***
Они не виделись еще несколько дней. Их образы жизни противоположны друг другу: когда один спал, другой работал и наоборот. И так они жили, пока не пересеклись у входа в ванную. Софа замерла, встретившись взглядом с соседом, только что вышедшим из комнаты, с полотенцем на плечах. Он сдул мокрые пряди, упавшие на глаза, а затем едва прочистил горло, как бы невзначай. — Утра, — поздоровалась девушка, немного нервно теребя в руках сменную одежду. — Уже день. И правда, солнце уже клонилось к обеду. Софа как раз просыпалась к этому времени. — Точно, — она отвела взгляд и прошла мимо Миши. Они встретились снова уже на кухне. Каждый молча готовил себе поздний завтрак, косясь на другого исподтишка, пока тот не видит. Невидимые часы громко тикали в голове, мешая адекватно размышлять, и Софа старательно делала вид, что все в порядке. Миша сидел напротив, будто наедине с собой, и невозмутимо ел омлет. — Как дела? — сухо спросил он, не поднимая глаз, прячась за отросшей челкой. — А у тебя? — девушка решила не отвечать, акцентируя внимание на здоровье соседа. — Ты очень устал. — Нет. Миша врал, он действительно плохо себя чувствовал. Под глаза залегли глубокие тени, щеки исхудали, во взгляде и движениях читалась смертельная усталость. Ему было непривычно лежать в своей кровати и есть то, что сам приготовишь; непривычно не нервничать перед выступлением, потому что вечером не нужно никуда идти; непривычно просыпаться не с рассветом, а за полдень и не спешить на поезд. Эта свобода, на входе в квартиру окатившая ушатом холодной воды, немного бодрила и постепенно восстанавливала нервные клетки. Но мышцы все ещё саднили, а внутренние часы не стабилизировались. — Ты все знаешь? — внезапно спросил парень через какое-то время, звякнув вилкой и ножом о тарелку. Недосказанность успешно дёргала нервы, и некая двусмысленность вопроса напряженно зависла в воздухе. — Да, — теперь Софа спряталась за волосами, опустив голову, считая бессмысленным скрывать правду. — И что теперь? Хороший вопрос. Девушка не сразу ответила, потому что снова запуталась. За две недели она посмотрела все его видео. Да что уж там, не только его, но и видео его друзей. Ей казалось, что она знает своего соседа наизусть, когда при одном взгляде понимала, что не знает ничего. Желание ответить подзатыльником и дуться примерно месяц испарилось неизвестно когда, осталась лишь тоска. Софа уставилась в точку где-то между ее тарелкой и мишиной, поджав губы, борясь с собственным характером. — Смотреть фильмы с твоим фирменным кофе, рубиться в игры, объедаться пиццей и пить, — вылетело само собой с вымученной улыбкой. Переступить через себя даётся тяжело. Миша тут же прыснул от ее слов и засмеялся в голос. Софа долго смотрела на него, приподняв одну бровь. Она уже убрала со стола, а юношу все не отпускало: он бросал в ее сторону однотипные фразочки о ее наивности и детскости и хлопал ладонью по столу. — Ты сейчас лопнешь, хохотушка, — она беззлобно потрепала его чёлку и улыбнулась. — Какая же ты… — Совергон никак не мог отдышаться, хоть и начал успокаиваться. Вообще опасно, когда в рот залетает смешинка, остановиться бывает весьма сложно. — Какая? — переспросила Софа, хитро сдвинув брови. — А? — дыхание почти нормализовалось, смешливая пелена перед глазами почти исчезла и парень почти трезво взглянул на нее. — Что? — Да ничего, — на автомате пролепетала она и завела прядь за ухо, потупив взор. До Миши внезапно дошло, о чем она спрашивала, и он поспешно покусал заветреные губы.седьмая
15 апреля 2018 г. в 21:00
— Миша все равно готовит вкуснее, — провокационно выдал Дима, поверх очков разглядывая Софу со спины. Та от неожиданности и возмущения звякнула ложкой, которой все это время размешивала салат, несколько капель майонеза попало на столешницу. Она обернулась, в непонимании сдвинув брови, прожигая взглядом.
— У меня есть сестра, которую я воспитывала полжизни и после этого ты говоришь, что я не умею готовить? — она насмешливо приподняла уголки губ и отвернулась к кухонной тумбе.
— Пф-ф-ф, — громко профырчал парень, закатив глаза, — женщины! Я же не говорил, что ты не уме…
— Ой хватит, — перебила Софа. — Ешь давай.
Прошло уже достаточно времени, чтобы смириться с Мишей и проникнуться Димой. Да, он может что-нибудь ляпнуть, из-за чего хочется поссориться, но такие моменты всегда оборачивались шуткой. И то ли Софа привыкла, то ли Дима сдерживал свои порывы уколоть посильнее… Явно стало легче. Дышать, спать, думать и весело проводить свободное время.
Хотя все еще что-то мешало.
Сегодня выдали зарплату, и Софа решила проставиться с самыми близкими людьми. Подруги вряд ли приехали бы в Питер только ради этого, поэтому девушка даже не стала их звать. Кроме Димы, Дани и Яна, она больше никого не знала в Петербурге. Второй, правда, пропал в горах на какое-то время, у третьего планы, так что Софа праздновала свою первую зарплату наедине с Малиной. Тот активно уплетал спагетти и отбивные за обе щеки, смешно чавкая и щурясь.
