В канун Самайна

      Ундина, рассеянно окинув взглядом лагерь, подобрала юбку и побежала вслед за своим провожатым, который уже успел удалиться на приличное расстояние, унося с собой ее драгоценную сумку. Хотела было окликнуть, но вспомнила, что не знает его имени. Пришлось собрать все силы и догонять. Впрочем, услышав ее торопливые шаги, эльф остановился и с демонстративно скучающим видом дождался, пока Ундина поравняется с ним. — Если ты так будешь плестись, dhoine, мы до заката и полпути не пройдем. — А ты бы предупреждал, что уходишь, вместо того чтобы бесшумно от меня ускользать. И как тебя зовут, кстати? — Зачем тебе мое имя? — бросил эльф, ускоряя шаг. Ундина закатила глаза, но тут же об этом пожалела, запнувшись о некстати подвернувшийся корень. — Чтобы позвать тебя, если упаду, например. — Если упадешь, будешь валяться там, где грохнулась. Я тебе не нянька, — прошипел он, но все же остановился и подождал, пока Ундина разотрет ушибленную ногу. — Идти можешь? «А он довольно-таки мил, хотя и скалит зубы, как цепной пес», — подумала Ундина, кокетливо улыбаясь своему недовольному провожатому, и тут же больно укололась о кольцо, сжатое в ладони. Вот нелюдь, даже подарок его и то норовит причинить ей побольше неприятностей. — Идти могу, но если возьмешь на руки, буду тебе благодарна, — ответила она светским тоном. Эльф сморщился:  — Тебе мало награды, полученной от командира? Мне нечем расплатиться за твои услуги, так что оставь при себе свои предложения, абсолютно, кстати, не заманчивые. Ундина чуть было не поперхнулась от злости, но, поразмыслив, решила последовать совету и замолчать. Они удалились на приличное расстояние от лагеря, и все же до деревни путь еще был неблизкий. Тучи, растрепанные ветром, кружились над головами путников, намереваясь, судя по всему, пролить на их головы последние запасы ледяной воды до того, как она превратится в снег. Эльф несколько раз останавливался и глубоко вдыхал сырой воздух. Наконец, на их лица упали первые дождевые капли, крупные и обжигающе холодные. — Послушай, dhoine, я не горю желанием плестись по проклятому болоту, пока с неба льет, как из ведра. — И что предлагаешь? Закопаться в торф? — Нет. Тут неподалеку есть старое святилище, сложенное из камней. Под ними вполне можно укрыться от дождя, — без тени улыбки ответил эльф. Ундина призадумалась. Она, конечно, слышала про исполинские валуны, грубо обтесанные и сваленные в подобие домов посреди торфяной пустоши, но увидеть их собственными глазами, да еще в такой компании и при таких обстоятельствах желанием не горела. Однако перспектива промокнуть до нитки и подхватить лихорадку показалась ей еще менее заманчивой. — Ладно, веди. Вот только теперь Самайн, а эти места, говорят, принадлежат темным силам. — Пфф. Только не говори, лекарка, что веришь в эти россказни, — рассмеялся эльф неожиданно звонко и по-доброму. Ундина, почти простив ему недавнюю грубость, сдержанно улыбнулась и двинулась в указанном им направлении. Они поспешно шли по равнине, подстегиваемые дождем и усилившимися порывами ветра. Вокруг потемнело, и лекарка толком не могла рассмотреть окрестности. Заметила только, что местность резко пошла под уклон, а идти стало в разы труднее. С полчаса они брели по мокрой траве в полном молчании, закрывая замерзшие лица не менее замерзшими руками, но вдруг эльф остановился и указал рукой вперед: — Вот там внизу мы и укроемся.       Она кое-как рассмотрела темные громады камней, лежавших на неширокой площадке, окруженной со всех сторон холмами. Некоторые из них образовывали нечто вроде исполинских строений с крышей, другие — плоские и высокие — были расставлены вокруг в соответствии с утраченным замыслом древних, в незапамятные времена построивших это святилище среди непроходимых топей. Ундину поневоле взяла жуть: что, если здесь приносили в жертву людей? Она читала про страшные забытые культы, когда училась в Мелителе, а в деревне ей частенько пересказывали слухи о кучах костей, которые находили смельчаки, отважившиеся пройти по старым тропам. Но спутник не дал лекарке времени на раздумья: подхватил ее на руки и легко сбежал вниз по склону. Ундина положила голову ему на плечо и сонно вздохнула, надеясь на спокойный долгий отдых под боком у теплого эльфа. Но надеждам ее не суждено было сбыться.       