Spider and the Fly

      Кем бы ни был канцлер в прошлой жизни, а готовил он весьма и весьма неплохо, учитывая, что Лунафрея ждала нечто подгоревшее и вовсе не подобающее императорскому желудку. Выуживая мясо кусочек за кусочком из наваристого бульона, она неспешно пережевывала каждый, дрожа даже рядом с костром, пока Ардину это не надоело, и он как и вчера, отдал ей свое пальто, в котором Луна утопала с головой. - Так что за план? Ты ведь не пойдешь в одной жилетке сквозь снежные бури, - закончив с небольшой трапезой и успев согреться, спросила принцесса, украдкой поглядывая на своего проводника. - Не подумай, я не жду подвоха. Но ты сам взялся меня «спасать». - В том и дело, что местности я не знаю. Но сомневаюсь, что здесь понадобится карта, - усмехнувшись, Ардин махнул рукой куда-то в сторону скалистых гор, тянувшихся неровным хребтом по левую сторону от форпоста. - Пока вы спали, я успел осмотреться. Шива…..грубо говоря, «в двух шагах».       Допивая мясной бульон, сдобренный пряными травами, Луна едва удержалась, чтобы не пролить содержимое деревянной мисочки на чужие одежды. - Это огромный труп голой девки, - настолько простым и вульгарным языком высказался Ардин, что Лунафрея издала недовольное «кхм!». - Лежит себе и смотрит в никуда. Не знаю, насколько это похоже на «место призыва», но вы Оракул, вам и судить. - Почему тогда я не видела этого? - вскочив, Луна живо подбежала к груде металлолома, пытаясь забраться немного повыше, чтобы рассмотреть богиню с высоты ржавого нагромождения, припорошенного промозглыми сугробами. - Кажется…хм, нет, там ничего нет! Ты сказал, что оно в той стороне, Изуния? - В той-то в той, но мы шли по возвышенности. Весь Эусьелло находится в горах, и железная дорога огибает горный серпантин. Шива покоится в низине за этими горами. То есть, мы шли вдоль путей весь вчерашний день, а сейчас пересечем небольшой перевал и...Вашество!       Нетвердо поставив ногу на очередной уступ, Луна и сама не заметила, как каблук сапога чиркнул по скользкой крыше потрепанного Виксена, и земля ушла из-под ног, отправив Лунафрею в падение с ледяной верхотуры. Но малиновая вспышка, как во вчерашнюю ночь в поезде, снова сверкнула перед ее взглядом, и Ардин, повелевая неизвестной ей силе, телепортировался на несколько метров вперед, ловко подхватывая принцессу на руки. - Ах… - только и слетело с губ принцессы, когда она инстинктивно вцепилась в канцлера, находясь с ним нос к носу и несколько мгновений всматриваясь в эти колдовские глаза цвета теплого янтаря. - И...Изуния. Поставь меня на землю. - Так сразу? Я третий раз подряд спасаю вашу жизнь, и мне… - Нет, ничего не будет! Ты привык ожидать похвалы, что ли? Это служба! «Что ж, если мне ни за что никогда ничего не бывает, это может сработать», - так и было написано на его самодовольном лице и, стоило Луне на секунду затихнуть, как канцлер, не выпуская из рук «певчую пташку», припал к ее желанным губам жадным поцелуем. Не было ясно, развлекался ли так Ардин, или же на самом деле жаждал ощутить, каков вкус губ самой прекрасной леди всей Тенебре, но дальнейший сценарий был прописан еще до того, как он решился на свою выходку. ...пронзая тишину зимнего утра, нарушаемую лишь робким потрескиванием пламени костра, раздалась третья звонкая и самая болезненная пощечина. - Ты...агрр! Ненавижу! Тьфу! - соскочив с его рук и оправляя свои одежды, Луна с омерзением и гордостью во взгляде швырнула в канцлера позаимствованное у него пальто и, вытирая губы тыльной стороной руки, имперским шагом направилась в сторону хлева, где остался чокобо. - Не подходи ко мне! По-ящеричьи быстро проведя кончиком языка по губам и ощутив привкус вишневого блеска, Ардин лишь самодовольно усмехнулся в ответ, полагая, что он позволит отбить обе щеки до кровавых ссадин, лишь бы иметь возможность проверить на прочность высокопоставленную леди.       