Человек на мосту

Бегая вслед за Шерлоком, который метался по тротуару, пытаясь выловить желтое такси в нескончаемом потоке машин, Джон зачерпнул матерчатой кроссовкой воду из лужи – и не заметил этого. Он еще почувствует промокшую ногу, усмехнется и сразу забудет про нее. Такси вынырнуло из общего потока машин так неожиданно, что Холмс по инерции еще несколько секунд махал рукой под пристальным взглядом таксиста. Затем, наконец, пожал плечами и начал втискивать себя внутрь маленького автомобиля, чуть не забыв назвать место назначения. Джон скользнул вслед за ним – ему показалось, что его при этом никто не заметил. Впрочем, это впечатление быстро исчезло: его спутник раздраженно сказал: «Не сопи, ты мешаешь мне думать». Он не сопел, ну ничего, если так нужно было великому детективу, он мог вообще перестать дышать. Он не расслышал, что сказал Шерлок таксисту, поэтому постарался как можно менее заинтересованным тоном спросить: – Куда мы едем? Шерлок раздраженно дернул плечом, но все-таки ответил: – Паддингтонский вокзал, Джон, не глупи. Так, Уотсону теперь стало понятно значение букв Pdt в начале кода. Но остальные цифры? Он осторожно рискнул предположить: – Мы едем к какому-то поезду? – О Боже, – Шерлок закрыл глаза рукой, изображая высшую степень изумления недогадливостью собеседника. – Истинный лондонец, конечно же. Ты не догадываешься о наличии на лондонских вокзалах такой вещи, как камера хранения. Пять фунтов в день, между прочим, дороговато для нашего парнишки, не думаешь? Наши цифры – это номер ячейки и шифр. А теперь не сопи, еще раз прошу, – он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Джон Уотсон смотрел на таксиста, который вез их с Шерлоком на вокзал. По мощной шее стекал пот, хотя на улице было нежарко. Настолько нежарко, что Джон опять продрог в своей легкой курточке. Он вспомнил их первое дело... нет, первое дело Шерлока, при котором он присутствовал. Тот таксист-маньяк... было бы забавно вернуть те времена. Когда все было просто, когда существовало однозначное зло, которое достаточно было уничтожить физически. Черт. Что он делает. Просто утопает в рефлексии. Пора уже перестать жалеть о прекрасных счастливых днях. Нужно что-то решать – либо принимать происходящее, как есть, либо двигаться дальше – уже без Шерлока. Жил же он когда-то без него. Жил? Ну да, он так считал... Стоп, это опять началось. Цифры на счетчике у водителя мелькали с невероятной быстротой. Но на самом деле, это Джону только казалось, потому что за своими раздумьями он не замечал течения времени. И остановка – прямо у здания Паддингтонского вокзала – тоже явилась для него неожиданностью. Он вынырнул из своих раздумий, только когда Шерлок вскочил с сиденья рядом и выпрыгнул из автомобиля, бросив через плечо: «Джон, заплати». Уотсон вздохнул: он не был уверен, что при нем была наличность. Удивительно, но деньги, которые он выудил из кармана, в сумме составили ровно столько, сколько запросил таксист, и ни пенсом больше. «Ну, вам сегодня везет», – ухмыльнулся парень с бычьей шеей. Уотсон неловко улыбнулся в ответ: да уж, ему может везти только в этом. А вот Шерлоку так или иначе придется платить за обратную поездку. Либо пусть оставляет в залог свой дорогой мобильник. Конечно, Шерлока уже нигде не было видно. Джон спросил у служителя станции, где находятся камеры для хранения багажа. Тот подозрительно посмотрел на его пустые руки и буркнул: – 12-я платформа. Почему-то Джону Уотсону ни разу в жизни не довелось воспользоваться услугами Паддингтонского вокзала, поэтому он еще поплутал, отыскивая пресловутую 12-ю платформу. Интересно, отвлеченно думал он, Шерлок уже забрал содержимое ячейки и свалил домой? Тогда ему придется искать здесь банкомат, чтобы получить хотя бы десяток фунтов на такси. К камерам хранения Уотсон пошел исключительно для очистки совести. И даже присвистнул, увидев у них Холмса. Шерлок стоял около камер хранения, заложив руки за спину, живым упреком всем опаздывающим напарникам. – У тебя в кармане оказалась ровно та сумма, которая была нужна для оплаты такси? – небрежно осведомился он. Джон не стал изумленно ахать, только коротко кивнул: – Да. Шерлок подождал несколько секунд, но Джон так и не спросил его, откуда он узнал об этом факте. Поэтому Холмс сухо произнес: – Я не стал без тебя открывать, но больше такого никогда не повторится. Джон даже не удивился. Он уверен, это продолжалось долбаное восстановление отношений. «Я такой же, как был, но на сегодня отнесусь к тебе снисходительно». – Пошли, – сухо бросил он через плечо спутнику. Эти игры уже надоедали до безумия. Хотелось разделаться со всем и свалиться на диван. Опять лежать, жалеть себя и ничего не делать. Джон даже был наполовину уверен, что сейчас окажется – ячейки с таким номером на Паддингтонском вокзале в жизни не бывало. Записка окажется просто забавной головоломкой, и… Но оказалось, что все-таки ячейка есть, и Шерлок накинулся на нее так, словно это был пирог на день рождения. Вот только шифр не подходил, и Холмс, чертыхаясь, снова и снова крутил примитивный диск замка. Пока раз на десятый, с отчетливым треском, замок не встал на свое место, а дверца не приоткрылась. – Ну, наконец-то! – сказал сердито Джон. – Открылось, – хмыкнул Шерлок слегка удивленно, и Уотсон понял, что тот до последнего не верил во все эти заморочки с забытым детективщиком и детским шифром. Ну что ж, хоть что-то способно удивить чертова Шерлока-мать-его-Холмса. Поэтому Уотсон первым поспешил заглянуть в открывшуюся секцию камеры хранения. На дне ячейки лежал стандартный почтовый конверт без написанного адреса, совсем новенький конвертик. Джон не знал, почему внезапно это ему показалось неправильным... Он одернул себя. Нельзя притворяться детективом. Даже если кажется, что это так просто, на самом деле, ничего подобного. Джон смотрел, как длинные пальцы Шерлока торопливо открыли конверт и достали из него несколько фотографий. Он попробовал просунуть голову и рассмотреть, что на снимках изображено, но ему просто не дали. Ну да, здесь присутствует кое-кто куда более значительный, не вопрос. Но тут вдруг Шерлок издал странный звук – утомленный и в то же время довольный. – Мне кажется, – медленно произнес он, – что инспектору Лестрейду будет не так просто найти убийцу парня из Брикстона. – Инспектор вообще-то тоже кое-что соображает, – устало прикрыл глаза Джон. Когда-то он восхищался этой демонстративной самоуверенностью, но теперь она его утомляла. – Знаешь, за то время, что ты… отсутствовал, люди Лестрейда раскрыли несколько нелегких дел. – Да-да, – отмахнулся Шерлок, – я слышал. И про одинокого велосипедиста тоже. Ставлю сотню фунтов на кон, защита разнесет доводы обвинения в пух и прах. Ты лучше сюда посмотри. Холмс протягивал ему фотографию, на которую Джон посмотрел без особого интереса. Предчувствие его не обмануло. На снимке был изображен молодой парень, стоявший в профиль к фотографу. Парень был снят крупным планом, но можно было заметить, что он изучает расписание железнодорожных рейсов. Лицо молодого человека показалось Джону смутно знакомым, и он попытался было порыться в памяти, но отказался от этого бесперспективного дела. Возвращая фотографию Шерлоку, Джон просто молча покачал головой, давая знать, что у него нет никаких предположений по поводу особой ценности этого снимка. Холмс нетерпеливо отпихнул карточку обратно: – Обрати внимание на дату, которая проставлена на снимке. Фотография была сделана старым пленочным фотоаппаратом, который автоматически печатал на всех кадрах дату. Уотсон посмотрел на нее и пожал плечами – у него опять не было никаких догадок: – 1 марта 1995 года. И что это мне должно сказать? Ну, день Уэльса. Нашу жертву поразил святой Дэвид? Забил насмерть нарциссом? Иногда он еще пытался шутить. – Ты как всегда мыслишь невероятно стандартно, – фыркнул в ответ Шерлок. Джон отвернулся от него. Было время, когда эти слова задели бы его до глубины души. Тогда он мечтал, чтобы Холмс оценил его, если не как равного, то хотя бы как стремящегося стать равным. Сейчас ему было обидно только за то, что когда-то это действительно его задевало. За его спиной Холмс терпеливо сказал: – Ты просто смотришь и не видишь. У того парня все стены были завешаны изображением какой-то группы. Джон кивнул – «Manic Street Preachers». Воспоминания об этой команде у него были связаны с временами учебы в Бартсе, с тем наивным веселым молодым парнем, для которого политика и войны еще были захватывающей абстракцией, всего лишь местом приложения умов великих полководцев и мыслителей… Тогда