***
[И Д Е Т З А П И С Ь . . .] В кадре возникает лицо Лэнса, яркие глаза и широкая улыбка. С началом записи она становится изящней, непринужденней и более пафосной. Он сидит на пассажирском сидении, позади виднеется высокая, холщовая спинка. Он откидывается назад, одной рукой держа камеру, а локтем второй опираясь на дверцу. Здесь темно. Мир за окном - серый. Детали теряются в тенях. Тусклая желтая лампочка где-то наверху является его главным источником света. Случайно встреченный уличный фонарь на мгновение высвобождает его из тьмы. — Че кого? Лэнси Лэнс с вами, — он складывает пальцы пистолетиком, подмигивает в довершении, и роняет ладонь обратно. — Сейчас... шесть утра пятьдесят пять минут. Вся банда в сборе, Коран арендовал фургон, мы тут как селедки в банке, но едем на региональные! Он отлипает от двери, наклоняясь в противоположную сторону, продолжая снимать себя. Сзади возникает Коран, он сидит за рулем. — Поздоровайся, Коран! — лицо Лэнса смещается на самый край рамки, пока он пытается впихнуть в кадр Корана. Он полуоборачивается, замечает камеру и вмиг показывается во всей красе, ослепляя своей яркой улыбкой из-под усов. — Приветствую! — бодренько говорит он, взмахивая ладонью, после чего снова переводит все внимание на дорогу. — А с кем мы здороваемся? — в его голос вплетается нотка замешательства. Лэнс пожимает плечами. — Не знаю. С будущими нами? С нашими детьми? Со случайными пользователями интернета? С пришельцем из будущего, который найдет камеру, копаясь в руинах нашей цивилизации через тысячи лет? — Что ж, в таком случае, — Коран поднимает руку в приветственном жесте из Стар Трека. — Приветствую вас, пришельцы из будущего! Мы пришли с миром. Или, лучше будет сказать... мы умерли с миром. Надеюсь, что с миром. Хотя, если учесть, что вы нашли это в руинах, то нет, — он ведет плечом и кладет ладонь обратно на руль. — Впрочем, я не удивлен. Жизнь у нас была веселая. — Мы записываем послание пришельцам? — раздается голос Ханка где-то за кадром, тихий и приглушенный, вялый со сна. — Ага! — камера отворачивается от Лэнса, нацеливаясь меж двух передних сидений и показывая остальную часть фургона. Свет от верхней лампы исчезает, оставляя последний ряд в глубокой тени, но возрастающего серого свечения восходящего солнца хватает, чтобы различить шесть размытых силуэтов, укутанных в одеяла. Трое сидят на среднем ряду и еще трое - на заднем. Прицел устремляется за Корана, туда, где сидит Ханк, подтянув к себе одеяло, и лениво потирает глаз, непонимающе глядя в камеру. — Поздоровайся с пришельцами, Ханк. — Здорово, пришельцы, — говорит он смазанно и машет свободной ладонью. Он широко зевает. — Попозже я составлю список рецептов, чтобы вы смогли попробовать некоторые национальные блюда Земли. Ну или... что-то вроде них, смотря как хорошо вам удастся воспроизвести их с помощью своих инопланетных ингредиентов, — он чешет подбородок, на котором занимается тень щетины. — А что, если они нас поработили? — Ну, тогда им пришлось повозиться. Люди - та еще заноза в заднице, — произносит Лэнс. — Особенно ты, — Ханк сильнее вжимается в сидение, подтягивает наверх колено, упираясь им в дверцу, и повыше натягивает одеяло. — Я лучше, чем просто заноза в заднице, если ты понимаешь, о чем я, —двусмысленно отвечает Лэнс. Ханк одаривает камеру пустым взглядом, как вдруг издает возмущенный стон, уткнувшись головой в окно и задрав одеяло по самый подбородок. — Фу, чувак. Лэнс тихо смеется, сдвигая объектив в сторону, к соседним сидениям, где калачиком свернулись Широ и Аллура. Ее голова у него на плече, ноги Широ перекинуты через ее колени, руки расслабленно ее обнимают. Оба спят крепким сном, чуть приоткрыв рты, их груди вздымаются и опускаются в унисон. — А вот Широ и Аллура, — громко шепчет Лэнс. — Спят как младенцы, как обычно, до противного милые. Что-то подсказывает мне, что Аллура пускает слюни Широ на рубашку... Что ж, сил тебе, будущий Широ. Камера поднимается, нацеливаясь в самую заднюю часть фургона, где тени гуще всего. Там лежат три взлохмаченных бугорка, один от другого просто не отличить. — Поздоровайся, Мэтт! — правый бугорок шевелится, высовывает руку и нехотя машет, после сразу же пряча. Одеяло сползает, открывая взлохмаченную копну волос. — Пидж! — зовет Лэнс. Из бугорка посередине вылезает рука и показывает средний палец. — Красноречиво, как обычно. Кит! Скажи "привет", солнце! Левый бугорок ерзает, натягивая одеяло по макушку, тело под ним устраивается поудобнее. — Лэнс, отъебись, — следует неразборчивый ответ, заглушенный одеялом и усталостью. Лэнс хохочет. — Ну разве он не милашка, народ? Кит тоже показывает ему средний палец, бок о бок с Пидж. Камера разворачивается, минует Корана и нацеливается на дорогу. Горизонт все еще находится в процессе рассвета, прогоняя темноту прочь. — В общем, вот они мы, наконец-то едем на конкурс! Шесть сонных тетерь позади, — в кадре снова появляются Лэнс и Коран. Лэнс облокачивается на центральную панель, тянет широкую улыбку и большим пальцем указывает в сторону Корана. — И Лэнси Лэнс с Кораном. Коран и сногсшибательный парень, вносящий свет в темное царство, не дающий вечеринке затухнуть, пока солнце еще не встало. Коран наклоняется слегка поближе, не сводя глаз с дороги, но обращаясь к Лэнсу: — Я обещал им не включать музыку в течение полутора часа, но как только это время истечет... — тут он поворачивается в камеру, в глазах пляшут огоньки, а по углам собираются озорные морщинки. Он подмигивает. — Все обещания будут сняты. Лэнс смеется. [К О Н Е Ц З А П И С И]***
[И Д Е Т З А П И С Ь . . .] Экран загорается, фокусируясь на лице Лэнса сбоку рамки. Угол меняется, Лэнс выворачивает камеру ближе к окну, чтобы Коран тоже попадал в кадр. Теперь уже намного светлее, утреннее солнце сияет и обволакивает их теплым светом. Они оба улыбаются и заговорщически щурятся. — Который сейчас час, Коран? — спрашивает Лэнс. — Сдается мне, уже полдевятого, Лэнс, — как всегда бодро и содержательно отвечает Коран, даже с ноткой воодушевления. — Значит, запрет на музыку официально снят? Коран мельком смотрит в камеру, улыбка становится шире. — Ну, разумеется, мальчик мой, еще как снят. На экране все начинает мелькать и крутиться, потому что Лэнс закрепляет камеру на приборной панели. Его лицо крупным планом светит в объектив, пока он корпит над ней. Когда он отстраняется, камера стоит неподвижно. Они с Кораном находятся по краям кадра, задняя же часть фургона занимает его центр. В новом освещении эти калачики из тел виднеются уже четче. Ханк, запрокинув назад голову, тихо сопит с открытым ртом. Его одеяло спало на талию. Аллура отодвинулась, откинувшись на подголовник и вытянув ноги вдоль сидения, упираясь ими аж в Ханка. Широ рядом с ней, полулежит лицом в одеялах у нее на коленях. Три силуэта на самом заднем ряду скомканы и неразличимы в ворохе одеял. Фургон на мгновение погружается в полную тишину, которую заполняет лишь сопение, тихое дыхание и жужжание дороги. Лэнс и Коран переглядываются, затем Коран отворачивается обратно к дороге, все еще улыбаясь, а Лэнс снова смотрит в камеру. Он поднимает телефон, помахав им перед объективом. От него тянется кабель, исчезая внизу, там, где он подключен к радио. — Готов, Коран? — Мальчик мой, я с рождения готов. Повисает короткая пауза и тут же рушится мощной мелодией, в которой незамедлительно узнается Sexy and I know it*. Громкая, песня орет из колонок, распиханных по всему фургону. Ханк и Аллура просыпаются тут же, оба вздрагивают и выпрямляются сонно оглядывая салон под биты. Это будит Широ, он медленно поднимает голову, вытирая слюну с подбородка и осматриваясь с ошалелым видом. С самого заднего ряда раздается хоровое мычание, бугорки приходят в движение. К тому моменту, как начинается куплет, все уже бодрствуют. Лэнс и Коран громко подпевают, пританцовывая, насколько это возможно будучи прикованными к сидениям, и довершают все это театральным кривлянием. — Лэнс, — громко ворчит Кит сзади. — Лэнс, — вторят Пидж, уже громче. Аллура трет глаза и громко, с раздражением вздыхает. — Кораааан. Ханк стонет и прижимается лицом к окну. Широ падает обратно Аллуре на колени и зарывается пальцами в волосы. Мэтт усаживается чуть ровнее. Оставаясь в одеяльном коконе, он тяжело наваливается на Пидж и тоже начинает подпевать, громким, хриплым со сна голосом, слегка глотая слова. Пидж отпихивают его, и он хохочет, снова приникая к окну с его стороны. Лэнс игнорирует их, а песня тем временем приближается к припеву. Он шустро разворачивается лицом к остальным, как раз вовремя, чтобы сказать: — I’m sexy and I know it. Пидж швыряют в него маленькую подушку, и Лэнс вскрикивает. От удара он дергается назад и задевает камеру. [К О Н Е Ц З А П И С И]***
