Практическая евгеника

             Волнительный момент настал — свадьба состоялась.       Не слишком рано, но и не совсем уж поздно днем на окраине Внутреннего города в узеньком проулке прямо из воздуха появился рыжий парень. Повертел головой, выглянул из-за угла дома на улицу, удостоверился, что прохожих мало, и прищелкнул пальцами. В тот же миг рядом с ним возник еще один товарищ, и в проулочке стало чересчур ярко от пламенной шевелюры, сверкающих штиблет и образцово-показательной, будто приклеенной улыбки. Рыжий неодобрительно осмотрел новое действующее лицо и приказал:       — Потухни.       Ренджи перестал лыбиться, сосредоточился и тоже осмотрелся. После чего протянул руку, помогая Рукии выйти из дангая. Девушка осторожно ступила на камни мостовой, придерживая полу церемониального наряда. Неброское, с ручной вышивкой шелковое кимоно способно было вызвать у модниц Сейретея приступ неконтролируемой зависти и спровоцировать настоящую драку, однако Рукию больше заботило удачное перемещение.       Последним из телепорта вышел Бьякуя, бледный и собранный, обвел цепким взглядом точку прибытия, поджал губы и прищурился на Куросаки. Тот дернул плечом в немом извинении и повел рукой в сторону пешеходной зоны, видневшейся между домами.       — Вот, пожалуйста, окраина исторического центра, обед только закончился, все на службе… Ну что, идем?       Ренджи взял Рукию за ладошку, ободряюще сжал пальцы. Она улыбнулась ему нервно и устремила решительный взор вперед, туда, где их ждала неизвестность — и новый матримониальный статус, если все получится.       В скромненьком выбеленном домике с намеком на древнюю архитектуру было прохладно и пустынно. Неизящно развалившийся на циновке в первом же помещении работничек окинул компанию неприязненным взглядом, поинтересовался целью визита и с кряхтением поднялся.       — Ходють тут всякие, — проворчал он, отодвигая фусума с выцветшими от времени журавлями, — наследять, напачкають… Минами! — рявкнул он вглубь дома. От неожиданности Рукия вздрогнула, а мужчины непроизвольно схватились за те места, где у каждого было припрятано оружие.       — Минами! — тем временем орал служитель. — Тащи сюдыть свою жопу! Тут брачующиеся явилися!       — По записи? — донеслось из недр строения.       — Не! Так, сами!       — Ну так подождут пусть! — ответили ему. — У меня молоко щас закипит! Ты там подготовь все… Ах, демон! — послышалось шипение, по домику поплыл аромат намертво пригоревшего к варочной поверхности молока.       Служитель, щуплый и низкорослый, с впалым животом и без передних зубов, мерзко похихикал и направился в угол комнаты. Настроение у него явно улучшилось. Из низкого продолговатого короба он извлек видавший виды сямисэн, скептически его осмотрел и отложил в сторонку. Следом из ящика появился провод с штекером на одном конце и досингулярной вилкой — на другом. Штекер это противное существо воткнуло в разъем на торце корпуса, а вилку — в старинную розетку. Электроинструмент подпрыгнул и заискрил, где-то под зданием натужно взревел древний генератор.       В комнату стремительно ворвалась молодая стройная дама с хитрой прической, из которой во все стороны торчали длинные шпильки. Кимоно ее знавало времена и получше, но все еще сохранило следы былого величия. Дама окинула группу наметанным взглядом, сдержанно улыбнулась и принялась колдовать над выехавшей из пола платформой. Под одной из панелей на стене обнаружился сенсорный монитор с опциями «брак», «развод», «новорожденный/ные», «смерть». На платформу дама накинула вышитую салфеточку, сверху пристроила чашу и стилизованный под старину письменный прибор. За ее метаниями в некотором замешательстве следили четыре пары изумленных глаз.       — Так! — служительница звонко хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание. — С невестой все ясно, но вы, господа, уже определились, кто жених?       Бьякуя, Ичиго и Ренджи озадаченно переглянулись. Одеты они и вправду были без затей: черные брюки, черные же куртки полувоенного кроя, белые рубашки.       — Ясно, — постановила дама. — Вы в зеркало себя видели? Вы ж все одинаковые, как из инкубатора. Так кто женится-то?       — Я, — сипло каркнул Абараи.       — Ага, — дама оказалась рядом с ним и ловко воткнула в волосы синтетический цветок кислотно-фиолетового цвета, призванный изображать то ли розу, то ли пион. Ренджи моментально приобрел вид лихой и придурковатый.       — Так! — между тем распоряжалась хозяйка заведения. — Жених с невестой — сюда, — она ткнула пальчиком перед платформой, — свидетели — сюда, — пальчик указал на пространство между брачующимися и музыкантом. Тот уже восседал у стены с сямисэном наизготовку и радостно и беззубо улыбался.       — Сакэ взяли? — деловито уточнила дама, что-то помечая в наладоннике.       — Нет, — проблеял Ренджи, неуверенно косясь на невесту. — А надо?       — Ну, а как же! — женщина потрясла руками в воздухе. — У нас тематический регистрационный центр! Все, как в древней Японии… ну, или мы так думаем, что как в древней Японии. Ритуальное сакэ, все дела… Так что, не взяли?       Ренджи и Рукия помотали головами. Дама вздохнула и вдруг ехидно ухмыльнулась.       — Значит, будете пить молоко! — преувеличенно веселым голосом объявила она. — У меня как раз сбежало, надо остатки утилизировать!       Абараи уныло вздохнул, Рукия покорно кивнула. Ичиго и Бьякуя замерли в неудобных сейдза, делая лица серьезными и невозмутимыми. У Кучики получилось, у Куросаки — не очень.       Дама воздвиглась за платформой, взяла в руки пластиковый лист, загнутый в форме старинного свитка, лучезарно и профессионально улыбнулась.       — Дорогие друзья! — воззвала она хорошо поставленным голосом. — Мы собрались здесь сегодня, чтобы скрепить узами брака…       В углу щербатый помощник вдарил плектром по струнам. В голову ему тут же влетел гэта с ножки распорядительницы. Сама она ни на миг не утратила торжественности во внешнем виде. Свадьба все-таки состоялась…              Оказавшись на свободе, то есть вне домика, новобрачный первым делом отплевался от молока с пенкой. Молодая жена вела себя более достойно и вытирала рот втихаря, отвернувшись от своих спутников. Рукавом церемониального кимоно, но что уж было…       Бьякуя держался отстраненно и все время сканировал взглядом площадь, пока Ичиго не пихнул его тихонечко в бок. Кучики надменно выгнул бровь, призывая товарища к порядку, но рыжий только залихватски улыбнулся.       — Да ладно тебе! Не прям щас нас ловить начнут! Пока еще инфа дойдет до высших чинов, пока они сориентируются и распорядятся. Минут сорок у нас есть.       Закончившие с гигиеническими процедурами молодые подошли ближе.       — Так что, — спросила Рукия, с интересом поглядывая по сторонам, — у нас еще есть время? Может быть, тогда сходим куда-нибудь? Я бы попробовала мороженое…       — Давайте не будет рисковать? — безапелляционным тоном предложил Бьякуя. — Если все пройдет по плану, мы обязательно сводим тебя в кафе-мороженое. А пока… — он выразительно положил ладонь на пояс: под курткой у него был лазерный пистолет.       — Хорошо, отоо-сама, — было видно, что Рукия огорчилась, но как девушка разумная правоту Бьякуи не признать не могла.       