Пересмешница

Фродо лежал на спине, закинув руки за голову, и пристально всматривался в сумрачное небо. Была глубокая ночь. Бледная луна то и дело ныряла за тучи. Невдалеке жутковато завывал то ли ветер, то ли какой болотный зверь. Впрочем, Голлум спокойно дрых чуть в стороне от хоббитов, а значит, опасности никакой. Юный Бэггинс вздохнул. Ему было страшно. Очень страшно. Чем ближе они подходили к Мордору, тем тяжелее становилось Кольцо и тем громче звучал его Глас. Впрочем, подаренный Тирой медальон с травками свое дело делал. К резковатому запаху Страстоцветов Фродо уже притерпелся. Он хорошо помогал игнорировать болтливую подвеску, как обзывал Вещь Врага Сэм. Гэмджи всхрапнул во сне и перевернулся на другой бок. Фродо покосился на друга и улыбнулся. Сэм ни на минуту не оставлял без присмотра ни самого Бэггинса, ни странного орехового прутика. Голлум таращился на вещицу с подозрением и все норовил утащить и сжевать. Правда, как недавно выяснилось, украсть прутик было невозможно. Когда на ночевке Сэм опрометчиво положил сумку не под голову, а рядом, Голлум подкрался сбоку и осторожно потянул торчавший прут. Фродо притворился спящим, а сам внимательно наблюдал, чем это закончится. Голлум уже почти вытащил добычу, как вдруг полыхнуло зеленым, и неприятный проводник закрутился на месте, визжа и мотая обожженными руками: −Жжется, жжется, моя прелес-с-с-сть! – пискляво причитал он. – Ведьмы! Ведьмы! Голм-голм… −Поделом тебе. – заключил проснувшийся и мигом смекнувший что к чему Сэм. – Нечего брать чужое. Пристыженный Голлум убрался куда-то восвояси промышлять мелкую живность, а Фродо, посмеиваясь, помянул добрым словом предусмотрительность Тиры. Небо очистилось, и высыпали звезды. С ними было не так тоскливо. Юный Бэггинс тихонько, чтобы не разбудить спутников, пропел: −И ветры попутные Не связаны путами, И утро не станет ждать, Нельзя опоздать. Эту песню частенько напевал дядюшка, с тоской всматриваясь куда-то вдаль. Старый Взломщик скучал по дням своего Великого Приключения. Все-таки, как ни крути, а туковская кровь сильна. Молодой хоббит прикрыл глаза, проваливаясь в чуткий сон. У них всех свои дороги. Смилостивится Эру, и Братство вновь соберется вместе. Ночной ветер пах горечью полыни. Тира сняла капюшон и окинула оценивающим взглядом высокий холм, обнесенный крепким частоколом. Столица Рохана спала. Только на самой вершине, в Золотом Чертоге, горели робкие огоньки. На плечо легла теплая ладонь. Ведьма чуть обернулась, различая в темноте белые одежды Гэндальфа. −Я думала, ты оставил на нас визит к королю. −Не говори глупостей. Вас и близко не подпустят к Теодену. Будет лучше, если я сам. −А мне тут знающие люди лекарство дали. – хихикнула девушка. Митрадир остро глянул на Пересмешницу из-под нависших бровей. −Успела познакомиться с Верной? −Ага. – легко кивнула Тира. −Ну так прибереги свое лекарство на черный день. −Всенепременнейше. – фыркнула ведьма. −Ты тоже чувствуешь это? – вдруг вскинулся Гэндальф. −Да. – девушка тоже посерьезнела. – Отчаянье. И такое плотное. Ножом резать можно. И не только здесь. Словно по всему Рохану. −Но здесь особенно. – кивнул маг. – Мы знаем, Саруман поработил разум Теодена. Но что он сделал с его сыном, молодым Теодредом? −Боюсь, ничего хорошего. – передернула плечами Тира. – Предлагаешь пробраться туда сейчас? −Нет. – решительно отверг идею Митрандир. – Ворота на запоре. Пока откроем – стража всполошится. −Я, конечно, могу отвести глаза. – с сомнением начала Тира. – Но не всем сразу. −Мы дождемся утра. – твердо отрезал Гэндальф. – Не будем являть себя раньше времени. И вот еще что… Маг окинул ведьму взглядом. −Не лезь на рожон. Говорить буду я. −Это ты мастер. – беззлобно огрызнулась девушка. – Я и не претендую. Мое дело – драка. −Как же с вами, ведьмами, тяжело. – простонал Гэндальф. – На все-то у вас свое мнение. Сидели бы уже по домам, зелья варили да людей врачевали. Нет, шляетесь не пойми где, мечом размахиваете. −Ну так Милосердные и сидят. – усмехнулась