[И Д Е Т З А П И С Ь . . .] Камера включается, сразу же дергаясь и дрожа, размытое лицо Лэнса на мгновение возникает в кадре. Он отстраняется, и камера снова оказывается закреплена на панели. Он широко улыбается, шевелит губами, подпевая песне, его голос смешивается с хором остальных ребят. Из колонок раздается громкая, энергичная мелодия Handclap*. Камера слегка подрагивает - все в салоне колбасятся под музыку. Коран танцует, так хорошо, как только может, находясь за рулем, сосредоточив внимание на дороге, но при этом умудряясь гримасничать и исполнять движения свободной рукой. Лэнс уходит в отрыв на пассажирском сидении, всем телом отдаваясь кривляниям на камеру и изображая из себя сольного певца на сцене. На среднем сидении Ханк, Широ и Аллура дурачатся, крича песню друг другу в лица и пародируя движения оппонентов. Пидж и Кит из вредности не спешат вливаться в происходящее, но неиссякаемый энтузиазм Мэтта в конце концов побеждает их. На середине песни мелодия замедляется, но пение нарастает, они вскидывают руки вверх, и фургон превращается в мешанину из рук, в замедленном действии извивающихся под разными углами. Затем врываются ритмичные биты, и они снова во всю колбасятся. Танцуют. Громко поют. Смеются. Светят улыбками. — Чур следующая песня моя! — выкрикивают Пидж, когда музыка стихает. Начинается следующий трек, но Лэнс понижает громкость, заглядывая в плейлист у себя в телефоне. — Какую хочешь, Пидж? — не поднимая взгляда, кричит он в ответ. — А это сюрприз. Давай махнемся местами. Лэнс вскидывает голову и оборачивается к ним. — Чего? — Махнемся местами, — повторяют они. Раздается щелчок, они отстегивают ремень. — Залезай назад, гействуй тут, или делай че хочешь, только пусти меня за пулемет. — Ооо, Пидж, ты разрешаешь нам погействовать, — улюлюкает Лэнс, прикладывая руку к груди и хлопая ресницами. — Ох, заткнись и полезай сюда. — Пидж, ты серьезно... — начинает было Мэтт, но Пидж спихивают на него свое одеяло. — Ладно, понял, они это серьезно. — Но машина едет, — говорит Ханк. — Если вы собираетесь это делать, то я бы посоветовал сделать это очень быстро, — произносит Коран, бросая быстрый взгляд на Лэнса, который уже отстегивает ремень безопасности со сосредоточенной миной. — Как только усядетесь, пристегнитесь. — Сэр, есть, сэр, — Лэнс шутливо ему салютует и хватает камеру. Картинку быстро закручивает. — Ханк, подержи-ка. — Лэнс... Не!... — все вокруг раскачивается, резко заканчиваясь обзором на пол. Изображение медленно выравнивается, в кадр попадают Широ, Аллура и Лэнс, протискивающийся меж двух передних сидений. — Нельзя просто взять и кинуть ее в меня, Лэнс! — Я же знал, что ты поймаешь, друже, — он посылает Ханку ослепительную улыбку. Широ мрачнеет. — Лэнс, а как же твоя нога? Лэнс отмахивается. — Все в порядке. — Просто... будь осторожней. — Лэнс... — произносит Кит, напряженно, словно предостерегая. Лэнс продирается неуклюже, кряхтя, и в итоге теряет равновесие, шмякаясь Широ на колени. Тот подхватывает его, крепко поддерживая и не давая упасть, а Лэнс аккуратно протаскивает ногу через щель между креслами, с напряженным лицом, высунув кончик языка и зажав его между губами. Широ помогает ему продвинуться дальше, временно сдвинув на Аллуру. Он быстро перебирается, попятившись, обвив ее рукой за плечи и криво улыбается, поиграв бровями. — Ну, здравствуй, принцесса. Она с улыбкой закатывает глаза и отпихивает его, чуть не уронив на пол. Он в ужасе ловит ртом воздух, вцепившись в нее мертвой хваткой. — Береги голову, Широ, — говорят Пидж, уже продираясь через среднее сидение. — Осторожнее, Пидж, — он прижимается к Аллуре и Лэнсу, позволяя им протиснуться между собой и Ханком. — Осторожность - мое второе имя, — усмехаются они, карабкаясь по сидениям, как мартышка. Широ в итоге выталкивают в личное пространство Лэнса, он вжимается головой ему в грудь. Лэнс громко и наигранно выдыхает: — Широ, полегче! Я же встречаюсь с твоим братом. Широ закатывает глаза, добродушно улыбнувшись. Пидж минуют их, с легкостью проскальзывая между передними сидениями и усаживаясь в пассажирское кресло. Широ выпрямляется. — А ты в объятиях моей девушки. — Туше, — Лэнс хватается за спинки сидений. — Поможете мне? Ханк не сводит с них прицела камеры, пока ребята втроечка перекидывают Лэнса на задний ряд. Широ и Аллура поднимают его вверх, пропихивают дальше, аккуратно касаясь ноги в фиксаторе, а Кит принимает его на той стороне, перемещая его на пустое место в середине. Это похоже на кучу мала из локтей и коленей, вскриков и протестов. Наконец, все усаживаются, и объектив нацеливается на задний ряд: Лэнс перекидывает руку Киту за плечи. — Привет, солнце, скучал по мне? Кит окидывает его пустым взглядом, но, тем не менее, улыбается и льнет ближе. — Хотел бы я сказать, что без тебя было тихо, но твои крики доносились даже досюда. — Не хотел лишать тебя своего голоса, — он ухмыляется и наклоняется. Кит закатывает глаза, но тоже придвигается ближе, с трепетом закрывая глаза, и их губы встречаются. Поцелуй длится лишь короткий, сладкий миг, но все в один голос умиленно гудят. Лэнс смеется ему в губы, а Кит показывает Ханку в камеру средний палец. — Ладно, хватит с нас гейства, — доносится голос Пидж спереди. — Пришло время для лучшего в мире дорожного плейлиста. Камера, все еще направленная на голубков, фиксирует широкую улыбку Кита, прервавшего поцелуй. В уголках его округлившихся глаз собираются морщинки. Лэнс отстраняется и мгновение смотрит на него в непонимании, нахмурив лоб и поджав губы. Затем у него отвисает челюсть, глаза чуть не вываливаются из орбит, и он резко поворачивает голову, упершись руками в спинку сидения перед ним. — Пидж, нет! — орет он. Кит смеется, когда исключительная, моментально распознаваемая клавишная мелодия выливается из колонок. — Пидж, да! — выкрикивает Мэтт по другую сторону от Лэнса, со смехом запрокидывая назад голову. Лэнс стонет, впечатывая лоб в спинку переднего сидения. Ханк хохочет, продолжая снимать, как Пидж, Кит, Аллура и Мэтт размашисто и энергично танцуют под старый дорожный эмо-плейлист Пидж и Кита. Когда Лэнс прекращает возмущенно выть, он выпрямляется и скрещивает на груди руки. Камера улавливает ласковое выражение на его лице и нежный взгляд, с которым он смотрит на увлеченно поющего Кита. [К О Н Е Ц З А П И С И]***
