Открой мне свое сердце, милая. И тогда я обещаю тебе восхитительную смерть.
Знаете ли вы то пьянящее ощущение полной свободы? Когда вы идёте по ночному городу, понимая, насколько безумна и безответственна ваша выходка, потому что в городе орудует опасный маньяк, убивающий взрослых и детей с особой жестокостью, но уже ничего не можете с собой поделать, ведь адреналин в крови дарит вам незабываемое ощущение азарта и какого-то приятного страха, от которого становится смешно, а манящие Vogue Blue наполняют ваши лёгкие спасительным сигаретным дымом, от которого и вовсе отключается связь со всеми насущными проблемами. Музыка громко играет в наушниках, Scorpions поют особенно восхитительно, словно никогда не пели так раньше, а Блейк идёт по пустынной улице, напевая себе под нос любимую «Maybe I Maybe you», активно жестикулируя и представляя себя на сцене. Ей просто необходима эта свобода. Необходимо вырваться, сбежать из этого порочного круга детских смертей, похорон и поминок, этих бесконечных слез и истерик, этого какао с утра и вечером, очередного супергеройского фильма, который она уже сотню раз видела, но все равно посмотрит ещё раз, от Билла, который общается с ней только лишь тогда, когда приходит к Хэйдену, словно в остальное время никакого Билла Скарсгарда не существует. Блейк чувствовала себя усталой и убитой. Она знала, что ещё немного, и она сорвется точно также, как Мэд сорвалась на Хэйдена полторы недели назад, хотя тот не был виноват в смерти близняшек, а просто придумывал очередной глупый план по поимке маньяка. Она чувствовала, что изнутри её раздирает невыносимая боль. Но она не хотела её чувствовать. И поэтому пачка лёгких Vogue Blue постепенно пустела, но наполняла её владелицу. Не смыслом, о нет. Просто дымом, который сейчас действовал как панацея. Ей не хотелось вспоминать последние две недели. Они действительно были ужасны. Сначала похороны Инны и Иммы. Это было то ещё испытание для Мэд — на неё было даже смотреть больно, ведь она любила девочек как родных. Гордон и Шейла, родители малышек, с ненормальным спокойствием восприняли смерть дочерей, словно каждый день хоронили по одному ребёнку. На самом деле все гораздо проще — они не любили своих детей. Не все родители, к сожалению, любят своих чад, и зачастую они вообще им не нужны, а только лишь служат средством сближения супругов, что оказались на грани развода. Но в конце концов Олдены не полюбили своих дочерей, да и сблизиться не смогли, и родителей заменила им Мэд. А ведь для любящей матери нет ничего страшнее, чем потерять свое дитя. Мэд усиленно предлагали помощь психотерапевта, ведь нельзя же остаться прежней после нахождения двух растерзанных детских трупов, но женщина уперто отказывалась, веря в собственные силы и способность справиться с любой проблемой. Как оказалось, с этим у неё дела обстоят худо. Сначала она просто стучала пальцами по любой поверхности, даже если не нервничала, потом перестала спать и мучилась от бессонницы, начала глотать какие-то таблетки, которые ей посоветовала миссис Хоуп из 48 дома, а затем начался самый настоящий ужас. Хэйден отошёл на второй план, словно приемный ребёнок, на нем стали срываться, даже если он ни в чем не виноват, а Блейк стали опекать настолько сильно, что запрещали даже закрывать дверь в ванную, когда она моется. Мэд даже была способна просидеть перед комнатой дочери всю ночь, не смыкая глаз, словно часовой, чтобы только ничего не случилось с любимой Блейки. В конце концов её перестали отпускать на работу в ночную смену, потому что возвращаться, видите ли, слишком опасно, из-за чего приходилось лезть в окно и спускаться по дереву, которое так удачно растёт рядом. Блейк чувствовала себя заключенной, а Хэйден — нелюбимым. Они понимали опасения матери, но почему тогда брат не стал сокамерником сестры? Почему его выбросили из жизни, словно его никогда и не было? Блейк не знала. Но всеми силами поддерживала