Тира. – Да и Верные, в принципе, тоже. А вот Справедливые и Отважные – другое дело. Да и у Безродных обычно своего дома нет. −Плохо Яраана тебя воспитывала. – посетовал маг. – Слишком много воли давала. А надо было выпороть хоть раз. −Поздно уже воспитывать. Да и pre-mute больше нет. Воцарилось молчание. Тира все так же отрешенно изучала Эдорас. Гэндальф искоса посматривал на ведьму, но ничего больше не говорил. −Тира, − окликнул девушку Арагорн. – ложись. Моя очередь. Пересмешница кивнула и устроилась на заранее подготовленном одеяле. Укрылась с головой плащом, поджала ноги и закрыла глаза. Проклятый маг разбередил рану. Мамы больше нет. Уже давно. Хотя раньше удавалось заставить себя не думать об этом. Теперь же осознание утраты навалилось с новой силой. Тира сжала зубы и глубоко вдохнула. В груди отозвались сладкой болью две новые связки. Утро началось неожиданно и как-то бестолково. Провалившуюся в глубокий сон девушку будили разом Арагорн и Гимли. Тира подскочила, как встрепанная, пытаясь сообразить, что происходит и на каком она свете. Гэндальф ворчал что-то про засонь, которым не достанется завтрака. Ведьма пропустила его слова мимо ушей, спешно проглотила какое-то невнятное варево и объявила, что вполне готова. До ворот Эдораса доскакали меньше чем за час. Прямо под копыта лошади Арагорна мягко спланировал королевский штандарт с белоснежным Эорловым конем. Тира покачала головой. Недобрый знак. Еще хуже было внутри. Рохиррим смотрели на чужих с откровенным страхом. Ведьма пересеклась взглядом с молодой женщиной. Та вздрогнула, схватила за руку сынишку лет десяти и скрылась в доме. −На кладбище и то веселее. – пробормотал Гимли. −Ты прав. – отозвалась Тира, принюхиваясь. Эдорас и правда пах кладбищем. Не трупной вонью, а каким-то мерзким, свойственным смертному страху зловонием. Особенно усиливалось это зловоние у подножия Медусельда. Девушку передернуло. Будь ее воля – порога бы не переступила. На каменном крыльце стояла высокая, тонкая как тростинка девушка в просторном белом платье. Тира задержала на ней взгляд. По бледному лицу девушки текли слезы. Ветер свободно перебирал распущенные белокурые волосы. Ведьма спешилась и, не дожидаясь остальных, взбежала по ступенькам. −Мир твоему дому. – поклонилась Тира. −Здравствуй, путница. – кивнула девушка. – Кто ты и что привело тебя в Эдорас? Спрашивала она отрешенно, не ожидая ответа и не нуждаясь в нем. −Мое имя Тира Огнезмея. – представилась Пересмешница. Глаза девушки чуть ожили. Скользнули по обветренному лицу Тиры, пропыленной одежде, задержались на рукояти меча. −Ведьма? −Ведьма. Девушка взглянула куда-то за спину Пересмешницы. Тира оглянулась. Гэндальф, плотнее укутавшись в плащ, держался за руку Леголаса и во всю разыгрывал из себя немощного старика. −Здравствуйте, госпожа Эовин. – чуть поклонился он. – Простите этой девушке ее непочтительность. Она здесь впервые и еще не имела счастья лицезреть племянницу конунга. −Тяжко болен наш государь. – сдавленно прошептала Эовин. – А сын его ранен в битве с орками. Вот-вот умрет. Принцесса быстро отерла ладонью слезы. Гэндальф нахмурился. −Ранен? Что же ваши лекари? −Рана слишком глубока. Может, даже отравлена. Чудо, что он до сих пор жив. Тира осторожно коснулась рукава девушки. −Хоть я и мало смыслу во врачевании, но яд из раны вывести сумею. Проводи меня к нему. Эовин вскинула на ведьму заблестевшие глаза. −Стража не пустит. – проговорила она. – Грима Гнилоуст приказал не впускать никого в королевские покои. Пересмешница проказливо улыбнулась. −Ну уж это дело поправимое. Возьми меня за руку. Принцесса Рохана с сомнением оглядела невысокую молоденькую ведьму, но все же взялась за мозолистую узкую ладонь. Тира повела левой рукой, и две девушки словно в воздухе растворились. Гэндальф улыбнулся в усы и сжал посох. Тира тут не пропадет, а у них тоже дело есть. Эовин быстро, не давая себе бояться, шагала по коридору. Она не видела своих ног, рукавов платья, самой спутницы. Только