Три ведра и блюдце

      Постукивание низких каблуков о металл разносилось по пустынному коридору. Мириам зашла к Базелю, чтобы отдать с трудом законченный отчёт, и теперь направлялась на исповедь. По возвращении на корабль тоска снова нахлынула и всё ещё скручивала её ночами, и даже сейчас она будто прятала её внутри, сдерживала за сплетением предплечий, расслабленно лежавших у живота. В левой руке она несла дата-планшет, содержавший информацию о следующей миссии, на которую она выдвигалась уже завтра. По лицу помощника Базеля она рассудила, что задание было из области регулярной рутины, которая надоела даже адептам, будучи только на бумаге. Суть, кажется, заключалась в тщательном присмотре за неким ценным грузом на торговом корабле, где внезапно могли обнаружиться и несанкционированные псайкеры, и мутанты, и ересь, и всякая тому подобная дрянь. Остановившись у рун вызова подъёмника, девушка заставила себя сконцентрироваться на чтении данных об этом судне.       Через минуту или десять из открывшегося лифта послышались смех и болтовня; две пары ног вынесли своих обладателей в коридор. Травел собиралась перешагнуть пугающий чёрный зазор, не отрывая глаз от экрана, но кто-то шаловливо дёрнул её за косу. — Сменила имидж, Милочка?       Она вскинула голову. Фенрир стоял перед ней скалистым тёмным силуэтом; в тени капюшона сверкало изогнувшее линию его рта ехидство. Рядом с ним стоял молодой человек из кафетерия; сама его фигура была активнее и живее, одет он был дорого и небрежно, и всему этому весьма соответствовало приветливое выражение лисьего лица.       Фенрир оглядел девушку оценивающе. Извечные просторные светлые вещи были заменены закрытым, но ярким и коротким платьем и длинной тёмной накидкой без рукавов. Плотная оранжевая ткань была слишком просторна в талии, но, натянутая, складывалась у бёдер и задиралась. Несуразность вида коллеги была столь заразительна, что в уме ассасина проскочила шальная мысль о травоядном, пытающимся маскироваться под хищника. — А, так это и есть Мириам. Много хорошего о вас наслышан, миледи, — спутник ассасина склонился, чтобы театрально исполнить застарелый жест этикета. Потерянная, Травел даже не уловила, когда успела поддаться и протянуть руку для поцелуя. — Стержень, — представился джентльмен, выпрямившись. Его более опытный взгляд соскользнул со жмущихся друг к другу колен, которые девушка инстинктивно пыталась прикрыть, одёргивая юбку, и Ральтус уже знал, что Травел то ли впервые так вырядилась, то ли надела чужую вещь. — Будем знакомы, — она только улыбнулась в ответ, хотя негодование прогрохотало в её голове гонгом: «И чего же он наслышан?»       Мириам заметила, что Лунар читает и анализирует её прямо на ходу, и попыталась укротить руки и лицо, которые могли что-нибудь выдать. Мысль была вялой, и собраться не вышло; непослушные конечности обхватили дата-планшет и замерли в положении очень неестественном. Стержень заметил и это, но нашёл обезоруживающе милым и проникся сочувствием, припоминая, что барышня переживает первую служебную трагедию. Момент был удачный. Едва она осмелилась посмотреть на ассасина, хитрец вдруг щелкнул по своим хроно пальцем и заявил: — Надо бы поторопиться и обсудить одно секретное дельце с Базелем. Догоняй, мужик, — и был таков, лихо подмигнув приятелю.       Фенрир проводил его взглядом. Не сообразив, что Лунар намекнул на стратегическую ценность этой встречи, а не дразнился в духе своего характера, ассасин собирался отправиться следом за ним прямо сейчас. — Вы не слишком стары для подобного баловства? — сказала Мириам, скромно склонив голову, и он остановился на развороте. Сердце девушки болезненно кололо, требуя продлить мгновения случайного уединения и этим отвлечься от потери. «И раз уж нам довелось пересечься, пожалуй, стоит теперь ему сказать», — подумала она, и внутри всё потяжелело, сопротивляясь намерениям. — Тебе предпочтительнее, чтобы с тобой баловались по-взрослому? — легко включился ассасин, ухмыляясь и демонстративно поглядывая на оголённые ноги. Стоп-сигнал на щеках клирика не заставил себя ждать. От шутки же, для её настроения более, чем неуместной, воздух встал в горле комом.       И теперь Фенрир ощущал некоторую неловкость: коллега чуть отвернулась, толком не отреагировав, и этим оборвала скромный ритуал, с которого начиналось любое их взаимодействие. Они помолчали несколько секунд; ассасин заметил, что девушка, вопреки своей привычке, избегает смотреть ему в лицо, и пришёл к прежнему решению, не желая вникать в странное её состояние. В ту же секунду Травел подала голос. — Вы уже назначены на следующую миссию? — спросила девушка, непроизвольно потирая планшет пальцами. — Вот сейчас и узнаем, — убийца уже наполовину отвернулся, чтобы уйти, но прежде, чем он успел попрощаться, Мириам шагнула к нему и продолжила: — А про отчёт вы не забыли? — вопрос прозвучал рассеянно, словно забота уставшей матери; не дожидаясь ответа, девушка заговорила с заметной спешкой: — Знаете, у меня вызывают беспокойство те люди, которых мы встретили на прошлой миссии чуть до прибытия поддержки, которую вызвал Ганс. Помните? Военные в красном с аугументикой. Я думала об этом и…       Фенрир вздохнул, кинул равнодушный бледно-фиолетовый взгляд к лицу и мельтешащим рукам и перебил её: — Что вам от меня надо, Милочка?       Последовала секундная пауза, и короткий отчаянный взгляд вырвался к вниманию ассасина, впрочем, никак не объясняя ему чудного поведения коллеги. — Я хочу сказать, что в каком бы тяжёлом положении вы не оказались, будьте осторожны, принимая помощь, — с виду совсем спокойно ответила она, пока только предполагая, что становится навязчивой: она недавно заметила, что если ассасин обращался к ней на «вы», то его приветливость себя исчерпала. — Непременно, — безвкусно отозвался он. — Вы закончили? — Что? — растерянно уточнила Травел, чуть насупившись от волнения. — Похоже, да, — и в который раз Фенрир развернулся, но едва он сделал шаг, Мириам двинулась за ним и остановила его, ухватив мягко его плечо. — Постойте… — выдохнула она, пряча глаза.       В тишине, мало нарушаемой шумом работавших на корабле систем, слабо стукнул о пол каблук, пока Травел переминалась, поправляя платье. Она вытащила его из шкафа, руководствуясь сентиментальностью, и его вид действительно утешал её, напоминая о сестре Рэйтел, бывшей ей добрым другом всю сознательную жизнь. Однако почему момент выяснения отношений так неуклюже оттягивался, так в том числе и потому, что подарок не хранил в себе смелости до откровений, свойственной своей первой хозяйке. Всё, что Мириам могла чувствовать, кроме липнущей к коже синтетики, — слабый запах пролитого амасека, ни в какую не покидающий левого рукава.       