С бешено колотящимся сердцем Лунафрея бежала прочь, стремясь как можно скорее забрать птицу канцлера и мчаться из проклятых краев, пока не стало слишком поздно. Оказавшись в хлеву, где чокобо до сих пор уютно дрых под стогами сена, она наконец-то перевела дух и, закрыв за собой широкие деревянные двери, оперлась о них спиною. «Я всегда думала, как это будет. Что Нокт приедет в столицу, я встречу его спустя долгие годы, и мы пойдем на прекрасную прогулку по садам Тенебре. Я покажу ему поля лазурных роз и грозди кровавого амаранта, и он вспомнит, как детьми мы играли здесь, когда война не тронула наши земли. И тогда….тогда-то он притянет меня к себе, нежно-нежно, и поцелует в уголок губ. И...вместо этого меня трогает этот безродный бродяга, этот шут! Падаль, а не человек. А потом еще смеет рассуждать о заслугах. Спасении. Морали. Где у него мораль?! Боже. Что я скажу Нокту? Вдруг, я вспомню об этом кошмарном канцлере, когда мой принц меня поцелует? Надо выбросить это из головы. Оно неправильно. Неправильно!» - мысли крутились в голове густым утомительным ворохом, и, несмотря на холод, стоящий вокруг, щеки Луны горели яркими рубинами в полумраке помещения.       Немного придя в себя, она затихла, не смея вернуться назад и лишний раз увидеть канцлера в ожидании продолжения их путешествия. Она прекрасно понимала, что вдвоем идти к Шиве намного безопаснее, но ничего не могла с собой поделать: это было выше нее, это стало делом принципа. И все же… Коснувшись кончиками пальцев своей шеи, она обнаружила, что каким-то образом прихватила с собой и шарф этого мерзавца. И как она успела привыкнуть к его треклятому парфюму? Пряность и сладость. Двуличность и...нежность? - Что за мысли? - Луна решительно схватила узорный черно-серебряный шелк, собираясь втоптать его в грязь, но, остановившись, шагнула навстречу вороху сена, протягивая руку и нащупывая морду мирно спящей птицы. - Ч...чокобо, верно? Ты чокобо? Словно соглашаясь с девушкой, птица очнулась и, издав довольное урчание, крикнула уже ставшее привычным «квиии!» на пол-форпоста, выползая из своей временной лежанки и нервными движениями отряхиваясь от сена. - Наверное, тебе он больше пойдет, - повеселев, пробормотала Лунафрея, накидывая на шею гигантской птицы черный шелк и завязывая под грудью красивым бантом, что чокобо оценил еще более оглушительно-жизнерадостным «квеее!» - Да-да, девочка, я знаю, мне тоже нравится. - Вообще-то это мальчик. «Черт побери, Изуния! - у Луны аж сердце подскочило к горлу, а руки инстинктивно сжались в кулаки от звука его голоса. - Сказала же, не идти за мной! Ну, погоди у меня, фигляр..» Не оборачиваясь, Лунафрея попыталась сама залезть на птицу, поставив ногу в стремя, но то ли чокобо оказался слишком высоким для нее, то ли юбка излишне сковывала движение, а пальцы успели замерзнуть и стать негнущимися, но ничего из этого не вышло. - Я мог бы подсадить. «Замолчи. Ради всего святого, помолчи хотя бы минуту!» - в голове Луны шел намного более увлекательный диалог с канцлером, чем если бы она ему отвечала, но из-за его дерзкого, непростительного поведения, она едва сдерживалась, чтобы не приказать чокобо стукнуть нахала клювом. Отыскав небольшую скамеечку, Лунафрея с завидным упорством подтащила ее к чокобо, осматриваясь вокруг и замечая, что Ардин держит в руках какую-то репку, отчего птица беспокойно переминается с лапы на лапу и вообще не желает слушать ее команды. - Его надо кормить, это же не имперский автомобиль. К тому же, Атла не станет слушаться чужаков. Так что? Сжав руки в кулаки, принцесса направилась прочь из хлева, лишь бы не отвечать, но Ардин, находящийся ближе к двери, отрезал путь к отступлению. - Хорошо, бегите. Бегите так далеко, как можете! Но...