ощущала крепкую хватку на левой руке. Впереди показались двери в покои Теодреда и двое верных Гриме стражников. −Не останавливайся. – еле слышно прошелестел голос ведьмы. – Иди сквозь дверь, как будто ее нет. Девушка глубоко вдохнула и зажмурилась, ожидая столкновения с крепким деревом. Но ничего не произошло. Чужие пальцы разжались, и насмешливый голос произнес: −Открывай глаза. Все закончилось. −Говори тише. – всполошилась Эовин. – Стража услышит. −Не услышит. – отмахнулась Тира. – Я сплела заклятье. Ох, и душно тут. Пересмешница быстро осмотрелась. Комната была просторная, но совершенно простая, словно и не принц в ней живет. А еще этот запах… Вполне себе настоящий запах смерти. Теодред, сын Теодена, лежал на постели и казался мертвым. Тира опустилась на корточки рядом с кроватью. Перетянутая грязным полотном грудь юноши слабо поднималась. Нахмурившись, девушка дернула укрывавшую его простынь и принялась деловито разматывать повязку. −Зачем ты?.. – охнула позади Эовин. −Запах чувствуешь? – не оборачиваясь, спросила Тира. – Зуб даю, там все гноится. Грязная ткань упала на пол. Пересмешница коротко зло выругалась.Теодред был ранен в живот. Края раны почернели, от нее тянулись полосы отмирающей кожи. Кровь давно не шла. Вместо нее сочился мерзко пахнущий темный гной. Девушка коснулась лба принца. Он пылал. −Ничего не понимаю. – пробормотала ведьма. – Сколько он уже в таком состоянии? −Неделю. – ответила Эовин. Тира подскочила и обернулась на девушку. Та отшатнулась от неожиданности. −Как неделю? – изумленно переспросила Пересмешница. – Да с такой раной и несколько часов протянуть – уже чудо. Неделю, надо же… Ведьма прикусила губу и медленно провела ладонью над раной. −На нем заклятье… − пораженно выдохнула она. – Оно не дает ему умереть. Первый раз такое вижу. −Но здесь не было чародеев! – воскликнула принцесса. – Откуда взяться заклятью?! −Откуда – это второй вопрос. – потерла лоб Тира, усаживаясь прямо на пол. – Первый вопрос – что это вообще такое. Я никогда с таким не сталкивалась. Да, есть заклятье, чтобы унять боль и кровотечение. Но оно не для таких серьезных ран. А это… Оно поддерживает в нем жизнь. – еще раз глянула на проступившие лицевые кости и спешно поправилась. – Подобие жизни. −Его можно вылечить? – осторожно спросила Эовин, присаживаясь рядом. Тира повернула голову. −Пойми меня правильно, рана смертельна. Если бы не заклятье, он давно бы умер. Ох, сюда бы Литали... Она умеет врачевать такой ужас. Девушка еще раз повела ладонью и нахмурилась сильнее. −Знаешь, а мне кажется, это и есть то самое заклятье. Но оно искажено почти до неузнаваемости. Если рискнуть и снять его, Теодред умрет раньше, чем мы хотя бы попытаемся залечить рану. −А если не снимать заклятье?.. −Рана попросту не зарастет. Принцесса и ведьма замолчали. Тира задумчиво разглядывала совсем молодое безусое лицо сына Теодена. Такой юный, такой красивый… И должен так мучительно умереть. Пересмешница вытащила из кармана склянку с заговоренной водой и взболтала ее. Какой прок от этой воды, если она, Тира, не знает, как можно вылечить такую рану. Вот Лита, наверно, знает. Лита… Пересмешница медленно подняла голову. Синие глаза вспыхнули. −А знаешь, есть один способ. Эовин вздрогнула, как от удара. −Я могу попробовать доверить врачевание тому, кто это умеет. Если только получится… −Что для этого нужно? – деловито спросила племянница конунга. Тира оглянулась на дверь и заклятьем придвинула к ней тяжелый сундук. −На случай, если кто-нибудь захочет войти. Лучше не рисковать. Во время обряда я буду совершенно беззащитна. −Ты хочешь попросить помощи у другой ведьмы? – догадалась Эовин. −Ну почти. – Пересмешница сбросила куртку, закатала рукава и сполоснула руки водой из кувшина. – Говорю же, я врачевать не особо умею. Такие сложные раны мне не по зубам. Даже если будут говорить, что делать – как пить дать ошибусь. Поэтому я доверю это дело той, кто точно не ошибется. Своей некровной сестре. Ведьме из рода