Практическая евгеника

             В голове гудело, перед глазами плыло. Безбожно ныл затылок и ощутимо покалывало сгиб правого локтя. Бьякуя пошевелился, но вышло как-то вяло. Зато приблизился гул, став глухими, как будто отдаленными голосами, и он понял, что гудело не в голове, а рядом.       — …вцепился, что я должен был, в дангае с ним драться? — бухтел обиженный голос Ренджи. — И куда бы его выбросило? Я не нанимался капитана убивать!       — Возможно, ничего настолько фатального и не произошло бы, — спокойно, почти монотонно отвечал кто-то с голосом низким и мягким. — Никто вас и не обвиняет, Абараи, успокойтесь. Увы, накладки случаются, никто не застрахован от внезапных помех.       — Тайчо не помеха!       — Дебил! — вклинился еще один голос, выше и громче, чем два предыдущих. — Он больше не твой тайчо!       — А ты вообще не лезь! — огрызнулся бывший лейтенант. — Если бы ты не своротил ту хреновину, он бы нас и не заметил!       — Ага, щас!..       — Заткнулись оба, — с опасной мягкостью предложили спорщикам, и те послушались, до Бьякуи доносилось лишь возмущенное сопение и звуки, подозрительно напоминающие пихание локтями.       Притворяться было бессмысленно, над ним уже склонились, Кучики чувствовал внимательный взгляд на своем лице. Он вдохнул поглубже и приоткрыл глаза. Видеть четко пока еще мешала легкая дымка, однако силуэт был знакомым. Очертания человеческого тела колыхнулись, перед глазами возникло что-то прямое, с кривыми закорючками.       — Сколько пальцев видите? — спросили у Бьякуи.       — П-пальцев? — уточнил он.       — Так, ясно, — человек отодвинулся, неподалеку застучали клавиши. — Вам бы, Куросаки, в каменоломнях работать, а не в тайные рейды ходить, — ворчал тот, кто приводил Кучики в сознание. — Кто вас просил так бить? Или что, сила есть — ума не надо? Теперь придется ждать, пока пройдут последствия, у Кучики сотрясение мозга, поздравляю…       Бьякуя закрыл глаза, перестав вслушиваться в недовольный тон своей сиделки, оправдательный бубнеж и досадливые чертыхания Ренджи. Зато стали понятны и муть в голове, и свистопляска перед глазами. Сотрясение мозга, надо же, как его приложили…       Сквозь мерный шум в ушах до него еще донеслось «было бы чему сотрясаться», явно сказанное из вредности, но Бьякую это уже не интересовало. Он даже не успел испугаться, что снова теряет сознание, когда снотворное подействовало и он уснул.              Следующее пробуждение было чуть менее спокойным, зато куда более захватывающим. Кто-то ругался, кажется, прямо у него над головой. Сердитый женский голос, смутно знакомый, требовал не прикасаться, не сметь и еще чего-то «не», но Бьякуя упустил суть требований. Два мужских голоса успокаивали и убеждали, и их ровное звучание сливалось в монотонный шум с редкими нотками легкой иронии. Когда Бьякуя невольно поморщился, споры разом смолкли, над ним снова кто-то склонился.       — Смотри мне, Айзен, — сурово и на этот раз вполне отчетливо произнесла женщина, — если хоть волосок упадет с его головы, я тебя…       — За состояние его волос я не в ответе, — доброжелательно, но не без сарказма перебил мужчина. — А ты могла бы и не опекать своего кохая, никто ему тут зла не желает.       — Что ты ему капаешь?       — Седативные, — Бьякуя понял, что отвечающий пожал плечами. — Ну и как обычно, процедура-то обкатанная.       — Угу, — мрачно отозвалась женщина, и они отошли, Бьякуя перестал ощущать присутствие рядом людей.       Айзен… После Ренджи и Ичимару он уже ничему не удивлялся. Странным было другое: зачем на том свете ставят капельницы с успокоительным?..              — Придурок! –уверенно сообщили откуда-то со стороны входа.       — Да ладно тебе, — проворчали из-под кровати.       Бьякуя не стал открывать глаза. Он уже как-то привык к тому, что загробная жизнь происходит прямо перед ним, и одновременно течет мимо него, без его активного участия. Тем более, что новый голос был совершенно незнакомым, это могло быть интересно. Вот, оставленного приглядывать за пациентом любителя бить по голове обозвали придурком, приятно…       Между тем пришедшая — это была девушка с низковатым, немного хриплым голосом — уселась на пол рядом с кроватью и пристроила между собой и парнем что-то объемное.       — Вот, пришла тебя развлекать, пока клиент в отключке, — сказала она. — Будем сегодня разбираться с живой природой.       — Мне больше нравилось про людей.       — Выбирай, — не слушая ворчания, предложила девушка, — «коту масленица» или «офисный планктон». Кот — это… подожди, сейчас найду… — зашуршали страницы, — ага! Вот, смотри, кот — это такое мелкое животное…       — Рукия, — укоризненно перебил ее собеседник, — ну что ты тупишь? Кто ж не знает, что такое кот?       — Я не знаю, — спокойно ответила девушка по имени Рукия. — Я их никогда не видела.       — Извини…       — Ну ладно, а что такое планктон, ты тоже знаешь?       — Угу, Урахара говорил, что это всякая мелкая живая дрянь, живущая в воде. Им рыбы питаются.       — Хм… тогда почему он «офисный»?       — Откуда я знаю? Может, в офисах плохо кормили? Планктоном этим самым. Или, я не знаю, его там разводили?       — Тогда бы это называлось «аквариум», — наставительно сообщила Рукия. — А «офис» — это наземное сооружение.       Примерно минут через пятнадцать Бьякуя сообразил, что молодежь то ли играет, то ли выполняет научный проект наподобие школьного: берет из старинных книг какое-нибудь непонятное выражение и пытается найти в нем смысл. С офисным планктоном они так и не разобрались, попутно едва не поссорившись, и перешли на кота и масленицу. Здесь дело застопорилось на том, что такое эта самая масленица. В логике им было не отказать — раз масло, значит, речь идет про еду. Девушка горячилась, начинала говорить громче, парень на нее шикал, она награждала его подзатыльниками и стояла на том, что масленица просто обязана быть сосудом для масла. Парень резонно вопрошал, при чем здесь тогда домашнее животное кот, и они снова подвисали на некоторое время. На гениальной идее, что коту могли давать пустую тару в качестве игрушки, Бьякуя не выдержал и фыркнул.       Молодые люди тут же подхватились, девчонка взяла низкий старт с воплями: «Айзен-сан! Урахара-сан! Он проснулся!» и умчалась, а юноша остался, немного неуверенно поглядывая на Кучики. Бьякуя разглядывал его в ответ: лицо молодое, свежее, кожа ровная, в полумраке палаты кажется смугловатой, глаза карие, губы еще по-мальчишески пухлые. И волосы непередаваемо рыжего цвета. От этой солнечной яркости даже в глазах зарябило. В целом, весьма симпатичный подросток, вот только выражение лица слишком взрослое — брови нахмурены, губы поджаты, взгляд серьезный и даже немного мрачный.       — Кхм, — парень отвел глаза, и Бьякуя понял, что тот не мрачен, а смущен не на шутку. — Ты это… извини, типа, — пробормотал он.       Кучики ничего не ответил. А что тут скажешь? «Ладно, ерунда»? Так ведь не ерунда, голова-то до сих пор болит.       В комнате нарисовалось новое действующее лицо, это избавило пациента и сиделку от необходимости разговаривать. Правда, вместо тех, кого звала девушка, заявился Абараи с вытаращенными глазами и с порога гаркнул:       — Тайчо! Вы как?       Бьякуя поморщился от интенсивности звука, а Ренджи прилетело тапочком по затылку — это вернулась девушка. И тут же принялась воспитывать бывшего лейтенанта, мол, что ты орешь, человеку плохо. Правда, делала она это ничуть не тише, и потому неслышно вошедший мужчина в белом халате всех выгнал. Молча закрыл дверь на защелку, медленно устроился на табурете рядом с кроватью и внимательно посмотрел на Бьякую.       Тот жадно вглядывался в это знакомое и одновременно абсолютно новое лицо. Будучи капитаном Готей-13, Айзен Соуске носил стильную прическу, одна прядка из которой постоянно падала на лоб и вызывала восхищенные попискивания у женского рядового состава. Сейчас же волосы бывшего капитана пребывали в живописном беспорядке, обрамляя лицо и делая его намного моложе, а еще Айзен был в очках. Сочувствующая улыбка сменила выражение самоуверенного превосходства, за которое Айзена недолюбливало начальство, и значительно прибавила ему обаятельности.       — Здравствуйте, Кучики-сан. Вот уж не думал, что встречусь с вами при таких обстоятельствах.       — Я тоже… не ожидал, — собственный голос был сиплым, словно после сильной простуды.       — Вы пока не торопитесь разговаривать, — посоветовал Айзен, изучая показатели приборов, проводами от которых был окутан Бьякуя. — Травма у вас не самая тяжелая, но и не самая приятная, так что давайте-ка без ненужных нагрузок. Успеем еще поболтать. И вы мне в подробностях расскажете, что делали ночью в научном архиве нашего глубоконеуважаемого доктора Куроцучи.       Бьякуя нахмурился. Вот о том, что придется как-то объясняться, он и забыл. Айзен, глянувший на него мельком, что-то уловил и тихонько фыркнул.       — Не волнуйтесь, Кучики-сан, никаких… воздействий разной степени, — снисходительно проговорил он. — И да, мы вам тоже много чего расскажем и покажем. Даю слово, вам будет интересно. Я уже удалил все маячки, что были в вас понатыканы, так что отследить вас не смогут. Не смогли бы и так, мы все-таки очень далеко от Нихона, однако на всякий случай… И всю ту гадость, что в вас закачивали под видом медосмотров и профилактики, я тоже вывел, — он кивнул на систему капельницы, — так что даже гениальные изобретения Куроцучи с их излучением вам не страшны. Про вашу суперсекретную миссию мы в курсе, — продолжал Айзен, постукивая пальцем по экрану планшета и периодически сверяясь с приборами, — но вы можете смело про нее забыть. Вернуться к прежней жизни у вас все равно не выйдет.       Бьякуя некоторое время хмуро смотрел на бывшего коллегу. Тот был увлечен своими записями, на пациента почти не обращал внимания. Наконец повернулся, сделал удивленные глаза, мол, что не так?       — Почему? — спросил Бьякуя, предчувствуя что-то вроде «кто ж вам даст?», но Айзен его удивил.       — Вы не захотите, — просто сказал он. И улыбнулся.              Комната, которую выделили Бьякуе, была маленькой и совершенно безликой: узкая кровать, жесткая даже на вид, небольшой шкаф с зеркалом, стол со стулом, белые стены, белый потолок, мохнатый коврик у двери. Провожавший его к новому месту жительства Гин улыбался и щурился, как делал это все то время, что Бьякуя его помнил. В объяснения он не ударился, только предложил располагаться, одарив еще одной ухмылкой, и смылся. Кучики ждал, что услышит, как снаружи щелкает замок, но запирать его не стали. То ли хорошо продуманная беспечность, то ли полнейшая безалаберность. Бьякуя постоял посреди своей комнатушки, потирая сгиб локтя, и обвел помещение взглядом.       За неприметной дверью оказалась уборная с душевой кабиной, на крючке висело снежно-белое полотенце, в стаканчике одиноко торчала зубная щетка в упаковке. Сервис, однако, подумал Бьякуя, возвращаясь в комнату.       Итак, по оговоркам Айзена можно было сделать вывод, что это оно и есть — Сопротивление. Если «суперсекретная миссия» провалена и ему об этом сообщили, значит, их это в принципе интересовало. Однако присутствие бывших членов Готей-13 несколько сбивало с толку. И Айзен, и Ичимару были хорошими капитанами, верно служили, всегда были лояльны к правящему Ками. Да и Абараи, каким бы рубахой-парнем ни казался, был хорошим офицером. Что же их заставило так кардинально сменить вектор собственной принципиальности?       Бьякуя подошел к окну, отодвинул плотную белую штору. Окна в стене не оказалось — его функцию выполнял большой экран, демонстрировавший сейчас зимний вечер в каком-то незнакомом климатическом поясе. Айзен говорил «мы», обещая что-то там рассказать Бьякуе. Наверное, стоило дождаться разговора с ним, а пока имело смысл осмотреться. Раз шпион из Кучики не вышел, то и вести себя следует без этих романических повадок: не красться, вжимаясь в стены, не пытаться подслушать чьи-нибудь разговоры. В конце концов, демоны с ней, с той миссией, он и сам был на грани того, чтобы послать всё ко всем известной бабушке, когда нарвался на «покойного» лейтенанта.       Бьякуя оглядел себя — одежду ему вернули, правда, без оружия, — собрал волосы в низкий хвост и вышел из комнаты. Коридор был достаточно широк и хорошо освещен, по обе стороны на расстоянии в несколько метров располагались двери, одинаковые до зубовного скрежета. Справа виднелся тупик с еще одним имитирующим окно монитором, зато слева был поворот. Значит, пойдем налево.       Коридор вывел Бьякую в большую, с высоким сводом, пещеру. Да-да, именно пещеру: неровные сероватые стены, уходившие ввысь и куполом смыкавшиеся метрах в шести над головой, были обработаны едва ли до середины, дальше камень пестрел естественными неровностями. Пространство это выглядело вполне обжитым и даже уютным. Пол был устлан разномастными ковриками и циновками; по периметру стояли диванчики, перед ними — столики. У стен виднелись стеллажи с книгами, а возле проема, двойника того, из которого вышел Кучики, располагалась стойка с кофе-машиной и какой-то посудой. Этакая комната отдыха для обитателей этого места. Бьякуя усмехнулся и направился к аппарату с живительной жидкостью. Голода он не испытывал, но в животе было пусто.       Пока он разбирался в передовой технике прошлого тысячелетия, к нему подкрались со спины и радостно обхватили за шею с криком:       — Малыш Бьякуя! Как я рада тебя видеть!       