Spider and the Fly

      Очнувшись от страшной ломоты во всем теле, Луна попыталась подняться, но, издав протяжный стон, вновь упала на подушки. Определенно, принцесса лежала на теплой мягкой постели, но как она тут оказалась и кто стоял перед нею сказать было сложно: все предательски плыло перед глазами. - Вам лучше не вставать, Ваше Высочество, - голос звучал слишком инфантильно и мультяшно, и отчего-то ей показалось, что она расслышала в нем хорошо скрываемое беспокойство. - Ваш брат будет рад узнать, что вы живы….я надеюсь. «Надеешься, что будет рад или что я выживу?» - только и хотелось переспросить Луне, но она промолчала, так как горло словно сдавили стальным кольцом, а связки начало ссадить при любой попытке издать звук. - Главнокомандующий приказал искать вас у Эусьелло, но это ведь настолько огромные земли, что шансов у нас практически не было. Однако, с воздуха пилот магитеха увидел Шиву. Она словно взбесилась, впервые за долгие столетия, если не тысячелетия. Мы решились лететь туда, рискуя жизнями на борту. Я бы не дал команды, сами понимаете, но Равус связался с нами и приказал следовать на место битвы. Он сказал «Лунафрея — Оракул, и она могла потревожить покой богини в собственных целях». Он до сих пор не знает, что это были за цели…. Но если это так, то отхватили мы по полной. Корабль не может взлететь из-за сильного перепада температур. Главный механик говорит, если мы сейчас продолжим путь на Теннебре, не прогрев грузовой и машинный отсеки, двигатель рванет. Все из-за Шивы. Мы были вынуждены высадиться в стороне от битвы, только они нас заметили. Я впервые видел мощь дочерей вечного льда. Из-за их атаки вы едва не погибли, но...вас спасли. Последнюю фразу воин сказал как-то нерешительно и понижая голос, отчего Луна закашляла и ощутив, словно горло изнутри ей раздирают острыми когтями, все же издала тихий стон. - К-кто? - только и прошептала она, морщась и вновь приоткрывая глаза, чтобы оглядеть воина. - Это был канцлер, - только сейчас, даже размытое пятно, не обретшее лица, стало генералом магитеха, этим писклявым мальчишкой, что ненавидел всех и вся, а Ардина поминал лишь как личность скользкую и вредную. - Если бы я там не был, не поверил, что этот гусь умеет так быстро перемещаться в пространстве. Он опаснее, чем я думал. - Что...Из...что он… - Не говорите. Мне не стоило заводить эту беседу. Лучше отлеживайтесь, а как двигатель прогреют, я отвезу вас назад, в Теннебре, и передам в руки вашему брату, - проморгавшись и постепенно привыкая к свету вокруг, Луна попыталась сконцентрировать взгляд на Локи, но тот все еще представлял из себя полуразмытого человечка. Она хотела было его остановить, но сознание вновь покинуло ее и, тихо вздохнув, принцесса во второй раз потеряла сознание.       Сон, что снился принцессе, больше походил на тьму, которая поглотила ее с головой в момент крушения льдов под ногами. Но теперь она сидела не на льдине, а на полу — таком же черном и холодном, как то бесконечное озеро. Исчерченный тонкими белыми трещинами-стыками, зал из черного мрамора тянулся на многие метры вокруг, а она, совершенно нагая и беззащитная, сидела в центре этой бесконечности, прикрываясь руками и затравленно вертя головой по сторонам. Голоса вокруг что-то кричали, к чему-то взывали, но понять, что именно они скандировали, было тяжело. Поднявшись на ноги и вглядевшись вдаль, Луна поняла, что находится посреди гигантского тронного зала, закованного в ониксовый мрамор и червонное золото, а дальше, ввысь по бесконечным ступеням вверх, на своем высоком троне восседает Истинный Правитель, воспеваемый во всех преданиях. Но голоса, жужжащие вокруг, славили кого-то другого: словно сонм