Фенрир был терпелив, и с минуту не прерывал напряжённого молчания, пока в конце концов не решил, что Травел глубоко задумалась и потеряла связь с реальностью, что — он знал — с ней порой случалось. — Ну? — Да. Да… — она вскинула лицо почти напуганно и, тяжело выдохнув, заговорила: — Насчёт того… Я хотела уточнить, — её щёки зарделись, — что случившееся между нами два дня назад было серьёзной оплошностью. И это практически стало регулярным, так что я подумала, — она заметила иронию в лице товарища, и говорить стало труднее, — что пришло время подвести черту. Подобная связь в нашем положении может сулить неприятности.       Несмотря на сутки репетиций, впервые зазвучав, слова стали для неё чуждыми; девушка вдруг ощутила себя лгущей самым подлым образом. Она, впрочем, заставила себя собраться, и её лицо обратилось в холодную строгость. — О-о, кто-то вспомнил о субординации, — протянул Фенрир с насмешкой, смягчаясь. — Что ж. Благодарю за бесценные наставления. Однако это ты прибежала за «оплошностью».       Травел покраснела. Подавленная смертью Ларка и лишённая неотложных забот, она не могла найти себе места той ночью; в слабости придя к безумной мысли о собственном проклятье, она стала жертвой своей истерики и совсем извелась. К порогу Фенрира её привёл страх, который товарищ гнал прочь от неё, если только не случался его причиной. Утром она нашла себя снедаемой высшей негой и совестью одновременно и, так как мучения её только усилились, корила себя за взбалмошность. И всё же Мириам никогда не позволила бы никому, кроме самой себя и, может быть, исповедника, присоединяться к своему позорному шествию зрителем. — Я пришла к вам не за этим, — отметила она, как всегда в возмущении, резковато, и словно почва наконец появилась у неё под ногами. — Конечно, нет, — усмехнулся ассасин. У него была своя версия, очень простая — и наиболее удовлетворительная: в визите Милочки не было ничего сложнее её собственного желания. — Я не отрицаю своего участия, однако речь не об этом. Вы пошли у своей прихоти на поводу и нарушили границы деловых отношений, — её речь окаменела, но нотация не имела эффекта: дуло орудия морали всё ещё было отведено в сторону. — Теперь примите ответственность, и довольно ваших вездесущих шуток. — О чём ты? — спросил он, подделывая удивление. — О произошедшем между нами во время моей первой миссии и на мире-кузне, — сердито пояснила девушка, горячась: она догадывалась, что коллега потешается над ней. — И вы напрасно думаете, что я не заметила происходящего в здании Администратума. — С чего ты взяла, что я имею к этому отношение? — его подмывало позабавиться, сбив её с толку. Желание скомкать её твёрдость и педантичность вновь одолело его. Увы, этих слов оказалось недостаточно. — Я не настолько глупа, — уверенность Мириам ни на мгновение не пошатнулась. Наверное, раньше она бы стушевалась, но теперь она боялась Фенрира куда меньше прежнего. — Мне просто хватает учтивости не обсуждать это. — Судя по тому, что мне приходилось выслушивать в процессе, ты, скорее, не хотела упустить возможность, — предположил мужчина наставническим тоном.       Когда он стыдил её, даже в шутку, ей становилось жарко. И теперь она вдруг вспомнила подобный упрёк, произнесённый им той ночью шёпотом, и это положительно отвлекло её от проблемы. Стыд поедал Мириам изнутри, но губы приоткрылись, выдавая внезапную нехватку воздуха. Тело, как всегда, предало её принципы, и, заставив себя наконец поднять глаза, Травел оглушило вспыхнувшей от одного её вдоха искрой: несколько отрешённое выражение Фенрира предупреждало о возможной перемене его планов. — Нет, — выдавила она. — И не будете ли вы любезны опустить обсуждение моих предпочтений? — Я подумаю, — Фенрир шагнул к ней и потянулся к кнопке вызова лифта, тем самым оттеснив девушку к стене. Он уже не внимал смыслу сказанного, жестоко равнодушный в своём удовольствии слушать сам голос. — Если есть в вас хоть капля уважения к нашей службе, подумайте и над моими словами, — настаивала Мириам, напряжённо удерживая свою мимику от того, что могло бы быть воспринято как сигнал согласия. — Раз тебя так волнует твоя распущенность, Милочка, займись самодисциплиной. Тебе её не хватает, — сказал мужчина в испытующей манере, что Травел так хотела и опасалась услышать. — Что ж, раз вы не способны держать себя в руках и субординация для вас — пустой звук, я, пожалуй, предпочту действительно взять это на себя, — раздражение захлестнуло её, и разговор стал немного легче. Она с вызовом посмотрела на Фенрира, но в его лице даже ничего не дрогнуло. — Так тебе не хватит самообладания уйти от последствий? Я был о тебе лучшего мнения.       Несмотря на абсурдную суть его утверждений, словно демоны говорили с ней. Мириам замерла, уткнувшись взглядом в крепкую белую шею. Ей хотелось дотронуться до его кожи, но выдержка, какой на самом деле ассасин мог только завидовать, осталась на страже убеждений. Усмирённые, округлые пальцы сжали планшет, белея. — Вы греховодник и нахал, — упрямо проговорила она. Её невыразительные, широкие скулы рдели темпераментом. — Моё самообладание необходимо мне в деле. И эта связь не стоит того, чтобы перегружать его ею, — вновь соврала она.       Уверенная в озвученных мыслях, она не могла понять, откуда теперь снова взялось это скребущее ощущение, и злилась в том числе и на себя. Фенрира же забавлял её скандальный тон; его задиристая натура натянула поводья, одержимая идеей довести коллегу до точки кипения. Он подхватил медальон, непринуждённо проводя костяшками пальцев по её животу по пути; старая стальная аквила тускло переливалась. Ассасин только теперь, глядя на неё, понял, что именно ему напомнило родимое пятно на груди девушки. Травел осталась непоколебима и уверенно накрыла его руку, скрывая двуглавую птицу от его внимания. — Оставим это, — закончила она, отводя его кисть. И только теперь её заявления были восприняты им всерьёз. — Какая умница, — язвительно ответил он. Непоследовательность коллеги злила его, — как и её решение в целом, — и он презрительно кривил линию рта. Лифт загремел, открываясь, и Фенрир выпрямился и ушёл. — Счастливо оставаться. — Берегите себя! — пожелала она ему в спину.       Их обоих по касательной задело разочарованием, но столь смутно и трудно различимым, что в апелляциях к вынесенному приговору ни один не испытывал нужды. Двери кабины еле тащились друг к другу, и Мириам мысленно поторапливала их, чтобы наконец расслабиться; какая-то часть её бунтовала, солидарная с легкомыслием Фенрира. Это только укрепляло её в решении отдалиться, обрубив растущие из их притяжения беспокойства. Стоило ей оказаться вблизи ассасина, вожделение брало её без боя, и, робкая и близорукая до своих чувств, Травел поспешила скинуть восковые крылья от греха подальше. Увлечение было слишком сильным и пугало её — это было единственной причиной в списке бесконечных поводов.       Никто из них не смог бы соблюдать мер, и она предчувствовала дурной конец. Воск растает, перья рассыплются, и они разобьются о море собственных ещё не пролитых слёз.