Кучики обреченно, досадливо вздохнул и попытался отцепить от себя эту кошку драную. Что-то подобное он подозревал, но теперь получил недвусмысленное подтверждение своим догадкам. Ну, а где еще могла так качественно спрятаться Шихоин Йоруичи, как не в самом сердце Сопротивления? Недаром же ее фотография уже почти четверть века красовалась в головном офисе Готей на стенде «их разыскивает полиция»!       — Отцепись от меня! — наконец не выдержал Бьякуя, понимая, что избавиться от Йоруичи можно только силовым приемом — ну, или она сама решит ослабить хватку. Драться с троюродной сестрой не хотелось.       — У-у-у! Вредный-вредный малыш! — Йоруичи потрепала его по макушке, как в очень далеком детстве, но все же слезла со спины, пристроилась рядом, опираясь на стену возле стойки. Смотрела она с невыносимой нежностью и легкой бесовщинкой в глазах. Бьякуя одарил ее недовольным взглядом и вернулся к изучению кофе-машины. — Я так и знала, что рано или поздно ты тоже выберешь правильную сторону.       — Ничего я не выбирал, — пробормотал Бьякуя, наконец сообразив, на какую кнопку надо жать. Машина зафырчала, вздрогнула, внутри нее произошло некое движение, затем послышалось жужжание…       — Чашку подставь, — ласково посоветовала Йоруичи. Бьякуя скорчил ей рожицу, но послушался. И вовремя: ароматный кофе полился в посудинку еще до того, как он поставил чашку.       — Ну, и как ты здесь оказалась? — спросил Кучики, внимательно следя за наполнением тары.       Йоруичи хмыкнула, закатила глаза.       — Это был мой вопрос! — воскликнула она. — Я должна была его задать!       — И все-таки?       — А-а, погоди, — отмахнулась беглая принцесса дружественной семьи и родственница по совместительству. — Вот сейчас ребята закончат в школе, и мы все тебе объясним.       — В школе?       — А что ты думал? Тут знаешь сколько молодежи? Не оставлять же детей неучами! Нам будут очень нужны хорошие специалисты в разных сферах, кода мы вернем Нихон.       Бьякуя вскинул глаза и уставился на Йоруичи в веселом изумлении. Нет, кузина, конечно, всегда была с придурью, никогда не замечала препятствий и ломилась к своей цели с упертостью строительного грейдера. Однако вот так запросто — «вернем Нихон»? Серьезно?       Шихоин усмехнулась, глаза ее вспыхнули. По его лицу она читала с легкостью; в детстве Бьякую это злило, сейчас он просто не обратил внимания. Йоруичи уже собралась было что-то сказать, даже рот открыла, но тут из разных проемов в пещеру повалил люди, стало шумно, и Бьякуя отвлекся. Он во все глаза смотрел на Сопротивление.       Коренных нихонцев нельзя было узнать по каким-то присущим только им чертам, не то, что древних японцев, или, скажем, жителей Африки. Однако своих Бьякуя опознавал всегда, неким внутренним чутьем, и только провозившись почти полгода с теорией духовных практик, он понял, какая энергия объединяла население его родного континента. В толпе, заполнившей пещеру, уроженцев Нихона было много, едва ли не половина. Они выглядели совершенно по-разному, были всех возрастов, одежда их пестрела модными трендами разных годов, особенно часто встречались тенденции двадцатилетней давности.       Были здесь и люди, к Нихону никакого отношения не имевшие. Их можно было вычислить по более бледной коже и манере держать себя — и по неопределимо чуждой духовной энергии. Бьякуя моргнул, сообразив, что стал ее ощущать.       — Ну, пойдем, — усмехнулась Йоруичи, дергая его за рукав. — Поговорим с взрослыми дядями.       Следуя за кузиной, Кучики продолжал вертеть головой, одновременно балансируя чашкой с кофе. Мимо него с улюлюканьем пронесся пацан лет десяти с торчащими в разные стороны медно-рыжими волосами, за ним с ремнем наперевес ломился тонкий и звонкий юноша, обладатель длинной розовой гривы.       — Хех, — Йоруичи свернула в один из коридоров, — опять Джинта у Заэля что-то разгрохал. По-моему, таким мелким химию преподавать рано, но Урахара считает, что в самый раз, а я не спорю…       — Урахара? — Бьякуя наконец обратил все свое внимание на троюродную сестру. — Погоди-ка, тот самый Урахара? Который возглавлял партизанское движение во время войны?       Шихоин с достоинством кивнула.       — Тот Урахара, которого торжественно казнили в первый год от воцарения?       — Этого, пожалуй, казнишь, — пробормотала Йоруичи, распахивая перед Бьякуей дверь. — Ну, добро пожаловать в сердце заговора, Бьякуя-бо!