цветы, И воздух стал тяжел. И если час придет, Когда жить надоело, То счастлив будешь ты, Что сей цветок нашел…

Кажется, спустя столько лет, что она знала канцлера Изунию, он впервые пел, и, стоило отметить, голос у него был очень неплохой, низковатый и с едва заметной хрипотцой. - Значит, ты всю ночь охотился? - дождавшись, когда Ардин завершит лирическое выступление, твердым голосом осведомилась Луна. - По тебе видно, что устал. Зачем же так убиваться, Изуния? - Вы вчера сказали, что я мог опоздать с помощью. Промахнуться и тогда все закончилось бы трагично. К тому же, влепили две крепкие пощечины, - рассудил Ардин, вытирая нож от крови животного о старое полотенце, выпрошенное у хозяина трейлера, и оборачиваясь на Лунафрею. - Сегодня я решил сделать все заранее и правильно, чтобы заслужить что-нибудь более приятное, чем тычки и осуждение. - Это что же? - Луна сама не ожидала, но с ее губ сорвался звонкий смех, и в глазах заплясали довольные искорки. - Во-первых, это, - он указал пальцем в сторону девушки. - Ваша императорская улыбка, адресованная именно мне. Вы очень обворожительно улыбаетесь. Намного лучше, чем ворчите или плачете. - Кхм! - уколотая очередной дерзостью болтливого канцлера, Луна приосанилась, задирая подбородок выше и добавляя: - Это все? - О, нет-нет, еще кое-что, - убирая кухонный прибор в сторону, Ардин с самым искренним видом, опустив правую руку на сердце и чуть поклонившись, заявил, не сводя янтарного взора с принцессы. - Меня зовут Ардин. У меня есть имя. Как у всех людей, собственно. И я буду рад, если Ваше Милейшество примет это к рассмотрению. - Я…подумаю. Канцлер. Изуния, - стараясь сохранять самое величественное выражение лица, заверила принцесса и, развернувшись, вернулась назад, в трейлер.       Но от одного взгляда на цветок ей стало грустно, оттого Луна снова обернулась на Ардина, самозабвенно готовящего им не то завтрак, не то уже обед и, щурясь на бледно-неоновый диск солнца над головой, спросила: - Ты...пел эту балладу. Почему? - Я помню, когда вы были совсем малышкой, то каждый раз просили Марию нарвать вам «синеньких колокольчиков». И каждые пару дней по пробуждению вы обнаруживали в своих покоях эти цветы…даже, когда старушка занемогла и была не в силах носить вам прекрасные букеты. - Да, мой брат срывал их для меня, хотя я и знала, у него было много других забот. Прямо как сейчас. Интересно, что он думает, узнав, что я бежала? Я подставила всех. - Если бы вы так думали изначально, то не бежали бы вовсе, - вздохнул Ардин, скидывая полоски аккуратно нарезанного мяса в небольшую кастрюльку с водой, и, подвесив это все над самодельным костром, при помощи магии запалил небольшой огонь. - Не бывает поступков правильных или неправильных. Лишь те, что сделали и те, на которые не решились. Порой от бездействия больше прока, чем от инициативных решений. Худшее, на что вы сейчас способны, это на жалость к своему прошлому. Если это случилось, то остается только идти вперед. - А ты? Изуния, ты ведь...служишь им. И знаешь, я не могу всецело тебе доверять, - бросила Луна, спускаясь по ступеням вниз и, присев на небольшом табурете у костра, протянула руки к колдовскому огню. - Даже после вчерашнего. Ты все еще остаешься незнакомцем. Жила с восьми лет до восемнадцати бок о бок, а потом...узнала, что ты способен на колдовство. На перевоплощение. На что еще? Я вижу, ты многолик. И это пугает. Ардин молчал. Вновь схватив в руки нож, канцлер с задумчивым видом принялся помешивать кусочки мяса в котелке, пока Луна не открыла рот, чтобы сказать еще что-то, но тут уж он ее опередил. - Правильно, конечно, - без присущего ему пафоса и театрализации, пробормотал канцлер, не поднимая взгляда на девушку. - Как спасение жизни, так «тебя подослали», как комплимент, так «ты язвишь», как согреть и спасти от обморожения, так «хватит меня трогать». Я везде и всюду виноват. Хоть на лбу пиши «типичный козел отпущения». - Я не…это имела ввиду, - замечая, как мужчина бросает следить за костром, вставая со своего места, Луна ловко и быстро шагнула навстречу, хватая канцлера за рукав и бросая короткое: - Ардин! - «...ты мог бы извиниться за свое хамское поведение в отношении императорской дочери!» - закончил за нее канцлер, оборачиваясь на Луну и добавляя ровным тоном: - Я просто хочу человеческого «спасибо». Больше ничего. - Спасибо...что спас меня тогда. В поезде. И...за то, что пошел следом. Ты сказал вчера, что ни на чьей стороне. Но я хочу увидеть это собственными глазами. Ардин Изуния, ты пойдешь за своей принцессой куда угодно и сделаешь все, что бы она не приказала? - С такой-то официальностью? - рассмеялся в своей манере плут, натягивая на губы хитрую улыбку и покорно кланяясь. - Слушаюсь, моя госпожа! Поедим, утеплимся и….заглянем на огонек к старушке Шиве. Хотя, я не рассчитываю на теплый прием. - На «огонек» тоже не рассчитывай, - улыбнулась в ответ принцесса.