Spider and the Fly

      Кашляя и жадно глотая ртом воздух, Промпто пришел в себя. Голова дико болела, а воспоминания о произошедшем постепенно, кадр за кадром, выстраивались в голове. Кажется, его пытались отравить...В последние дни он ловил себя на мысли, что этот мерзкий канцлер знает больше, чем говорит, поэтому улучив момент, мальчик поближе подобрался к плуту и задал пару вопросов касательно визита в Инсомнию.       Предлогов для разговора было достаточно, да и Ардин явно не противился компании Промпто, поэтому любезно согласился с ним побеседовать. - Это будет долгий разговор, парень. Может, сходим куда, покажешь мне город? От такого внезапного предложения Промпто опешил, но, передумав поднимать панику, согласился. С одной стороны, ему не нравилась перспектива идти куда-либо с этим малоприятным человеком, а с другой же...что, если на самом деле мог проболтаться о чем-то ценном?       Только Промпто не рассчитывал, что в итоге этот шут разряженный затянет мальчика в местный кабак с разливным лейдийским элем и тушеным данго гарулы. - Терпеть не могу дворцовую пищу, она слишком изысканна для моего желудка, - потягиваясь и принимая самый беззаботный вид, признался Ардин, и Промпто был вынужден невольно согласиться. Как будто паук, плетущий хитроумные сети, канцлер притягивал Промпто все ближе и ближе к себе, ненавязчиво говоря мальчику «Погляди, я такой же, как и ты. Мы должны держаться вместе» и, немного размягченный под градусом эля, стрелок в итоге поддался чарам Ардина.       Плывущий разум готов был принимать все, что ему подкидывают, за чистую монету. Один раз он ощутил, как мужчина взял его за руку и, дернувшись, Промпто хотел было счесть это домогательством, но понял, что канцлер спрашивает его о совершенно другом, интересуясь происхождением татуировки чуть выше запястья. Голова пухла от выпитого, но кажется, одна кружка эля не считалась огромным количеством, если бы только речь не шла о подмешивании какой-то отравы. Тогда парень даже не думал на яд, он просто внемлил. О том, откуда Ардин знает о самом стрелке, о его происхождении, об этом чертовом штрихкоде, о всем магитехе… Промпто слушал, уже полулежа на столике, отодвинув от себя тарелки и синхронно, беззвучно повторяя за Ардином то, что он — кукла, один из тех воинов в стальных доспехах, что его растили как марионетку...слушал, и не был, в принципе против.       Только позже, отрубившись, парень проснулся в незнакомом ему, ледяном и темном месте, издававшем гулкое эхо, словно гигантский грот. Он пытался подняться, но ноги его не слушались. Ощущая тошноту и головную боль, парнишка перевернулся на бок и, со связанными за спиной руками кое-как дополз до того, что могло быть стеною. Лоб горел, а в ушах стреляло, но теперь все тревоги и воспоминания о том, что он услышал от Ардина, были неважны. Больше его волновал побег из неведомой темницы, пока "не стало слишком поздно". Несколько раз он проваливался в бессознательное состояние, а очнувшись, прочищал желудок от отравы, выпитой в кабаке, покуда голова не стала чуть более чистой, чтобы суметь действовать. Поднявшись вертикально по стене и силясь не шататься по зову головокружения из стороны в сторону, мальчик отыскал в неизведанном месте что-то вроде каменного стола из которого на уровне пояса торчал едва заметный острый уступ и, подставив под него запястья, Промпто потратил целую вечность на перетирание веревок. Руки за это время начало прилично ломить, ровно как и спину с плечами, но, справившись с путами, стрелок первым делом проверил нагрудный карман в жилете, с облегчением замечая, что мобильный этот подонок не тронул. Нервничая и суетясь, первым делом парень позвонил Игнису и, сбивчиво пояснив происходящее, заверил, что на плечах остальной команды лежит разрушение планов имперского шута, в то время как сам Промпто собирается в одиночку разобраться со своими проблемами. Только сказать о том было намного проще, чем сделать.       