Кучики очень хорошо понимал девушку — он и сам не прочь был бы прогуляться по Сейретею. Оказывается, он скучал по этому городу, по его бестолковой суете и даже по грязным подворотням. Однако сейчас было не время. Да и не место — за «историческим центром» почти сразу шли первые районы Руконгая, где отбросы человеческого общества еще не утратили внешнего сходства с гражданами, но уже и не тряслись так над общечеловеческими ценностями, как-то: не красть, не нападать, не убивать за новую одежду или кусок хлеба. Приличного мороженого тут тоже не сыщешь. Если честно, самому Бьякуе хотелось навестить свой дом. Взглянуть, осталось ли еще хоть что-то от родового поместья, пройтись по саду — начиналась пора ханами, и старые сакуры должны были уже радовать глаз мимолетной красотой цветения. Но больше всего Бьякую тянуло туда не красоты ради, а для того, чтобы добраться до скрытого хранилища. Во-первых, проверить его сохранность, во-вторых, настроить спецаппаратуру и порыться в информации, содержащейся в его собственных генах. То, что постепенно открывалось ему с тех пор, как он попал в Сопротивление, так разительно противоречило общеизвестным данным, что остро нуждалось в проверке и подтверждении. Или опровержении. Но сейчас было не время…       Чинно и неторопливо вся компания прошествовала через пешеходную зону, скрылась в узеньком проулке, из которого вышла часом ранее, и оттуда, не вызвав ни у кого ни малейшего подозрения, открыла сенкаймон на Саян.       В общей пещере, куда прибыла новая ячейка общества и свидетели знаменательного события, их первым делом осыпали зернами риса и резаной фольгой — все дети, что обитали на Саяне, занимались художественной резкой два дня, злостно игнорируя занятия, пока учителя на ходу сочиняли стратегию будущих боевых действий. Потому что война войной, а свадьбу отпраздновать надо!       Затем до новобрачных добрались взрослые. Йоруичи обцеловала смущенную Рукию, хлопнула по плечу Ренджи (тот покачнулся, но устоял на ногах) и хитро подмигнула Бьякуе. Урахара, шебурша веером, сладко запел долгую и витиеватую поздравительную речь, но его перебил Айзен — поздравил коротко и доброжелательно, и лишь его улыбка была самую чуточку ехидной. Момо завистливо вздохнула и преподнесла невесте — молодой жене — что-то объемное и нарядно упакованное. Потом выяснилось, что это комплект постельного белья.       Безобразие прервал Ямамото, громогласно напомнив, что у них тут не гульбище, а засада вообще-то. После чего подошел к молодым, клюнул покрасневшую невесту в щеку, пожал руку не менее красному и смущенному жениху — и разогнал всех по заранее намеченным местам.       Рукия аккуратно сложила свадебное кимоно — под ним были надеты штаны и стандартная черная куртка — и заняла свою позицию. Абараи достал пистолет, придирчиво его осмотрел и замер поблизости от супруги. Все остальные тоже расползлись по исходным точкам. Потекли минуты ожидания.       Минуты текли и текли, складываясь сначала в час, потом — в часы. К вечеру стало понятно, что ни сумасбродного преследования со стороны квинси не будет, ни ответного марш-броска не предвидится. Пришлось расставлять посты и скоренько распределять дежурства.       К рассвету сменился третий караул, и Бьякуя ушел в свою комнату — надо было хоть немного поспать. Ичиго потащился за ним, на вопросительные взгляды Кучики только отмахиваясь. Закрыв за собой дверь комнаты (не его комнаты, между прочим!), рыжий повалился на неразобранную кровать и раскинул руки.       — Ты койко-местом не ошибся? — язвительно уточнил Бьякуя, ставя пистолет на предохранитель. — Ни один уважающий себя воин не позволит такой вольности перед битвой…       — Знаю, — Куросаки резко сел и дернул Бьякую на себя. Тот не удержал равновесия, пошатнулся, уперся руками в плечи Ичиго, гневно взирая на парня сверху вниз. — Я ни о чем таком и не думал, — пробормотал рыжик, ткнувшись лбом в живот Бьякуи. — Просто хочу быть рядом. Можно?       