Милосердных. Тира вдохнула поглубже и зашептала на ковно: −Словом и именем моим заклинаю… Ибо нити судьбы сильнее крови… Ибо души наши связаны теперь… Взгляни моими глазами, услышь моими ушами, ворожи моими руками… Друг мой, сестра моя, душа моя… Шепот оборвался. По комнате пронесся порыв ветра. Эовин поежилась, с опаской глядя на застывшую ведьму. Тира медленно опустила руки. Сжала и разжала пальцы. А потом обернулась. Принцесса не выдержала и сделала шаг к двери. С бледного лица ведьмы смотрели чужие зеленые глаза. Тонкие губы растянулись в улыбке. −Опять эту паршивку в неприятности занесло. – усмехнулась девушка. – Вот же не сидится. Не бойся, сейчас посмотрим, перед чем тут Тира спасовала. −Вы и есть Литали? – округлила глаза Эовин. Ведьма, уже отвлекшаяся на Теодреда, только кивнула. Принцесса осмелела и подошла ближе. Тира, то есть не совсем Тира, деловито водила руками над раной принца и цокала языком. −Заговоренная вода? – вдруг спросила она. – Где взяла? А-а-а… Верные это умеют. Не против, если я твоей силой попользуюсь? Сама я эту гадость не сниму… Ой, вот не надо фыркать. Эовин истерично хихикнула. Смотреть, как ведьма разговаривает вроде бы сама с собой было забавно. Та кинула на принцессу строгий взгляд. −Вы, миледи, не смейтесь, а лучше помогите. Тира мне суть проблемы обрисовала. Сейчас что-нибудь придумаем. Ведьма начала сосредоточенно водить левой рукой над грудью Теодреда, одновременно выливая на рану воду из небольшой склянки. −Фу, как ты левой рукой колдуешь. – посетовала Литали. – А, ну да, правой ты меч держишь. Эовин, достаньте из сумки белый мешочек. Там ацелас. Пожуйте его быстро. Нет времени давить. Пока племянница конунга копалась в ведьминой сумке и, морщась, жевала сочную, но дико невкусную траву, Литали окончательно сняла заклятье и теперь плела другое. Получившуюся кашицу ацеласа ведьма скомандовала положить на рану и вновь что-то зашептала. Эовин пораженно наблюдала, как из раны потекла темная густая кровь. На лбу ведьмы выступил пот. −Еще чуть-чуть… − пробормотала она. – Вот где зараза сидит… Ацелас впитал кровь. Девушки поморщились от запаха. −Возьми тряпицу и промой рану. – отрывисто приказала Литали. Эовин торопливо огляделась в поисках чистого полотна. Ничего не нашла, решительно рванула длинный рукав платья и обмакнула его в остатки воды. Теодред задышал ровнее. Страшная рана под руками принцессы стремительно светлела. Края уже не были пугающего черного цвета. Еще немного, и на коже остался только круглый шрам. Ведьма неловко отшагнула от кровати, споткнулась и упала. Потерла лицо. Глаза вновь стали синими. −Получилось? – неуверенно спросила она. Теодред судорожно вдохнул и поднял веки. Эовин от облегчения упала на постель рядом с кузеном. Юноша приподнял голову, увидел сестру и робко улыбнулся: −Эовин? Что случилось? −Ты жив, братик! – всхлипнула девушка, опасаясь обнимать раненого. −Ох, милая… − Теодред сам притянул к себе кузину. Тира счастливо улыбнулась и прислушалась к шуму за дверью. Сил еще хватало, чтобы отодвинуть сундук. В комнату, потрясая мечом, ворвался статный рыжеволосый воин. Пересмешница разглядела у него на голове простой венец и изобразила что-то вроде сидячего поклона. За спиной короля Теодена маячили Гэндальф, Арагорн с Леголасом и Гимли и воины. −Что с моим сыном?! – бушевал конунг. −А что со мной? – недоуменно поднял бровь Теодред, выглядывая из-за занавеси волос сестры. −Ты чуть не умер. – поведала ему Эовин, выпуская из объятий. – А леди Тира спасла тебя. −Ну не то чтобы я, − смутилась девушка. – но направление мысли верное. Теоден опустил меч. Пересмешница, пошатываясь, встала на ноги. −Вы спасли моего сына? – переспросил он. – Если так, то моя благодарность вам безмерна. −Давайте отложим церемонии, Ваше Величество. В Рохане творится какое-то мракобесие. −И я даже знаю какое. – прозвучал от дверей новый голос. Между двумя стражниками стояла Алисис в дорожном плаще. −Ваше Величество, я знаю, кто, кроме Гнилоуста, служит Саруману.