Затем они пили вино, мешая его с виски, потому что Малина постоянно пугал девушку статусом винишко-тян. Безосновательно. На фоне играли ЛСП, а на экране мелькала очередная игра. С каждым стаканом вина, Софа чаще проигрывала, совсем не обижаясь на колкие шутки Малины; с каждым стаканом виски — чувствовала, как теряет себя. Жар лип к щекам, носу и шее, отчего те алели и будто пылали. Голос Малины эхом отдавался в ушах, и разбирать слова становилось сложнее. Не говоря уже о том, чтобы произнести что-то самой. Изображение странно светилось на контурах и невыносимо резало глаза своей насыщенностью. Стоило резко качнуть головой, как горизонт завалился и где-то далеко засмеялся Малина, а потом все встало на свои места.
— У-у-у-у, — протянул смеющийся голос, Дима схватил подругу за предплечье и потянул на себя. Очки в толстой оправе пришлось закинуть на макушку. — Ты уже все?
— Щ-щ… — Софа сморщилась и положила голову ему на плечо.
— Тебя отнести?
— Нмех, — она отложила в сторону геймпад и улеглась на полу за спиной друга, обхватив его талию, и уткнулась носом в поясницу.
— Может, все-таки да? — Малина откровенно смеялся над ней, смущаясь одновременно. Уже было как-то не до игры.
Еле выпутавшись из девичьей хватки, оказавшейся на удивление крепкой, Дима поднял подругу на руки и понес в свою бывшую комнату. Теперь уже в ее комнату. Приходилось дуть Софе в лицо, будто кошке, каждый раз, когда она лезла пальцами в его волосы и путалась.
— Ты такой зайка, — промямлила она, запинаясь на каждом слове, и пожамкала щеки Малины. На языке горький привкус мешался с кислинкой, что было так странно, что губы растягивались в глупой улыбке сами собой.
— Ты пьяна, иди спать, — усмехнулся Дима и опустил девушку на кровать.
— Такие мягкие… — она все не отпускала его и тыкала пальцами в щеки. — Ты же останешься?
— Очень соблазнительно, но у меня есть девушка.
Может, зря он сказал это так сразу, но лучше сейчас, чем поздно. В светловолосой голове тут же всплыл разговор с Мишей о том, что сердцем Софьи уже успел кто-то завладеть и этот кто-то — никто иной как Дима Малина.
Но она будто и не слышала его слов.
Он навис над ней, глядя в помутневшие болотные глаза, ощущая ледяные пальцы на горящих щеках и противостояние алкоголя и верности. В горле пересохло и, видимо, не только у него — они сглотнули одновременно. Обоим было жарко и душно. Софа скорее невольно, чем специально облизала пересохшие губы, отчего перехватило дыхание. Ее тонкие пальцы успокаивающе заплелись в короткие волосы, и Софа чуть приподнялась, чтобы быть ближе.
Пульс учащенно стучал в висках, а сердце колотилось под самым горлом. Руки скользнули по ее талии. Думать не хотелось, хотелось делать. Его губы едва ли коснулись ее, запечатлев в памяти мягкость и ореховый привкус, когда в прихожей негромко хлопнула дверь, отрезвляя затуманенный разум. Софа сонно нахмурилась, стрельнув взглядом в дверь, Дима резко отстранился и в один скачок оказался на выходе.
— Прости, — тихо шепнул Малина и юркнул в коридор. Полоска света на секунду озарила сумрак комнаты и тут же исчезла, оставляя девушку лежать одну, расстроенную до горчащих слез, сжимать простыни в кулаках.
В прихожей Малина столкнулся с Мишей. Оба застыли, изумленно уставившись друг на друга. Первым нарушил тишину Совергон:
— Ты что здесь делаешь?
— А ты? — вопрос глупый, но хотя бы выиграет время для придумывания ответа.
— Я здесь живу, а вот ты тут что забыл? — забывшись, Миша даже не стал раздеваться и в верхней одежде и обуви направился к другу, чтобы то ли схватиться за ворот футболки, то ли... Второго «то ли» Миша так и не смог придумать.
Малина рассказал все как есть, утаив маленькую деталь, которая должна навсегда остаться в той комнате с цитрусовыми простынями.
— Молодец, что потусил с ней, пока меня нет. А теперь пока, — прячась за веселым тоном, выпалил Миша. — Ночь уже, ага.
Они долго смотрели друг другу в глаза, будто вели негласный диалог. Чувство вины постепенно накатывало вместе с головной болью, и Малина сдался первым, скрывшись за своими вещами. Миша скинул кеды, куртку и проследил за тем, как друг собирается. Они обменялись прощальными взглядами и сухим «пока», и Совергон запер за другом дверь, устало прислонившись к ней лбом. Металл приятно холодил кожу, рассеивая напряжение и прогоняя температуру. Пульс нещадно стучал в висках, напоминая о болезни, которая никак не хотела его отпускать. Но чем дольше он так стоял, тем больше беспокойных, совершенно ненужных мыслей лезли в голову.
Миша, не торопясь, отнес вещи в свою комнату, напоследок заглянув в комнату соседки. Та лежала к нему спиной, поначалу казалось, что спала, и только подрагивающие плечи выдавали обратное. Парень молча ушел. Утро вечера мудренее, нужно выспаться, а завтра трудный день.