Бьякуя провел пальцами по апельсиновым вихрам, почесал за ухом, как кота. Нельзя, конечно. Но как сказать об этом, если у них осталась, возможно, последняя ночь?       Они умостились вдвоем на узкой кровати, прямо в одежде. Ичиго натянул на них плед, пристроил Бьякую у себя под боком и умиротворенно затих. Впрочем, уснуть сразу не удалось — каждый думал о предстоящем сражении, о весьма туманном будущем.       — Спишь? — спросил Ичиго минуты через три. Бьякуя качнул головой. — Боишься?       На обдумывания ответа ушло какое-то время. Бить себя пяткой в грудь, доказывать собственную крутизну и бесстрашие, было глупо, да и врать Ичиго не хотелось.       — Боюсь, — медленно проговорил Бьякуя через какое-то время. — Но не сражения или смерти. Боюсь за Рукию. Она мне кажется достаточно азартной, мало ли что…       — Да, — усмехнулся Ичиго, — она такая. Но не дурная, ты не думай. Я тоже поначалу за нее боялся, когда она дорвалась до взрослых заданий. Потом посмотрел — нет, нормально, соображает девочка.       — Почему за нее боялся ты, а не Ренджи?       — Потому что Ренджи в Сопротивлении только год с небольшим, а я здесь рос и взрослел. Мы с отцом и Гриммом ту лабораторию разнесли, где Рукию держали, я ее сюда на плече тащил. Мелкая, щуплая, а пиналась как большая! — Ичиго фыркнул, вспоминая боевую юность.       — Ты… — Бьякуя аж приподнялся на руках, слегка задев макушкой подбородок рыжего, — ты вызволил ее из лаборатории?!       — Ну, не я один, — серьезно пояснил Куросаки. — Говорю ж, отец руководил группой, Гримм с нами был… Да чего ты разволновался? Это все когда было-то! Дочь твоя вон — замуж уже вышла…       Бьякуя покраснел, отвел взгляд, хотя в неосвещенной комнате этого и не было видно. Снова улегся, пристроив голову на плече Ичиго. Слишком мало прошло времени с того момента, как в его жизни появилась дочь и наследница. Он все еще не мог спокойно реагировать на любое упоминание о ее прошлом, в котором самого Бьякуи не было. Наверное, никогда и не сможет.       Ичиго легонько погладил Бьякую по плечу, запустил руку в волосы, пропустил пряди между пальцами.       — Я тоже боюсь, — признался он. — И тоже не за себя. Сестренки еще мелкие совсем, если нас с отцом не станет, кому они будут нужны? И Рукия с Абараем… они, конечно, способны за себя постоять, но от этого не легче, правда?       Бьякуя молча кивнул, обхватывая Ичиго рукой.       — Я и за тебя опасаюсь, — тихо проговорил Ичиго. — У тебя и опыт, и самообладание, но все равно — боязно. Не обижаешься?       Бьякуя долго молчал. Он знал, что Ичиго не сомневается в его смелости и умениях, у него не было ни малейшего повода для обиды. Напротив, забота оказалась бесконечно приятной — от почти робкого признания рыжика по сердцу растеклось тепло. Но ответить ему означало признаться… Бьякуя и сам пока не мог определить — в чем именно.       — Ты тоже будь осторожен, — сказал он в конце концов. — Мозгами шевели, а не своим пламенным сердцем решения принимай. Договорились?       — А то что? — подозрительно уточнил Куросаки, маскируя под ехидной интонацией веселье.       — Найду и сам наподдам, — грозно пообещал Бьякуя, принимая игру.       Ичиго вдруг рассмеялся, стискивая Бьякую. Тот недоуменно нахмурился.       — Знаешь, в чем вся фишка? — хихикнул парень. — У тебя все получится! Я уже дважды умирал, так что…       — Как… умирал? — перебил Бьякуя. — На зомби не похож.       Ичиго повернул к нему голову. Уставился в глаза очень серьезно, пытливо как-то.       — Я тебе все расскажу, — решительно пообещал он. — Все-все, что захочешь. Только потом, ладно?       Бьякуя кивнул.              