демонов пробудился и теперь на своем языке, грязном и страшном, голосили: «Да здравствует король!» Перепуганная усиливающимся шумом вокруг, Луна наплевала на свою наготу и, зажав уши руками, побежала вверх, как можно ближе к своему защитнику, чтобы он спас ее от бесконечной ночи в этом страшном зале. Она неслась все дальше и выше, а шум прорывался сквозь ее сомкнутые пальцы, забирался в мозг, мутировал в сознании и сводил с ума, пока принцесса не достигла самого конца, теряя равновесие и, как это бывает во снах, падая куда-то вниз, в сторону трона. - ...конец! - голос раздался над ее ухом и Луна, вскрикнув, хватаясь за руку короля, не разу понимая, где граница сна закончилась, обращаясь в реальность, и с дико бьющимся сердцем вцепилась в рукав рубахи своего дозорного. - Нокт… - слетело с ее губ, и она прижалась раскаленным лбом к белому шелку на запястье, чувствуя, как забвение сменяется лихорадкой. - Мда, все очень плохо. Но хуже будет мне, если мальчик узнает, что я здесь, - самодовольный голос над ее головой, как и рука, которую Лунафрея не желала отпускать, принадлежал канцлеру. - Вас всю трясет, Вашество. Еще бы! Вы выбрали очень плохое время для открытия пляжного сезона. Луна молчала, дрожа не то от нервов, не то от пережитого, после чего и вовсе, сползла на колени Изунии, находясь в полузабытье. - Эх, боюсь, мы слишком торопим события. Но будем считать, что за поцелуй меня уже про… - Заткнись, Изуния, - в другой ситуации она бы высказала ему все, что думает, только вот проблема: мыслей не было вовсе, как и желания подбирать правильные слова, подобающие чинной и гордой принцессе. Но Ардин был теплым, пах такой желанной малиной с коричными нотками, да и...казался намного ближе, чем строгий братец или Ноктис, о котором спустя годы разлуки она не знала совершенно ничего.       Ей не хотелось говорить «спасибо» или рассуждать о том, насколько правильным был их дуэт, где она создавала лишь проблемы, а треклятый канцлер их разгребал. Но все же...он не задавал лишних вопросов, спас ее жизнь в очередной раз, и, если не учитывать все эти театрализованные кривляния, вел себя, как подобает настоящему мужчине, что описан в книжках из ее далекого детства. - Зачем ты это делаешь? - она глотала от боли в горле при каждом слове, но чувствовала, что если сейчас не найдет ответ на мучающие ее вопросы, то после их разведут по разные стороны баррикад, а там уже и Империя, ниффы, стальная рука императора Йедоласа… - Потому, что я могу, - с присущим ему задором и довольной улыбкой пояснил Ардин, и, раз уж ему было позволено при нынешнем положении, где Луна сама легла ему на колени, аккуратно погладил принцессу по волосам, в уме прибавляя себе еще пару пощечин. - Потому, что это не понравится Равусу. Потому, что одобрение самой красивой леди во всей Тенебре лучше «спасибо» от старика на троне. - Я передам Йедоласу, - улыбка вновь сияла на ее бескровных губах, а тоненькие пальчики едва ощутимо легли на колено мужчины. - Изуния...я...не хочу...назад….в Тенебре. - Смелое предложение! Следовать я ему, конечно, не буду. - Ты не понимаешь, - пропустив очередную шутку мимо ушей, продолжала принцесса. - Мы можем полететь в Инсомнию и просить аудиенции у короля. Он обязан предоставить политическое убежище мне, как принцессе Тенебре. Не как...дочери Йедоласа. В военное время все средства хороши. - О, и что же это за средство? - Ардин хотел было сказать, чтобы принцесса побольше спала и поменьше болтала, но почуяв неладное, и он втянулся в беседу. - Что именно вы будете делать, чтобы империя отказалась от своего единственного туза в рукаве и не решилась бомбить Люций? - Ты сам знаешь. Я выйду замуж за Ноктиса. Она не могла видеть лица Ардина, но даже не поднимая взгляд, представляла себе, как за его протяжным вздохом следует закатывание глаз и вид замученного человека. - ...