Spider and the Fly

      Несмотря на то, что Никс совершенно не знал Луну, да и не собирался лезть в душу к особе королевских кровей, он видел ту глубокую, невыносимую подавленность и растерянность, сквозившую в ее взгляде. Казалось, принцесса пытается сосредоточиться на чем-то одном, отвлечься от мыслей о том, зачем целому миру далось это венчание, но это выходило из рук вон плохо. Она не обязана была красоваться перед королевским стражем, убеждая его в том, что она в полном порядке, но и без этого складывалось впечатление, будто Лунафрея вот-вот расплачется. Однако, ни словом, ни делом девушка не проявила своей апатии, твердо говоря Никсу, куда бы она хотела зайти, на что посмотреть и чем заняться, и он шел следом, словно верный пес.       Когда же они сели в лифт, скользящий сверкающей стеклянной капсулой на последний этаж самой высокой обзорной вышки в Инсомнии, девушка неожиданно отвернулась от видов вечернего города, плывущих снаружи, и заговорила: - А что после свадьбы? Я слышала, что сначала священник просит обменяться кольцами, потом жених целует невесту и их ведут принести какую-то...клятву перед Кристаллом. - Ваше Высочество, не «какая-то» клятва, а Молитва Свету. Так все ее называют. Это общая молитва за мир, любовь и свет. К любви взывают новобрачные, за мир молят короли на коронации, а свет, он же — сила и мудрость — это благодетель новобранцев королевской армии. Кто бы не молил, он приходит к Кристаллу, встает на колени и произносит эту молитву. Кристалл источает свет, и это значит, Шестеро услышали твои слова. Главное — не прикасаться к нему. - Что будет с тем, кто коснется Кристалла? - с детским любопытством осведомилась Луна. - Он ослепляет любопытных. Но слепота — меньшее из зол. Ходят легенды, что он способен затянуть в себя. А что находится в самом Кристалле, не знает никто. Говорят, его мощь обусловлена силой Багамута, короля драконов, славного рыцаря и духа всех трех времен.       Луна тихо хмыкнула в знак согласия и, ловя на себе все тот же спокойный и равнодушный взгляд воина, вновь произнесла, стараясь не смотреть в глаза, чтобы не выдать своих мыслей. - Никс, скажите, а бывало ли так, что...молились не от чистого сердца? - Что вы имеете в виду, миледи? Просили ли о мире с жаждой развязать войну? - Просили ли о любви те, кто на самом деле не любят, - стоя боком и вертя тонкое серебряное колечко на пальце, спросила принцесса. - Нет, - солдат промолчал, и это было настолько неловко, что Лунафрея подняла взгляд, и это заставило Никса продолжить речь: - все мы кого-то любим. Вопрос в том, что это может оказаться совершенно другой человек. Вы можете не называть имени того, кому отдали свое сердце, Кристаллу. Вы молитесь за чувства, не за имя. - Как это глупо! - Луна сама не заметила, как повысила тон голоса и, испуганно глянув на Никса, отвернулась вовсе, с упрямым видом сверля чернеющий мегаполис далеко внизу, зажженный сотнями блесток-огней, пылающих по всей Инсомнии. - Простите. Я не хотела. - Точно так же никто не хочет быть неидеальным, - неожиданно произнес Никс, не меняя тона голоса. - Даже мы, элитная армия, хотим верить в непогрешимость своего правителя. Что у нас есть общее дело, общая семья, и семья эта — целое королевство. Но это и есть самая настоящая ложь. Вот в том и вопрос, что либо мы слушаем свое сердце и совершаем приятные глупости, или всю жизнь тратим на ненависть к самому себе и чужому выбору, сделанному за нас. «Он понимает. Возможно, не знает, о ком я говорю, как о своем избраннике, но понимает мои чувства...Ох, я вновь открылась другому человеку», - до боли сжав в ладони острый серебряный полумесяц-подвеску, Луна дрогнула, когда лифт привез их на обзорную вышку и, задержавшись на несколько секунд, вышла следом за телохранителем.       