[И Д Е Т З А П И С Ь . . .] Камера дрожит от поворотов и тряски, в итоге фокусируясь на Лэнсе в центре кадра, с приподнятыми плечами, взлохмаченными, спутанными волосами, горящими глазами и широкой улыбкой. — Что ж, вот мы и приехали, неужели! Я бы наснимал больше материала в машине, но они отобрали у меня камеру... В кадр врывается копна медных волос, показывается половина лица Мэтта. От улыбки, не попавшей в кадр, у глаз собираются морщинки. — Он нахуй вырубился и напускал слюней Киту на плечо. Его минут пять, блин, будить пришлось, когда мы перекусить остановились. — Короче, — говорит Лэнс, выпихивая Мэтта из кадра. Слышится удаляющийся смех, Лэнс хмурится в его сторону, но затем с улыбкой поворачивается обратно. — Как я и говорил, мы прибыли! Добрались до конкурса! — камера быстро разворачивается, затем замедляется, показывая огромное здание. Оно стоит через парковку, возвышаясь на расстоянии. Повсюду машины, люди, направляющиеся туда. — Вот! — говорит Лэнс, медленно кружась и показывая окружавший их город. — Ребята ушли записываться, а Коран собирает всех остальных из Алтеи - хочет убедиться, что они тоже записались. — А на нас оставили машину, — картинка съезжает вниз, он оказывается в центре кадра. Он стоит в паре футов от машины. С угла ракурса можно понять, что Лэнс возвышается на одном из сидений, раздвижная дверь широко распахнута. Когда объектив нацеливается на Мэтта, он обнажает зубы в улыбке. В руке он держит некий мешочек. — Ага, ну, все равно мне не очень-то и хотелось маячить плакатом в толпе в фиксаторе, — говорит Лэнс с горькой усмешкой в голосе. — Да уж, и не говори. Народу здесь очень много, — Мэтт разворачивается на пятках лицом к зданию и раскидывает руки в стороны, обхватывая окружение. Несмотря на толпищу людей вдалеке, они нашли себе кармашек спокойствия. Лэнс согласно мычит, и Мэтт поворачивается обратно, лезет в мешочек и вытаскивает некую миниатюрную круглую вкусняшку. Закинув ее в рот, он посылает Лэнсу дьявольскую улыбку. — С ним все будет в порядке. Изображение дергается, Лэнс выпрямляется. — С кем? — спрашивает он осторожно. Мэтт с многозначительным видом вздергивает подбородок. — С Китом, — буднично отвечает он. — Я за него не переживаю, — на автомате, без тени сомнения парирует Лэнс. — О, я знаю, — Мэтт беззаботно переминается, лениво разворачиваясь на пятках. Так ведет себя человек, неспособный подолгу стоять на одном месте, но вовсе не от нервов - все это медлительно, свободно. — Но это не значит, что тебе не хочется его поддержать. — Конечно, мне хочется его поддержать, — говорит Лэнс, сотрясая камеру. Затем добавляет, тихо, чуть менее уверенно: — Он волнуется... Я просто... хочу быть рядом. Ради него. С ним. Ты понял. Мэт лыбится, кренится вперед и тянет: — Сююю, это так по-гейски. — Завали ебало, Мэтт! — восклицает Лэнс, но беззлобно, со смехом в голосе. — Конечно, по-гейски! Я у него в рот беру. Мэтт разражается долгим, громким хохотом, сгибаясь пополам от столь внезапной вспышки веселья, и упирается рукой в колено, чтобы не грохнуться. — Я бы сказал: "можно было и без подробностей", но это и так уже общеизвестный факт, — говорит он, выпрямляясь и вытирая слезу с улыбкой. — Ладно-ладно, хорош говорить о талантах твоего рта, давай поговорим о моем, — Лэнс фыркает за кадром. — Ты еще снимаешь? — Угу. — Хорошо, смотри, — он выуживает еще одну вкусняшку из мешочка, подбрасывает высоко в воздух, запрокидывает голову и мастерски ловит ее ртом. Он опускает подбородок, улыбаясь и жуя, и смотрит прямиком в камеру. Подмигивает, делая палец пистолетом. — Хорошо, я несколько впечатлен, — говорит Лэнс, тихо присвистнув. — Но спорим, у тебя не получится повторить это десять раз подряд. — Вызов принят. Мэтт продолжает, каждый раз подбрасывая вкусняшку высоко вверх, внимательно прослеживая траекторию ее падения, и с легкостью ловит. Отсчитав десять, он делает шаг назад, широко разводит руками и отвешивает театральный поклон. Лэнс смеется, раздаются шлепки его свободной ладони о ляжку. — Спасибо, спасибо, я всю ночь буду здесь, — произносит Мэтт, выпрямляясь, машет и шлет воздушные поцелуи невидимой публике. Камера дергается, Лэнс встает. — Ладно-ладно, моя очередь, — объектив упирается в землю, захватывая проблески ног Лэнса, пока он тащится вперед. Он передвигается без костылей, но кривобоко, ведь фиксатор сковывает движения. — На, держи камеру, — его ноги уплывают из кадра, уступая место новым ногам - Мэтт перенимает устройство. Когда все перемещения устаканиваются, Мэтт стоит поодаль Лэнса, спиной к фургону. Лэнс в центре кадра, в одной руке мешочек с вкусняшками, другая лежит на бедре. Он опирается на здоровую ногу, отставив ее, и ухмыляется. — Итак, настало время для настоящего шоу. — Ну давай, — за кадром звучит веселый голос Мэтта. — Поставь меня на место, казанова. — С радостью, — Лэнс клонит голову вбок, шире тянет ухмылку и лезет в мешочек. Он пару раз взвешивает вкусняшку в руке, прежде чем подбросить вверх. Она подлетает высоко, Лэнс запрокидывает голову, шагая в сторону, не сводя с нее глаз. Штучка гладко угождает прямиком ему в рот, и он выпрямляется, жуя с победной улыбкой. Однако секунду спустя улыбка стирается, он корчится в отвращении, наморщив нос и скривив губы. — О, Боже... — он через силу проглатывает, хватаясь ладонью за горло и понурив плечи. — Что это за хуита?! — он закашливается, прослезившись, и, очевидно, проходится языком по небу, стараясь избавиться от гадкого привкуса. — Пиздец, мне надо выпить воды. Угол картинки скашивается, Мэтт угарает, показывая покрытие парковки и ноги Лэнса. — Горошек с васаби? Мэтт, ты ебанутый? — Он вкусный! — выдавливает он сквозь смех. — Нет, не вкусный! — Просто ты тюфяк! — Я с остреньким на "ты", но господи, Мэтт, это же такая гадость. Мэтт просто дальше смеется, изображение с камеры все сильнее едет вниз. — Дай мне воды, придурок! [К О Н Е Ц З А П И С И]***
[И Д Е Т З А П И С Ь . . .] Изображение открывается отблеском солнца, мерцающим позади синим небом. Объектив опускается, в кадр влезают деревья. Над незыблемостью крон высятся здания, некоторые в старом архитектурном стиле, другие же - ровные, прямоугольные, подчеркнутые глянцевыми окнами. Листья играют всеми оттенками зеленого, желтого и оранжевого, меняющимися под стать осенней погоде. Теперь видно и землю, газон, в котором пролегают вымощенные камнем тропинки, устлан опавшей листвой. В парке битком. Люди бродят группками, парами и в одиночку. Устраиваются в гамаках меж деревьев, на траве, на скамейках. Прогуливаются по тропинкам, никто не спешит, царит полная непринужденность. Камера движется медленно, запечатляя все: атмосферу, пейзажи. И вдруг - резкий разворот, в кадре возникает Лэнс. Его глаза ярко горят в свете позднего полуденного солнца, несмотря на формирующиеся под ними мешки. Он улыбается своей фирменной улыбкой для камеры. Изображение покачивается, в странном, но устойчивом ритме, согласно его хромоте, вызванной фиксатором. С каждым новым шагом кадр содрогается, плечи слегка кренятся. — А мы в парке! — задорно объявляет он, пожалуй, громче, чем следует, вплотную приблизив свое лицо. За кадром раздается смешок, Кит низко и лениво тянет: — Думаю, это очевидно, Лэнс. Лэнс поворачивает голову, надув губы, но глазами все равно улыбается. — Хлебало на ноль, Кит. Я комментирую это видео. В ответ ничего не слышно, но улыбка вновь растекается на губах Лэнса. Когда его глаза снова смотрят в камеру, в них плещется нежность. — Короче, это местный парк, от него где-то... пять минут езды до места проведения конкурса. Мы с Мэттом наткнулись на него, пока искали, где можно было б похавать, и вот, решили заценить, — он отводит взгляд от объектива, осматриваясь по сторонам. — Здесь очень красиво, но слишком уж людно. Но наша банда снова в сборе, — он опять поворачивает голову вбок, вытягивая свободную руку и улыбаясь. — Кит! Иди ко мне. — Только если перестанешь снимать, — слышится сухой ответ. Лэнс сутулится, кадр съезжает. Он склоняет голову и наигранно дует губы. — Киииииит, — хнычет он. — Ну пожаааалуйста? Проходит еще несколько секунд, и его лицо разглаживается, ровно как выпрямляется и он сам. Кит вдруг оказывается в кадре, Лэнс поправляет камеру, чтобы их обоих было видно получше. Его рука обвивает Кита за плечи, с нежностью, легкостью, говорящих об их близости. И точно так же Кит скользит ему под бок, твердо стоя на ногах, но при том легонько опираясь на Лэнса. Камера парит высоко, под углом нацелившись вниз, она улавливает, как рука Кита просто, на автомате ложится Лэнсу на талию. Ладонь на бедро, пальцы лениво вплетаются в петлю на ремне, теребят ее. Кит угнетенно смотрит в камеру, его черты искажены недовольством - губы поджаты, едва ли не надуты, густые брови сдвинуты в кучку. Под прицелом объектива ему весьма неуютно. — А вот и мой любимый и прекрасный парень, Кит Когане, мои луна и звезды, свет моей жизни, ветер, несущий мои крылья вперед, — Лэнс наклоняется вбок, стукаясь с Китом головами. Лицо Кита чуть разглаживается, уголки губ грозят растянуться в улыбке, а в глазах отражается заметное усилие подавить ее. — Я