я все равно буду стоять позади. Как ваш ангел-хранитель, принцесса, - с показушным благородством в тоне заверил канцлер, и эта фраза подействовала. - Ты не собираешься просить прощения? - она уже и фамилии не называла, а уж тем более, не желала смотреть в его сторону, потупив серо-голубой взор. - За то, что нам обоим было приятно? Я думал, прощения просят за ошибки, - проворковал Изуния, и Луна, нахмурившись, вырвала у него из рук лакомство, протягивая репку чокобо и осторожно поглаживая питомца по пернатому боку. С птицей ей сейчас было намного приятнее проводить время, чем с этим болтливым «куском лицедея». И, оседлав в конце-концов чокобо, она только сейчас признала про себя, насколько ей холодно. Но ведь не просить же у этого мерзавца его плащ! - Кажется, вы замерзаете, - мягко произнес очевидное канцлер, но только он сделал шаг навстречу, как Луна ударила каблучками по бокам птицы и, едва не сбив с ног мужчину, направила чокобо галопом из форпоста навстречу горной цепи.       Северный ветер больно хлестал по щекам, тонкая курточка, застегнутая на груди, совершенно не грела, и Луне пришлось чуть ли не лечь на птицу, чтобы хоть немного согреться. Она вновь мчалась вперед, больше не желая задумываться о том, насколько верно она поступает. Один раз она уже оступилась. «Да, он спас тебя. Но доверять такому человеку опасно». Чем дальше она погружалась в белое безмолвие впереди себя, тем больше думала о том, какие плюсы можно извлечь из кооперации с канцлером. Только вот возвращаться и просить прощения незнамо за что, унижаться перед человеком, что ниже ее положением…ну уж нет!       Поднявшись меж холмистой местности вверх, минуя завалы снега и опасные наледи, Лунафрея направила чокобо по едва заметной тропе меж свода гор, где болезненно-бледный свет тонким клином падал на путь впереди. Ардин, вероятно, не солгал, сказав, что здесь есть проход. Но из-за столь узкого и длинного прохода ветер дул меж гор со страшной силы, едва не сбивая с лап птицу и всадницу на ней, занося обоих снегом и заставляя ощущать себя живой ледышкой. - Ничего, мы справимся...не бойся, мой хороший, - больше успокаивала чокобо, чем себя, Луна, дрожащей рукой сжимая поводья и проводя птицу по зажатому меж свода гор тракту. Ветер усиливался с каждой секундой, отчего смотреть вперед становилось все сложнее и, скрыв лицо в перьях, принцесса правила почти что наугад, пока не раздался громкий птичий крик и, вцепившись в чокобо, Луна распахнула глаза, видя, что буквально спустя пару футов после окончания пути обрыв затягивает за собой вниз, где в глубокой ложбине, среди вечных льдов спит Она. - О, боги...- только и смогла пробормотать Луна, но вовсе не от страха: ледяная дева, представшая пред ней как безмолвное изваяние, вросшее в снег, оказалась поистине исполинской. Невольно соотнося себя с богиней льда и снега, Луна нервно усмехнулась, ведь ее тельце было по размеру с ноготь Шивы. Задрав голову и прикрываясь рукой от бушующей метели, Лунафрея в состоянии шока глядела в лицо недвижному изваянию, совершенно не представляя себе, что именно надо говорить при обращении к матери снегов и обжигающих морозов, от которых кровь стынет в жилах.       Неспешно вынимая ноги из стремени и аккуратно спускаясь с чокобо, Луна мягко приземлилась в пышную подушку сугроба, увязая в ней по бедра и, едва не вскрикнув от обжигающего холода, упрямо пошла вперед, силясь пробиться как можно ближе к краю и отсюда получше разглядеть богиню. Сильный ветер дул прямо в спину, пробирая принцессу до кости, но она, стараясь не упасть и не сделать и шага назад, начала петь. По-началу ее голос сносило вьюгой, заглушаясь воем стихии, но стоило начаться грустной, одинокой песни призыва, как природа начала затихать, словно сама Шива умолкла, прислушиваясь к колыбельной жалкой двуногой мошки. Ледяная погода заставляла ее плечи дрожать, а мурашки — скопом пробегать по спине, но голос ни разу не дрогнул, как если бы от ее мотива и ритма зависела сама жизнь принцессы. Она пела, и постепенно мир вокруг оживал: сверкающие всеми цветами радуги цветы из льда и снега показывались сквозь вековые сугробы, снег, ссыпавшийся с горных вершин, опадал вокруг Луны россыпью переливающихся блесток, а зимнее солнце играло в них радужными бликами.       