Радуясь хотя бы тому, что заряда в телефоне хватало на долгую работу, он включил фонарик, светя смартфоном по сторонам и пытаясь понять, куда именно приволок его канцлер. Много времени на исследования не ушло, так как мальчику уже доводилось видеть сооружения подобного типа. Промозглые и отсыревшие, так выглядели гробницы былых королей Люциса, где в самом центре, под просторным сферическим куполом находился саркофаг одного из правителей королевства. На этот раз Промпто не мог сказать, кому принадлежала усыпальница и чей прах лежал внутри, так как озарив лицо каменного изваяния, сжимавшего в руках королевский арбалет, он нашел лишь стертые каменные обрубки. - Здесь где-то должно быть имя...- потирая плечи и ежась от непривычного холода вокруг пробормотал Промпто, присаживаясь на корточки у саркофага и пытаясь различить полустертую литографию с описанием жизни правителя. Осторожно стерев пыль с безжизненного щербатого камня, парень аж подавился воздухом, с замиранием сердца вычитывая: «Изуния Люцис Кэлум Первый». - Изуния...это имя? - сорвалось с губ мальчика и, замерев, он едва не выронил зазвонивший смартфон, уберегая экран от падения и с хмурым видом читая имя Нокта во входящих вызовах. - Нокт? Так, нет, стой. Тише. Бежать? Кто бежал? Ты? Я? Я не...Нокт. Нокт! Это был не я. Это канцлер. О боги, ты ему поверил? Вот отстой, - парнишка заходил кругами и, не думая о том, насколько это неуважительно, присел сверху на старый каменный саркофаг. - Помолчи. Я все еще не могу собраться с мыслями. Этот гад быстрее нас всех...Я даже не уверен, что говорю с тобой. Не злись, просто скажи...что мы кушали во второй день нашего похода, когда заезжали в Галдин?       Первой новостью, которая достигла ушей Промпто в этом телефонном разговоре было то, что ему звонил самый настоящий Ноктис, и это немного улучшало ситуацию. Но на том позитивные новости и заканчивались. «Я бежал от самого себя, - голос принца звучал устало и жестко, - даже не думая проверить, так ли то, что «ты» мне сказал. Конечно, никто не верил и не мог знать, что такое возможно. Превращение из одного человека в другого. Я видел тебя в тот день в моей комнате и даже не заподозрил подвоха. Потом закрыли границы на время свадьбы, а после… ты сам знаешь». - Знаю что? - немного опешил парень, чувствуя, как вспотела рука, держащая телефон. «Тьма. Она повсюду, Промпто. Как будто резко наступила вечная ночь. Это может означать только одно — узурпатор сейчас восседает на троне моего отца. Но где ты? Ты не видел происходящего?» - Канцлер схватил меня и бросил в одну из гробниц… - парень направился к выходу и, толкнув дверь наружу, обнаружил вовсе не выход, а длинный тоннель, ведущий неизвестно куда. - Это усыпальница первого короля Люциса, Изунии Люциса Кэлума. Ты знаешь, где это? «Изуния?! Это очень дурная шутка, Промпто». - Ясно, не в курсе. Если бы вообще кто-либо знал, что брату этого ублюдка отстроили целый саркофаг, он бы давно завалил здесь все камнями. Впрочем, как я слышал, первый король своего же братца и растерзал. Ардину это место с трупом кровного родственничка нужно менее всего. Господи, как же я ненавижу его имя. Нокт вздохнул на том конце провода и, задумавшись, предложил: «Если ловит связь, значит, и геолокация тоже. Можешь узнать, где ты находишься?» Предложение было весьма разумным, и, согласившись, Промпто некоторое время походил кругами, пока слабый сигнал не указал примерные геоданные. - Нокт, не поверишь. Но я буквально под Цитаделью. Здесь же находятся самые поздние захоронения твоего рода? «Видимо, и самые ранние тоже. Что ж, я попытаюсь связаться с остальными и узнать о положении дел, а ты держи меня в курсе событий. Попытайся найти выход, но если это невозможно, то не рискуй и просто отправь свои координаты. Я что-нибудь сделаю».       