Человек на мосту

Невысокая фигура в кожаной куртке остановилась у самого подножья Севернского моста. Была глубокая ночь, и темнота такая, будто кто-то разлил чернила. Небо застилали тучи, шел не сильный, но холодный, неприятный дождь. Изредка вспыхивали фары, и по мосту на бешеной скорости проносились автомобили, чьи водители явно стремились скорее попасть в сухость и тепло. Одна машина затормозила рядом с мужчиной в кожанке. Дверца старенького «Остина» приоткрылась, и из машины выглянул священник: – Присаживайтесь, сын мой, – он не спешил прятать лицо от неприятного дождя. – Даже если потом нам будет не по пути, через мост я вас перевезу. – Спасибо, падре, но мне нужно проделать этот путь самому, – ответил мужчина странным голосом, торжественным, как будто читал эпитафию. – Сын мой, – настаивал священник, не старый еще мужчина, к тому же красивый, если только понятие красоты подобает применять к служителям божьим, – не стоит вам этого делать. Никто не ходит с добрыми намерениями по этому мосту ночью, в одиночку и без вещей. – Поверьте, мне просто надо отдать долг, и я сразу же вернусь туда, откуда появился, – ответил мужчина. Уважение в его голосе не было наигранным, но усталость звучала куда искреннее. Священник закрыл было дверцу, затем снова открыл ее, намереваясь что-то сказать, но, видимо, так и не нашел слов, и вскоре его постукивающий «Остин» скрылся за пеленой дождя. Мужчина в куртке достал из кармана сигареты и, пряча их ладонью от частых мелких капель, отвернулся к реке, прикуривая от зажигалки. Вспыхнувший огонек на конце сигареты тут же затлел и потух. Мужчина сделал еще две попытки закурить, затем громко выругался и выбросил всю пачку. Натянув поглубже капюшон и сгорбившись, он засунул руки в карманы и начал путь на собственную Голгофу. *** С момента похищения прошло уже больше месяца, но Джон по-прежнему жил у Гарри. За все это время он побывал на Бейкер-стрит 221Б всего однажды, на следующий день после своего освобождения и того злополучного отеля, о котором он старался больше не вспоминать. Миссис Хадсон тщательно прятала дрожащие руки и украдкой смахивала слезы, пока Джон ходил по дому, собирая в коробку самые необходимые вещи. За остальными он так и не вернулся. С Гарри было тяжело. Она то беспробудно пила, то приводила в дом обкуренных дружков посреди ночи, то плакала в ванной похмельными слезами днями напролет. Где и кем она работает или как вообще добывает себе деньги на пропитание и оплату жилья, Джон так и не выяснил. Ему самому с работой пока не особо везло. Главврачи больниц, в которые он обращался, с уважением смотрели на диплом Бартса, но мигом скисали, едва выяснялось, что Уотсон частенько менял клиники, а порой и вообще подолгу не занимался врачебной практикой. Все работодатели неизменно вежливо улыбались, захлопывая папку с его личным делом и рекомендациями, и обещали перезвонить позже. Но никто так и не звонил. Отчаявшись найти что-то приличное, Джон уже подумывал обратиться к кому-то из бывших однокурсников, благо почти все из них после учебы работали по специальности и жили в Англии. Некоторые даже в самом Лондоне, что было бы совсем идеально, согласись они помочь Уотсону с работой. Шерлок из его жизни так и не исчез окончательно, хотя звонить он перестал почти сразу, когда стало ясно, что отвечать Джон не намерен, смс и письма на е-мэйл с просьбой поговорить с каждой неделей становились все реже и реже, а потом и вовсе прекратились. Последнее сообщение от Холмса Уотсон получил дней десять назад. Просьбы о встрече там уже не было, зато была информация, повергшая Джона в почти что отчаяние. Шерлок писал о том, как он разыскал Ричи Эдвардса, который все эти годы считал, что его любовник погиб, и известие о том, что Джо жив и до сих пор находится в психиатрической больнице, стали для него полной неожиданностью. Вчера днем Эдвардс тайно встретился