брата — теперь старшая сестра стала ещё и мамой. Работа в гостинице на должности администратора, которого не могли найти уже полтора месяца, приносила свои плоды. Часть денег Блейк отдавала матери, на остальное же купила себе плеер и новые наушники, и поэтому телефон лежал в кармане болотной парки выключенным, и не мешал Блейк наслаждаться холодной звездной ночью. Сейчас воздух был особенно чист и приятен. Доэрти затушила бычок подошвой своих фиолетовых кроссовок, вздохнула поглубже и пошла дальше. Гостиница находилась в часе пути от её дома, если идти быстрым шагом, но Блейк двигалась вразвалочку и как-то совершенно не беспокоилась о том, во сколько она придёт. Мэд думает, что её дочь спит, из комнаты доносится аудиозапись сопения какой-то девушки специально для таких случаев, а когда Блейк придёт домой, то просто снова полезет по дереву. В этом у неё большой опыт. Scorpions сменились на Skillet. В общем, это было то, что нужно, особенно, когда играет такая вдохновлящая Hero. Это одна из самых любимых песен девушки, и её она готова слушать хоть всю ночь напролет. Вообще, Блейк с полной уверенностью можно назвать меломаном. Она любит и классическую музыку, и современную. На плеер скачано несколько плейлистов — рок, рэп (отдельно папка Eminem, во второй все остальное), классический рок, инструментальная музыка, поп, фолк и многое другое. Девушка просто выбирала нужный плейлист и слушала все подряд, но сегодня она просто перемешала все 500, кажется, треков и наслаждалась каждой. Но сквозь прекрасную Hero доносились посторонние звуки. Кажется, ей кто-то сигналил. Блейк вынула наушник из уха и оглянулась назад. И правда, вслед за ней медленно ехал какой-то автомобиль, слепя глаза ярким светом фар. В темноте было невозможно понять, что это за машина и кто в ней находится. Дверь водителя резко открылась, и Блейк круто развернулась, побежав вперёд. Ох, ей точно не нужны проблемы этой ночью, поэтому от них будет лучше убежать. — Блейк! Стой же! Этот голос... Девушка остановилась также резко, как и побежала, и обернулась к взволнованному Биллу, который лёгким бегом приближался к ней. Его голубые глаза внимательно изучали лицо девушки, а сам он тяжело дышал. — Привет, — хрипло произнесла девушка. — Привет, — улыбнулся мужчина. Он заметно расслабился, и один из его глаз чуть уехал в сторону. Блейк улыбнулась уголком губ. Ей нравилась эта его черта — она делала его особенным. Билл стоял перед Блейк, выдыхая густые облачка пара изо рта, и внимательно изучал её взглядом ярких голубых глаз. Он смотрел сверху вниз, подмечая почти каждую деталь. Губы покраснели и обветрились, карамельные волосы выбивались из-под горчичной шапки, больше походящей на мужскую, болотного цвета парка была явно больше на размер точно, её худые кисти рук заметно побледнели и были не так подвижны, как стоило бы — она замерзла. Эта маленькая прелестная девочка находится на улице холодной тёмной ночью, хотя уже давно должна быть дома. Она курила. Курила много, пыталась забыться. Блейки ещё не знает, что в скором времени даже наркотики не помогут ей сбежать от реальности. — Блейк, — он прервал неуютное молчание, царившее некоторое время, — Садись в машину, подброшу тебя до дома. — Нет, спасибо, — Доэрти провела рукой по волосам и продолжила, — Я… Я решила устроить себе ночную прогулку. Знаешь, я давно не гуляла, тем более ночью, а ведь так люблю просто подышать свежим воздухом. Она нервничала. Он чувствовал это. Чувствовал, что она расстроена поведением своей постепенно сходящей с ума матери. И он знал, что все идёт точно по плану. — И сигаретами? — мужчина усмехнулся, — Давай, Блейк, поехали. — Билл, пожалуйста. Я не хочу сейчас ехать домой. Он удивлённо на неё посмотрел: — Что-то случилось? — заметив, как она затеребила проводок наушника и закусила губу, Билл поспешил исправить ситуацию, — Знаешь, лучше не отвечай. Если не хочешь домой, то поехали куда-нибудь