Шальной пробкою от шампанского

«Услышь меня.» Бар встречает теплом и неярким освещением – после слепящих уличных фонарей практически услада для глаз. Дернув головой – вновь напоминая себе про цель посещения – Эльдар, выдохнув неслышно стылым воздухом, делает шаг вперед, прямиком в обволакивающее звучание размеренной музыки. Людей здесь немного – не самое известное в Питере место – и вычленить из разбредшихся по залу нужного не слишком уж сложно. Он не тянет, потому что это бессмысленно, сразу присаживается рядом за стойку, разглядывая этикетки бутылок на стеллажах. Кивает бармену, просит виски – если редко, то можно – и, пока льется алкоголь в квадратный стакан, поворачивается на стуле удобнее. – Дань. Ладонь касается плеча. Уткнувшийся в свой бокал, Поперечный морщится и подтягивает капюшон, пряча лицо еще сильнее – он уже явно поддат. – Отъебись. Не мешай. Голос глухой, пропитый насквозь. Джарахов хмурится, принимает стакан от бармена – тот, благо, не лезет, даже не обращает внимания – и дергает Данилу еще раз. – С этой хуйней пора заканчивать, чувак. Сколько ты уже бухаешь? Поперечный угрюмо молчит, вместо ответа делая еще один шумный глоток. За стеклянными стенками играет бликами пустота. Эльдар бросает быстрый взгляд на деревянную поверхность возле стендапера – пара шотов с кружками оставшихся капель алкоголя на дне. – Сколько? – скривив губы, он дергает за чужое плечо сильнее. – Блять, отвечай. – Не помню, – явно раздраженно следует ответ. – Тебе не похуй? – Посмотри на меня. Данила не реагирует опять – жестом просит бармена повторить, отставив стакан. Это почему-то выводит, хотя пару секунд назад Джарахов ощущал лишь легкую растерянность и не знал, что следует говорить – а потому и бросался услышанными в каких-то сериалах нейтральными фразами. Второй попытки он не предпринимает. Вместо этого вытягивается и, уцепившись за вторую руку Поперечного, тянет на себя, разворачивая, и заглядывает под капюшон. Круги под глазами, практически ушедшие цветом в черноту, утомленные складки у губ, на сморщенном лбу, промеж бровей, опухшее, небритое лицо – Данила выглядит отвратительно. Кажется, даже в дни самых мощных запоев он не запускал себя настолько – не доходил до нужной кондиции – и это нечто из ряда вон выходящее. – Так. Вставай. – Пошел нахуй. Поперечный скалится и, выдернув руки из хватки пальцев Джарахова, поворачивается обратно к стойке, поправляя капюшон. Звучит он в высшей степени зло, и приходит понимание, что в этот раз все будет пиздецки сложно. Ничего. Плевать. «И вытащи из омута.»