***

      Дорогам Мириам и Фенрира вскоре суждено было разойтись. По странному стечению обстоятельств они не увидятся ещё около полугода, и почти всегда их будут разделять сотни световых лет. Лишь однажды их пути случайно пересекутся в ангаре спустя четыре месяца с их последней беседы. Мириам будет спешно идти к шаттлу; Фенрир в этот момент спустится с соседнего. Заметив её, он захочет подшутить; активирует режим маскировки на хамелиолиновом плаще и дёрнет её за косу, когда она будет проходить мимо. Она резво обернётся, и её лицо осенит улыбка и признаки отчаянной надежды вместо обыкновенной для него умиротворённой серьёзности. «Фенрир…!» — слетит с её губ, но она не увидит никого, и её восклицание само собой заглушится к последним звукам его имени. И не успеет она толком оглядеться, как бас товарища отвлечёт её: «Капитан?» — и, так и не увидев заветной чёрной фигуры, девушка поторопится к шаттлу. «Всё в порядке, Кальвин», — скажет она и уйдёт, не оборачиваясь больше, решив, что это игра воображения. Фенрир будет смотреть ей вслед, пока она не пропадёт из виду. Он невольно заметит, что с ней произошли какие-то неуловимые изменения, слишком мелкие, чтобы сходу рассмотреть и оценить их, но в совокупности имеющие вес.       Через два часа он прослушает голосовую почту дважды, потому что единственное сообщение там будет от Мириам. «Я давно не видела вас, это так досадно. Хочу, чтобы вы знали, что я молюсь за вас. Будьте осторожны», — когда она в последний раз повторит это, ассасин решит, что она затосковала и переменилась во взглядах, и забудет нанесённую обиду. Шершавый звук её голоса застрянет у него в ушах ненадолго, теша самолюбие и размывая кадры свежего кошмара. Незаметно для себя он восстановится в прежнем и даже более добром мнении о ней.

***

— Оправдания когда-нибудь закончатся? — Есть разница между оправданиями и объяснениями, не так ли, радость моя? — Не сласти. Не поможет. — Давай-ка я ещё разок расскажу тебе о ней всё, что знаю, начиная с того, что, повторюсь, … — Расскажи мне, где она живёт. Вряд ли она будет так складно врать, как ты. — О-ох, милостивый Император…       Звонок в дверь прервал затянувшийся скандал. Стержень стоял посреди комнаты, почёсывая затылок; он выглядел спокойным. Флавия сидела в замызганной с миссии экипировке на койке, закинув ногу на ногу и обхватив локти; лицо и поза, типичные для первичного допроса, казались непроницаемыми, но глубоко знакомым с ней выдавали крайнее негодование. Она кивнула на дверь, пропиливая в светлой голове дыру. Стержень открыл её. — Кто там? — кривлялся он.       Фенрир оценил обстановку. Его приятель, пользуясь случаем, скривил брови в жалобном выражении и одними губами воззвал: «Спасай». Ухмылка была ему ответом, и мимо Флавии Сертар она не прошла. Хотя ассасин не имел к допросу отношения, в целом невзрачные, цепкие серо-зелёные глаза с ходу внушили такой дискомфорт, что он заколебался переступить порог. Неудивительно, что Проныра куда-то сбежала. — Я не вовремя? — Типа того, — Стержень мелко закивал, тем не менее, отстраняясь от двери и приглашая его жестом внутрь. — Зашёл бы, что ли, пораньше, глядишь, меня миновало бы, — дополнил он, корча недовольную мину. Фенрир без особого энтузиазма зашёл и нажал на кнопку, закрывающую дверь. Рыжая истязательница, тем временем, спрыгнула на пол и в пару шагов оказалась между друзьями. Её пальцы, всё ещё облачённые в перчатку, потянулись к той же кнопке. — Да-а ла-адно, — протянул Лунар, усмехаясь. — Ты, видимо, слишком занят, так что избавлю тебя от необходимости сочинять байку про героя-любовника-Фенрира.       Молодой человек взял её за руку, разыгрывая попытку её остановить. Высвобождаясь, Сертар даже не обернулась, и этим не дала себе шанса заметить уловку. Её тяжёлая поступь влилась в шум коридора, подчёркивая бескомпромиссность, — а Стержню только это и было нужно. — Флавия, — для чистоты процесса позвал он её, затем махнул рукой и закрыл дверь. — Спасибо, мужик, — сказал он, и ассасин с недоумением отметил отсутствие в этих словах сарказма. — Присаживайся там, чувствуй себя как дома, — Ральтус зевнул и, брезгливо посмотрев на ладонь и обнаружив на ней следы стылой крови с перчатки возлюбленной, сунул руку в душевую кабину. — За тебя опять девочки дерутся? Прощай, Линда, — Фенрир взял бутылку эля с холодной полки и сел в привычный угол. — Лира, — поправил приятель, приближаясь. — Ничего нового. Вот поэтому, — его лицо озарилось ухмылкой, предвещая мелкую хохму, — я и не женюсь.       Ассасин молча покачал головой и открыл бутылку. Стержень рухнул на кресло и включил когитатор. Они оба вернулись с миссии несколько часов назад, и ещё испытывали близкое к эйфории облегчение. Никаких планов у них не было, и Ральтус был приятно удивлён, что вместо того, чтобы торчать над своими проектами, товарищ пришёл к нему — пить эль и загадочно молчать. — Тебя что, уже опять направили куда-то? — спросил он после пары минут возни с базами данных. — Угу, — промычал Фенрир. — И чё там? — уточнил Лунар, не отрываясь от экрана.       