Огромное серебряное "блюдце", словно висевшее в воздухе на тонком шпиле, покрытое глазурью купола, открывало виды на всю столицу, включая острые шпили замка Цитадели, почти терявшегося на горизонте центральной Инсомнии. Однако, то, что только ради нее Никс договорился и снял всю обзорную площадку на час, печалило девушку: в Тенебре она радовалась тому, как много вокруг людей, их присутствию и монотонно-монохромному шуму убаюкивающей толпы. Здесь же, стоило им обоим встать на месте, ни одного звука, кроме ее мерного дыхания и дикого воя ветра на такой высоте, ничего не было слышно. Пройдя к застекленному краю и с замиранием сердца рассматривая бархатное черное покрывало ночи, испещренное миллионами звезд, над своей головой, и точно такую же черно-алую лаву из дорог, люминесценции и машин внизу, принцесса на мгновение прикрыла глаза.       Здесь ей было спокойно, пусть и на несколько коротких, невероятных мгновений. «Интересно, скажи я это Никсу, он подумает, словно я стремлюсь убежать от завтрашнего дня?.. Ах, нет, конечно же, нет. Он не станет осуждать принцессу или короля, даже если очень хочется. Вот, о чем он говорил. Теперь я понимаю. Но никто из нас не в праве выбирать своей судьбы. Более никто», - с грустью подумалось девушке и, глядя на непоколебимого в лице стражника, Луна окликнула его. - Никс, вы ведь не скажете никому про наш разговор? - Клянусь, что не скажу, миледи. К тому же, кто станет спрашивать о чем-то важном простого стражника? - едва улыбнулся мужчина и Луна поняла: если и случится так, что на королевство нападут, прознав про свадьбу, этот надежный человек защитит ее и принца ценой своей жизни.

***

      Платье, пошитое для Луны на заказ лучшими модельерами Альтиссии, оказалось очаровательно: струящийся белоснежный шелк мягко обволакивал тело, обнажая бархатные плечи принцессы и скрывая длинными рукавами, подобными крыльям лебедя, шрамы на изящных ручках. Пышный подол стелился позади нее двумя светлыми хвостами, покрывая несколько полупрозрачных слоев свадебных юбок. Вертясь перед зеркалом в просторной светлой комнате-студии и осматривая каждый сантиметр наряда, она подняла взгляд, понимая, что чего-то во всем этом образе не хватает. «Наверное, улыбки», - про себя добавила Луна, замирая и опуская взгляд на несколько пар туфель, что подносили ей служанки, и меряя поочередно одну за другой, пытаясь понять, на какой бы ей остановиться.       Она хотела сказать «Позвольте мне самой решить», как все праздное шевеление служанок вокруг нее было нарушено бесцеремонным визитом канцлера в покои для переодеваний. - О! Кажется, я дверью ошибся! - с самым лукавым мурчаньем отозвался плут, галантно пятясь к двери, но Лунафрея, очень хорошо зная этого нахала, подала голос. - Тогда, стоило постучаться, Изуния, - строго заявила Луна, ловя на себе взгляды прислуги и, обернулась лицом к вошедшему. - Что ты здесь забыл в такой час? На церемонию не пригласили? - Когда бы я вообще получал приглашения? - мудро подметил канцлер, вновь делая шаг навстречу и, замерев со галантно выпрямленной спиной, перекинулся взглядом с каждой из служанок. - Дамы, у меня тут разговор намечается. Личный. Короткий. На пару минуточек. - А у меня намечается свадьба. Но это так, пустяки, - вздернула бровью Луна. - О, сарказм. Моя школа, - расцвел Ардин и, направляясь к Лунафрее, добавил: - Девушки, милые, прошу, подите прочь. Я быстро. Поймав на себе вопросительные взоры служанок, принцесса медленно повернулась назад к зеркалу, поправляя жемчужные серьги в ушах и совсем не обращая внимания на гостя, кинула: - Оставьте нас на пару минут. После он уйдет, хочет того канцлер или нет.       