Эльф выбрал ближайший каменный прямоугольник под тяжелой плоской крышей и внес туда свою подопечную. Она с неохотой встала на уставшие ноги и потянулась. — Мы что же, будем ночевать здесь? Может, хоть огонь разведешь? — Ты вряд ли успеешь замерзнуть, — ответил эльф, и от его тона у Ундины мороз побежал по коже. — Что ты имеешь в виду? — прошептала она, сама не понимая, что именно ее так напугало. Он смерил ее презрительным взглядом и извлек из ножен длинный острый кинжал, тускло и холодно блеснувший в окруживших их сумерках. — Снимай плащ и иди сюда. — Что ты задумал сделать? — срывающимся голосом проговорила Ундина, чувствуя, как у нее от страха дрожат губы. Она уговаривала себя не бояться, пыталась сосредоточиться и найти что-то, чем можно защититься, но ничего не получалось: разум отказывался ей повиноваться. — Твой командир приказал тебе увести меня в деревню. Неужто нарушишь приказ? — сделала она последнюю попытку, но эльф только усмехнулся. — Командир ни о чем не узнает. Отряд покинет эти места завтра утром, а до этого, моя красавица, ты в моем полном распоряжении. — Но чего же ты хочешь? Убери оружие, я сделаю все, что ты скажешь, — прошептала лекарка, отступая к краю камня, на котором они стояли. Эльф ногой отодвинул в сторону мешавший ему рюкзак и, мгновенно оказавшись рядом с ней, схватил ее за горло. В следующую секунду Ундина почувствовала, как острие кинжала больно уперлось ей в бок.       Яевинн долго отмывал руки и кинжал в пробегавшем мимо святилища быстром ручейке. Вода весело журчала, прыгая по мелким камешкам, устилавшим ее ложе, и на переливах вспыхивали и гасли солнечные блики. Пятна на плаще успели подсохнуть, но он старательно их оттер, так что вряд ли кто-нибудь заметит. Исенгрим не погладит его по головке, если прознает про то, что он столь вольно истолковал приказ довести лекарку до деревни, но кто ему расскажет? Женщина уже никогда не заговорит, а сам он умеет хранить секреты, особенно такие. Яевинн вытер руки о шейный платок лекарки, спрятал кинжал в ножны и собрался уже в обратный путь, но обратил внимание на крепко сжатую ладонь, высунувшуюся из тени камней. Кольцо. Она, наверное, так и держала его в руке, видимо, последняя мысль ее была о побрякушке. Что взять с алчных dhoine? Яевинн, приложив немалые усилия, разжал уже похолодевшие пальцы и забрал кольцо, в котором сверкнул маленький кровавый камень. Когда он вернулся в лагерь, все пожитки были уже упакованы, и эльфы собирались двинуться в дорогу. Ангус, завидев друга, махнул ему рукой: — А я уже хотел тебя искать. Что, лекарка оказалась гостеприимной? — Еще какой, — усмехнулся Яевинн, — насилу отбился. А где командир? — На носилках. — помрачнел Ангус. — Впрочем, этого следовало ожидать, ему пришлось выпить снадобье от боли. — Что ж, в добрый путь, — безмятежно улыбнулся Яевинн. Ночь рассыпала над старым святилищем сотни звезд, тускло мерцавших сквозь тонкий покров тумана. Самайн уже вступил в свои права, и люди, обитавшие на краю торфяника, запирали двери на все засовы, обмениваясь тревожными предположениями насчет судьбы пропавшей вчера утром лекарки. Больше всего их, правда, заботило, где взять новую, если прежняя не вернется в свой маленький домик с закопченным котелком, забытым на деревянном столе. Сама же лекарка не задумывалась ни о брошенном вареве, ни о недолеченных пациентах, ни о возвращении домой. Она, тихонько подвывая, раскачивалась из стороны в сторону, стоя на коленях на холодной сырой траве, и поминутно вцеплялась окровавленными пальцами в свои и без того спутанные и растрепанные волосы. Ундине не верилось, что это возможно, но сомнений не было: изуродованное выпотрошенное тело, валявшееся в огромной луже крови в каменном убежище, еще вчера принадлежало ей.