Последняя встреча с демоном оставила прочное впечатление, что всё вокруг — галлюцинация, и он предпочёл бездумному отдыху решение старых, но всё ещё актуальных вопросов. Если всё было на своих местах и новая информация ждала его среди тысяч знаков бесполезного мусора, это опровергло бы подозрения. Он открыл резюме, в которое прежде ни разу не заглядывал. «Имя: Адам Номура Родной мир: Фенксворлд, улей Вольг (S342-A < Каликсис < Обскурус) Специализация: Агент дознания, боевая поддержка Пол: Мужской Телосложение: крепкое Характерные черты для опознания: шрам от резаного ранения под правым глазом, щетина Рост: 185 см Вес: 86 кг Кожа: смуглая, оливковый оттенок Волосяной покров: присутствует. Головной — однородный, каштановый. Длина: выше плеч. Глаза: правый и левый, каряя однородная радужка, восточный разрез, монолидные. Возраст: 38 лет Рабочая рука: правая Параметры: 101/97/103 Повседневный вид: Серо-синий лёгкий карапакс. Наблюдается неизменное наличие меча-катаны (рукоять серебряная, обтянута зелёной тканью). Причёска — пучок на затылке».       Фенрир оставил свою задумчивость и эль, который тянул прямо из бутылки. — Ничего сложного. Мелкий безобидный культ. — Не бывает безобидных культов, мужик, — приятель глянул на него с сомнением. — С кем летишь? — Каттон и та Моритат. Как там её, — равнодушное лицо ассасина явно не выражало никакого вопроса. — У-у, Дикий Глаз? — Стержень хохотнул. — Гайя, Гайя… — приговаривал он, щёлкая рунами. Ему было любопытно, что сталось с ней за время их разлуки; девушка не отличалась общительностью и не показывалась, а три месяца на службе в Ордо Маллеус гарантируют изменения. «Имя: Гайя Родной мир: Шинго (N675 < Каликсис < Обскурус) Специализация: Боевая поддержка Пол: Женский Телосложение: поджарое Характерные черты для опознания: альбинос Рост: 180 см Вес: 60 кг Кожа: белая Волосяной покров: присутствует. Головной — однородный, белый, волос тонкий. Длина: ниже лопаток. Глаза: правый и левый, серо-голубая радужка с более светлыми вкраплениями лучевого типа, круглый разрез, далеко посаженные. Возраст: 26 лет Рабочая рука: амбидекстр Параметры: 77/56/90 Повседневный вид: Чёрный синтскин, обувь гибкая, особого типа. Наблюдается неизменное наличие лоскута тёмно-синей чешуйчатой шкуры ксено-твари и рога неизвестного происхождения (15 см) на поясе. Причёска — концы волос заплетены в одну косу (7-10 см)».       Бросив взгляд на экран, Фенрир вздёрнул бровь. У него родилось сразу два вопроса, но ответ на один из них — зачем? — как ему казалось, сидел прямо перед ним. Человек, тратящий состояние на каморку, в которой он ночует три раза в месяц, заводящий себе вороватую и проблемную зверушку и объявляющий супругой бывшего комиссара СПО, должно быть, постоянно борется со скукой. В ином случае лучше даже не пытаться вникнуть в его мотивы. Только один момент, в итоге, остался любопытен. — Как ты это достал? — Нижний ящик, носитель с жёлтым кружком, — ответил Ральтус, всё ещё вчитываясь. — Автоматически активируется и загружает всё по маркеру. Забирай и пользуйся на здоровье. Маркер в коде поменять сможешь. — Сколько? — спросил ассасин, не двигаясь с места. Лунар посмотрел на него, как на умалишённого, и вернулся к тексту. — Фенрир, не тупи. Только чур не продавать, — добавил он, усмехаясь. — Эх, — без доли должного выражения «опечалился» тот, забирая носитель. — Ну, жалобы на Гайю всё те же, — заявил Стержень спустя пару секунд. — «Срывает успех социального взаимодействия», — он хохотнул и снова активно защёлкал по рунам. Дело не ждёт.       Хотя проблема приставленного за Фенриром «хвоста» будто бы изжила себя в последние несколько месяцев, Ральтус продолжал дотошно изучать интригу, ведомый своей трепливой интуицией. С каждым месяцем он становился всё более нервным, и как бы Стержень ни пытался скрывать комической натурой свой параноидальный бред, ассасин замечал растущую в нём почти нездоровую тревожность. Это вынуждало пропускать его утверждения через дополнительный фильтр здравого смысла. — Что-нибудь слышно там от твоей красавицы? — непринуждённо уточнил Лунар, поднимая к другу свой вечно лукавый взгляд. «Ну вот, приехали», — подумал тот, уже готовясь к новой порции полубезумных причитаний. — Оставила мне голосовое, — скупо ответил Фенрир. — Соскучилась? — заухмылялся Стержень. — И что говорит? — Чтобы ты успокоился, — намекнул ассасин на личное пространство, прежде чем вставать за другой бутылкой. Эль был что надо. — Достань мне её отчёты, и я буду спокоен, как блаженный, — приятель проводил его взглядом, изображая лицо человека, умом не обременённого. — Давно пора. Вроде ведь уже дело было в шляпе, в чём проблема? Зашёл, поздоровался, зашёл, вышел, взял планшет, вышел, — посмеиваясь и сопровождая этапы плана рубленными движениями рук, предложил он. — В отказ ударилась. — Так, может, пост какой был? — не удержался Лунар, чем спровоцировал товарища прыснуть от смеха. — Ну зашёл бы с другой стороны, — давя лыбу, подкидывал он. — Ну, кроме шуток. Подбить на доверие — и вуаля. — В любом случае, челнок ушёл, — сказал Фенрир, закуривая. — Она там, я здесь. Меня это уже не касается. — Не-а, ты кой-чо упускаешь, — возразил приятель. — Во-первых, смотри сюда. Вот, с кем она отправилась на последнюю, — он постучал по краю монитора. Ассасин взглянул на открытое резюме. «Имя: Илай Родной мир: Сеферис Секундус (Пролив Голгенны < Каликсис < Обскурус) Специализация: Агент ключевой компетенции (Области: Маллеус, Ксенос, Еретикус, Адепта Империума [засекречено]) Пол: Мужской Телосложение: эндоморф Характерные черты для опознания: бионический имплант, заменяющий органы зрения Рост: 174 см Вес: 92 кг Кожа: светлая Волосяной покров: присутствует. Головной — однородный, тёмно-русый. Длина: короткие. Глаза: имплант «Цикад». Возраст: 68 лет Рабочая рука: правая Параметры: 100/110/112 Повседневный вид: Облачение Вулканис или бордовая роба, чёрные брюки, чёрная обувь гражданского типа. Причёска — стандартная». — Ну? — Ушлый дед! — воскликнул Лунар, хмурясь в недоумении к такому безразличию. — «Стилет Терры» полон ушлых типов, — отмахнулся ассасин и сел обратно. — Ставлю косарь, что теперь она следит за ним. — Допустим. — А если не для своих следит? Мужик, у нас полно врагов. Думаю, у Лорда-Инквизитора их больше раз в пятьсот.       