они были еще в прекрасных отношениях с Гарри, которая не пустилась во все тяжкие. Они вдвоем слушали песни «проповедников», отличавшиеся бунтарскими текстами, и в их душах вскипала благородная жажда справедливости и прочая идеалистическая пурга юности. – Этот парень на снимке – участник той группы. Джон схватил фото, еще раз бросив на него взгляд. Поразительно. Шерлок, нисколько не увлекавшийся современной музыкой, запомнил внешность парня из группы с плаката. Уотсон вспомнил его имя – Ричи Эдвардс. После его исчезновения о нем много писали. А не так давно он наталкивался на сообщение, что его официально признали погибшим по заявлению его родственников. – На некоторых постерах я видел рядом с ним две даты, значит, парень мертв, – продолжил Шерлок. Уотсон кивнул: – Насколько я помню, считается, что он покончил с собой. Его машину нашли рядом с Севернским мостом. Творческая депрессия, что-то вроде этого. Холмс раздосадованно рубанул кулаком воздух: – Не припомню этого дела. Придется все изучать. Но ладно. Итак, он предположительно умер 1 февраля 1995 года. Выходит, этот снимок... – Доказывает, что он был жив месяц спустя после своей как бы гибели, – перебил его Уотсон. Он завороженно глядел на фотографию. Нет, он полез впереди Шерлока не потому, что хотел продемонстрировать, что и серые мышки умеют думать. По телу вдруг побежали мурашки: они действительно стояли у порога тайны. Мрачной, странной тайны двадцатилетней давности. Фотография запечатлела человека, который к тому времени уже должен был быть мертвым и съеденным речными рыбами. Слегка выцветший призрак озабоченно изучал расписание поездов, и Уотсона внезапно охватило иррациональное чувство, что все они здесь призраки, притворяющиеся живыми людьми. – Для меня нет сомнений, что наше убийство напрямую связано с этой фотографией, – между тем рассуждал Холмс. – И парень, вероятно, знал, что снимок будут искать, поэтому спрятал его здесь. Вопрос в другом – для кого он написал записку? Вряд ли сам для себя, номер ячейки и шифр запомнить достаточно легко… Джон вполуха слушал бормотание Холмса, как всегда сопровождавшееся активной жестикуляцией. Как ни странно, все это ему начинало нравиться. Раньше они расследовали дела только в настоящем времени. А это уходило своими корнями в прошлое – пусть недалекое, но уже основательно подзабытое. И Джон принял его за очередной сигнал. Он вообще в последнее время стал чувствительным к разного рода мистицизму и знакам, как какая-нибудь впечатлительная девица. И как бы он ни смеялся над собой, все это обозначало лишь одно: он находился в ситуации самого нелегкого выбора в своей жизни. Вскоре они уже шагали к привокзальной стоянке такси. Шерлок, понятное дело, пропустил мимо ушей настойчивый вопрос Джона, есть ли у него деньги на машину. Он был уже по уши в новом расследовании. – Ты что-нибудь еще знаешь об этом деле? – спросил Шерлок вроде бы даже действительно заинтересованным тоном. Ну понятно, в интернет лезть – нужно время и девайс, а ни того, ни другого у младшего Холмса в данный момент не было, не считая телефона. Джон медленно покачал головой. В то время он водил дружбу с разными неформалами и, конечно, застал истерику по «Мэник Стрит Причерз». Он помнил, что Ричи Эдвардс пропал, в конце концов, все решили, что он покончил с собой, но доказательств этому так и не нашли, кроме машины у Севернского моста. А подробностей он сообщить не мог, да он ими никогда и не интересовался. Джон даже не помнил, почему именно все с такой готовностью поверили в суицид. Наверняка дыма без огня не было. В любом случае, все это наверняка можно будет прочитать в статье на википедии. Еще Джон помнил самую охренительную песню «Проповедников-маньяков», про маленькую Гернику. Он долго думал, что Герника – это женское имя, и песня имеет не то чтобы эротический – сексуальный подтекст. Однако друзья ткнули его носом в полотно Пикассо, и эта песня – тревожная, надрывная, отчаянно-безалаберная – приобрела для него сотню новых смыслов. Ничего общего с той испанской шлюшкой по имени Герника, которая раздвигала ноги перед всеми подряд и существовала только в воображении капитана Уотсона. – Нам придется перекопать все сведения об этом... – Шерлок реально загорелся этим делом. – Наверное, об этом парне много