Шива жила. Но не гигантское тело, а несколько ее сестер, по чьим венам тёк жидкий лёд, слетелись как можно ближе к Луне, еще за сотню футов понижая температуру воздуха на несколько градусов. - Она поет! Какая жалкая, маленькая пташка! - Как посмела? Ты едва стоишь на ногах! Смерть ищет тебя! - Смерть ищет тебя, глупая девчонка! - Ветер заметает следы! - Метель прокладывает свой путь… Их голоса, как сотни игл кактуара, болезненно пронзали голову, кололи в висках, причиняли невообразимую головную боль, но Луна, пав на колени, продолжила говорить, прекрасно зная, как жестоки древние боги. - Империя...желает погубить этот мир...Эос в опасности. Я молю… - Какая глупая! Миру тысячи лет, он не рухнет, если одна тщеславная песчинка столкнется с другой! -ледяные дивы захихикали и, скользя в полете по звенящему морозному воздуху, приблизились к Лунафрее, со смешками начав прикасаться к ее плечам и рукам кончиками пальцев, чего хватило, чтобы она ощутила страшную боль, словно ее прижигали жидким азотом. - Умоляю! Ах! - обернувшись спиной к обрыву, она увидела, как одна из снежных королев летит прямо навстречу и, вскинув руки, попыталась оттолкнуть ту прочь, но дочь Шивы лишь посмеялась над нею, схватив Луну за запястья и с легкостью, доступной лишь богам, понесла принцессу вниз, к подножию заснеженных равнин. - Прошу тебя! Матерь вьюг, повелительница снегов! Взываю к твоей помощи! - Вот же упрямая! - Ей надо преподать урок!       Веселясь и играясь, зимние девы бросили Луну прямо посреди замерзшего озера, где под прозрачными толщами льдов угадывались страшные чудовища и невероятные звери, что спали мертвым сном уже не первый год. Едва успев сгруппироваться, чтобы не убиться об лёд, принцесса закрыла голову руками и, отбив до крови локти, сжалась калачиком, тяжело дыша от каждого дуновения ветра, забиравшегося под тонкие слои одежды. - Смешная! Жалкая! Вы только поглядите на нее. - Я не уйду отсюда, пока не получу твоей силы! - вставая на четвереньки и срываясь на крик, противостояла им принцесса, поднимая голову, Луна обратила взгляд сквозь пургу на огромное тело богини, чувствуя, как та, распахнув незрячие глаза, повернула голову в ее направлении и, поднимаясь на руках, начала выбираться из ледяного плена, руша вокруг себя ледяные массивы и побуждая мирно спящие шапки гор скатиться с вершины лавиною. В оцепенении глядя, как лед на озере дал десяток крупных трещин, оглушительно лопаясь, словно куски бронированного стекла, под ее ногами, Луна в спешке скинула с себя скользкую обувь, поднимаясь на ноги и буквально босиком убегая прочь из эпицентра катастрофы.       Лавина, бушующая и кошмарная, шла со стороны гор, а позади нее, тронутые пробуждением исполинской богини, льды пришли в движение, наползая друг на друга, обламываясь колоссальными кусками и утопая в черной пучине древней впадины. - Изуния! - она сама не верила, что кричала именно это, наплевав на молитвы каким-либо богам. - Где тебя носит?! Откуда-то сверху донесся неестественный шум двигателей и, на бегу подняв голову вверх, Луна с каким-то необъяснимым облегчением заметила на фоне безжизненных небес корабль магитехов. «Откуда они знали, что...Ах, конечно. Этот лицедей всех предупредил, что пойдет за мной», - подумалось Луне и, сделав еще один прыжок вперед, она ступила на кусок отломанного льда, что дал перевес в ее сторону, погружая принцессу одной ногой в ледяные воды.       Мир, размытым серо-белым пятном ухавший и шумящий пред нею, внезапно померк, сперва обдавая тело Луны обжигающей испариной, и сразу же — меняясь на ледяной, невыносимый ад, где небо стало землей, земля — небом, и все вокруг, вспыхнув кроваво-красным маревом, погрузилось в непроходимый мрак.