с Джо Блейком в клинике, а ночью покончил с собой, бросившись в Северн с того самого моста, на котором он, по легенде, и погиб два десятка лет назад. По словам Холмса, тело нашли сегодня рано утром, его прибило к берегу неподалеку от лодочной станции полуострова Бичли. Местная полиция разобралась быстро: никакого дела возбуждали не стали, а труп был доставлен в ближайший морг с пометкой «неизвестный». Самое интересное, что затем нашли убийц Марка Солберга – они действительно оказались наркоманами, как и предсказывал Лестрейд. Парни случайно увидели, как Солберг расплачивался за какую-то фотку весьма крупной суммой, и решили обчистить его квартиру. Они не знали, что хозяин будет дома. На тайну исчезновения Ричи Эдвардса преступникам было глубоко наплевать. Это письмо стало для Джона настоящим шоком, хотя он и не мог сформулировать, что именно оказалось для него настолько болезненным. В том, что встречу Ричи и Джо организовал Шерлок, он не сомневался. Но ему было сложно представить, что мог почувствовать Эдвардс, увидев своего бывшего любовника в таком состоянии, если после этого свидания в больничной палате он решил свести счеты с жизнью. Всякий раз, когда Уотсон ставил себя на место Ричи и вспоминал беспомощное лицо Блейка, его воображение играло с ним злую шутку, и у сидящего на больничной кровати Джо по непонятной причине оказывались серые глаза и темные вьющиеся волосы. И тогда сердце Уотсона сжималось в тугой комок, и он скрипел зубами от бессилия и злобы на самого себя, на Шерлока и даже на Эдвардса, который стал невольной причиной его состояния. Так прошла неделя: Шерлок больше не писал, а Джон все больше погружался в заботы о работе и сестре, которая ушла в очередной запой. Но тут случилась беда. Поздним вечером, когда уставший от хождения по собеседованиям Джон сидел в кресле и невидящим взглядом скользил по строчкам мелкого текста очередной газетной статьи, едва не проваливаясь в дремоту, раздался звонок. Уотсон ответил. С кем именно он разговаривал, Джон так и не понял. Кажется, это был Андерсон, или сержант Достер… Джон Уотсон запомнил разговор отдельными вспышками, обрывками фраз, долго мелькавшими в его голове уже после звонка: Лестрейд… задание… логово бандитов… это случайность… подстрелили… умрет… госпиталь Уайтчаппел. Дальше он не слушал. Схватив куртку, попутно уронив всю вешалку, но даже не подумав вернуться и поднять ее, Уотсон выскочил из дома. Джон мчался в больницу так быстро, как только мог. Вернее, это можно было бы назвать словом «мчался», если бы не лондонские пробки. Машина неспешно скользила вдоль заторов и сотен припаркованных машин, и Уотсон то и дело подгонял ни в чем не повинного таксиста. Под конец, не выдержав, Джон бросил на переднее сидение три смятые купюры, выскочил из такси на перекрестке между Валланс-роуд и Ньюарк-стрит и еще два квартала шел пешком, периодически срываясь на бег. Лестрейда отвезли в госпиталь Уайтчаппел, одну из самых крупных больниц Лондона. Хирургия не была их профилем, но Джон был уверен, что ситуацию контролировал Майкрофт, поэтому сомнений в квалификации врачей, оперирующих сейчас Грега, у него не возникало. Едва поднявшись на лифте на третий этаж нужного корпуса, он сразу увидел в холле знакомые лица. Донован сидела на диване для посетителей, держа за руку пожилую женщину с седыми волосами и заплаканными глазами, она была настолько похожа на инспектора Лестрейда, что вопроса, кто она, возникнуть просто не могло. Андерсон стоял у окна, заложив руки за спину, он кивнул Джону и сразу отвел глаза. Майкрофт, бледный и напряженный, бродил по холлу взад-вперед, к нему Уотсон и направился. – Как там? – спросил он тихо. Холмс резко остановился на середине шага: – Оперируют. Три огнестрельных ранения, два сквозных, третья пуля застряла в ребрах. Задеты легкие, частично печень и селезенка. Сейчас зашивают то, что