Spider and the Fly

      Мир вокруг бешено закружился в беспросветной бойне, пока Луна не перестала понимать вообще, что ей делать. Ардин, понесший для ее ушей несусветную чушь про принадлежность к роду Люциев, сумел обвести вокруг пальца всех, кто ему доверял, и теперь, как принцесса и выразилась, слетел с катушек. Все это время она прислушивалась к нему, продолжая слепо верить в лучшее в сердце этого скользкого человека, но вера в одно мгновение попросту рухнула как карточный домик. Мир вокруг, такой белоснежный, торжественный и сияющий, в одночасье стал живым адом с криками, стонами и безумной сутолокой, в которой Лунафрее не было места. - Никс! - закричала принцесса, прижимаясь к алтарю и пытаясь отыскать взглядом королевского защитника. - Ульрик! О, боги…       Когда воины Кингслейва устремились к трону, оставляя за собой искристо-ледяные всполохи телепортации, принцесса невольно взглянула вверх, пытаясь понять, к чему все придет. И от увиденного у нее глаза полезли на лоб: раньше она верила, что кольцо убьет того, кто не принадлежит королевскому роду, но сейчас утвердилась в странном, пугающем факте… «Первый король Инсомнии жив. Тогда, этой твари должно быть не менее трех тысяч лет. Нет. Это неправда. Я сплю, это все ночной кошмар!» Мысли путались, сбивая с толку, оттого Луна, не смея двинуться, глядела на канцлера, что, повернувшись спиной к своим врагам, беспрепятственно шел к Кристаллу.       Отчего-то она знала, что даже, если прикосновение к камню несет слепоту, Ардину это не грозит. Знала, и горько жалела, что этот человек не может просто взять и ослепнуть от контакта с волшебным минералом. А еще лучше — замертво сгореть, нося кольцо Люциев.       Только Кристалл решил иначе — и от прикосновения канцлера камень выдал сильную, подобную звуковой волне, энергию, сбившую вблизи с ног всех, кроме самого Изунии. С замиранием сердца Луна смотрела, как бравые бойцы Кингслейва отлетают прочь, подобно котятам, а сам Ардин меняется на глазах.       Но на этот раз изменение было пугающим: его лицо побелело как мрамор, испещренное черной паутиной коррозии, а из глаз потекли черные, как сама нефть, слёзы. Дрожа всем телом, Луна приказала себе не отворачиваться и, нетвердо встав на ноги, направилась вверх по ступеням, обходя стороной лежавших и тут и там оглушенных солдат. Тьма, лившаяся из оскверненного Кристалла, впитала в себя весь свет вокруг и создавалось впечатление, будто она стремительно захватывает окружающий мир, с резонирующим звоном разбивая стрельчатые окна и вытягивая уродливые черные пальцы к самому солнцу. - На что ты надеялся?! - закричала Лунафрея как можно громче, чтобы за шумом паникующей толпы, воем ветра и грохотом осыпающихся осколков ее слышал канцлер. - Что я полюблю тебя таким? Ты видел себя? Это мерзко. Как один из тех чертей, что приходят в ночи. - Игры кончились, принцесса, - усмехнулся Ардин, и Луну аж всю передернуло: теперь его медово-янтарный взгляд стал подобен взору страшного зверя, жаждущего рвать жертв на мелкие куски. - Я все это время стоял пред вами на коленях, молил о вашей любви. Но прошлое должно было научить меня: люди жестоки и все, что они могут дать тебе — это боль и слёзы. Боле я не стану спрашивать о ваших ласках. Я силой возьму то, что мне причитается. Предчувствуя, что за малиновым всполохом последует нападение, Лунафрея резко увернулась и, собрав все силы, доступные хрупкой девушке, отчаянно оттолкнула канцлера в грудь, сталкивая с лестницы. И на этот раз она все правильно рассчитала, так как после телепортации Ардин пошатнулся и этой секунды хватило, чтобы начать падать вниз.       Не оборачиваясь и не останавливаясь, Луна в дикой спешке взлетела к трону, ставя волшебный заслон поверх Кристалла в тот самый момент, как Ардин ударил по нему королевским клинком. - Вам лучше этого не делать, Вашество...Отойдите, пока не стало слишком поздно. Но Луне было плевать. Если канцлер воззвал к Кристаллу и пробудил хаос, спящий в его грязном теле, то она вполне могла бы воззвать к древним королям и, возможно, ее молитвы были бы услышаны. Ведь Никс что-то говорил об этом! Чистое сердце, благие намерения. Разве не о мире без демонов она молилась каждое утро в башенке замка Тенебре?       Закрыв глаза и попытавшись сосредоточиться на безмолвной молитве богам, она не заметила, как темная энергия, затронутая Ардином, подобно цепкому спруту оплела ее руки и ноги, затягивая внутрь минерала. Связь с волшебным куполом нарушилась, и заслон разбился, рассыпаясь на тысячу осколков, открывая путь канцлеру. Вскрикнув от неожиданности, Лунафрея в вещем ужасе наблюдала, как Кристалл буквально затягивает ее внутрь, не оставляя шансов на спасение. Вытянув вперед руки, девушка уперлась ладонями в ледяной панцирь Кристалла, но пальцы соскочили в его чрево и прошлись по острым кинжалам мелких минералов внутри, как по десятку игл. От контакта с Кристаллом ее глаза пронзила острая боль и, вспыхнув, мир провалился в кромешную тьму.       