жили они долго и счастливо. Если бы все проблемы решались через постель! Собрав все свои силы, Лунафрея поднялась на руках, ощущая, как больно ей опираться на отмороженные ладони, перевязанные бинтами, и, отведя взгляд, несколько секунд упрямо молчала, пока не заговорила как можно четче. - За эти два дня ты наговорил себе на обезглавливание. Твой грязный язык, твое поведение в отношении наследницы трона. Изуния. Если бы не спасение моей жизни, я бы сама тебе голову открутила. - Однако, она все еще на плечах! - Ардин рассмеялся и, поймав на себе сердитый взгляд принцессы, наклонился чуть ближе к ней, понижая тон. - Я сделаю все, что скажете. Угнать имперский корабль — будет. Повязать щенка Таммельта — запросто. Обойти сотню кордонов и войти в Цитадель в Инсомнии — слушаюсь и повинуюсь. Но… Он затих, и в его выдохе, в направлении взгляда и самих глазах, что горели как две дьявольские искры, Луна с ужасом прочла продолжение слов. - И...Изуния, - не в силах больше выдержать его взгляд, она опустила глаза на свои бледные, покалеченные ручки, говоря глухо и так, словно голос ей не принадлежал. - Ты сумасшедший. Я никогда не назову тебя по имени. Ты ни за что не поцелуешь меня снова. Я не...не скажу тебе, что люблю. Потому, что я буду с Ноктисом, а ты...ты! Шут императорский. Да….пошел отсюда! Что тебе вообще, от меня надо?! Нравится надо мной издеваться? Нравится смотреть на то, как я себя чувствую перед тобой обязанной? Проваливай! Я ненавижу тебя! Ясно?! Ей хотелось кричать еще громче, но сам ее крик выходил тихо, хрипло и протяжно, отчего, стой за дверями каюты Локи, даже он бы не услышал, как она надрывается, а слезы — непроизвольно текут по раскрасневшимся щекам. - Я — твоя королева, ты это понял? Понял?! Не молчи! Давай, подшути, Изуния, как ты это любишь! Ты хотел видеть меня такой? Думаешь, что… - Ничего я не думаю, - канцлер поджал губы и, трясясь, сорвался на смех, да такой, что Луну аж до костей пробрало: этот шут, что, издевается над ней? - Локи...ох, прошу прощения, смешно. Кхм. Локи сказал, что когда я нырнул за вами и спас, вы были при смерти, поэтому он спросил, есть ли у них на корабле лекарь. А я раньше….имел некое отношение к медицине. Некое. И я исцелил те раны, что поддавались моей былой силе. Но вы все равно ужасно кричали из-за того, что все тело оказалось страшно обморожено. Вероятно, еще и от шока. Но так или иначе, а в аптечке оказалась «золотая игла» и немного «странного зелья» из далекой Конкордии. Я мешал их в верных пропорциях и… - Изуния, замолчи!.. - Нет, дослушайте, прошу. Я смешал их в верных пропорциях и успокоил боль, но...побочный эффект мог случиться. В виде «кайфа». Наркотического. Так что, вы себе нафантазировали. После моего «но» предполагалось «...но это даст толчок войне с Империей, а я не желаю потерять поддержку ниффов». Вот и все, собственно. - Ты...что ты несешь? - у Луны и правда, дико болела голова, а после ее истерики еще и на глазные яблоки словно давили со всей силы невидимые пальцы. - То, что я ни слова не говорил про чувства. Ни разу. Но...- Ардин вновь рассмеялся, улыбаясь самой счастливой улыбкой, - ...я буду знать, что вы меня любите. Когда придете в себя, я обязательно напомню про обещанный поцелуй. - Я ничего не…- Лунафрея протянула руку, но ее пальцы лишь скользнули по одеждам уходящего прочь канцлера. - Не обещала. Изуния. Стой, Изуния! - Увы, у меня еще куча дел по запуску корабля и разборкам с Локи, - подмигнул канцлер и, оставляя за собой шлейф приятного мужского парфюма, ушел прочь.       