ещё. Главное, чтобы ты не оставалась одна на улице ночью. На лице девушки расцвела улыбка. Сказать, что Блейк была счастлива — ничего не сказать. Она совершенно не знала, как ей вести себя дома, что говорить и делать, поэтому предложение Билла показалось действительно нужным. В конце концов, он приятный собеседник, и Блейк уверена, что эту ночь она проведёт хорошо, если поедет вместе с ним. Плюс ко всему, Доэрти давно ждала от него приглашение сходить куда-нибудь и не решалась позвать первой. Теперь эта маленькая проблемка решена, а вместе с ней проблема замерзших рук, заканчивающихся сигарет и недолговечной батарейки плеера. Билл терпеливо ждал ответа. — Что же… В машине гораздо теплее, чем снаружи, — девушка нерешительно и коротко улыбнулась и пошла к автомобилю. Только сейчас она поняла, что это бордовый Chevrolet Chevelle* с белой толстой полосой на капоте. Доэрти не могла угадать год выпуска, но машина точно была старой сборки. Билл в несколько шагов оказался возле машины и галантно открыл дверцу переднего сидения. Блейк вновь улыбнулась, чувствуя себя неудобно, и села в тёплый салон. Девушка сразу же стала греть замерзшие руки и натирать их до красноты. Кожа пульсировала и чесалась, но сейчас это было такой мелочью, что Блейк даже не хотела обращать на это внимания. Главное, что теперь она с Биллом, и он точно не бросит её одну этой холодной ночью. Билл обошёл авто спереди и сел на водительское сиденье. Он не спешил трогаться с места. В салоне пахло насыщенным, терпким мужским парфюмом. Он был довольно резковат, но не становился от этого хуже, только наоборот. Доэрти очень плохо разбирается в духах, поэтому не могла совершенно точно определить, что это за аромат, но пахло очень притягательно и… Дорого. — Согрелась? Мелодичный голос Билла вернул девушку в реальность. Она сняла шапку и повернулась к мужчине. — Да, спасибо, — на какое-то время девушка замолчала, — Так… Какими судьбами? И не надо говорить, что ты просто проезжал мимо. — А если так оно и есть? — Билл вопросительно выгнул бровь и посмотрел на девушку. В его глазах читался неприкрытый интерес и азарт, и где-то глубоко внутри они горели ярким пламенем. — Тогда можешь начинать говорить, что нас свела судьба, — девушка засмеялась. — Могу ли я сказать, что нас свела любовь к алкоголю? — девушка широко распахнула глаза и удивлённо уставилась на собеседника. Он засмеялся и пояснил: — Здесь за углом великолепный винный магазин. Когда я не могу уснуть, то приезжаю за бутылочкой сухого красного, а прелестная миссис Эверс никогда не может отказать мне в продаже. — Все за такие красивые глаза, — улыбнулась Блейк. — Польщен, — Билл подмигнул левым глазом. Он завёл автомобиль и резковато двинулся с места. Что поделать, механика. Они поехали слишком медленно. Максимум десять миль в час, никак не больше. Но Блейк нравилась эта поездка рядом с Биллом. Сейчас, когда он сосредоточенно глядел на дорогу, освещаемую только светом его фар (в Дерри почти никогда не горят фонари), она украдкой, как ей казалось, могла наблюдать за ним. Рассматривать его. Чувствовать его запах. О, а как он пах! У Блейк был своеобразный фетиш на мужские руки, запах и скулы. И в Билле все это сочеталось просто превосходно — руки у него немного грубые и большие, почти всегда холодные; на них выступают широкие синие вены, ногти всегда аккуратно подстрижены, в его ладонях поместится её лицо почти что целиком. С запахом все точно также восхитительно. От него пахло кофе, хотя он никогда не говорил о том, что любит его пить, каким-то одеколоном, от которого просто кружилась голова, и ментоловыми сигаретами. О, этот аромат был для неё одним из лучших — в кой-то веке Блейк не будут упрекать за пагубную привычку. И скулы. Ах, какие у него скулы. Чёткие, немного острые, высоко посаженные — о таких мечтала каждая голливудская актриса, но достались они именно Биллу. Как же её к нему тянуло. Необъяснимо, невозможно, почти