Сказать оказалось проще, чем сделать: идти по навигатору было невозможно, так как он показывал лишь точку относительно поверхности, что делало его каплей в огромном океане с пометкой «Цитадель». Несколько раз Промпто упирался в тупик и натыкался на забредших в самые дальние уголки королевских развалин демонов, но, сделав пару выстрелов, парень стремительно убегал, предпочитая не рисковать жизнью в случайных боях. Многочисленные фрески, попадавшиеся то тут, то там, рассказывали ему ту самую историю, которая долгие годы была скрыта от глаз людей, да и королей Люция в целом. И, чем тщательнее Промпто изучал высеченные из камня изваяния и древние петроглифы, тем больше он убеждался, что загадочный король Изуния был безумно похож на Ардина.       Заплутав в одном из тупиков, парень так и застыл перед одним из самых древних изображений в камне, рассматривая сюжет, представленный на нем. Это была самая первая картина, на которой он мог увидеть первого короля Изунию в тени другого правителя. И тот второй, ликующий и гордый, даже спустя многие тысячелетия, узнавался без особого труда. Не смея двинуться с места, Промпто сфотографировал изображение, высеченное в стене и отправил его Ноктису, продолжая во все глаза смотреть на петроглиф.       Несмотря на то, сколько лет минуло с тех пор, Промпто узнавал очертания царского трона, находящегося на одном уровне с главным залом, когда не было ни балконов сената, ни центральной торжественной лестницы. Стоя перед небольшим помостом напротив трона, увенчанный короной и сияющий в радости, к людям навстречу выступал король. Его длинные одеяния стелились до самой земли, и это выглядело как узорные палантин и епитрахиль — элементы одеяний высших чинов среди Оракулов, священнослужителей и приверженцев Церкви Шестерых. Но вместо глаз короля — насколько чудным и одновременно пугающим это выглядело в призрачном свете телефона! — горели инкрустации янтарных камней. «Что за шутки? Это Ардин?» - пришло сообщение на телефон и Промпто, хмыкнув, перевел взгляд назад на древнюю картину. Оказывается, он не сошел с ума, и старинная фреска на самом деле изображала истинного первого короля, целителя и спасителя своего народа, Ардина Люциса Кэлума. Но чуть в стороне, высеченный маленькой согбенной фигуркой, словно тень прекрасного правителя, был изображен его брат — тот самый Изуния, коему отвели всю оную усыпальницу. «Складывается впечатление, что старший брат забыл об этой картине, иначе бы я на месте завоевателя стер все упоминания о правлении того, кого ты бесчестно сверг», - ответил смской Промпто, вновь возвращаясь на место, где он заплутал, и продолжая свой путь, замер, о чем-то глубоко задумавшись и снова набрав номер принца. - Слушай, Нокт...Я тут подумал, что тебе бы не помешало посетить это место. Кажется, у меня есть план, - сообщил паренек, минуя очередной поворот и с замиранием сердца осознавая, что ему в лицо подул промозглый сквозняк, означавший выход из путанных лабиринтов. - Королевский арбалет нам очень даже пригодится.

***

      В вечной тьме время летит незаметно. Очнувшись посреди огромной мягкой постели, Луна в ужасе начала ощупывать все то, что ее окружало, едва не сбиваясь с ног и не падая при каждом шаге. Постепенно внутренний взор рисовал перед ней ничем себе ни примечательный интерьер королевских покоев с пышными коврами повсюду, высокой стенкой-шкафом, ледяной прохладой зеркал и мрамором стен, от которого уже начинало изрядно подташнивать. Ходя кругами по комнате, Лунафрея наконец-то отыскала ручку двери, полагая, что ее закроют здесь как пленницу, но все оказалось намного проще: преграда с мягким скрипом поддалась. Не веря своей удачи, Луна двинулась маленькими шажками вдоль стены, прислушиваясь к звукам вокруг, и понимая, что мир наконец-то смолк, поглотив все запахи и звуки, и оставляя ей один лишь пронизывающий до кости холод.       В беспамятстве шагая наугад вдоль длинного коридора и выходя на какую-то из лестниц, она инстинктивно прижалась к стене, когда ее окликнули. - Вам лучше оставаться на месте, Ваше Высочество, - голос принадлежал молодой женщине и, похоже, этот человек не желал ей зла. - Кто ты? - дрогнула Луна, уставившись слепым взором куда-то в пространство перед собой. - Меня зовут Хильда, Ваше Высочество. Я из портних, что шила вам это платье. Полагаю, его стоит сменить на более удобные и теплые одежды. - Портниха? - удивляясь таким простым вещам в нынешнем состоянии, Луна немного отмерла, проявляя интерес. - Канцлер не тронул тебя? Он все еще здесь? Что стало с замком? С армией? Демоны, они… - Ах...