Фенрир вздохнул и покачал головой. Приятеля явно опять понесло, и скромная, но суровая аргументация была пусть и убедительна, но недостаточна. Однако только ассасин успел подумать: «Да какой из неё агент внедрения», — и заново оценил её уязвимость и наивность, так подкупавшую его, Ральтус продолжил: — С виду — ангел Божий, чище только блик Друзова меча на фресках. На такую никто не подумает даже. Я бы сам что-то такое заслал, если бы надо было, — гнул он своё. — Ну или всё нормально было, но её прямо на старте перевербовали, и она теперь сразу во все стороны стучит. Она, может, узнала всё, что ей было нужно, и слилась от тебя. Она же к тебе заходила? А утром съебалась? Ага, я прав, — он вскинул на ассасина указательный палец, заметив подтверждающее его слова смятение, мелькнувшее в движении его бровей. — Зафиксировала там себе все твои чертежи и всё, дело сделано. А меня нагрузила хуйнёй про жениха практически неразрешимой, скинув, по моим подсчётам, девяносто процентов всей своей зарплаты, полученной с момента её поступления в Инквизицию. Чтобы времени не было копаться. Ну как тебе? — Конспиролог хуев, — Фенрир сделал глоток эля и попытался отогнать задумчивость, которая смотивировала бы приятеля дальше нагонять жути. Лунар промолчал и сидел, подперев щёку кулаком и глядя на него в ожидании. Спустя полминуты мрачной тишины ассасин сказал: — Допустим. — Отличненько! — приятель потянулся за пачкой папирос. — Так что было во-вторых? — спросил Фенрир, прежде чем он снова начнёт трепаться. — Чего? — Ральтус закурил, чуть хмурясь. — Ты сказал «во-первых». — А! Точняк, — пара колец из дыма устремилась к потолку, провожаемая задумчивым любованием творца. — Я ещё на пути к станции сказать хотел и что-то запамятовал. Недавно меня опять пара отбросов пыталась опустить на бабло. Вывернул в переулочек, а там два кекса стоит и ещё один за мной повернул. Один при огнемёте, поёбанном таком, и если не зальёт, падла, прометием, так эту хуйню просто рванёт. А по роже видно, что конченый и на курок нажать не побоится. Ну я драпанул назад, пару раз свернул и в переход сныкался. — И? — Пока выжидал, двух типов дальше по коридору услышал. Один говорит что-то вроде: «К левому борту от узла тупик. На пути к корме спуска нет, так что вряд ли». А другой на г-но изошёлся прям: «Бла-бла-бла, сколько раз объяснять тебе, что там может быть подъёмник?» Я эт всё к чему, — Стержень скривился и прикусил губу в недовольстве и волнении. — Карту парни составляют. И оно бы ладно, я и сам бы не прочь. Но стремление к корме меня насторожило.       Выводы делать Ральтус оставил на слушателя. Тому верить в домыслы друга не хотелось, но с каждым новым звучали они всё более складно. Фенрир посуровел, но от предубеждений отбился сразу: пока он лично не найдёт доказательств, опровергающих верность и честность клирика, для него ничего не изменится. — Ясно. Увижу её — разберёмся. — Тогда поехали. На чём вы там закончили? — Ральтус просветлел и вернулся к когитатору. Эти двое знали друг друга слишком хорошо, чтобы ходить вокруг да около: «разберёмся» требовало инструкций, и Стержень не допустил, чтобы они прошли мимо из-за вопроса, который задел бы гордость ассасина; а тот, в свою очередь, собирался принять их, закрыв глаза на резкий обрыв в линии тянувшейся беседы. — Она что-то промямлила про субординацию. — Да и хер с ней. Поведение женщин преимущественно складывается из спонтанных решений, так что ещё сто раз передумает. Ну или пусть считает тебя другом, — он приподнял брови и мотнул головой. — Ответь что-нибудь на её сообщение. Поболтай при встрече. Узнай время, когда она занята, вскрой её норку и скачай отчёты. Она эти свои летописи к Базелю вряд ли составляет за один день, даже незаконченный отчёт многое осветит. — Так теперь этого достаточно? — с выражением мученика протянул Фенрир. — Читаю вопрос на твоём лице, мой дорогой альтернативно одарённый друг, — на самом деле, не отрываясь от экрана когитатора, сказал Ральтус. — Отвечаю в пятый раз: её расположение могло бы наилучшим образом повлиять на её постмиссионное творчество, а значит и на твоё резюме. Не хнычь. Не благодари. Чтоб ты без меня делал. — Точно не лип бы остатками смазливой физиономии к полу.       Хотя этот намёк в своём роде был хвастовством и хвастовством оскорбительным, в связи с событиями последней миссии ассасин имел на него право. Лунар отвлёкся от текста и смотрел на него почти виновато; после продолжительной паузы он проговорил: — «Спасибо» не то слово. — На здоровье, — самодовольно, но добродушно усмехнулся Фенрир. Сложных эмоций он не испытывал. Он защитил друга героически, закрыв его собой в критический момент, но хорошенько обдумать тот свой порыв ещё не успел, а потому не придавал ему большого значения.

