Собственность Принца-полукровки

(страницы из дневника Гарри Поттера. Осень 1996 года — июль 1998 года)

В последние дни перед наступающим Рождеством Гарри все чаще стал возвращаться к почти забытому им учебнику зельеварения. Гермиона большую часть времени пребывала в унынии и не была расположена вести беседы, а книга хоть немного, но заменяла ему его выдуманного друга. Гарри снова и снова вглядывался в страницы, исписанные на полях мелким, угловатым, неуловимо знакомым почерком, словно пытаясь разгадать, где искать следующий крестраж или хотя бы как добыть меч Гриффиндора. Прямо перед ссорой с Роном они с Герми догадались, что именно способно уничтожать столь темные артефакты, но добраться до хранящегося в Хогвартсе, в кабинете директора Снейпа, меча тоже не представлялось возможным. — Мне кажется, этот Принц очень дорог тебе, — сказала как-то Гермиона, странно взглянув на Гарри. Он тогда не сообразил, что ей ответить. Просто неопределенно пожал плечами. И впрямь — не признаваться же, что он вот уже больше года влюблен в выдуманный им самим фантом. Это было бы ненормально даже для Мальчика Который Непонятно Почему До Сих Пор Жив. Временами Гарри казалось, что Гермиона видит его насквозь, а иногда она опять погружалась в пучину отчаяния и становилась ко всему безразличной. * * * Сейчас Гарри сидел у входа в палатку, нацепив на себя все имевшиеся в их скудном гардеробе свитера, и все равно стучал зубами от холода, который, казалось, шел не снаружи — хотя при каждом выдохе у него изо рта вырывалось облачко пара — а изнутри, вымораживая его душу. Они снова едва не погибли. Соваться в Годрикову Впадину было глупо. Их там явно поджидали. Волдеморт, уже успевший неплохо изучить Поттера, наверняка был уверен, что тот не упустит возможности посетить место, где родился, положить букет цветов на могилу родителей. Все герои, рвущиеся спасать мир, такие сентиментальные! А в результате... Гарри передернулся от жутких воспоминаний о том, как осело на пол мертвое тело Батильды Бэгшот, а из ворота ее платья начала выползать огромная змея... Если бы не Гермиона, он не сидел бы теперь здесь живой и относительно здоровый. Ее заклятие «Вспыхни», брошенное в Нагайну и случайно, рикошетом, зацепившее его волшебную палочку, без всякого сомнения, сохранило им жизнь. Гарри понимал это. Но тем не менее чувствовал себя беззащитным и одиноким, как никогда. Палочка из остролиста, надежная спутница Гарри с самого первого дня в волшебном мире, уже не раз выручавшая его из беды, лежала сейчас в рюкзаке — сломанная и бесполезная. Прислонившись головой к покрытому инеем брезенту палатки, чтобы хоть чуть-чуть унять непреходящую, ноющую боль в висках, Гарри пытался отогнать видение вцепившегося в подоконник побелевшими пальцами Темного Лорда. В ушах до сих пор звучал вопль отчаяния, который вырвался из груди Волдеморта в тот миг, когда пойманная Нагайной добыча ускользнула из рук. Гарри поежился и крепче прижал к сердцу учебник по зельеварению. Он потерял свою Молнию. В Хедвиг попала шальная Авада. Теперь пропала еще и палочка... Та, что вложила ему в ладонь Гермиона, виновато отведя взгляд, казалась просто мертвым, никчемным куском дерева. Он смертельно устал... Холод сковывал его ледяным панцирем. Глаза закрывались сами собой... Поттер немного съехал набок и резко проснулся, выронив от неожиданности книгу из рук. — Где же ты? Люмос! А черт! — свет на конце палочки Гермионы мигнул и погас, Гарри начал вслепую шарить по земле, пока наконец не издал явственный вздох облегчения. — Не хватало мне потерять еще и тебя! Теперь, когда Гермиона сломала мою палочку, я чувствую себя совершенно беспомощным. Никакие твои хитроумные заклинания мне больше не помогут! Если бы ты только был рядом! Я знаю — это полный бред... наверное, я сошел с ума. В том доме с мертвой Батильдой и Нагайной я испугался, что умру и никогда не смогу поговорить с тобой... — Поттер горько усмехнулся. — Как будто ты когда-нибудь отвечал мне по-настоящему! Я всегда догадывался, что у меня — мозги набекрень. Влюбиться в фантом, в придуманный образ! Я ведь даже не представляю, кто ты! Внезапно Гарри замолчал. Ему показалось, что буквально в паре метров от него кто-то находится. Он машинально вскинул абсолютно бесполезную палочку Гермионы, и в тот же миг перед ним, словно соткавшись из воздуха, возникла серебристая лань. Несколько мгновений они, казалось, изучали друг друга, потом лань повернулась и, грациозно перебирая копытцами, двинулась в глубь леса. Поттер, все еще прижимая к груди учебник, поднялся с земли и, будто загипнотизированный, пошел за ней. Когда они отошли достаточно далеко от