думал, это титулы Ханка. Лицо Лэнса делается задумчивым, он выпячивает губу. Он ведет взглядом куда-то за пределы кадра и медленно кивает, непроизвольно потершись головой о голову Кита. — Вееерно, но чем меньше Ханк знает, тем крепче будет спать, — говорит он, робкая улыбка возвращается на лицо. Он поворачивает голову и утыкается носом Киту в щеку, на что тот смешливо фыркает, зажмуривается и слегка отстраняется, в конечном итоге сдавшись улыбке. Лэнс жмется губами ему в висок, улыбаясь в поцелуй. Как только он отстраняется, Кит подталкивает его плечом, из-за чего оба покачиваются в сторону. — Не надо на камеру этих телячьих нежностей. Лэнс усмехается, веселая улыбка расплывается на губах. — Ох, мы и похуже на камеру делали, — Кит издает сдавленный, удивленный звук, выпучив глаза и раскрыв рот. Румянец покрывает его щеки. Он поджимает губы и отворачивается в сторону, пряча лицо и притворяясь, будто бы разглядывает парк. Лэнс хохочет, навалившись на Кита и громко зашептав ему в ухо: — Ты хоть попросил Пидж сохранить то видео? — Нет! — шустро, с негодованием, даже чуть злобно отвечает он. Он сдвигает брови на переносице и ни в какую не хочет поворачиваться. Лэнс придвигается ближе, низко склоняя голову и зарываясь носом Киту в шею. — Тогда, пожалуй, придется нам снять еще одно... — хрипло и низко произносит он. — Лэнс! — восклицает Кит и резко разворачивается. Лэнс вовремя отстраняется, избегая удара, и растягивает улыбку, прикрыв искрящиеся весельем глаза. Кит прожигает его убийственным взглядом, приоткрыв рот, в шоке выпучив глаза и вскинув брови. — Что? — спрашивает Лэнс с напускной невинностью. Он склоняет голову, ухмыляясь шире. — Ты что, против? — спрашивает в медленной, двусмысленной манере. Щеки Кита вспыхивают еще пуще. Он агрессивно хмурится. — Дело не в этом, — скованно отвечает он. Лэнс смеется, легко и открыто, и лицо Кита заметно разглаживается, нежность просачивается во взгляд, смягчает черты, накладывает на хмурость оттенок улыбки. Камера разворачивается, фокусируясь на картинке впереди. Легкая тряска при ходьбе никуда не девается, но сглаживается благодаря тому, что Лэнс опирается на Кита. Объектив сдвигается в правую сторону дорожки. Широ и Аллура идут рука об руку, прижимаясь друг к другу, болтают, Аллура на что-то показывает, Широ с улыбкой на это глядит. — Вон родители. Как обычно, жутко противные, — говорит Лэнс. Объектив перемещается в сторону. Невдалеке рядышком идут Ханк и Коран. Ханк пялится в телефон и жестикулирует свободной рукой. Коран несет наполовину развернутую карту. — А вот Ханк и Коран. В последний раз они спорили о том, где мы будем ужинать. У Корана много любимых мест на примете, но Ханку хочется попробовать что-нибудь новенькое, — объектив снова сдвигается, уже за пределы дорожки. Под кронами деревьев по траве идет Мэтт. Пидж верхом у него на спине, лениво болтают руками во время разговора. Оба кажутся веселыми, расслабленными, оба в своей тарелке. — А там близняшки-зануды. Камера вдруг дергается, фокусируясь прямо на области, где дорожка расширяется, образовывая широкую, круглую область, заставленную скамейками. В центре возвышается фонтан, туда ведут еще несколько других тропинок. — Ооо, Кит! Гляди! — Лэнс ускоряет шаг. Они достигают того скверика, и в центре картинки возникает фонтан, вокруг которого Лэнс наворачивает круги. — Очень уж напоминает наше место, — задумчиво, почти с тоской произносит он. — Да, и впрямь, — говорит Ханк и появляется в кадре вместо фонтана. Остальные тоже подтягиваются, кучкуясь на более-менее свободном пространстве между двух наименее людных тропинок. — Так здорово было бы устроить здесь танцы, — горько вздыхая, произносит Аллура, и камера съезжает. Она обнимает Широ за руку, уложив голову ему на плечо. — Было так весело, когда у нас получалось к вам присоединиться, ребят, — добавляет Широ, искренне улыбнувшись. — Блин, печально, что мы колонки не взяли, — надувшись, говорят Пидж, кисло уткнувшись подбородком Мэтту в плечо. — Ну, вообще-то... — Мэтт отпускает одну из ног Пидж и начинает рыться в кармане. Он выуживает тонкий, черный прямоугольник и робко улыбается. — Знаю, выглядит не очень впечатляюще, но не волнуйтесь, я сам это сконструировал. Громкость такая же, как у ваших колонок, только с собой носить теперь удобнее. — Мэтт, ты гений! — восклицают Пидж, вытянувшись в струнку и с силой надавив ему на плечи. Это выбивает обоих из равновесия, и так бы они и грохнулись, если бы Ханк инстинктивно не бросился к ним. Он подхватывает Пидж и не дает Мэтту упасть, опустив их на землю. Угол картинки меняется, объектив медленно скользит по кучкам людей в противоположной стороне фонтана и на газонах за ним. — Интересно, сколькие из них приехали сюда на конкурс... — задумчиво произносит Лэнс. — А что, если мы выясним? — в кадре снова Пидж, они кривобоко ухмыляются, глядя в камеру сверху-вниз. В руках они раскачивают телефон и переносную колонку Мэтта, соединенные кабелем. Лэнс усаживается на бортик фонтана, устанавливая камеру так, чтобы она смотрела на расчищенное впереди ребятами пространство. Мэтт берет телефон и колонку, включая один из своих свежих ремиксов. Круг начинается с Пидж, но совсем вскоре Ханк их вытуливает. Они задают темп, и все в их группке теперь врываются в центр, отплясывая под случайные треки. Телефон с колонкой идут по рукам, ведь каждый хочет станцевать - беззаботно, весело, никто не принимает это слишком уж близко к сердцу. Коран просит их не калечиться и нарывается на сухой, саркастичный смешок от Лэнса. Он сидит за камерой, запечатлевая каждую секунду. Порой картинка дергается, когда он пританцовывает на месте, несмотря на усилия держать себя в руках. Вокруг собираются зрители, парочка даже включается в круг. Все смеются, светя улыбками на лицах и наслаждаясь моментом. Незнакомцы и друзья, которых свела вместе любовь к танцу. Даже Мэтт выходит, кося под жутко неповоротливого и банального робота. Пидж запрыгивают его поддержать, и вместе они создают целую постановку. Кита в круг не заталкивают и силой не принуждают. Он запрыгивает добровольно, волоча сзади ногу, подбираясь к Пидж, со смехом позволяющим вытолкнуть себя за пределы. Затем он разворачивается, устремляя взгляд выше камеры, прямиком на Лэнса, и весело ухмыляется, прикрыв глаза. Танцует он непринужденно, динамично, крутя головой, взмахивая волосами, кружась и двигаясь дальше по инерции. Игриво и дерзко, привлекательно - ненароком, и то, лишь только благодаря взгляду, который ни на миг не отрывается от Лэнса. Лэнс восхищенно присвистывает, когда Кит наклоняется, и весело хохочет, стоит ему качнуть бедрами. Затем Кит направляется вперед - к камере, занимая собой все пространство в кадре по мере приближения. Тут картинку перекашивает набок и начинает трясти. Угол меняется, потому что камеру теперь держит кто-то другой. Она снимает, как Кит ставит удивленного Лэнса на ноги и, широко улыбаясь, медленно пятится назад, за руку утягивая его за собой. Камера не сводит с них прицела, они оказываются в центре круга. — Кит, — так тихо говорит Лэнс, что микрофон камеры едва это улавливает. У него напряженное лицо, брови собраны на переносице, а губы сжаты в тонкую линию. Плечи каменные, он держится очень скованно, не спеша приближаться к Киту. Он оглядывает круг, опустив голову и закусив губу. — Я не могу, — говорит он, делая сильный акцент на натянутой, болезненной фразе. Черты Кита становятся мягче. Он наклоняется, волосы спадают на лицо. Он смотрит на Лэнса сверху-вниз, у глаз - морщинки, а на губах нежная улыбка. — Лэнс, — его имя вырывается ласковой улыбкой. Он подается вперед, резво вставая на носочки и впечатывая быстрый поцелуй Лэнсу в губы. Чуть отстранившись, он говорит едва слышно для камеры. — Просто... заткнись и потанцуй со мной. Танец получается, как минимум, неловким. Лэнс не знает, как двигаться с фиксатором на ноге. Кит поддерживает его, притягивает к себе и направляет весь танец. В конце концов, Лэнс успокаивается, расслабляется, полагается на Кита, доверяется ему, и несмотря на то, что фиксатор ограничивает и сковывает его движения, он не позволяет себе отсиживаться в стороне. Они перешептываются между собой, Лэнс громко смеется, запрокидывая голову и обнимая Кита за шею. Кит зарывается лицом ему в шею, его плечи подрагивают от смеха. Позже Коран выталкивает их из круга, ведь настает его черед блистать. Он заставляет зрителей расступаться пошире своими шустрыми и размашистыми движениями. [К О Н Е Ц З А П И С И]***