писали, ведь он был знаменитостью. Такие люди не исчезают без шумихи. Уотсон кивал. На самом деле, сейчас ему было глубоко плевать на внезапно воскресшего Ричи Эдвардса. Он думал только, согласится ли этот таксист, весьма нервный парень с чем-то напоминавшим биту рядом на сиденье, подождать, пока он сбегает и займет деньги у миссис Хадсон. *** Кто-то сказал, что людям было бы намного лучше в этом мире, если бы они возводили мосты вместо стен. Наверняка с этим утверждением могли бы поспорить родственники тех, кто совершил свой последний полет с Севернского моста или с калифорнийских Золотых ворот. Джон Уотсон разглядывал стены комнаты Шерлока – они были завешаны найденными в интернете и распечатанными фотографиями по делу пропавшего гитариста «Manic Street Preachers» и стали похожи на стены той комнатушки в Брикстоне. Родственники Ричи Эдвардса согласились признать его умершим только через 13 лет после его исчезновения, хотя по закону хватило бы и семи лет. Видимо, цеплялись за последнюю надежду. Сейчас как никогда Джон их отлично понимал. После того, как они вернулись с вокзала, Шерлок заперся в своей комнате на целые сутки. Судя по постоянному стуку клавиатуры и жужжанию принтера, работа кипела вовсю. Джон успел поспать, сходить на работу, даже прогуляться часок по набережной Темзы – молчащий мобильный сигнализировал ему только о том, что его помощь Холмсу была не нужна. Дома миссис Хадсон доложила, что «мистер Холмс взялся за старое: отказывается пить, есть и спать, а когда я подошла к двери последний раз, открыл, сказал гадость о моей племяннице, у которой я гостила вчера, и опять закрылся!» Джон посочувствовал их квартирной хозяйке, но не удивился ни на секунду. Шерлок действительно взялся за старое. Уже вечером Уотсон услышал громкий вопль: «Джон!» – пожал плечами и неспешно пошагал к комнате соседа по квартире. Та уже была предусмотрительно открыта. Без особого удивления изучив изменения в интерьере, Уотсон вопросительно посмотрел на Холмса. – На шкафу, Джон. Новая пачка бумаги. Вставь в принтер. Тот посмотрел на шкаф – там ничего не было, о чем Уотсон и сообщил Шерлоку. Тот вздохнул – вот, придется объяснять, как маленькому: – Ну так принеси. Мне надо. Как и подозревал Джон, в это время писчебумажные магазины были уже закрыты, поэтому ему пришлось проехаться до клиники, где он убедил дежурного врача поделиться запасами бумаги для принтеров. – Я не знал, что у нас бумага стала главным сокровищем короны, – едко бросил в его сторону Шерлок. – За три года магазины канцтоваров не стали закрываться позже, – парировал Джон и тут же прикусил язык. Но Шерлок только наклонил голову, как бы принимая сообщение к сведению. И потом сообщил: – Наше дело оказалось довольно банальным. Слишком очевидна политическая подоплека. Кстати, насчет 1 февраля. Оказалось, мистер Эдвардс исчез 1 февраля. Но его машину у Севернского моста нашли 17 числа. До этого времени есть несколько свидетельств о том, что он, скорее всего, был жив. Он оплатил парковку кредиткой, один таксист дал показания, что отвозил парня в городок, где тот провел детство, в Блэквуд. Его видели на автобусной станции в Ньюпорте. 17-го февраля нашли брошенную машину, но на самом деле достоверная информация перестала поступать еще 14-го. И все писавшие об этом парне, а я проштудировал пять книг о нем, склонны считать, что именно 14-го февраля Эдвардс свел счеты с жизнью… нет, конечно, были люди, говорившие, что в 1998 году видели нашего парня в коммуне хиппи на Гоа, но при этом они утверждали, что тот беседовал с Элвисом Пресли. А Джон Леннон играл им на флейте. Вот чего у Холмса нельзя было отнять – он был превосходным рассказчиком. Хотя Уотсон сам вчера ради интереса заглянул в пару статей в интернете, сейчас он слушал Шерлока, затаив дыхание. А Холмс вещал с вдохновением, все признаки одержимости расследованием были налицо, хотя тот только что назвал дело банальным. Как оказалось, сам Ричи Эдвардс дал множество поводов не сомневаться в том, что он пошел и утопился. Историю о том, как он прямо на интервью вырезал на руке бритвой «4REAL», Джон тоже вчера читал. Остального он не знал – и того, что баловство с бритвами и тушением сигарет об себя были для Эдвардса обычным делом. И того, что в интервью парень не стеснялся