На разговоры и объяснения у них оказалось куда больше времени, чем хотелось бы. Квинси не спешили лезть в логово врага, от Кёраку или Хисаги не было никаких вестей. Мрачный Укитаке то и дело порывался выйти на связь со своим альфой, но его удерживали всем подпольем — слишком опасно. Все это Ичиго и Бьякуя выяснили, выбравшись к обеду в столовую.       Недовольный и раздосадованный Гриммджоу переругивался с невозмутимым Улькиоррой (вернее, пытался его спровоцировать, но безрезультатно), молоденькие компаньонки Харрибел вполголоса собачились между собой. Отдельно ото всех сидел задумчивый Базз Би — тот самый квинси, что интересовался у Бьякуи похоронами Императора, — и ковырял пальцем столешницу. Как раз когда молодые люди вошли в пещеру, из кухонного проема появилась рыженькая Орихиме с подносом, уставленным тарелками. Остальные, видимо, дежурили, рассредоточившись по всему Саяну. Ичиго вдруг схватил Бьякую за руку и поволок прочь. Голодный Кучики руку вырвал, прожег Куросаки возмущенным взглядом и решительно уселся за стол. Рыжий обреченно вздохнул и упал на стул рядом.       Просиявшая Орихиме тут же водрузила перед ними завтрак, или обед — кто теперь разберет? — и ускакала к своему жениху. Бьякуя придирчиво изучил свою тарелку, не обнаружил там ничего страшного (хотя и съедобным оно не выглядело) и отважно надкусил нечто, напоминающее такояки. Корочка была хрустящей и горячей, а больше в этом блюде достоинств не наблюдалось. Бьякуя поискал глазами что-нибудь, что могло бы оказаться соусом, нашел бледно-салатовую массу в маленькой пиалке и опрометчиво макнул в нее хлеб насущный…       Гром и молния — вот на что были похожи эти ощущения. Резь шибанула по рецепторам ядерным взрывом, пронеслась по гортани и носоглотке, ударила в затылок и свернулась там рассерженной змеей. Когда Бьякуя проморгался и сообразил вытереть глаза, из которых продолжали литься слезы, на него испуганно смотрел Ичиго, а вокруг бегала и всплескивала руками расстроенная Орихиме.       — Что это? — просипел Кучики.       — Васаби! — с нотками отчаяния в голосе отозвалась несчастная повариха. — Кучики-сан, что ж вы так неосторожно?!       — Это не васаби, — возразил Бьякуя, выхлебав стакан воды, протянутый заботливым Ичиго. — Это оружие массового поражения.       — Да не, — весело сообщил со своего места Гриммджоу, наблюдавший эту интермедию с нескрываемым удовольствием. — Это как раз васаби, а то, что делают у вас на Нихоне — вот это голая химия и оружие массового поражения. А у нас тут все натуральненькое, в речках выращенное. Сам собирал, так что за базар отвечаю!       — Что ты врешь?! — сварливо перебила его Апаччи, отлепившаяся от своих подружек. — Собирал он, посмотрите вы на него! Да ты даже не знаешь, как оно выглядит в дикой природе в натуральном виде! Собиратель нашелся!       — Отвали! — рявкнул Гримм.       В столовой затевалась свара: на помощь подруге подтянулись размашистая Мила Роза и коварная в своей тонкой язвительности Сун-Сун, на сторону Джаггерджака встали невесть откуда взявшийся Заэль и очнувшийся Базз Би — не иначе, просто чтобы развеяться. Ичиго потянул Бьякую за рукав, глазами показывая на выход. Кучики скоренько засунул в рот еще один такояки и поспешил следом за рыжим. Нормально поесть все равно не светило.              Они отдежурили еще две смены, перебрали и перечистили все оружие, Бьякуя вытребовал у Айзена свои метательные ножи и тщательно приладил их, еще одна ночь перевалила за середину, а подвижек все не наблюдалось: враг трусливо засел у себя в тылу и на рожон переть не собирался. Саян искрил от напряжения и бряцал оружием все выразительнее, однако взявшие на себя руководство подпольщики от опрометчивых шагов пока воздерживались. Командный состав переругивался и перекраивал планы, а Ичиго рассказывал Бьякуе о своей жизни.       