[И Д Е Т З А П И С Ь . . .] — Прием? Эта штука работает? — Изображение становится четче, дергаясь и подрагивая, пока не расходится зеленым пятном. — Ой, блин, слишком близко, — картинка отдаляется, и в центре кадра возникает Мэтт. На голове у него ободок, из-за которого медные волосы торчат в разные стороны диким, беспорядочным образом, придавая ему глуповатый вид. Все его лицо покрыто зеленой субстанцией с прорезями бледной кожи у глаз, рта, ноздрей и линии волос. Когда камера настраивает четкий фокус на его лицо, он улыбается. Камеру он, очевидно, держит обеими руками - его плечи приподняты. — Прив! Зырьте! Мы - пришельцы! — Сдавайтесь, Земляне, — раздается тягучий гнусавый звук. Картинка сдвигается, и в кадр попадает верхняя часть лица Пидж. Их волосы тоже стянуты назад ободком и торчат во все стороны, а лицо измазано зеленым. Они упирают указательные пальцы себе в виски, стараясь не задеть маску, и закатывают широко распахнутые глаза до белков. — Гибель вашей планеты неизбежна. — Ну и слава Богу, — за кадром раздается голос Широ, сухой и тихий. — Может, тогда я наконец смогу отдохнуть. — Сон для слабаков, — в унисон молвят Мэтт и Пидж, удивленно оборачиваясь друг на друга, и начинают смеяться. Камера слегка разворачивается, открывая зрителю, что эти двое сидят на полу на фоне простенького комода. — Кстати, о пришельцах, — Пидж двигаются поближе к Мэтту и вперед, чтобы их было получше видно. Их губы растягиваются в кривой улыбке, глаза весело прищуриваются. — Мэтт, расскажи, как ты впервые посмотрел "Танец-вспышку". За кадром раздается тихий смешок Широ, и Мэтт, надув губы, но не сумев скрыть веселье во взгляде, поворачивает лицо в том направлении. — Ну, — говорит он, возвращаясь к камере. Пидж прислоняются спиной к комоду. — Широ захотел посмотреть со мной "Танец-Вспышку", потому что это, как позже выяснилось, классический танцевальный фильм. Но я не хотел ничего смотреть. Поэтому он сказал мне, что это фильм про то, как пришельцы захватили Землю, и единственный способ для людей освободиться от захватчиков и показать свою мощь - это танцевать. Пидж хихикают у него под боком, а откуда-то из комнаты раздается приглушенный хохот Широ. — О, господи, — пораженно, но не без смеха выдает Кит. — Широ, мужик, — слова Лэнса сопровождаются громким шлепком ладоней. — Широ, да как ты мог, — говорит Аллура, но в ее голосе сквозит смешинка. — Не могу поверить, что он на это повелся, — произносит Ханк. — Готов поспорить, на фильм ты взглянул под очень интересным углом, — вклинивается Коран. — О, еще под каким углом, — уже с улыбкой говорит Мэтт, скользя взглядом по ребятам за кадром, но потом снова глядит в камеру. — Я весь чертов фильм смотрел через призму инопланетной диктатуры и так проникся, что всерьез поверил, будто это такая ненавязчивая метафора порабощения, которую могли втюхнуть только в кино восьмидесятых. Но в конце я все же заподозрил неладное, потому что сами пришельцы так ни разу и не появились. — Он был так на меня зол, — говорит Широ. — Я еле сдерживал смех еще в середине фильма, когда он начал толкать теории о хитросплетениях сюжета. — Я сильно проникся, ясно? — Отвечает Мэтт с напускной невозмутимостью, но сразу же ломает ее улыбкой. — Но это сделало фильм интереснее. — Теперь я хочу пересмотреть его, представляя пришельцев, — задумчиво говорит Ханк. — Можно устроить на следующей неделе, — предлагает Аллура. — Замутить киновечер. — Предлагаю пересмотреть все наши любимые танцевальные фильмы через призму инопланетной диктатуры, — дополняет Коран. — Я "за", — с улыбкой отвечают Пидж и поворачиваются к Мэтту. — А ты что скажешь? Он пожимает плечами, улыбаясь им в ответ. — Один такой опыт у меня уже есть. Мы обязательно должны это сделать. — Замечательно, — тут Пидж тянутся вперед, забирая у Мэтта камеру и на мгновение оказываясь в центре кадра. — Мы сейчас, кстати, находимся в номере в отеле. Ну, в одном из. Мы сняли два номера, чтобы каждому было где спать, но тусим в одном. — Лэнс заставил нас сделать маски для лица, — говорит Мэтт, врываясь в кадр и пальцем указывая на свою физиономию. Пидж ведут плечом, расслабленно улыбнувшись. — Говорит, это нас успокоит, а еще он хочет, чтобы завтра мы выглядели лучше всех. Ну и вот, — они поворачивают камеру, показывая типичный гостиничный номер. Входная дверь и ванная в дальнем конце. Два рабочих стола и комод, на котором стоит телевизор. Столик и стулья у окна. Две двуспальные кровати. Камера фокусируется на Коране и Аллуре. Он сидит на краю постели в белом махровом халате и полотенце вокруг головы, скрестив ноги. Лицо покрыто идентичной зеленой маской. Аллура сидит на полу перед ним в таком же халате. У нее в руках телефон и наушник в одном ухе, второй же просто болтается. Она тоже в маске. Коран тщательно расчесывает ей влажные волосы, закручивая их в кудряшки с отточенной легкостью. Картинка сдвигается, показывая оставшуюся часть кровати. Ханк и Широ сидят у спинки. Широ полулежит, положив ногу на ногу, сложив руки в замке на животе, и пространно пялится в потолок. Ханк же сидит прямо, подобрав под себя скрещенные ноги. — Не могу пошевелить лицом, — задумчиво произносит Широ, морщится, и высыхающая маска соответствующе трескается. — И я, — говорит Ханк, играя в игру на нинтендо, — Тебе тоже щекотно? — Наверное, это маска так действует. — Надеюсь, что так. Иначе я бы запаниковал, что у нас плавятся лица. — Зато завтра мы бы всех поразили. Ханк смеется. — Пахнет, как гуакамоле. Но будто бы... с ноткой цитруса? Широ слегка поворачивает голову, с улыбкой глядя на Ханка снизу-вверх. — А давай, ты ее попробуешь. — В смысле, на вкус? Широ кивает, и Ханк ненадолго задумывается, после чего поддевает пальцем немного маски с лица. Он смотрит на массу с напряженным вниманием, подносит поближе и нюхает. Широ прикусывает нижнюю губу, стараясь удержать смешок, в его глазах пляшут озорные огоньки. Наконец, Ханк пожимает плечами и запихивает палец в рот. Реакцией служит мгновенное отвращение, он резко корчит лицо, на что засохшая корка сразу же лопается. Широ корежится со смеху, схватившись за живот и запрокинув голову. Ханк шутливо пихает его и возвращается к своей игре. — Не так уж и плохо. — Серьезно? — Ага, почему бы тебе самому не попробовать? — Ни за что. Мэтт и Пидж хихикают за кадром, и картинка снова съезжает, останавливаясь на второй кровати. Лэнс сидит, прислонившись к спинке, а Кит у него между бедер. Ноги у него вытянуты, в то время как у Лэнса согнуты и прижаты к его бокам. Голова Кита лежит у Лэнса на груди, прямо под подбородком. Руки Лэнса некрепко обнимают его за талию. Оба одеты в пижамы и оба так же, как и все остальные, с зелеными масками на лицах. Волосы у Кита тоже прижаты ободком, вот только он додумался закрепить его подальше, чтобы они не торчали как попало. Они вместе залипают в телефон Кита. Кит вслепую тянется ладонью к лицу, намереваясь тронуть субстанцию. Лэнс не глядя шлепает его по руке. — Не трогай. — Но чешется ведь... — говорит Кит, поджав губы и нахмурив брови под слоем зелени. — Она так действует. — Действует на что? — Она делает твою кожу мягкой и красивой. — Ты говорил, что я и так красивый. — Да, что вообще не честно, ведь ты ни хрена не делаешь, но за кожей все равно надо ухаживать. У тебя поры шириной с километр, Кит. В них бы мог спрятаться даже Уолдоу.