что на атомном уровне, но она хотела быть рядом. Словно он мог освободить её от всего, что держит в каких-то рамках и заставляет быть другим человеком, а не самой собой. Словно что-то внутри неё должно соединиться с ним. — О чем задумалась? — вдруг спросил Билл. Девушка вынырнула из своих мыслей и быстро пролепетала: — Да ни о чем… — девушка замолчала, а потом продолжила, — Билл, а ведь я почти ничего о тебе не знаю. Скарсгард усмехнулся, и отчего-то его глаза недобро заблестели. Блейк предпочла проигнорировать это. — И о чем же ты хочешь узнать? — Ну… О тебе. О твоих родителях, о твоём детстве, о школьных годах, почему именно репетитор и все остальное. — Я ведь тоже многого о тебе не знаю. — Но согласись, ты располагаешь гораздо большей информацией, чем я. Мужчина вздохнул и продолжил: — Кажется, у меня нет выбора, детектив Доэрти, — он улыбнулся, — Придётся рассказать вам все, что мне известно. Девушка радостно хлопнула в ладоши и уселась поудобнее в бежевом кожаном сиденье. — Как ты уже поняла, у меня шведские корни. Раньше моя семья жила в Швеции, но почему-то деду взбрело в голову переехать именно сюда. Он так и не объяснил, почему, но бабуля говорила, что здесь ему предложили прекрасную работу. Тогда ещё было тихо, никаких убийств и маньяков, быть может, им просто захотелось тишины. Но не суть. Я родился уже в Дерри, живу здесь вот уже двадцать семь лет, — Билл набрал скорость, и теперь они ехали довольно быстро для такого тёмного времени суток, — Школа… В школе я был тем ещё задирой, — он засмеялся, — Знаешь, даже народ постарше раз в месяц сдавал мне деньги, чтобы я их не побил. — Как же ты заработал себе такую репутацию? — девушка засмеялась. — Очень легко, — улыбнулся он, — Просто тогда я занимался каратэ, у меня был зелёный пояс, а это почти что мастер, — он вновь улыбался, — Стоило мне раскидать местных боссов, как я заработал уважение и авторитет среди остальных. Так что никто меня не гнобил, школу я любил, учился неплохо. — А почему сам стал учителем? — Говорил же, детей люблю. В последний год старшей школы смог стать вожатым в местном лагере. Понял, что мне это нравится, и захотел связать жизнь с педагогикой. К сожалению, учителей в Дерри пруд пруди, так что с преподавателем я пролетел. Стал репетитором. Почти одно и то же, только сам себе хозяин. - Мне сложно представить тебя хулиганом в школе, — девушка засмеялась, — А вот строгим учителем возле доски — вполне. — Это потому что ты привыкла видеть меня в роли репетитора для брата. Но я очень разносторонний человек. — Охотно верю, Билл, — девушка снова закусила губу, — У тебя есть братья или сестры? — Нет, я единственный ребёнок в семье, — это было сказано с нескрываемой грустью в голосе, — А после смерти родителей один в принципе. Блейк словно током ударили. — О Боже, Билл, я не хотела, прости… — Все нормально, — перебил он девушку, — Это было давно. В салоне вновь стало тихо. Билл свернул с главной дороги и остановился. Блейк не могла понять, где они находятся, а мужчина тем временем поставил машину на ручник и вышел, замотав серый шарф поверх чёрного драпового пальто с большими пуговицами. Блейк вышла вслед за ним. Она совсем не ожидала, что в Дерри есть такое восхитительное место — необъятное поле казалось просто бескрайним и бесконечным из-за лежавшей на нем ночной тени. Трава была покрыта инеем и трескалась от каждого шага, а над головой раскинулось такое же бескрайнее звездное небо. Казалось, что в эту ночь они светят гораздо ярче специально для Блейк и Билла, решивших провести здесь время. Билл тем временем достал что-то из багажника и подошёл к девушке. На плечи ей опустился тяжёлый тёплый плед, и благодаря свету все ещё включенных фар она могла разглядеть белую клетку на красном фоне. — Идём, — Билл аккуратно взял девушку за локоть и повел обратно к машине. Усадив её на капот, он запрыгнул на него сам и пододвинулся ближе к Доэрти. Она никинула на