- растерявшись от потока вопросов, обрушившихся на нее, вздохнула незнакомка. - Вы спали более трех суток. Тиран созвал всех выживших из поваров, солдат, портных, слуг и других приближенных ко двору, и сказал, чтобы они присягнули ему на верность. Если военные отказывались, он убивал их на глазах у остальных людей. Если гражданские отказывались, он депортировал их из столицы. Но снаружи сейчас ад. Нет никого, всё рухнуло в одночасье, как пришла вечная ночь. Канцлер держит в заложниках двух воинов Его Высочества. - Гладио и Игнис...- догадалась Луна и, слыша, что служанка замолкла, приказала: - Продолжай. - Принц не объявлялся, диктатор признал его мертвым. Но мы все знаем, что это ложь. Этот ужасный человек пытается ослабить нашу надежду на спасение, но фрески не лгут. Все мы, из оставшихся здесь, верим в приход Истинного Короля, что свергнет узурпатора и положит конец вечной тьме. - Молчи, - в страхе попросила Луна, вжимаясь лопатками в стену и переходя на шепот, - лучше не говорить об этом громко, пока Он может услышать. Я...тоже верю в Нокта, но не собираюсь праздновать раньше времени. Наша вера и надежда — это то, что должно храниться глубоко в сердце, пока не придет момент, когда зло будет повержено.       Лунафрея настолько торжественно завершила свою речь, что раздавшийся откуда-то снизу насмешливый присвист заставил ее дрогнуть словно затравленного кролика. - Вот это речь! Если бы я писал сценарий, все положительные герои говорили бы в ней примерно такими же скучными шаблонами! От голоса канцлера все сжалось внутри принцессы и она, протянув руки вперед к служанке, едва задела ее передник. - Прошу, стой, я...ничего не вижу, - взмолилась принцесса, но понимала, что это бесполезная просьба: если канцлер слышал крамольные речи заговора портнихи, то ей лучше сейчас бежать как можно дальше, покуда Изуния не вырвал той язык голыми руками. - Любовь слепа, Вашество, - медовый голос все приближался и приближался, а Луна, не находя себе место, в ужасе пятилась вниз, натыкаясь на углы и двери, каменные статуи и что-то совершенно бесполезное и незнакомое ей в интерьере замка, в страхе силясь уйти как можно дальше от душегуба. - Помнится, я так же бежал много лет назад, но увы! Удары плети все равно настигали меня, где бы я ни был, - его голос звучал почти рядом и Лунафрея, вернувшись в комнату, откуда она и бежала, споткнулась о ковер, успевая выставить перед собой руки и в бесполезном ужасе отползая прочь от того, что шло следом. - Но я не умер даже после сотен пыток. И это было милосердием по отношению брата к брату. Милосердием к преступнику, которое обернулось жестокостью в отношении его жертв, - его треклятый парфюм тронул ноздри Лунафреи и, чувствуя, как руки Ардина тянут ее вверх, принцесса закричала, силясь отбиться от его прикосновений. Пытаясь вырваться, Луна сделала рывок куда-то в сторону, но была грубо отброшена на постель и, не успев встать, ощутила то, чего больше всего боялась: канцлер сел сверху, грубой силой перехватывая ее запястья и заводя за голову. - Н-нет...не надо, - в вещем ужасе прошептала Луна, вертя головой из стороны в сторону и припоминая, как стяжатель пообещал «силой забрать то, что ему причитается». - Пожалуйста...Ардин, не делай этого. - Что?..- в его тихом вопросе прозвучало немалое удивление пониманием, к чему ведет Луна. - Думаете, я настолько ублюдок? Что я все эти годы вынашивал изощренные планы того, как разрушу чертово королевство, чтобы только…изнасиловать вас? Вы так считаете? Принцесса не отвечала, тяжело дыша и чувствуя, как по ее раскрасневшемуся лицу теперь ручьями текут слезы. - Я не говорил вам, но в той истории про короля и целителя много недомолвок, - как-то совсем тихо произнес канцлер, вставая с девушки и присаживаясь рядом с ней на постели. - Мой брат нашел не самый лучший повод, чтобы свергнуть меня с трона. Но это был лучший повод меня возненавидеть. Я же всю жизнь был…собакой. Таким вот бездомным шелудивым псом, которого пинал всяк, кому не лень. Я хотел любить, но это забрал у меня брат. Я желал исцелять, но боги решили за меня. Я верил, что смогу забыть, но даже находясь в Нифльхейме, я все еще помнил, кто я такой и зачем веду каждодневную борьбу. Ведь говорят, что память — это высшее проклятие богов. И я был проклят своими воспоминаниями, даром, этой дрянью внутри меня, что росла год за годом.       