признаваться в том, что страдает тяжелыми депрессиями. И того, что за несколько месяцев до произошедшего он лег в психиатрическую клинику, в связи с теми же депрессиями. – Меня забавляет, как много людей не способно к критическому восприятию того, что им скармливают СМИ, – язвил Шерлок. – А ведь достаточно было проанализировать несколько фактов. Сам Эдвардс говорил, что его характеру самоубийство не свойственно. Ему нравилось бороться с болью, и сбегать от нее он не собирался. Ему была свойственна демонстративность, и эту жажду внимания он вполне удовлетворял – на сцене, в популярности, в этих побегах и исчезновениях. Делая акцент на суициде, МИ-5 незамысловато отвлекала всех от истинной подоплеки этого дела. Джон словно очнулся от гипноза: – МИ-5? – ему стало тревожно. – Конечно, – Шерлок пожал плечами. – Это же очевидно. Слишком явный политический подтекст. Группа заигралась с социальными лозунгами. Вероятно, им казалось крутым – когда толпа радостно вопит в ответ на твои слова со сцены. Но кто-то решил, что они слишком далеко зашли. Ты же помнишь, из-за чего рухнула империя Мердока. Джон помнил, но выслушать версию Холмса было все равно интересно. – Его журналистам было позволено все. Они прослушивали телефоны Королевского двора, подкупали полицейских, шантажировали высокопоставленных чиновников и политиков – и им все сходило с рук. Но потом они заполучили мобильник маленькой убитой девочки и заставили ее мать полгода верить в то, что ее дочь жива. И из-за мобильного телефона мертвого ребенка обвалилась целая газетная империя. Это была соломинка, переломившая хребет верблюду. Такого им уже не простили. «Manic Street Preachers» тоже позволяли себе очень многое: могли выпустить альбом «Поколение террористов», могли призывать к забастовкам и революции в своих текстах и на выступлениях. Но и у них нашлась своя соломинка – концертный костюм. – Что? – спросил Джон, потому что он знал, что от него ждут этого вопроса. – На прямой телеэфир популярного шоу вокалист «Manic Street Preachers» надел форму ИРА. Одна маленькая деталь, которая все ставит на свои места: группа должна была записывать саундтрек к голливудскому блокбастеру «Судья Дредд». Контрразведка никак не могла допустить, чтобы мировую известность получила группа, которая столь явно демонстрирует сочувствие ирландской республиканской армии. Тогда мировое сообщество в этой войне симпатизировало англичанам. И я представляю, как наши контрразведчики пришли в ужас от того, что какие-то парни с гитарами могут украсть у них половину вистов. Собственно, судьба нашего героя была решена. – Почему именно его, а не того… в форме? – поинтересовался Уотсон. – Насколько я понял, он был только голос и внешность группы, – отрезал Шерлок. – Все песни писал наш «самоубийца». Все идеи были его. Ему и пришлось идти на костер. В переносном смысле, конечно. Самое ужасное во всем этом… – он опять выдержал паузу. – Это то, что творится с информацией в интернете. Там противоречие сидит на противоречии, слова одного источника опровергаются другими, такое впечатление, что специалисты из МИ-5 сидели и специально вносили эту неразбериху во все источники. Получается, у нас есть единственный выход – добыть дело Ричарда Эдвардса из архивов Скотланд-Ярда. Поскольку его официально признали умершим, думаю, вся документация угодила туда. Хотя, может быть, все находится в МИ-5, с этим будет труднее, я думаю. «Ну да, – согласился про себя Джон. – А еще это дело, может быть, закинул «Аполлон-20» на Луну, оттуда достать чуть-чуть реальнее, чем из лап контрразведчиков. Но лучше Холмс, борющийся с МИ-5, чем с собственной скукой». – У тебя еще есть вопросы? – спросил Шерлок, обессиленно рухнув на кровать. Суточный завод без сна и еды, похоже, закончился. – Да, – кивнул Джон. – Марк Солберг. Шерлок даже поморщился: – Кто это? А. Понятно. – Я не понимаю, каким образом мы найдем его убийцу. – Мы и не найдем, – махнул рукой Шерлок. – Его убили такие люди, которые делают свое дело по заказу вполне официальных лиц и сразу же исчезают. Мне неважно, кто это сделал. Мне интересно, почему. А «интересно» – это ключевое слово. А пока мне интересно… – он зевнул и моментально вырубился. Джон посмотрел, что тот уснул, как был, – в рубашке и брюках, и отправился к себе. **