* — Когда уже можно будет смыть? — ворчит он, запрокидывая голову и глядя на Лэнса. Лэнс тянется за его брошенным телефоном и смотрит в экран. — Через пять минут, — Кит мычит, а Лэнс улыбается и приглаживает ему волосы. — Ну что ты как ребенок. Просто расслабься. — Как я могу расслабиться, когда у меня чешется лицо, но почесать его нельзя? Лэнс жмет плечами. — Красота требует жертв. Кит на мгновение принимает задумчивый вид, затем опускает голову, снова глядя в телефон. — Логично, — вдруг говорит он. — Ты - самый красивый из людей, которых я знаю, и из-за тебя мне приходится постоянно идти на жертвы. — О, Боже, — полу-восклицает, полу-смеется Лэнс. Он шутливо хлопает Кита по плечу. — Только ты можешь сделать мне комплимент и оскорбить одним предложением. Кит едва заметно улыбается, самодовольно и горделиво, и камера все это запечатлевает. — Это так по-гейски, — шепчут Пидж за кадром. — Чертовски по-гейски, — раздается рядом голос Мэтта. — Это даже мило. — Да, но только им не говори. Иначе зазнаются. Кит вдруг поднимает взгляд, смотря прямо в камеру, а потом и на тех, кто за ней прячется. Его улыбающееся лицо мрачнеет. — Вы до сих пор снимаете? Лэнс тоже поворачивается в камеру, но он скорее заинтригован, нежели огорчен. — Что? — Нас? — Нет. — Да мы никогда бы. — И мечтать не смеем. Кит сдвигает брови на переносице. — Выключайте. — А то что? — с вызовом спрашивают Пидж. — А то я запишу как ты разговариваешь во сне. — Ладно, хорошо, господи, — картинка дрожит, камера опускается вниз и теперь снимает ковер и ступню Пидж в носке. — Сразу он к грязным приемчикам прибегает. [К О Н Е Ц З А П И С И]***
[И Д Е Т З А П И С Ь . . .] — Мы на месте! — говорит Лэнс, проясняясь по центру экрана - вид сбоку на ходу. Он показывает палец вверх, держась второй рукой за костыль, и радостно смотрит в объектив. Его волосы идеально уложены, кожа светится в лучах раннего утреннего солнца. Шагает он, прихрамывая, без присущей привычной походке плавности, но довольно ритмично. Он выбрасывает руку вперед, и камера прослеживает это движение, запечатлевая башенное здание. Они пересекают парковку. В нижней части кадра виднеются верхушки машин, толпы людей, а ближе всего - спины друзей. Камера снова снимает Лэнса. — Сегодня день икс! Мы спали где-то... ноль часов, бахнули дешманского кофе из отеля, но мы на месте. — Кофе был не лучшей идей, — раздается тихое ворчание оператора Ханка. — Меня от нервов уже... два раза пронесло. — Думаю, ты не один такой, — пренебрежительно отмахивается от него Лэнс. — Да и без кофе ты бы вряд ли стоял на ногах. — Ну, да, — задумчиво отвечает Ханк, а затем укоризненно добавляет, — ты уверен, что хочешь повсюду таскать этот костыль? Он же... вроде как тебе больше не нужен, да? Улыбка Лэнса медленно тает, и он, поморщившись, задумчиво отворачивается. Он пожимает плечами. — Верно, он мне больше не нужен. Но с ним легче ходить. А ходить сегодня нам придется много. И люди обычно уступают дорогу, когда видят костыль, что с фиксатором, который мало кто замечает, не прокатывает. В общем... Это так, на всякий случай, понимаешь? Он помогает мне быстрее передвигаться. Не хочу вас тормозить.. — Чувак, — ласково и добродушно говорит Ханк. — Ты же знаешь, что для нас это не проблема. Лэнс снова пожимает плечами, растягивая губы в слабой улыбке. — Да, но... просто я так воспитан. Костыль мне не мешает. Да и я только-только перешел на фиксатор и пока что сильно напрягать ногу не хочу. — Справедливо, — говорит Ханк, камеру чуть потряхивает. — Ну, тогда... региональные? Лэнс мгновенно оживляется. — Верно! Региональные! Мы здесь. Все надели свои костюмы и пришли в боевую готовность... Ханк, поверни камеру. — Ой! Точно. Прости, — изображение переворачивается, открывая взору остальных ребят. — А где Коран? — спустя мгновение спрашивает он, водя объективом из стороны в сторону. — Он вооооон там! — говорит Лэнс, в кадре показывается его рука. Фокус нацеливается вдаль, картинка увеличивается, пока не становится виден пучок ярко-рыжих волос. — Ему нужно проследить, чтобы все из Алтеи были готовы к выступлению, так что он пошел вперед. Картинка дергается, постепенно уменьшаясь. — Понятно. — Но зато, все остальные здесь, — говорит Лэнс и снова машет рукой в кадр. Аллура и Пидж шагают бок о бок, едва ли не наваливаясь друг на друга. По стакану с кофе в руках, понурые, с опущенными головами, укутанные в объемные худи, скрывающие фигуру. Шагают неровно, будто бы вот-вот заснут на месте, неся по спортивной сумке, которые перестукиваются меж собой. Неподалеку топает Мэтт - худи нараспашку, рукава закатаны до локтей, руки прячутся в карманах джинс. Он идет, выгнувшись, запрокидывает голову, зевает и снова роняет ее на грудь. Кит и Широ шествуют чуть дальше, в сторонке. Кит ссутулен, руки в карманах. Широ прижимается к нему, перекинув руку ему за плечи. Они о чем-то разговаривают, близко склонив головы, но о чем - не слышно. Их будто больше ничего не волнует. У обоих на плечах болтаются все те же спортивные сумки. Картинка снова меняется, сдвигается в сторону, помещая в большую часть кадра Ханка, но где-то на фоне виднеется и Лэнс, шагающий рядом. — Все жутко устали и жутко нервничают, — говорит он громким шепотом. — Но типа, нервничают в хорошем смысле. Из-за предвкушения. Это, наверное, было бы заметнее, не вались они с ног от усталости. — Они расшевелятся, как только мы окажемся внутри, — говорит Лэнс, глядя в камеру с улыбкой. — Первыми выступают сольники, потом дуэты, а после обеда - группы. — Да, значит Кит пойдет первым, — непринужденность Ханка мутирует в беспокойство, он хмурит брови и скользит взглядом куда-то в сторону. — Как думаешь, он в порядке? — спрашивает, оборачиваясь к Лэнсу. — Утром он был немного не в себе. Улыбка Лэнса нежная и ласковая, но заметно натянута. — Он просто переживает. Все будет хорошо. — Может, стоит с ним поговорить? — Я поговорю, — черты его лица смягчаются. — Сразу после Широ. Не хочется прерывать напутственную речь старшего братишки. — И то верно. Камера снимает весь их путь до противоположной части парковки, где вплотную кучкуются люди. Как только загорается нужный свет, они пересекают дорогу одним большим организмом. Воздух искрится от волнения и предвкушения. Это видно по тому, как держатся люди, по походкам, по снующим взглядам. Некоторые справляются с нервами, без умолку болтая, некоторые в полнейшем молчании. Весьма разрозненная атмосфера для раннего утра. Движение прекращается, когда все друзья собираются рядом. Кит стоит поодаль, неуверенно пялясь на главный вход, а затем скашивает взгляд в сторону, где вереница людей с сумками тянется к другой двери, поменьше. Он делает шаг назад и оборачивается на Широ, обеспокоенно нахмурившись. Он кажется маленьким и уязвимым, а волнение четко проступает на лице несмотря на все попытки его скрыть. Его взгляд мечется по друзьям. Аллура первая приближается и утягивает его в крепкое объятие, не взирая на занятые кофе и сумкой руки. — Ты прекрасно справишься, Кит. И мы будем там, будем болеть за тебя, — она отступает, ободряюще ему улыбнувшись, и отпускает. Он слабо улыбается - без энтузиазма, - но искренне. Мэтт обвивает его рукой за плечи и прижимает к себе, горячо встряхнув. — Размажь их, чувак. Ты сможешь. Пидж ударяют кулаком по другой его руке. — Прекращай переживать. А то я тоже переживать начинаю. Ты выложишься на все сто. Оба отходят в сторону. Картинка съезжает, нацеливаясь на землю, когда к нему приближается Ханк. В кадре появляются их ноги, близко, потому что они обнимаются. — Мы верим в тебя, дружище. Объятие длится еще мгновение, и Ханк отстраняется, выравнивая камеру. В кадре снова Кит, к нему подходит Широ. Обнимает долго и крепко, Кит упирается лбом ему в плечо. Широ что-то тихо ему бормочет, но слов не разобрать. Когда он отстраняется, на миг сжимая Кита за плечи, оба улыбаются. Затем очередь Лэнса, он всучивает Широ свой костыль и обвивает Кита обеими руками, прижимая к груди. Кит вздыхает всем телом, расслабляется и крепко обхватывает его за талию, намертво цепляясь за его рубашку. Обмякнув, Кит зарывается лицом Лэнсу в шею. Несмотря на железную хватку он заметно расслабляется. Лэнс обнимает его за плечи, проходится по волосам - ласково и медленно. Прижимает голову к голове Кита. — Эй, красавчик... — тихо, но достаточно уловимо для камеры бормочет