палатки, Патронус легкой дымкой растаял во мраке. Гарри стоял посреди маленькой поляны, озираясь по сторонам, и тут из-за дерева, сжимая меч Гриффиндора в левой руке, а палочку с зажженным на кончике Люмосом — в правой, выступил Снейп. Вначале Гарри чуть-чуть растерялся. Он никак не ожидал увидеть здесь человека, которого ненавидел, пожалуй, лишь немногим меньше Волдеморта. С минуту Поттер смотрел в глаза своему бывшему учителю, а затем без предупреждения вскинул руку и закричал: — Экспеллиармус! Палочка Снейпа совершенно предсказуемо даже не дернулась у того в пальцах. Неудавшееся колдовство окончательно вывело Поттера из себя, прорвав незримую плотину сдерживаемого гнева, и он обрушил на своего злейшего врага поток ругательств: — Гнусный предатель! Убийца! Сволочь! Слизеринский ублюдок! Пожирательская подстилка! Как вы смеете приближаться ко мне?! В это мгновение он заметил блеснувшие в свете Люмоса рубины на рукоятке меча и замолчал так внезапно, как будто на него наложили Силенцио. Снейпа, казалось, не трогали оскорбления, которыми осыпал его Поттер. Он наколдовал небольшую светящуюся сферу, подвесил ее над их головами и нарочито медленно убрал палочку в карман мантии. — Если вы высказались, — произнес он ледяным тоном, — позвольте сейчас говорить мне. Я, как вы, надеюсь, понимаете, пришел сюда не для того, чтобы поздравить вас с Рождеством или «насладиться» лестными эпитетами в свой адрес. У меня есть то, что вы ищете, — он положил меч на снег между ними. — Берите, Поттер! Он не кусается, и я — тоже. Теперь слушайте внимательно: как вам, возможно, известно, Кингсли Шеклболт находится в бегах, так же как, впрочем, и вы. Два крестража — не спрашивайте меня, откуда я знаю про них, это совершенно не имеет значения — уже уничтожены. Когда еще с двумя будет покончено, обязательно найдите Кингсли. Дамблдор оставил ему чрезвычайно важные воспоминания. Ни в коем случае не выходите на бой с Темным Лордом, не посмотрев их! И еще одно: не приходите в Хогвартс. Я предполагаю, артефакт с осколком души Темного Лорда спрятан в школе, но это не ваша забота, а моя... — Но почему... — недоуменно спросил Гарри, — зачем ВЫ помогаете мне? И откуда вы знаете про... НИХ? Он переводил взгляд со Снейпа на тускло блестевший на снегу меч и не двигался, как будто на него наложили Ступефай. — Но... но вы же убили Дамблдора по приказу Темного Лорда. Я сам это видел, — растеряв всю уверенность в голосе, бросил Гарри последний контраргумент. — Вы убили его и тем самым раскололи свою душу, так же, как и ваш хозяин. — А вы предпочли бы, чтобы вместо меня душу расколол Драко Малфой? Не уподобляйтесь вашему другу Рональду, Поттер! Мир не делится на черное и белое. Научитесь, наконец, различать оттенки! И, Мерлина ради, поднимите меч. Поймите, если бы я был вашим врагом — вы были бы уже мертвы. Он с минуту смотрел на изумленного юношу, крепко сжимавшего в одной руке старый учебник, а в другой — чужую волшебную палочку. Перед тем как Снейп исчез в аппарационной воронке, Гарри совершенно ясно услышал: — И вот еще что, Поттер... МОЮ КНИГУ можете пока оставить себе. Гарри застыл, как громом пораженный его последними словами, когда впереди него мелькнула чья-то неясная тень. А затем, освещая себе путь похожим на маггловскую зажигалку делюминатором, из мрака появился Рон. * * * Рон с Гермионой, утомленные переживаниями сегодняшнего дня, уже досматривали десятый сон, когда Гарри наконец смог открыть свой дневник. В голове его царили хаос и кавардак. Перед глазами вставали, сменяя друг друга, картины произошедших за эти несколько дней событий. Он видел занесенное снегом кладбище и белое мраморное надгробие. «Джеймс Поттер. 27 марта 1960 года — 31 октября 1981 года. Лили Поттер. 30 января 1960 года — 31 октября 1981 года. Последний же враг истребится — смерть». Одинокую фигуру Батильды Бэгшот возле полуразрушенного коттеджа, где прошел первый год его жизни. Огромную змею, сжимающую вокруг него свои кольца, и отблески срикошетившего заклятия «Вспыхни». Волдеморта у раскрытого настежь окна. Сломанную палочку с пером феникса. Серебряную лань на опушке леса. Закутанного в темную мантию человека с мечом Годрика Гриффиндора в руке. Призрачных себя и Гермиону, слившихся в страстном объятии. Слезы в голубых глазах Рона. Уничтоженный, разбитый крестраж... Он слышал негромкий голос, насмешливо произносящий: — МОЮ КНИГУ, Поттер, можете пока оставить себе... «Значит... ты и есть Снейп... — Гарри внезапно осознал, что его фантом никогда не показывал своего лица. А вот волосы цвета воронова крыла и такую же черную мантию он помнил великолепно. — И я признавался тебе в любви, целовал и