Это не было похоже на обморок: казалось, что кто-то выключил свет во всем мире, оставляя лишь запахи, звуки и прикосновения. Последним была цепкая хватка за подол и отчаянный рывок назад. Сопротивляясь и брыкаясь, девушка попыталась всеми силами отбиться от чего бы то ни было, пока не ощутила, как сильные мужские руки прижимают ее к груди, гладя по волосам. «Он ослепит всех любопытных, - звучал в ее голове голос Никса и, словно по волшебству, продолжаясь последующей, пугающей фразой: - Но слепота — меньшее из зол». Большим злом было то, что ее спасли. И тот, кто держал ее у своей груди, заслуживал если не медали, то контрольного выстрела в голову, а может, и сразу смертной казни. - Моя маленькая, глупенькая пташка...- раздался над ее ухом голос канцлера и принцесса, крупно дрожа от стресса, бессильно сползла к ногам Ардина, падая на ледяной пол с нервным плачем. - Луна, я ведь… - Заткни свой грязный рот! Терпеть тебя не могу! Что….- последнее слово она произнесла намного тише, сходя с надрывного крика до сбивчивого шепота. - ...что тебе….еще надо? Мучитель. Стяжатель... Дергаясь и не зная, что происходит вокруг, Лунафрея прижала пальцы к глазам, словно пытаясь убедиться, что это не сон, но тьма вокруг как была непроглядной, так ею и осталась. Все, на что она теперь могла полагаться в данной ситуации, был ее слух.       И то, что слышала принцесса, происходило на грани реальности. Мир вокруг стал подобен кошмару, который Луна застала в первый день побега, когда на поезд в Эусьелло напали демоны. Только на этот раз людей было намного больше, как и тех, кто их смачно пожирал. Вертя головой по сторонам и не зная, куда ей деться, Луна слышала, как кричат жертвы, стонут солдаты, кошмарно скрипит сталь доспехов Железного Гиганта и что-то такое, на что ее воображение не было способно. В кромешной тьме шел ужасающий по своим масштабам пир, где закуской были вовсе не фуршетные блюда в тронном зале. Не смея шевельнуться, принцесса зажала уши руками, но крики ужаса прорывались даже сквозь плотно сжатые пальцы. Сейчас она лишь чувствовала. Чей-то крик раздался неподалеку, затем — вспышка, тронувшая ослепленные глаза невнятно-размытым пятном света, и мимолетная полная тишина. - Вот же упрямый! - принцесса не могла этого видеть, но если бы она узрела происходящее, шок был бы не меньше.       Никс, все время боя искавший удобный подход к трону, без телепортации попытался подобраться как можно ближе к Лунафрее и, метнув кинжал, оказался прямо напротив канцлера, вонзая сталь ему в плечо. Рыкнув от боли, канцлер в ответ ранил Никса и, оттолкнув того прочь, махнул рукой, призывая всю силу кольца, неоново-малиновыми всполохами впившимися в глотку королевского защитника. Не сумев сделать и шага, сильный воин пошатнулся и, падая на колени, начал раздирать шею ногтями, как будто его душили пеньковой веревкой. - Что, не ждал, мальчик? Тебе стоит присягнуть первому и единственному правителю Люция, иначе я иссушу твою жизнь до дна. - Регис….мой единственный король...Ноктис…истинный наследник, - прохрипел Никс, вытягивая руку за оброненным клинком, но поток света усилился по указке Ардина и, хрипя, защитник рухнул на четвереньки, чувствуя, как глаза вылазят из орбит. - Я даю тебе последний шанс, глупец. Назови мое имя, и я позволю тебе остаться в живых и даже служить мне, - рыкнул Ардин, подступая ближе и небрежно откидывая на спину воина, чью жизнь потоком высасывала сила кольца. - Да пошёл ты, - вложив всю ненависть и злобу, бросил Никс и, собирая оставшиеся силы, крикнул: - Да здравствует король Ноктис! - Ничему тебя жизнь не учит, - вздохнул Ардин и, рванув рукой в сторону, как будто стягивая на глотке Никса хомут, забрал себе остатки его жизни, чувствуя, как его сила передается самому канцлеру, растекаясь по венам приятным теплом. - Перестань, - прозвучал тихо голос Лунафреи, которая уже успела оглохнуть от какофонии, окружавшей ее со всех сторон. - Если ты помешался на своей любви, то отпусти меня. Я...уйду прочь с любым из воинов Кингслейва и больше никогда тебя не потревожу. Просто отпусти. - Если любишь — отпусти...- насмешливо продекламировал Ардин и, подступив ближе, присел рядом с Луной, шутливо пытаясь погладить ее по щекам, пока Луна с неприязнью выкручивалась от его прикосновений. - Пожалуй, нет. Она хотела что-то произнести, но терпкий, пьянящий аромат корицы с малиной стал совершенно невыносим и, судорожно вздохнув полной грудью, Лунафрея погрузилась в крепкий сон.