первоочередное. Если переживет, завтра будет вторая операция, – сухо отрапортовал Майкрофт, будто говорил о погоде: сегодня ветрено, завтра обещают дождь… Джон почувствовал, как в нем волной нарастает ненависть к этому человеку. Вот они, братцы Холмсы во всей красе. Бездушные манекены, самовлюбленные гении, которым есть дело только до самих себя. Он уже открыл было рот, чтобы высказать все это Майкрофту в лицо, но тот, оценив ситуацию, больно сжал его плечо и почти насильно вытолкал из холла на пустой пролет боковой лестницы. – Приступайте, – спокойно кивнул он, плотно прикрыв за ними двери, и по привычке сунул руки в карманы брюк, давая понять, что готов слушать. – Это все ваша вина, – яростно выпалил Джон. – Из-за вас Лестрейд сейчас умирает, а вам плевать! – Я нашел ему лучших врачей. Они делают все, что возможно, – возразил Холмс спокойно. – Пустые слова! Это все отговорки! Вы с Шерлоком стоите друг друга, сразу видно, что родственники. Вы могли предотвратить все это, но вам проще строить из себя несчастного героя сейчас! – не отступал Уотсон. – И как же я мог предотвратить? – с тенью интереса спросил Майкрофт. – Очень просто. Раз уж вы с Лестрейдом играете в любовь, или как вы это называете, что вам стоило подергать за ниточки и повысить его в должности? Пусть бы сидел в офисе и перебирал бумажки, а не подставлялся под пули на каждом ходу, – Джон тяжело дышал, с трудом сдерживаясь, чтобы не двинуть Холмсу-старшему в челюсть. – Но как же, снизойдете вы до таких мелочей, как забота. Ведь куда проще пользоваться людьми, пока они готовы отдавать вам себя целиком, а потом заказать им хороший букет на могилу, чтобы очистить совесть. Простаков много, быстро найдете себе еще кого-то, кто будет преданно заглядывать вам в глаза и верить, что вам есть до него дело. Подлец! – выплюнул Джон ему в лицо и даже не успел набрать воздуха после долгой тирады, как Майкрофт со всего размаха приложил его головой об дверь, нависая сверху и глядя на Уотсона с такой яростью в глазах, что тот даже немного растерялся. – А теперь послушай меня, раз не хватает собственных мозгов понять простые истины, – начал он очень тихо, но от его тона у Уотсона по коже пошли мурашки. – Мое положение позволило бы мне сделать его кем угодно. Начальником полиции, главой подразделения в МИ-5, министром. Мне достаточно было кивнуть, и он поменял бы значок детектива и пистолет на дорогое кожаное кресло и золотой «Паркер», чтобы подписывать парочку бумаг в день, а все остальное время попивать бренди из бокалов за восемьсот фунтов. Я мог бы заставить его совсем уйти с работы, забрать его в свой дом и запереть там, как попугая в клетке. Так бы он точно был в полной безопасности. Может быть, это в твоем представлении любовь? Создать для себя идеальную куклу, которая соответствует твоим представлениям о нормальности и всегда будет рядом? Майкрофт перевел дух и, стиснув воротник рубашки Джона еще сильнее, продолжил: – Но знаешь, что я делаю вместо этого? Я просто его люблю. Таким, какой он есть. Со всей этой глупой тягой к справедливости и отказами от моей помощи, с дурацкой привычкой заказывать нам пиццу на ужин, хотя мы могли бы пойти в любой ресторан Лондона. Я оставляю свой дом с двадцатью спальнями и еду к нему, в его квартиру, где спальня всего одна, и в той у потолка отклеиваются обои, где в ванной текут краны, а соседка этажом выше смотрит сериалы на полную громкость. Но он показывает мне парный набор посуды, который купил на выходных, купил для нас - и я понимаю, что счастлив. Просто счастлив. Когда он хвалится очередным раскрытым делом, раскрытым без моей помощи, хотя я мог подключить к нему хоть всю британскую полицию, я им по-настоящему горжусь. Когда он возвращается из передряги, как эта, я благодарю Бога за то, что он цел. И если сегодня он умрет, я буду скорбеть о нем. О человеке, которого люблю. И ни разу не