Лэнс. — Все пройдет великолепно. — А что, если... — начинает Кит, но его слова смешиваются в невнятную кашицу. Плечи Лэнса содрогаются от смешка. — Ничего ты не запоришь. Я видел твои репетиции, чувак. Присутствовал почти на каждой. Просто расслабься, забей на публику и танцуй. Это твой звездный час. А если и запоришь? Ну и ладно, танцуй дальше. Никто не заметит, пока ты сам не позволишь. Кит слегка отстраняется, поднимая взгляд. Они все еще стоят впритирку, не намереваясь отпускать друг друга. Все, что видно - обеспокоенное выражение на лице Кита и поджатые губы, полузакрытые волосами. — Как бы я хотел, чтобы ты был там со мной, — едва слышно говорит он. Улыбка Лэнса слабая и ласковая. — Я знаю, — он заправляет прядь волос ему за ухо. — Но я буду наблюдать за тобой. Если начнешь волноваться, просто найди меня. Представь, что это очередная репетиция. — Хорошо, — одними губами отвечает Кит. Они одновременно тянутся друг к другу, сливаясь в долгом, томительном поцелуе, нежном, неторопливом. Лэнс в один последний раз чмокает его в губы и, улыбаясь, отстраняется. — Теперь иди к Корану и готовься. Кит одаривает его вялой улыбкой и пятится. Он оглядывает остальных и неловко машет им рукой, на что они машут в ответ. Затем он разворачивается на пятках и уходит, направляясь к маленькой дверце. Чем сильнее он отдаляется, тем увереннее становится его шаг, осанка прямее, тверже сан. Он вздергивает подбородок, выпрямляет плечи и оглядывается лишь однажды, прямо перед тем, как исчезнуть из виду с улыбкой на губах. [К О Н Е Ц З А П И С И]***
[И Д Е Т З А П И С Ь . . .] Кадр открывается темнотой, бледные огни оттеняют лишь незначительные кусочки происходящего. Ноги, зажатые между сидений, на которых сидят они сами, и спинки сидений впереди. Угол меняется, на экране возникает Лэнс. Камера находится ниже уровня его лица. Рядом с ним виднеется Ханк, а еще дальше можно заметить кусочек Широ. Над сидениями возвышается огромный темный потолок, откуда светят софиты. Лицо Лэнса находится в тени, но подсвечивается огнями спереди. Он опускает взгляд в камеру, возится с ней, после чего снова смотрит вперед. — Нам кажется, что сейчас выйдет Кит, — шепотом говорит он, но даже этот тихий голос дрожит от предвкушения. На губах у него улыбка. И он о ней не то чтобы знает. — Да, вот он! — Ханк дергает Лэнса за руку, глядя вперед. Камера разворачивается на сто восемьдесят градусов. Они сидят в огромном зале, где зрительские ряды полукругом возвышаются от просторной сцены, три четвертых которой выступают вперед. Наверху также есть балконы со зрителями. На сцену нацелены софиты. Там стоит мужчина в костюме и с микрофоном, он улыбается, становясь по центру. Однако Ханк пальцем указывает в угол сцены, и картинка приближается до тех пор, пока за кулисами не становится виден силуэт. — А следующим, — с торжественной легкостью объявляет мужчина, — поприветствуем на сцене Кита Когане, представителя танцевальной студии Алтея. Он отходит назад, жестом указывая в сторону, где Кит выпутывается из тени. Мужчина удаляется, исчезая за кулисами, в то время как Кит двигается к центру сцены. Медленной, но уверенной походкой, с незначительной нерешительностью, выдающей его волнение. Подбородок высоко вздернут, но плечи слегка опущены. Публика аплодирует и одобрительно гудит, но никому не удается перекричать ряд Лэнса. Микрофон камеры лопается от криков, аплодисментов и свиста, раздающегося с сидений, на которых устроились представители Алтеи. Угол смещается, показывая их в кадре - половина вскакивает на ноги и машет руками, подбадривая Кита. Вся их банда исправно сидит на одном ряду, но камера запечатлевает и других танцоров из Алтеи, которые тоже упорно оказывают поддержку Киту. Когда гудение прекращается, картинка возвращается на место. Кит стоит посреди сцены, едва уловимо переносит вес с ноги на ногу. — Так, стоп... — говорит Лэнс прямо в микрофон. Изображение приближается, потому что Лэнс наклоняется вперед. — Святые воронята, он надел мою рубашку? — с тихим благоговением выдает он. — Он попросил стащить ее у тебя, — рядом гордо раздается голос Ханка. — Хотел надеть ее в дань тебе, а еще на удачу. За кадром раздается пыхтение Лэнса. — Кииииииит. На Ките черные шаровары, зауженные у щиколоток и свободные в бедрах. Футболка достаточно плотно прилегает к телу, подчеркивая его контуры, но в то же время она не сковывает движений. Она не полностью закрывает его талию, оставляя на виду полоску бледной кожи, которая от движения к движению расползается шире. На кистях оголенных рук заметны его любимые митенки. Синяя клетчатая рубашка Лэнса повязана на талии, это придает его мрачному образу частичку цвета. Частичку Лэнса. Кит закрывается ладонью от света и крутит головой, сканируя публику, но в замешательстве дует губы. — Он не знает, где мы... — говорит Лэнс тихим от внезапного осознания голосом. Камеру трясет, картинку скашивает в сторону. — Кит! — надрывно кричит он, — Кит! Мы здесь! Ханк, кажется, понимает, в чем дело, и присоединяется к нему, но обоим приходится замолчать, потому что судьи, сидящие за возвышающимся над сценой столом, подают голос. — Вы готовы, Кит Когане? Он опускает ладонь, но теперь выглядит еще более растерянным, чем прежде. Несмотря на это, он робко показывает им пальцы вверх. — Он запаникует... — с тихой истерикой говорит Лэнс. — Блять, он точно сейчас застынет. — Откуда тебе знать, чувак? — спрашивает Ханк с такой же истерикой. — Просто знаю и все, Ханк! Я знаю его! Он искал нас... меня. Он же... черт, мне надо туда... — изображение хаотично мелькает, сцена пропадает из виду, и вместо нее на экране теперь их ноги. А точнее, колени Ханка. — Ханк, подержи-ка... — Лэнс, что ты... — Ему нужно меня увидеть! Я должен... выбраться отсюда... ты просто снимай выступление! Картинка поднимается, сотрясаясь, в кадре возникает Лэнс, неуклюже подрывающийся с места в попытке опереться на костыль. Хоть он и сидит на самом краю ряда, выбраться из тесного зала с фиксатором на ноге и костылем все еще является настоящей пыткой. А музыка, тем временем, уже начинает играть. Пара резких нот наполняет зал, и публика затихает. Потом ноты ритмично снижаются. Камера снова нацелена на Кита, который все еще стоит посреди сцены, переминается, ссутулившись, и потирает себя за плечо. Он хаотично сканирует толпу зрителей, но смотрит совсем не туда, куда надо. — КИТ! — Лэнс перекрикивает музыку. Картинка снова смещается на Лэнса, он стоит в проходе меж сидений, тяжело опираясь на костыль, и размашисто трясет рукой. Фокус снова на Ките, он резко оборачивается, судорожно выискивая глазами источник своего имени. И сразу понятно, когда все же находит. Его глаза выпучиваются, раскрывается рот, лицо разглаживается удивлением. В кадре Лэнс, он опускает руку, быстро показывая Киту палец вверх. Он больше ничего не говорит, но на лице сияет ослепительная улыбка. Его взгляд прикован к сцене, больше его ничего не колышет. Он выглядит непринужденно, висит себе на костыле, улыбается Киту так, словно кроме них в помещении никого больше нет. И молчит. В кадре снова появляется Кит - улыбающийся со сцены. Он выпрямляется всем телом, расправляет плечи, поднимает голову. Теперь он не так мрачен, более уверен. С лица исчезает хмурость, а в темных глазах под светом софитов мерцают искры. Становясь к залу передом, он не отворачивает головы от Лэнса, а его улыбка сменяется властной ухмылкой. Он потихоньку начинает двигать телом под бит, перенося вес с одной ноги на другую и покачивая плечами, хотя голова остается неподвижной. Затем музыка разгоняется, начинается куплет, и Кит приступает к движениям. Делает сразу по шестьдесят на одну ноту. Резко, масштабно, взмах рукой, острый сгиб локтя, ладонь маячит у головы. Бедра, да все тело - волчком. Закручивается в позу, которую держит лишь секунду, чтобы ее успели заметить, и снова уходит в движение. Он поднимает колено, заводя руки за голову, разводя локти в стороны. Делает шаг, проскальзывая вперед в мимолетном слоумо. Вскидывает ногу, оставшуюся позади, роняет руки, перегибаясь