Рассердившись на саму себя, Луна попыталась выбраться из постели, но, пошатнувшись, ощутила такую сильную слабость, что упала на холодный пол и тут же решила вернуться назад, в постель.       Пару раз она видела, как к ней заходил Локи и, на вопрос о том, чем ее лечили, подтвердил слова Ардина. Кроме всего прочего, юноша, хоть и представлялся Луне он весьма холодным и отстраненным, рассказал о том, насколько волшебны руки канцлера, и что именно он занимался всем, что было связано с восстановлением Лунафрейи. - Он делал это потому, что боится Равуса, - пробормотала принцесса, но Локи отрицательно покачал головой. - Канцлер поступил так потому, что чувствует свою вину за произошедшее на той равнине, - заверил Локи: он хоть и ровно относился ко всем окружавшим его приближенным ко двору, но и наговаривать зазря на Ардина не желал. - Так, по крайней мере, он сам мне сказал.       Луна спала. Она перестала считать, сколько раз просыпалась и проваливалась в сон, пока мир вокруг не начал обретать краски, а холодная комната на порядок прогрелась, и теплые лучи из широкой щели-иллюминатора упали золотой полосой на пол каюты. В бесчисленный раз придя в себя, Луна села на постели, бездумно дергая бинты, чтобы глянуть на то, во что превратилась ее прекрасная бледная кожа, и, размотав первый слой, поморщилась. Ткань плоховато отходила от рук, но, стараясь не торопиться, принцесса постепенно сняла темнеющие с каждым слоем повязки, в ужасе рассматривая, как на месте трещин и ледяных ожогов пролегли страшные багрово-белые полосы, уродуя прежде нежные и красивые женские пальчики. Несколько долгих мгновений в состоянии шока осматривая кисти рук, запястья и предплечья, она опустила взгляд на ноги, также обмотанные чертовыми бинтами и, прижав ладони к лицу, горько заплакала. Боль, сводящая с ума несколько часов назад, прошла, оставив место страху и ненависти, направленной, прежде всего, на саму себя. «Зачем я только бежала? Столько людей погибло по моей вине, сколько проблем я создала...И чем дальше, тем только хуже. И сейчас все, что я делаю — это жалею собственное тело. Нет, Ноктис все поймет, когда я расскажу ему о произошедшем. Он поймет и простит все мои промахи. Наверняка, он сильно изменился с тех пор, как мы были малыми детьми. Но его любовь ко мне живет, и, если потребуется, я пойду против императора, только бы это принесло свои плоды», - она резко выдохнула и, переведя взгляд на подушку, увидела, как из-под нее торчит алый уголок блокнота. Протянув руку, она вытащила записную книжку, внутри которой оказался вложен листок с размашисто-витиеватым почерком, словно это писал сам король. «Не бросайте свои вещи где попало, принцесса. - ваш дурной канцлер». «Дурной? Боги...его плохие шутки меня даже на бумаге достанут. Ах, Изуния...Не волнуйся, я не забуду про твою преданную службу короне», - улыбнувшись уголками губ, Луна убрала книжку в стол и, подойдя к разложенным на кресле теплым зимним одеждам, облачилась в них, оправляя высокий ворот вязаного белоснежного свитера.       Зеркало, подвешенное в императорской каюте прямо напротив входной двери, отражало принцессу в полный рост и, осматривая себя с ног до головы, девушка радовалась лишь тому, что длинные рукава и плотная ткань леггинс скрывает ото всех те ужасные следы, что не удалось залечить рукам канцлера. А тот, как и подобает плуту высшего пилотажа, на этот раз дал знать о себе стуком в каюту, входя с низким театрализованным поклоном и ожидая, покуда все внимание не перейдет на его шкодливую персону. - Ваше Высочество...- начал Ардин, внимательно наблюдая за Луной и понимая, что она плохо помнит о том, какой вздор несла в забытье, - ...мы летим в Инсомнию!