***

      На следующую миссию ассасин отправился через три недели. Всё начиналось, как обычно: кают-компания системного лайнера, Фенрир и Каттон со стаканами амасека в руках и Гайя, сидящая поодаль на полу, обхватив длинными белыми пальцами колени. — … Слушай, вот ты не прав, — басил лейтенант мягко и приглушённо. Он говорил медленно, как бы терпеливо разъясняя очевидное заблуждение глупцу, и только его глаза, задевавшие собеседника лишь на переферии и округлившиеся больше обычного, выдавали накапливающееся раздражение. — Бывает очень красивая работа. Вспомни руки той же Евлампии, например. Металл прямо идеально вливается в плечо, форма — само совершенство. Вся усеяна вензелями и литаниями, — само собой, я такое не люблю, как по мне, лишнее, ведь делают обычно дерьмо. Но тут прямо кстати было. Прямо как хороший амасек к стейку. А видел бы ты ещё её ноги… Настоящая эстетика.       Пришло время вечного спора об имплантах. Квинт впустую взывал к памяти ассасина: хотя тот не раз пересекался с Евлампией, бывшей его приятелю старым товарищем, имени он её, как полагается, не записал, и теперь воссоздать нужный образ в уме в любом случае не вышло бы. — И ничего, кроме неё, — язвил Фенрир, даже не пытаясь. — Так. Ты тут своими предрассудками не оперируй, пожалуйста. Я вообще твоих предъяв к аугументике не понимаю. Во-первых, у хорошей бионики функционал больше, чем у органики… — Бред, — не дожидаясь, отмахнулся ассасин с упрямством и желчью, поглядывая на Гайю, вдруг начавшую смотреть на него неотрывно своими дикими красными глазами. — Всё компенсируется недостатками: … — Да ты не шаришь, … — … стоимость приобретения, установки, обслуживания, починки. Проблемы конструкции никто не рассматривал со времён изобретения. — И вот тут ты мне лучше расскажи, друг мой любимый, зачем сворачивать с проторенных путей и что-то там изобретать, если и так прекрасно работает. — Один удачный удар — и это дерьмо уже весит мёртвым грузом, — гнул своё Фенрир, оседлав любимого бойкого конька. При таком честолюбии, его презрение к Адептус Механикус буквально не знало никаких границ. — Да никогда, блядь, такого не было! — Каттон был близок к тому, чтобы выйти из себя. — Видел хоть раз процесс производства? Вместо мозгов у механикусов ржавчина, вместо прогресса — оккультизм. Так что по поводу твоей страстной любви к консервам прими мои соболезнования.       Квинт заалел яростью, но прежде, чем что-то произошло, Гайя поднялась и двинулась в их сторону. Лейтенант, благополучно о ней позабывший в ходе пьяного дискурса, тревожно дёрнулся, разворачиваясь, и лишь потом осознал, что никакой угрозы нет.       Ассасин не был так уверен.       Долговязая фигура в четыре широких шага добралась до товарищей и снова присела на корточки, пронзительно глядя Фенриру в глаза. Мужчины смолкли, ожидая её слов или действий. Оба настороженно вглядывались в глаза Моритат, в свете здешних ламп приобретших в довесок к своей настырности пугающий красно-розовый цвет. — Птица, — произнесла она. — Где она? — М-м, что? — Каттон соскользнул с волны ярости и озабоченно нахмурил тёмные брови; как всегда, когда он испытывал насмешливое недоумение, он разыграл выражение деловой заинтересованности. Фенрир тоже пробыл в замешательстве пару секунд, после чего уточнил: — Орёл? — он потянулся к рюкзаку и вытащил оттуда крупный тёмный шар. Гайя насупилась и сжала пальцы на коленках. — Ты убил птицу! — воскликнула она со странной интонацией, больше напоминающей возмущение, чем удивление или злость. — Нет, — спокойно возразил Фенрир, что-то прощупывая в шаре. Шар распустился, не сильно приобретая в размерах, но положительно оживая. Орёл наклонил голову, глядя на альбиноса. Она встала, схватила его и поспешила в свой угол, ничего не сказав. — Дикая, — негромко резюмировал лейтенант, делая глоток. О своём гневе он, на радость расслабленного и размягшего товарища, успел позабыть. — Она понимает, что это фамильяр? — Сомневаюсь, — усмехнулся убийца и тоже поднял стакан, наблюдая, как девушка кормит птицу с рук сухпайком и поглаживает его клюв пальцем.

***

      Хологон I был не гостеприимен. Воздух был прохладным и влажным, видимость — практически нулевая, потому как поверхность планеты покрывал густой туман. Информатор, Фелиция, заранее предупредила аколитов, что туман часто сменяется метелями, и лишь по их окончанию город можно рассмотреть; затем воздух вновь мутнеет до того, что разглядеть что-либо в радиусе двух метров становится невозможно. По предоставленным данным, агромир поставляет воду и рыбу, из экзотического — шкуры здешних гигантских хищников, так что вне города, помимо опасности заплутать в молочной дымке, были и другие.       Аве Император, вне города аколитам делать было нечего. В единственном жилом пункте на Хологоне I им нужно было вычислить и уничтожить преступную организацию, к которой не смог подобраться ни один отряд арбитров. Все тридцать человек, отправленные туда, бесследно пропали. Расследование ни к чему не привело. «Вас будут ждать в главном здании Арбитров. Там есть дополнительный запас боеприпасов и вся известная информация о группировке. Другие структуры о вашем прибытии не осведомлены, так что можете вести тайное расследование по необходимости, — сообщила Фелиция по воксу, стоило посадке завершиться. — У вас есть вопросы?» — У нас есть веская причина не доверять генерал-губернатору? — уточнил лейтенант. «Его лояльность поставлена под сомнение до конца вашего расследования. Возможно, на планете развивается культ Губительных Сил», — ответил спокойный голос. — Вас понял. Конец связи.       Стоило им покинуть шаттл, повышенная влажность перестала казаться безобидной строчкой в тексте на дата-планшете. Гайя морщила нос с непривычки, и все они почувствовали, как слабый, раздражающий мороз покалывает шею. По местному времени стояла ночь, но небо было тускло-серым, как и всё вокруг. Туман заполонял всё: только красные огоньки и несколько метров рокрита под ногами могли служить каким-то ориентиром, но на посадочной площадке он со всех сторон был одинаковый. — Потрясающе, — комментировал Каттон, включая визоры. Мир вокруг него посинел — больше ничего не произошло. Он ругнулся. — Нам туда, вероятно, — сказал Фенрир, кивнув головой в сторону, где заметил ярко-жёлтые огни, сложившиеся в узор, смутно напоминающий гирлянду, а не ровную линию. К тому же, судя по высоте, этот самый ориентир явно находился на стене здания, а не на земле.       И убийца двинулся в сторону выхода с космопорта. Остальные последовали его примеру.       Оценить архитектуру им в тот день возможности не представилось.