А когда появилась маленькая Луна, я решил, что нашел более светлую цель в жизни. Свободную от бесконечной боли и скорби цель. Самый первый букет из полевых силлецветов я принес, когда тебе исполнилось пять лет. В тот же год ты уговорила Равуса вырастить целое поле этих цветов в садах Тенебре. На самом деле, по всему миру растет очень много редких и прекрасных цветов, но когда я увидел их, то сразу подумал: их бутоны напоминают мне глаза малышки Лунафреи. А девочка росла, становилась прекрасной леди, и уже на пятнадцатом году сформировалась чудесной девушкой, о которой втайне мечтал каждый мужчина империи, от мала до велика.       Я смотрел на вас без надежды потому как знал, что в итоге вас отдадут, будто кусок мяса, принцу Люция. Это было подобно фермам с чокобо, где не важно, насколько ты благородная птица, если за тебя все равно потом заплатят и продадут какому-нибудь богачу, что приладит сверху инкрустированное рубинами седло да посадит свою жирную задницу. Но у чокобо всегда такой взгляд…словно эти птицы верят, что живут и едят свой гисал ради Великого Дела. - Я тебе не птица, - едва слышно отозвалась Луна, прерывая рассказ канцлера. - Действительно, не птица. Потому, что за руку принцессы платят больше, да и корона поудобнее седла будет. Что ж, вас обижает моя прямолинейность, Вашество? - Ты так пытаешься оправдать свои ничтожные поступки? - севшим голосом осведомились Лунафрея. - Нет. Я хочу, чтобы вы увидели мир моими глазами. Глазами человека, которого унижали, били, высмеивали, оговаривали и пинали просто потому, что это весело. Первые слова, что я услышал от Региса, были «Что он здесь делает? Я ему не доверяю». Я ничего еще не сделал, а меня уже были готовы ненавидеть все, начиная от королевского стражника и заканчивая королем. На этой свадьбе меня сторонились все и...я хотел лишь каплю покоя. Жаждал вашего поцелуя, потому, что ничьи больше губы не дают мне чувства, что я нужен этому миру. Что я не последний человек...в вашем сердце. - Возможно, - без эмоций ответила Лунафрея, садясь ровно и тыльной стороной руки утирая дорожки слез. - Сейчас ты скажешь, что не хотел никого убивать, не хотел мучить, а то, что произошло, случилось как банальная месть всему роду Люциев, заложенному в истоках твоим родным братом. - Вы говорите это так, словно смеетесь над всей моей жизнью. - Но ведь она жалкая, - хмыкнула Луна, нервно рассмеявшись. - Жалкая и лишенная смысла. - Вы знаете это чувство лучше меня, - вздохнул Ардин и внимательно поглядел на принцессу.- Когда хочешь сделать все как лучше, а получается как всегда. Когда совершаешь что-то "от чистого сердца", а вещи становятся только хуже из-за проявления инициативы. О, если вы позволите, я бы попытался вернуть вам зрение. Как целитель в прошлом, я... - Нет. Даже, если получится, я не хочу больше видеть твоего лица, - холодно отрезала Лунафрея, сидя недвижно, словно мраморное изваяние. Луна не смела и глазом моргнуть, лишь грудь поднималась и опускалась в такт раздраженному, частому дыханию. Она чувствовала, как постель прогнулась, когда канцлер, наклонившись ближе, коснулся ее губ мимолетным, жадным и трепетным поцелуем, но ее губы были плотно сжаты, и только одна слеза медленно скатилась по щеке вниз. - Что ж...- не получив ласки в ответ, тихо как ветер, прошептал Ардин, - ...я ждал столетия, чтобы хоть кто-то меня согрел. Ради вас я готов ждать еще не одну вечность. - Никогда, - сухо, со стальными нотками в тоне, ответила Луна, но на ее слова не последовало никакой реакции: канцлер тихо покинул покои, вновь оставляя девушку в полном одиночестве.