пожалею ни об одном своем поступке. Потому что я уверен, что все делаю правильно, – он сглотнул. – А ты, Джон, о чем будешь жалеть ты, если Шерлок умрет? Неужели у тебя было мало времени подумать об этом? Три года, Джон. Ты получил шанс все исправить, и на что ты его тратишь? Идиот, ты просто идиот. Вы, оба… Он отступил так же резко, как и накинулся, отошел на пару шагов и тяжело опустился на пыльную ступеньку. Как будто его разом покинули все силы, и из супергероя со сверхвозможностями он вдруг превратился в обычного человека, у которого случилась большая беда. Джон был ошарашен настолько, что не мог произнести ни слова. Он наощупь нашарил ручку двери и вышел, больше не оглядываясь на Майкрофта. В холле все было по-прежнему: Донован гладила сутулую старушку по руке, что-то тихонько рассказывая ей, хотя та смотрела в пол невидящим взглядом и явно ничего не слышала, Андерсон так и стоял у окна, но теперь уже в компании нескольких мужчин. Двое из них были в полицейской форме, и Уотсону показалось, что он их уже видел раньше, во время какого-то расследования. – Новости есть? – спросил он, подойдя ближе. Андерсон угрюмо покачал головой. Джон спускался на лифте вниз, твердо зная, что ему нужно сделать. Он набирал номер Шерлока по памяти, хотя можно было просто воспользоваться быстрым набором, но так ему казалось правильнее. Телефон Холмса был отключен. Миссис Хадсон не отвечала долго, Джону пришлось трижды заново нажимать на вызов, прежде чем в трубке раздался ее сонный голос. Извинившись, Уотсон спросил о Шерлоке, но миссис Хадсон уверенно заявила, что детектив не появлялся на Бейкер-стрит больше двух недель. Удивленный и обеспокоенный Джон присел на скамейке у входа в корпус хирургии и принялся щелкать кнопками телефона, проверяя поочередно новые сообщения в блоге, свою почту, а потом и сайт Шерлока. Ничего. Назад он почти бежал. Кнопка лифта горела на отметке пятого этажа, и Джон решил не терять времени. Лавируя между медсестрами, он помчался к боковой лестнице и быстро поднялся на третий этаж, перескакивая по несколько ступенек за раз. Майкрофт так и сидел на прежнем месте, прислонившись виском к витым перилам. Сейчас он был еще бледнее, чем раньше. На осунувшемся лице проступили разом все морщины, из-за чего оно стало казаться почти уродливым, а полы дорогого пиджака подметали грязь с мраморных ступенек. Сейчас он был совсем не похож на того привычного всесильного Майкрофта со снисходительной улыбкой и запахом дорогого парфюма. – Его нигде нет, – выпалил Джон, пытаясь отдышаться. – Шерлок. Он куда-то исчез. Миссис Хадсон не видела его две недели. Телефон отключен. Холмс не стал ничего уточнять. Он молча вытащил дорогой мобильник из кармана и набрал короткую фразу, не больше пары слов. Ответ пришел спустя несколько секунд. – Шерлок в Блэквуде, – сказал Майкрофт, прочитав сообщение. – У вас есть с ним связь? Но его телефон отключен… – растерялся Джон. – Прямой связи у меня нет. Но это не мешает мне всегда знать, где он находится, – Холмс хмыкнул в ответ на полный недоверия взгляд Уотсона и пояснил: – Он мой младший брат. Забота о нем у меня в крови, как бы Шерлок это ни воспринимал. И если для того, чтобы уберечь его от неприятностей, мне нужно за ним следить, я не вижу в этом ничего предосудительного. Так что вы хотите ему передать? Джон ответил быстро, почти не задумываясь: – Передайте ему, я хочу встретиться завтра в шесть. А место не называйте, он поймет. Майкрофт кивнул и защелкал кнопками, набирая сообщение. – Я пойду? – не то утвердительно, не то вопросительно сказал Уотсон. – Я позвоню вам позже, если вы не против. Узнаю, как дела у Лестрейда. – Идите, Джон, – кивнул Холмс, не отрывая взгляда от экрана телефона. – Я буду здесь, так что звоните в любое время. Уотсон замешкался, словно решаясь на что-то, а потом подошел ближе и уверенно протянул Майкрофту руку на прощание.