Просияв, как кот, отвоевавший плошку сметаны, Ардин дождался, пока за спинами прислуги закроется дверь и, юркнув ближе, замер за плечами Луны. - Какая вы красивая, Вашество. Как настоящая луна на ночном небосводе, - разулыбался канцлер и Лунафрея, чуть переместив взгляд, хмыкнула: он стоял настолько близко, что она казалась светлым пятном на бездонно-угольном фоне его одежд. Что ж, уместное сравнение. - Но жаль, что такая грустная. - Это я тебя увидела, - парировала Луна, оправляя складки платья и поправляя выбившийся из золотой прически локон. - А мне кажется, это все погода. Знаете ли, сейчас в Инсомнии осень, тучи, серое небо и… - Зачем ты пришел? - грубо прервала мечтательно-путанную речь мужчины принцесса, стараясь смотреть на свое отражение, а не на его лицо. - Так я и говорю: небосвод и луна имеют нечто общее. Это звезды. Сверкающие облака раскаленного пара, маленькие планетки и мимолетные метеоры, отражающие от себя свет луны. Романтично, не правда ли?       Лунафрею это разозлило и она обернулась, шурша юбками и видя, как Ардин, покопавшись в карманах пальто протянул ей на ладони маленькую черную коробочку. - Что это? - немного присмирев, спросила девушка, хотя и так знала ответ. - Маленький свадебный подарок для моей королевы, - мягким медовым тоном признался Ардин, кивая на коробок. - Не бойтесь, он не взорвется и не укусит. Откройте. - Значит, там звёзды? - Луна попыталась говорить строго, но улыбка, коснувшаяся ее губ, выдала настрой девушки. - Что ж...надеюсь, я о том не пожалею. Забрав у него из рук подарок и поддев собачку-замок, Луна ахнула, когда внутри коробка на бархатной подушечке увидела шесть искусных шпилек для волос, сделанных из дорогого червонного золота и увенчанных крупным сверкающим бриллиантом каждая. Взяв в руки одну из шпилек, Лунафрея подставила ее головку под падающий из распахнутого окна луч солнца, с радостью, несравнимой со встречей Ноктиса, наблюдая, как многочисленные блики заплясали в складках платья, на ее руках, и, отражаясь в зеркальной глади, осветили всю комнату миллионом радужных солнечных зайчиков. - Они…ах, очень красивые, - излучая неподдельную радость, произнесла Луна, встречаясь взглядом с канцлером и сияя, как одно из украшений в ее руках. - Я и правда, ошибалась в тебе, Ардин. - А! Вы это слышали? Сама принцесса назвала меня по имени! - театрально удивившись, рассмеялся мужчина и, совладав с довольной физиономией, добавил уже более сдержанно: - Вы вновь улыбаетесь, Вашество. Это прекраснее видов самой звездной ночи. - Кхм, - зардевшись, Луна крепче стиснула коробочку в руках и, спрятав взгляд, произнесла уже изменившимся тоном голоса: - Что ж, я благодарна тебе за подарок. Ты… Она хотела было сказать грубое в данной ситуации «можешь идти», но ощутив, как он приблизился к ней, согревая ее губы своим теплым дыханием, Лунафрея резко отстранилась и, задев тяжелое зеркало позади себя, разбила его на крупные острые осколки. - Ваше Высочество! - служанки, ворвавшиеся как по сигналу на грохот, первым делом заметили именно зеркало и раскрасневшуюся Луну, чему придали больше значения, чем плутоватому гостю, которому было не место в этой комнате. В этом замке. На этой земле. - Вы не ранены? Боже, как такое случилось? Пожалуйста, отойдите в сторону, нам надо убрать осколки. - Туфли, Мавра, туфли! Всё засыпало. Мы не сможем надеть эти, вдруг там останется стекло? - Принеси последнюю пару, она подойдет. Ваше Высочество, будьте осторожны…       Прислуга кудахтала и носилась, давя тяжелыми каблуками стекло в мелкую пыль, а Луна, словно кукла, покорно отойдя от устроенного погрома, не сводила взгляда с Ардина. В тот день, на званом ужине, она не видела выражения лица канцлера, когда он обращался к принцу, но сейчас, когда день ее свадьбы настал, она тоже встретила эту эмоцию. Канцлер смотрел на Лунафрею с глубинной, запрятанной где-то в уголках его темного сердца, ревностью и, кажется, это было намного более трагично, чем неразделенная любовь. Потому, что Луна на самом деле любила только его.