Бьякуя помнил капитана Шибу — лично он его, конечно, не знал, но был наслышан от деда и отца. И этот лихой вояка в дни вторжения на Нихон армии квинси оказался в самом центре заварухи, где-то на побережье, в компании только что выпустившихся из Академии молодых офицеров, горячих и лазерного луча не нюхавших. Как старший по званию, он организовал оборону некоего укрепления, потерпел сокрушительное поражение и с трудом увел горстку оставшихся в живых вглубь материка, надеясь соединиться с какой-нибудь действующей частью. Королевская гвардия знала о предстоящем нападении, готовилась к нему, но, разумеется, жизнь внесла свои коррективы — Нихон не был готов. Ишшин прошел полстраны, все более переставая быть офицером и превращаясь в партизана. Когда его малочисленная и весьма потрепанная группа добралась до Сейретея, столица уже пала. Оставалось либо вести диверсионную и совершенно бесперспективную войну в городе, либо подаваться в бега. К счастью, именно в тот переломный момент капитан разбитой армии встретил Урахару.       Этот весьма неоднозначный товарищ скоренько ввел коллегу в курс дела, посоветовал не лезть с кинжалом на лазерные пушки и препоручил Шибе группу беженцев: малолетнего брата своей невесты, старого товарища с внуком, грустного молодого человека с новорожденной сестренкой на руках и неполную семью квинси — бледную беременную женщину и молоденькую девчонку, кузину мужа этой самой дамы. Исида-сан нервничала из-за супруга, оставшегося «в тылу врага», а Ишшин с удивлением обнаружил, что принадлежность к народу квинси не делает женщину ненавистной захватчицей. Особенно с учетом того, что Исида Рюукен сам вышел на Урахару с предложением грохнуть Императора, пока не поздно.       На сие богоугодное дело у них ушло несколько месяцев. За это время Шиба без применения духовных практик дотащил порученных ему потерпевших до Саяна и по дороге узнал, что семья Исида никогда не была сторонницей захватнических планов Яхве Баха, за что и поплатилась. Свёкр госпожи Канаэ был вынужден участвовать в бесчеловечных экспериментах, проводившихся на людях, чтобы объектами этих исследований не стали его сын, племянница и невестка. Однако Масаки им уберечь не удалось, и в отместку за какой-то незначительный проступок девушку уволокли в закрытые лаборатории на глазах у родственников. Что с ней там делали, так и осталось неизвестным, а сама она ничего не рассказывала. Кузену удалось выкрасть ее и передать на руки Урахаре. Глава семьи к тому времени умер — на нервной почве с ним случился инфаркт, и переметнувшийся на сторону квинси Куроцучи Маюри ничем не смог старику помочь. При упоминании этого сумасшедшего Бьякуя коротко дернул уголком рта и злобно прищурился.       Через полгода, когда на Саян прибыл сам Исида Рюукен, его супруга уже готовилась к родам, а Масаки сооружала себе свадебный наряд из подручных материалов. Счастливым женихом был Шиба Ишшин.       Ичиго родился в положенный срок — и сразу стал объектом неуёмного интереса всех, кто хоть что-то понимал в медицине и духовных техниках. У младенца регистрировался зашкаливающий уровень реацу, он рос и развивался быстрее прочих детей и уже в семь месяцев швырялся погремушками с такой силой, что мог расквасить любящему папе нос. Причем швырялся прицельно.       