него другой край пледа. Только сейчас Блейк заметила в его руках ту самую бутылочку сухого красного. Она улыбнулась. Вино уже было открыто, и Билл сделал первый крупный глоток, а затем передал бутылку Блейк. Она тоже глотнула. По телу постепенно стало разливаться тепло. Блейк положила голову Биллу на плечо и боком прижалась как можно сильнее. Он приобнял её за талию правой рукой и вновь глотнул. — Знаешь, я никогда не думала, что буду сидеть с кем-то вот так на капоте и пить вино, — произнесла подхрипшим голосом Доэрти. — Чудеса случаются, — усмехнулся Скарсгард, — Я вот никогда не думал, что встречу такую восхитительную девушку. Её сердце забилось сильнее. Тук-тук, тук-тук. Подумать только, это так легко — вскружить голову глупой человеческой девчонке. — Я рассказал тебе о своей семье. Теперь твоя очередь. Блейк замялась. - Билл, я не думаю, что... - А ты не думай. Просто расскажи, - он вновь бесцеремонно прервал её, не дав закончить. Доэрти глубоко вздохнула. - Рассказывать особенно нечего. Хэйдена ты знаешь, мою маму тоже. Отец умер, когда мне было двенадцать, с тех пор мы живём втроём. - Как он умер? Блейк поджала губы. - Я не хочу об этом говорить, Билл. Прости. Блейк слезла с капота и прошла чуть вперёд, вдыхая ночной воздух как можно глубже. В голове неприятно зазвенело, как это бывает, когда усердно сдерживаешь подступающие слезы. Билл слез вслед за ней. - Это ты прости. Я не думал, что это настолько больная тема. Давай просто не будем об этом. Девушка кивнула. - Иди сюда. Он раскинул руки в стороны, зовя девушку в свои объятия. Она подошла ближе к нему и сцепила руки за его спиной. От Билла все также пахло одеколоном, ментоловыми сигаретами и кофе. И ещё чем-то сладким, тягучим, почти что приторным. Девушка не могла понять, что это за запах. - Блейк, - из его уст её имя звучало особенно красиво. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Билл наклонился чуть ближе и легко коснулся своими пухлыми мягкими губами до её сухих и тонких. Где-то внутри девушки взорвался мощный фейерверк чувств, бабочки внизу живота вспорхнули и закружились в бешеном танце, пробуждая какое-то сладкое и томное ощущение ниже пупка. Это было незнакомо ей лично. Но это ей дико нравилось. Билл оторвался. Блейк тяжело дышала, несмотря на то, что поцелуй был почти что целомудренным, и её глаза лихорадочно блестели. - Помнишь, я сказал, что ты обязательно найдёшь свое море? - Да. И ты был прав, - девушка чуть простонала, когда Билл поцеловал её мочку уха, - Я уже начинаю тонуть... Их последующий поцелуй обжигал не хуже пламени. Бутылка вина выпала из рук Билла, и он обнял девушку, прижав к её себе как можно ближе. Алкоголь со звонким бульканьем плавил иней на траве.***
Мэд медленно поднималась по скрипящей в ночной тишине лестнице. Затем также медленно шла по коридору второго этажа, стараясь никого не разбудить. Первая дверь. Вторая. И, наконец, нужная третья. Миссис Доэрти прислонила ухо к двери, ведущей в комнату к любимой дочери, и услышала все то же сопение. Легонько толкнув дверь, женщина тихо прошла вовнутрь, чтобы поцеловать дочь в лоб, прежде чем пойти спать. Но постель дочери была пуста. Громкий крик матери разбудил Хэйдена посреди ночи. Прибежав в комнату сестры, он резко включил свет и увидел в помещении не дорогую Блейк, а Мэд, что носилась по комнате с громкими отчаянными воплями и заглядывала сначала под кровать, потом в шкаф и под стол, пытаясь найти дочь. Но её нигде не было. С диким отчаянием в глазах женщина схватила себя за волосы и потянула их вниз. Резко упав на пол, Мэйделин забилась в истерике, срывая голос до полной хрипоты, размазывая слезы по лицу, до крови впиваясь острыми ногтями себе в шею и шепча заветное имя - Блейк. Хэйден так и стоял в дверном проёме, глядя на эту картину. Мэд каталась по полу, била по нему руками и продолжала громко хрипеть. А на фоне этой вакханалии все продолжала сопеть какая-то девушка.