***

      Задерживаться не было смысла, так что команда с самого утра отправилась из гостиницы к арбитрам. Отделение было небольшим: раньше этой планете и вовсе не требовалось их вмешательства, так что все семнадцать человек, с которыми аколитам пришлось иметь дело, тоже были не местными и так же жаловались на природные условия на перекурах. Благо хоть в здании белая дымка не мешала осматриваться, так что Фенрир сразу заметил нервозность офицера-арбитратора. Вероятно, ему было неловко докладывать, что его подчинённые, вне зависимости от опытности, не только не справились со своей задачей трижды, но ещё и оставили всех в замешательстве.       Офицер-арбитратора звали Горациус Шогг, и это был мужчина средних лет, русоволосый, высокий и худосочный. Лицо у него в любом случае выражало какую-то меланхоличность и усталость, даже когда он и кончил описывать произошедшие события. Предположение о культе и причастности чего-то экстраординарного родилось именно из его догадок. Он настаивал, что преступным группировкам не свойственно молча высиживать в убежище, время от времени похищая людей. За месяцы им удалось поймать лишь одного преступника прямо на месте преступления, но по всем признакам он и вовсе не был похож на бандита. — Почему вы до сих пор просто не уничтожили их базу? — поинтересовался Каттон.       Они уже час находились в одном из залов здания, явно при постройке не рассчитанного на пользование Адептус Арбитрес. По сравнению со участками на большинстве планет, оно было крохотным, к тому же, очень непрактичным. То, что мы называем залом, на самом деле было просторной комнатой, предназначенной для жилья. Стены были обиты пастельно-зелёного цвета панелями, на полу лежал светлый ламинат, белые тканевые жалюзи скрывали надоедливый туман за окном. Мебель отсюда утащили, и аколиты с арбитрами толпились у экрана пикт-авгура, отображавшего карту города с выделенной на нём заброшенной промышленной точкой. — Не хватает тяжёлого вооружения, сэр, — ответил Шогг. — Мы отправили запрос с полным отчётом на Хологон IV месяц назад. Насколько нам известно, он на стадии обработки. — Если это культ, то ждать их не стоит, — задумчиво изрёк лейтенант. — А кто вас вызвал сюда? — Генерал-губернатор Хологона I, Хельга Аппартес, сэр.       Квинт поднял глаза на Фенрира с безмолвным вопросом. Тот наклонил голову, указывая куда-то в сторону. Там Гайя постукивала по красному пятнышку на карте пальцем, похоже, дивясь 3D-графике; арбитры поглядывали на неё, но, не имея возможности уловить её удивлённый взгляд под маской и не зная её характера, находили в этом, видимо, нечто мистическое и угрожающее. Каттон попытался побороть усмешку. — Хм, интересно, — бросил он из вежливости Горациусу. — Стоит ли мать юродивого смерти или мучения? — озвучил Фенрир тот самый вопрос, взволновавший лидера. — Похоже, она уже мертва, — пробормотал Каттон. — Смерть и мучения неразделимы*, — пугающе тихо отозвалась Гайя, наконец, оставляя в покое экран.       Арбитры молчали. Некоторые из них опасливо покосились на ассасинов, другие старательно сохраняли невозмутимый вид. Шогг нервно сглотнул, что не ускользнуло от внимания альбиноса; она тут же шагнула к нему и принялась вглядываться в его лицо. Он подобрал остатки самоконтроля и больше не выдал беспокойства, так что Гайя тут же потеряла интерес. — Какова примерная численность вражеских сил? — продолжил лейтенант. — Нельзя точно сказать, сэр, однако не более сотни. Их штаб не вместил бы более сотни человек. — Есть план этого здания? — Так точно, — Горациус вывел на экран подробный план здания. — Не похоже на завод, — усомнился Каттон. — Это не завод. Одна из четырёх баз рыболовов, они используются по необходимости. Именно так штаб был вычислен. Из тридцати пяти пропавших гражданских первые семеро были рыболовами, последняя их смена приходилась на область, ближайшую для этого пункта. — Ваши предположения о вооружении врага? — С 95%-й вероятностью противник слабо вооружён. Вероятность провоза оружия контрабандой близка к нулю, как и прибытие сторонних банд. Более того, в их рядах не предполагается более одиннадцати человек обученных обращению с оружием. Именно такие потери понесли местные органы правопорядка до нашего прибытия. Этот факт самым странным образом коррелирует с нашими потерями. — Вы не предполагаете со стороны своих пропавших подчинённых предательства? — безжалостно уточнил Каттон на ремарку о вооружённых.       Среди неподвижных фигур арбитров замелькало слабое копошение, вызванное оскорбительной заметкой. Однако Шогг не выглядел сердитым. Его тон выдавал, что пропавшие арбитры неофициально и негласно считаются здесь погибшими. — Нет, сэр. Это люди хранят Имперский Закон. Они прошли подготовку. Не имею представления, какие обстоятельства сломили бы их. — Вооружение не так важно. Значение лезвия для ножа вторично или преувеличено*, — проговорил Фенрир, на этот раз решив не шокировать присутствующих слишком сильно. Эффектность тайного языка, сочинённого ими давным-давно, весьма импонировала его характеру, но делать акцент на нём было бы опрометчиво.       Каттон присмотрелся к Шоггу и его подчинённым. Он не мог с уверенностью сказать, что его обманывают. «Да и какая хрен разница. Поступаем закономерно», — подумал он и обратился к товарищам: — Господа, как вы оцениваете свои возможности против сотни-другой человек? — Руки будут болеть, — сказал Фенрир.       Гайя молча кивнула. — Вероятно, они используют галлюциногены, — добавил более опытный ассасин. — Мы рассматривали этот вариант с самого начала. Все три отряда были подготовлены. — Тогда методом исключения остаётся два варианта… — начал было Квинт, но Фенрир его перебил: — Псайкеры, — выплюнул он презрительно.       Единственным незащищённым местом ассасина до сих оставался его разум. Его это раздражало, но пока он не смог достать ничего, что могло бы наверняка защитить его от вторжения непосредственно в его голову. — У вас есть нуль-экран? — спросил Квинт. — Нет, сэр. Даже на Хологоне IV такового не имеется. — Ясно. Готовьтесь к штурму. Фенрир, свяжись с Фелицией, узнай радиус действия психосил, способных разжижить мозг. Шогг, выберите из своих людей пятерых посообразительнее и проводите нас с коллегой в арсенал. Тактику разъясним здесь по истечении получаса.       Один из арбитров чихнул до того, как все они дали понять, что приказ понятен. Гайя резко обернулась к нему. Затем проговорила: — Борко говорит: не сегодня. — Кто такой Борко? — мягко поинтересовался Фенрир. — Дух переменной удачи. Друг Императора, Направляющий Ветра, — лаконично объяснила девушка. Каттон и Фенрир синхронно приподняли брови, удивляясь тому, как странно смешиваются на древних мирах еретические верования с истинными. — Он посылает неожиданный шум. Это плохая примета.       Её терзали дурные предчувствия.