просил тебя... — Гарри почувствовал, как его щеки заливает краска. Он представил себя, ведущим подобные разговоры со Снейпом. Увидел презрительную усмешку, тронувшую тонкие губы. Скрещенные на груди руки. «Вы что, совсем ополоумели, Поттер?» — И Гермиона, оказывается, больше полугода об этом знала. Прочитала в своих старых подшивках «Пророка» о том, что волшебница Эйлин Принц вышла замуж за маггла Тобиаса Снейпа, а год спустя родила мальчика... Поэтому она так странно смотрела на меня иногда... Сегодня, когда я вернулся из леса в сопровождении Рона, сжимая в одной руке меч Гриффиндора, а в другой — разбитый медальон, она спросила, где я достал меч... И я рассказал ей, как ты появился передо мной... У Рона буквально отвисла челюсть. Он пришел уже после твоего ухода и так обрадовался, что и не поинтересовался — откуда взялся артефакт. Я видел, что Уизли прямо-таки распирает брякнуть в твой адрес какую-нибудь гадость, но он сумел удержаться от подобного опрометчивого шага, а вот Герми даже не изменилась в лице. Оказывается, она давно догадалась, что Принц и Снейп — это одно и то же лицо, но не хотела меня расстраивать... Я не стал вываливать на них информацию про спрятанный в Хогвартсе крестраж и твое обещание уничтожить его. Я хочу разобраться в себе... И в тебе... Я совершенно запутался. Я не представляю, что мне делать и о чем думать. Кто ты? Человек, который ненавидел меня с тех самых пор, как я впервые переступил порог школы, доводил до белого каления вечными придирками, унижал перед другими? Кто ты? Пожиратель смерти, слуга Волдеморта, на моих глазах хладнокровно убивший безоружного старика, или тайный союзник, ведущий опасную двойную игру? Почему я выбрал именно тебя? И как теперь избавиться от моих чувств к тебе?! Какой же я непроходимый болван! Меня так и тянет рассказать тебе об уничтожении крестража — я ведь привык с тобой всем делиться. Да и Снейпу, то есть тебе, было бы интересно — он, в конце концов, сам отдал мне меч Гриффиндора, хоть я и не понимаю — зачем. Я совсем перестал тебя понимать! Мерлин! Еще день назад все выглядело таким простым: реального человека не существовало, а был только мой Принц-полукровка, живший когда-то очень давно невероятно умный и, как мне почему-то казалось, беспредельно одинокий мальчишка, в которого я умудрился влюбиться. А сейчас из-за тебя я даже не в состоянии сосредоточиться на крестраже... Впрочем, может, это и к лучшему: я, наверное, не скоро забуду те ужасные слова, что он говорил Рону. Он знал, чем побольнее ранить его. Он показал Рону все его тайные страхи: быть отвергнутым, осмеянным, преданным мной и Гермионой. А ведь она мне как сестра! Я вообще никогда не смотрел на нее в «том самом смысле». Особенно после того, как в моей жизни появился ты. Сказать по правде, увидев, как тот призрачный, вышедший из крестража Гарри целуется с такой же фантомной Гермионой, я на миг испугался, что Рон рубанет мечом по мне. Но он переборол себя. Он справился. И теперь этой дряни осталось меньше. И Снейп, то есть ты, говорил, что один спрятан в школе и он уничтожит его сам... От всего этого можно с ума сойти! Я не могу тебе больше доверять. Ведь он — это ты, но доказательство твоей помощи неоспоримо. Вот оно — лежит себе на столе и поблескивает рубинами... Вряд ли Волдеморт погладит тебя по головке, если узнает, кто передал мне меч. Или ты затеял какую-то игру и хочешь втянуть в нее и нас? И почему я не способен испытывать к тебе ненависть, как раньше?! Так было бы гораздо проще для меня... и для тебя тоже. Наверное, потому, что мир не делится на черное и белое. Это ведь ты сам сказал мне недавно, причем дважды... — Гарри горько усмехнулся. — Видимо, я начал учиться различать оттенки...» * * * Последующие дни прошли для Гарри словно во сне. «Не думать о Снейпе», — твердил он как заведенный. Но «не думать о Снейпе» не получалось катастрофически. Он старательно изображал радость от того, что Рон снова с ними, что у них в руках совершенно непостижимым образом оказался артефакт, способный уничтожать крестражи, и они на собственном опыте убедились в его действенности. Герми и Рон помирились, и сейчас в их отношениях царила полная гармония. Гарри опять чувствовал себя лишним и одиноким. Теперь, пожалуй, даже сильнее, чем раньше, потому что его Принц после той памятной встречи в лесу ни разу не появлялся. Гарри тосковал по нему: по его немного язвительной манере вести разговор, по нежным рукам, обнимающим его и дарящим ощущение покоя и защищенности, по неповторимому, присущему только ему одному запаху. Скучать по Принцу — значило в какой-то степени скучать по Снейпу, и это угнетало Гарри еще больше.