***

      Действовать без указаний Ноктиса оказалось немного непривычно, и хотя бы оттого, что у Гладио и Игниса были свои взгляды на то, как же вызволить Луну. После того, как прогремел энергетический взрыв и тьма, ворвавшаяся из ниоткуда, обрушилась на головы приглашенных, Гладиолус дал команду действовать. - Очкарик, ты должен увести выживших, а я займусь Ее Высочеством вместе с Кингсглейвом. - Хороший план, но что ты собираешься делать? - вздернул бровью Игги. - Забрать у сукиного сына его драгоценную игрушку. Несмотря на задумку, у Гладио не было никаких заметных преимуществ перед королевской армией, как и способности телепортироваться в любую точку по броску армейского клинка. Однако, кое-что отличало здоровяка от разряженных красавцев на службе у покойного короля: он всегда знал, за кого воевал. Ни одна смутная речь повстанцев, ни звонкая монета не ослепили бы Гладиолуса и не дали ему свернуть с поставленной цели. Он шел в открытую атаку, крепко сжимая двуручный меч и не обращая внимания на то, как на его пути борются демоны и люди. Сильные руки никогда еще не подводили Гладиолуса, как и клинок, отточенный до состояния опасной бритвы. Он видел, как один за другим падали соратники, но сейчас единственной целью была Луна и ее безопасность. Гладио прекрасно понимал, что если попытается увести Лунафрею при нынешнем раскладе, то у него ничего не выйдет, поэтому задумка оказалась намного более хитроумной. Подбираясь под покровом всепоглощающей ночи к трону, Гладиолус едва не закричал, созерцая, как схватились вместе канцлер и Никс и, стараясь не привлекать к себе внимания, зашел чуть сбоку, терпеливо выжидая. Он хотел было напасть в тот момент, как королевский защитник рухнул наземь, но разбившийся позади Гладио витраж дезориентировал его в пространстве, отвлекая внимание на корчащегося перед носом демона. - Ты очень вовремя, гадёныш, - фыркнул воин, разрубая пополам демонического зверя и отвлекаясь на падаль. Когда он поднял глаза вновь, все закончилось.       Переступая битое стекло и осколки мраморных плит, Гладиолус подобрался к Ардину со спины в тот момент, когда мерзавец каким-то неизвестным ему способом усыпил Луну. Безо всяких церемоний и разбирательств здоровяк сильным рубящим движением атаковал канцлера, не сразу понимая, что он наделал. Прозвучал звон, столкновение, и ярко-голубая вспышка промелькнула перед взором воина. Вскинув руку и все еще стоя полубоком, Ардин попытался блокировать смертельный удар королевским клинком, но за треть секунды до этого палаш Гладиолуса чиркнул по пальцам канцлера, окрашиваясь глянцево-черной кровью. - Чертов рубака! - прохрипел Изуния, другой рукою призывая силу кольца и с ярким всполохом энергии подрывая Гладиолуса и отбрасывая его от себя на несколько метров. - Тварь! Приложившись спиной о мраморный столб, Гладио рухнул навзничь, изо всех сил стараясь подняться, как сапог канцлера угодил ему в солнечное сплетение, прижимая к земле. - Я давал шанс всем вам! - крикнул Ардин, и сильная боль пронзила грудь Гладиолуса, разрезая кожаную куртку и оставляя глубокий шрам на теле. - Так скажи, почему вы им не воспользуетесь? Или правосудие — это когда власть в твоих, не в чужих руках? - Правосудие — это всеобщее благо, - прохрипел воин, упираясь локтями в пол и силясь подняться вопреки всему. - Если ты хочешь править, держа в страхе королевство, то ты ничем не лучше императора. Меткое слово больно укололо гордость Ардина, который, дрогнув, резко убрал ногу, отступая в сторону и, бережно подняв с пола спящую принцессу, оглянулся на воина. - Все, что я когда-либо хотел, это любви. Но, видимо, не срослось. И если бы сейчас власть могла все исправить, я бы не променял ее на ненависть. - Ненависть?.. Она не сможет убить Нокта, как бы ты его не ненавидел, - поднявшись на одно колено и схватив меч, Гладиолус приготовился к атаке, в немом шоке глядя на то, как создания тьмы летят на него, закрывая черной стеной за собой и Лунафрею, и Ардина, и весь рухнувший в пропасть мир. - Я ненавижу самого себя, - прозвучало в ответ где-то в глубине непроглядной ночи и Гладио, не смея отступать, зажег магическое пламя, принимая бой с силами вечной ночи.