***

      Когда они прибыли к базе противника, их боевой дух заметно упал. Первым ходом было открытие огня без предупреждения с целью прощупать почву, а туман вынуждал их стрелять, сверяясь с компасом, навигатором и орлом Фенрира. Каттон был единственным, кого это не волновало. В принципе, этого было достаточно. — Стоп.       Отряд остановился метрах в тридцати от цели. — Занять боевые позиции. Стреляем на три часа. Группа А, приготовиться, — он поднял свой болтер и, дождавшись, пока звуки перемещения затихнут, дал команду: — Открыть огонь.       Три болта улетело в цель и, судя по звуку, достигло её. Шум улёгся. Трёхминутная тишина была неудовлетворительным ответом. — Группа Б, приготовиться. Открыть огонь.       Ещё три болта отозвались грохотом попадания в каменную стену. И вновь тишина. –Действуем по первоначальному плану. Приём, — обратился он в комм-бусину. Гайя и Фенрир отозвались. — Начать штурм.       Тактика была проще пареной репы. Фенрир заходил с восточной стороны, Гайя — с западной. Каттон с группой арбитров отвлекали от них внимание с севера и штурмовали через главный вход.       Гайя двинулась к зданию. Талый снег хлюпал под ногами, и всё, что она слышала кроме него — шум шагов товарищей где-то неподалёку. Разбежавшись, она оттолкнулась от стены и зацепилась за выступ у продолговатого окна. Делать всё это вслепую ей, мягко говоря, не нравилось. Подтянувшись, она мельком глянула в комнату: тепловизор показывал коробку помещения в бело-голубом цвете. «Их здесь нет?» — подумала она, одним уверенным ударом выбивая стекло, чтобы открыть окно с другой стороны. Девушка толкнула раму и затихла, вновь прислушиваясь. Из комнаты не доносилось и шороха. Она уверенно спустилась внутрь. Осколки хрустнули под подошвой; зашуршали мечи, освободившиеся из ножен. Она выскочила в коридор, и её сомнения отпали вместе с рукой неизвестного, не успевшего даже моргнуть. Он вскрикнул от боли, но затем, согнувшись, застонал как-то странно, будто от удовольствия. Гайю это напугало. Добив противника, она огляделась и продолжила путь по пустому коридору бегом, согласно заданной ей траектории. Трое человек, встретившихся ей на пути, умерли безоружными. Всё больше ей казалось, что здесь какая-то ошибка.       Так казалось и Фенриру. Запаянный чёрный вход быстро пал его жертвой, и первые три трупа упали с удара силового кулака, не оказав сопротивления, стоило ему подняться на первый этаж. Везде слышалась беготня, выстрелы и крики, среди которых не было ни одного разборчивого слова. Он осмотрел убитых: одеты они были по-разному, среди них была преклонного возраста женщина самого будничного вида. — Каттон, приём. Это не бандиты. «Сам вижу, — послышалось в комм-бусине. — Отставить огонь!»       Выстрелы прекратились. Группа захвата остановилась, приторможенная конфузом. Только Фенрир обернулся ещё раз, готовый к атаке: ему показалось, что он видел кого-то, но спустя мгновение ему пришлось в замешательстве опустить руки. Коридор был пуст.       Рыболовная база выглядела обжитой, даже в какой-то мере украшенной. Каттон отключил визоры и осмотрелся. Ковёр под его ногами был багровым и до их прихода. Кое-где блестели золотом монеты, припаянные к стенам в виде перевёрнутого полумесяца. Выглядело почти изысканно, но была в этом какая-то отчётливо скверная специфика. Арбитры не обратили на это внимания; их, каждого своей формулировкой, начала мучить единая мысль, что они ворвались в убежище отшельников. Аколиты не были в этом так уверены. «Продолжить зачистку», — послышалось в комм-бусинах Гайи и Фенрира, но последний не успел сделать и шагу дальше. Разбивающий слух писк разнёсся по всему зданию, заставив его заткнуть уши.       Но писк продолжался. И сквозь него всё ещё слышались приказы Каттона.       Фенрир упрямо пробежал около трёх метров и потерял ориентацию в пространстве. Он упал, споткнувшись о несуществующее препятствие. «Псайкеры», — билось у него в уме горячим негодованием, и только это помогало ему сопротивляться. Однако писк становился всё отвратительнее. Ему уже казалось, что он мокнет на улице в снегу, и туман проглотил силуэт его собственных рук. — Я здесь, — услышал он где-то внутри черепной коробки и тут же сообразил, что уже около секунды прошло с того момента, как капюшон хамелиолинового плаща упал с его головы и кто-то вцепился в волосы у него на затылке. — Дятел*, — звучно выругался ассасин, пытаясь занести руку для удара, и понял, что на самом деле не управляет своим телом.       Квинт услышал это замечание, и двинулся в сторону товарища, уводя за собой группу, готовый стрелять на поражение. Большинство телепатических пси-способностей, как они выяснили, требовали более короткой дистанции, чем болтер — и это было хорошей новостью. Фенрира, скорчившегося на полу под властной рукой тощего юнца в рабочем комбинезоне они нашли быстро. Проблемы начались тогда, когда убийца поднял на них «Чистильщика». Каттон выстрелил на реакции в псайкера и крикнул: «В укрытие!» — но таковых нашлось немного. Лейтенанту и паре арбитров повезло втиснуться в двери комнат, но трое менее удачливых ребят сгорело заживо в тесном коридоре. Включилась противопожарная система, поливая всё вокруг. Это последнее, что помнил Квинт, потому что сразу после этого кто-то грубым, судорожным движением воткнул ему в шею иглу, и он потерял сознание.       Гайя к тому моменту была на втором этаже. Дикий Глаз, как называли её острое зрение товарищи, был прикован к огромному коллажу фотографий, на которых были изображены разного возраста мужчины и женщины. Отвратительное и ужасное зрелище изуродованных тел заставило её на несколько секунд оцепенеть, разглядывая витиеватые узоры на коже жертв. Её восприятие притупилось, из-за чего она легко была схвачена, и, несмотря на активное сопротивление и чью-то откушенную мочку, в конце концов, её настигла судьба Каттона. После одного точного и болезненного укола она почувствовала, как смыкаются веки, но её слабый рык никто из союзников уже не слышал. ___________________________________ * (Тайный язык аколитов) — Причастен ли генерал-губернатор? — Похоже, она просто не заметила того, что происходит у неё под носом. — Не стоит отрицать её причастности. *Либо он лжёт, либо они некомпетентны. (Тайный язык аколитов) *Вражеский псайкер (Тайный язык аколитов)