Жизнь на Саяне протекала неспокойно и скачкообразно: за непродолжительным периодом относительного покоя следовали бурные выяснения отношений с арранкарами и непримиримая борьба со стихией. Все же морозы для теплолюбивых нихонцев были в новинку, да и не вполне сейсмоустойчивый горный массив преподносил сюрпризы. Кроме того, убийство Императора ничего не дало беглецам. Они-то рассчитывали, что, утратив духовного лидера, квинси уберутся обратно к себе, но ничего подобного не случилось. Приближенные Яхве Баха плотно засели в Сейретее и принялись прогибать общество под себя, лишая людей свободы воли и мысли. Постепенно из бывших капитанов и командиров сформировалась некая властная прослойка, с десяток лет назад пришедшая к мысли о Сопротивлении. Тогда же на Саян стали перетаскивать тех, кто застрял на континенте, пытаясь приспособиться к новому правительству и новым порядкам.       — Сколько же тебе было, когда ты стал ходить в рейды? — спросил Бьякуя у Ичиго. Тот равнодушно пожал плечами:       — Пятнадцать где-то.       — И что, у наших доблестных капитанов не нашлось других исполнителей? Постарше и опытнее?       — Да все рвались на подвиги! — засмеялся Куросаки. — Но я-то случай особый, мне дурную силу сбрасывать надо было. Вот меня и брали как таран: не могут куда-то пройти, надо выставить вперед меня и указать направление. Я ведь пока-а освоил все эти премудрости в управлении реацу! А тут все просто было — выпускаешь накопленные излишки и потом только выгребаешь нужное тебе из-под завалов. Да и отследить нас по духовным следам у квинси не получалось, после меня там каша оставалась, никакие приборы не срабатывали, не говоря уж о простых ищейках.       — Удобно, — кивнул Бьякуя, в очередной раз разбирая и собирая пистолет. Лазерная обойма была полнехонька и приятно грела ладонь, ничто нигде не клинило, но молодому человеку просто надо было чем-то занять руки. Они с Ичиго сидели в небольшом отнорке в одном из каменных коридоров, по которому наверняка стали бы ломиться квинси, чтобы добраться до центра связи. Если бы, конечно, соизволили явиться на Саян и зачистить оплот воинствующей оппозиции. Их ждали уже двое суток, и ожидание тяготило.       — Вот в одном из таких рейдовя и навернулся первый раз, — сказал Ичиго.       Бьякуя резко повернулся, перестав мучить оружие, пристально вгляделся в лицо возлюбленного. Тот сидел на полу, привалившись спиной к камню, и задумчиво изучал небольшие сталактиты на потолке.       — Выпустил слишком много реацу, — пояснил Куросаки, не поворачивая головы. — В первое время квинси еще не поняли, что на них ведется охота, считали нас просто бандитами. А потом сообразили и усилили охрану. Вот я и шарахнул со всей дури, чтоб и ворота вынести, и охрану эту дебильную прихлопнуть. Получилось, но домой меня тащили на загривке. Благо, у Чада он широкий и крепкий, и меня донес, и сам не пострадал.       — И как же ты выжил?       — Ну, я все-таки наполовину квинси, а у них врожденные способности — высасывать духовные частицы из окружающей среды. Типа защитный механизм, для этого даже мозги не нужны — все на уровне физиологии. Так что, наверное, это даже клинической смертью назвать нельзя, так… потерял сознание, очнулся — энергофиксаторы всякие, капельницы, палата в лазарете, — Ичиго криво усмехнулся.       — А… второй раз? — спросил Бьякуя после паузы.       Куросаки вздохнул, помялся и признался:       — А второй раз меня Улькиорра почти пришил. Лет восемнадцать мне было, когда эксперименты над мамой вот так проявились… ну, то есть, пролезли рецессивные реакции. Я не помню ничего, только сначала учуял запах какао с горчицей, а потом — темнота. Мне сказали, что я пытался изнасиловать Орихиме, ну и Улька меня навернул по кумполу, чтоб к его невесте не лез. Он парень серьезный, если бьет, то от души. Это еще хорошо, что Химе меня знает с рождения и сразу поняла, что в своем уме я бы ничего такого не отмочил. Короче, Улька меня пришиб, Химе подлатала, отволокли они меня к Урахаре, а тот уже потом объяснил, что такие реакции свойственны были первым постсингулярным альфам, что я просто унюхал в ней омегу и мне снесло крышу.       