Джульетта без имени (переписывается)

      Люси пыталась пошевелиться, но её руки и тело были связаны. Вдруг послышались шаги, они с каждой секундой становились всё громче, а затем затихли у двери, через которую были видны тени. Затем щёлкнул замок, и скрипучая дверь медленно открылась, пропуская свет в комнату, освещая её.       — Я смотрю, ты уже проснулась, долго же ты была без сознания. Я уж испугался, что не успею наиграться с тобой. Ах, принцесса, ты всё так же прекрасна, как и в детстве, — Стинг подошёл к девушке и провёл ладонью по щеке девушки, грубо приподняв лицо за подбородок. — Нет, всё же стала прекраснее.       — Отпусти меня. Разве тебе нужны проблемы? Меня будут искать, и тогда у тебя будет много неприятностей, — сказала Хартфилия, стараясь быть как можно спокойнее. Но сердце бешено колотилось, и девушка чувствовала, что Эвклиф видел её насквозь. Как будто знал, о чём она думала.       — Проблемы? — рассмеялся он. — Неприятности? У кого? У меня? Не смеши, детка. Даже если тебя будут искать, то не найдут, уж в этом я уверен.       Голос Стинга звучал уверенно, что ещё больше наводило страх на Люси.       — Нацу найдёт! Он сделает всё, чтобы…       Стинг вновь расхохотался:       — Принцесска, ему сейчас точно не до тебя. У него сейчас голова забита другим.       — О чём ты? — спросила Хартфилия.       — В его жизни появилась его первая любовь, они встретились в аэропорту, эта встреча заставит Драгнила позабыть о тебе, я уверен, — мерзкий голос, издевательская ухмылка. Неужели он говорил о Лиссане? Нет. Не может быть. Она мертва.       — О ком ты говоришь?       — А ты разве не знаешь? Конечно же о Лиссане Штраус. Она — единственная любовь Нацу. А ты что, не знала? Думала, что тебя Драгнил любит? Хах, наивная…       — Но этого не может быть. Лиссана умерла много лет назад. Мне рассказал друг Нацу, а ты мне врёшь!       — Эх, сладкая моя, ты о многом не знаешь. Ну ничего, придёт время — и ты сама…       — Так расскажи мне! — голос Люси даже не дрогнул. Её любопытство зашкаливало, прогоняя прочь страх, но лишь ненадолго.       — Девочка, ты случаем не забыла, в каком ты положении? Здесь могу только я диктовать условия, поняла? — Стинг снова грубо поднял голову Люси и всматривался в карие глаза своими, холодными и опустевшими.       А когда-то эти глаза были настолько жизнерадостными и светлыми, дарили тепло. Когда-то и Эвклиф был совершенно другим человеком, весёлым, всегда помогал Люси и старался изо всех сил сделать её счастливой. Это было замечательное время — время их дружбы. Хартфилия знала, что этот мальчишка всегда любил её, но никогда не говорил этого. Возможно, потому что знал: его чувства не взаимны. Девушка не хотела его ранить, ведь любила мальчишку только как друга — ни больше ни меньше. Помнится, она долго плакала, когда ей сказали, что Стинг уехал с отцом в другую страну и что больше они не смогут видеться каждый день. Шло время, и они снова встретились, но теперь в его глазах не было той теплоты, счастья и наивности, что была присуща маленькому, светловолосому, вечно улыбающемуся мальчишке. Что могло с ним случиться? Этого никто не знал, кроме самого парня.       — Стинг… Что тебе от меня нужно? Зачем тебе всё это? — голос дрожал. Казалось, ещё чуть-чуть — и по щекам покатятся солёные слёзы.       — Я же тебе уже сказал! Месть, мне нужна месть! Ты в очередной раз мне всё испортила! Ты испортила мне всю жизнь, а я испорчу жизнь тебе! — Стинг был в ярости, пара вопросов вывела его из себя. Схватив Люси за локоть, одним рывком он поднял её на ноги и в то же мгновение бросил на кровать. Развязав девушку, Эвклиф откинул верёвки в сторону и навис над девушкой. Её глаза были полны страха.       — Стинг, я прошу тебя… я очень тебя прошу… умоляю, не делай этого, — жалобно сказала Хартфилия, захлёбываясь слезами, когда руки Стинга стали блуждать по нежному и невинному телу.       Люси даже не сопротивлялась: она знала, что не сможет ничего сделать, — ей попросту не хватит сил, а своими действиями она навредит себе. Девушка лишь повторяла, чтобы он её отпустил, и плакала. Но это никак не помогало. Стинг по-прежнему делал то, что ему так хотелось. Губы дарили обжигающие поцелуи, смешанные с укусами и ласками рук. Он не хотел останавливаться, он хотел эту девочку… всегда. Всегда Эвклиф любил её больше всех, всегда делал всё для неё, но так и не сказал ей об этом, потому что она не замечала его чувств или просто делала вид, что не замечала, а сейчас… Сейчас он тоже любил эту девушку, которая одним взглядом заставляла сердце то бешено биться, то пропускать удары. За что ему всё это? За что ему пришлось полюбить Хартфилию? За что отец увёз Стинга в другую страну? Для того чтобы сделать из него настоящего бизнесмена? Чтобы сделать своим наследником? Это было слишком жестоко. Слова отца он помнил до сих пор.       — Стинг, мы уезжаем. Навсегда.