Ичиго повернулся к Бьякуе и смущенно улыбнулся.       — Так что если я вдруг на тебя накинусь, ты бей, не стесняйся.       Кучики скептически прищурился, думая при этом, что надо бы получше отработать технику обездвиживания, когда духовные молекулы сжимаются вокруг объекта так плотно, что тот не может пошевелиться. Все безопаснее, чем бить по голове. Он уже хотел было сказать об этом, но тут в коридоре послышались взволнованные голоса. Молодые люди поспешно повскакивали — не хватало только огрести за неуставные разговорчики на посту. К ним приближались бледный и сосредоточенный Укитаке, нахмуренный Хирако и внешне невозмутимый Айзен. А следом бежал встрепанный Заэль и визгливо доказывал, что это ловушка.       Как раз когда вся группа поравнялась с постовыми, Укитаке не выдержал, резко развернулся и сгреб молодого арранкара за грудки. Бьякуя удивленно захлопал глазами: мало того, что его сенсей всегда был уравновешенным и доброжелательным человеком, так он еще и всех вокруг умудрялся успокаивать, и видеть его таким нервозным и даже злым было странно.       — Ловушка или нет, — процедил капитан, слегка встряхивая оторопевшего юношу, — а бездействовать больше нельзя! И не потому, что мне так хочется погеройствовать, как ты утверждаешь, а потому, что все готовы к операции, потому, что боевой настрой, который есть, может привести к конфликтам здесь, и лучше уж выплеснуть накопившуюся агрессию на врагов, чем друг на друга. И потому, что мы, демоны меня побери, четверть века сидели на жопе ровно и жевали сопли вместо того, чтобы бороться за свою родину! Понял? — он легонько отпихнул от себя молодого человека и перевел взгляд на своих спутников.       Хирако широко оскалился, Айзен склонил голову в согласии. Пока Укитаке переводил дух, их догнали мрачный Барраган и деловитый Ямамото. Бывший Командор на ходу прилаживал биомеханическую руку, на пробу шевеля металлическими пальцами.       — А, Гранц! — воскликнул он, завидев арранкара. — Я тебя ищу как раз. Эта модель лучше старых, импульсная проводимость в норме. Возьми-ка, — он отстегнул искусственную конечность и всунул в руки Заэлю, — сделай кожу, чтоб народ не шарахался. Ну, что у нас? — генерал обратил орлиный взор на бывших капитанов.       Они неплотно прикрыли дверь в инфоцентр, и Бьякуя с Ичиго, переглянувшись, подкрались и припали к щели. Сидевший за панелью управления Ичимару что-то объяснял пришедшим, Укитаке возражал, старые вояки хмурили брови и помалкивали. В самый разгар дискуссии внезапно ожил один из мониторов, предъявив смолкшим спорщикам небритую физиономию Кёраку с выпученными глазами. На его плече вис кто-то длинноволосый и блондинистый, на заднем плане носились какие-то люди, что-то гремело и звонко билось.       — Предупреждать надо! — рявкнул Шунсуй, встряхивая свою ношу, чтобы не сползала. — Вы чего там утворили, а?       — Шун-тян! — изумленно вскричал Укитаке. — Что с тобой?       — Не «что», а «кто», — проворчал Кёраку, мгновенно сменивший тон. — Это Хашвальт.       — Хашвальт?! — переговорная наполнилась удивленными и возмущенными возгласами. — Ты что, его спасаешь?! Что там у вас?!       — Некогда! — снова рявкнул Шунсуй, перехватывая цепляющегося за него человека поудобнее. — Где вас носит? Почему до сих пор не начали штурм? Проваландаетесь еще полчасика — и все, упустим момент.       Сопротивленцы в некотором шоке замерли, явно ничего не понимая. Кёраку полюбовался их вытянувшимися физиономиями, досадливо дернул ртом и вдруг заорал:       — Мужики! Чего застыли?! По коням!!!