вперед, но только для того, чтобы быстро выпрямиться, перейдя к шустрым, почти механическим движениям. Вернув ногу на место, он одним рывком снова оказывается лицом к зрителям. У Кита очень ритмичная и быстрая хореография, разбавленная моментами медленных вращений и статичных поз. Она идеально сочетается с битом, резкими нотами и бодрой мелодией. Он качает бедрами, перебирает ногами, широко разводит руками. Механические движения сменяются плавными, плавные - конвульсивными, и все это за доли секунды. Движения дикие, в выдержанном стиле, жадные, требовательные, а еще - захватывающие. Любой бы побоялся отвести взгляд из страха что-то упустить, зачарованно следя за каждым его взмахом и с нетерпением ожидая следующего. Его движения проникновенны. Выражение лица идеально. Оно сочетается с песней, ее мелодией, с ритмом. Превосходная когезия. Он скользит по сцене, овладевает ей. Необузданно и подконтрольно. Не позволяя скучать ни секунды. Не замедляясь ни на мгновение. Он вскидывает голову, вращает бедрами, зная, как чертовски эффектно смотрятся его волосы и как мастерски он контролирует тело. С каждым бешеным рывком задирается футболка, обнажая бледный живот, который прячется за следующим движением. Синяя клетка Лэнса разлетается в стороны, когда он кружится, подчеркивая движение и контуры его бедер. Очевидно, что он знает свое тело наизусть и умело владеет им. Вся скованность, напряженность и неохота вмиг растворяются, стоит ему начать танцевать. Раскрывается другая сторона Кита - более нежная, но все еще с шипами. Шипами опасными и кружащими голову. Столь же притягательными, сколь угрожающими. Вскоре на нем появляется улыбка, проглядывается сквозь трещины в маске, когда взору открывается его лицо. Очевидно, он не только знает, что отлично справляется, но и откровенно наслаждается этим. Это добавляет небывалого шарма его танцу. На припеве всплывает несколько затухающих движений, развязных, в общем-то, но в его подаче - дурашливых. Повороты головы, схлест ладоней. Во всем этом проглядывается рука Лэнса, его наставления, они вплетаются в хореографию Кита. Когда взрывается последнее слово, исчезая в пустоту, Кит встает в позу и держит ее под угасание мелодии. Его волосы, закрывающие половину лица, в полном беспорядке. Плечи и грудь тяжко вздымаются с каждым вдохом, открытые участки кожи поблескивают в свете софитов. Затем музыка полностью затихает, толпа взрывается аплодисментами, и Кит с улыбкой расслабляется. Ханк встает на ноги, камера дергается, он вопит вместе с остальными. На сцене улыбается Кит, чуть кланяется и машет. Собираясь уходить, он на мгновение задерживает взгляд на ближайшем проходе. Его улыбка, все такая же широкая, становится нежней, и он разворачивается, спеша покинуть сцену. Кадр смещается на Лэнса, все еще стоящего в проходе. Он стоит, непринужденно навалившись на костыль обеими руками. Голова склонена вбок, на лице - полная обожания улыбка и ласковый взгляд. Он выглядит счастливым. Раздутым от гордости. А еще по уши влюбленным. [К О Н Е Ц З А П И С И]***
[И Д Е Т З А П И С Ь . . .] Картинка прорезается ярко освещенным коридором с устланным линолеумом полом, крашеной бетонной стеной, завешанной постерами и картинами, с одной стороны и окнами - с другой. Коридор просторный и полон людей, некоторые шатаются по нему группками, некоторые просто идут мимо. Окружающие голоса стекают в фоновый гомон. Камера сильно опущена по сравнению с предыдущими записями, что указывает на небольшой рост оператора. — Ты видишь его? — раздается за кадром голос Пидж. — Может, он потерялся? Тут такая толкучка, да и все эти служебные помещения сбивают с толку, — говорит Ханк, в самом уголке кадра чуть виднеется его тело. Ребята стоят рядом, лицом к распахнутой двустворчатой двери, откуда люди выныривают в коридор. — Он сейчас выйдет, — Широ стоит твердо, уверенно, скрестив перед собой руки и не сводя глаз со входа. — Интересно, почему же так долго, — Мэтт оглядывается по сторонам, засунув руки в карманы, согнув одну ногу в колене. — Такое ощущение, что все уже ушли. Там, по идее, никого быть не должно, — он поднимает запястье, глядя на часы. — Нам надо успеть перекусить, прежде чем вы пойдете готовиться. Времени на обед не шибко много. — Наверное, Коран с ним беседует, — заведя руки за спину и задрав подбородок повыше, Аллура пружинит на носочках в попытке больше разглядеть. — Ему нравится читать танцорам нотации до и после выступлений. — А еще его легко... заносит, — беззлобно говорит Широ. — Он идет! — задыхаясь, однако громким от волнения голосом восклицает Лэнс. Он срывается с места, шустро проталкивая себя вперед с помощью единственного костыля. Картинка продвигается дальше, там Кит выходит из дверей, с сумкой, перекинутой через плечо, и, чуть нахмурившись, осматривается вокруг. Он останавливается, завидев приближающегося Лэнса, и на секунду на его лице растекается улыбка, а потом они встречаются, скрывая от камеры свои эмоции. Сумка падает на пол, падает и костыль Лэнса. Объятие крепкое, оба держатся мертвой хваткой, покачиваясь из стороны в сторону. Затем Лэнс обхватывает Кита за талию и отрывает от пола. Кит издает нечленораздельный возглас, цепляясь ему за плечи, Лэнс начинает его кружить. Изображение увеличивается, и камеру начинает трясти - Пидж и остальные спешат к ним присоединиться. Поставив Кита на место, Лэнс обхватывает его голову ладонями и прижимается ко лбу своим. Кадр чуть смещается, ниже уровня их лиц, вклиниваясь между ребятами и запечатлевая на лице Кита нежную улыбку и влажные глаза. — Ты был великолепен, — тихо, с одышкой говорит Лэнс, но камера все равно распознает слова. Момент портит Ханк, проталкиваясь вперед, из-за чего изображение колбасит и Пидж отшатываются в сторону. Когда фокус снова настраивается, Ханк тесно обнимает обоих парней, прижав их друг к другу и оторвав от пола. — Кит, это было очень круто! Широ опускает ладонь Киту на плечо, привлекая к себе внимание. Он с гордостью, широко улыбается. — Ты отлично справился. — Мы знали, что у тебя получится! — Аллура перебрасывает руку через всех троих, однако полностью обхватить ребят у нее не выходит. — Эй! — возмущаются Пидж, поднимая камеру выше, но все еще держа в кадре ребят. — Давай, — ласково говорит Мэтт. В нижней части изображения видно, как он подталкивает Пидж к группе. — Иди к ним. Пидж криво улыбаются в камеру и присоединяются к ребятам, оплетая Кита руками, как только Ханк ставит его обратно на пол. Мэтт тихонько хихикает, продолжая снимать это групповое объятие. [К О Н Е Ц З А П И С И]***
[И Д Е Т З А П И С Ь . . .] Лэнс занимает половину экрана, снова в зрительском зале, в окружении теней, но лицо подсвечивается со стороны сцены. В другой половине экрана - Кит, сидит рядышком, чуть пригнувшись, чтобы попадать в кадр, мимолетно улыбается в объектив и приветственно машет. Свободной рукой Лэнс обнимает Кита за плечи, тот жмется к его боку. Он надел свою синюю клетчатую рубашку, закатав рукава по локоть. — И снова мы здесь, — громким шепотом и с широкой улыбкой. — Второй раунд. Он разворачивает камеру, показывая Мэтта, сидящего по другой бок. Мэтт поднимает пальцы вверх с кривоватой широкой улыбкой. Затем переключает все внимание вперед, вися чуть ли не на самом краешке сидения. Камера прослеживает его взгляд, фокусируясь на сцене. Ведущий с микрофоном размашистым жестом указывает позади себя. — Прошу, встречайте на сцене Пидж Холт и Ханка Гаррета из Алтеи! Он удаляется, а Пидж и Ханк шествуют вперед, бок о бок, ослепительно улыбаясь и приветствуя публику. Визги и возгласы Лэнса перекрывают слова поддержки Кита, но даже это не идет в сравнение с воплями Мэтта. Они останавливаются в центре сцены, берутся за руки и синхронно кланяются. Костюмы обоих сочетаются между собой. Прямые, темно-синие джинсы, оканчивающиеся простецкими конверсами. Рубашки, застегнутые по самое горло, у Пидж бледно-зеленая, у Ханка такая же - желтая. Поверх у каждого блейзер цвета слоновой кости, чуть больше в размере и нараспашку. В качестве аксессуаров - подтяжки, галстуки-бабочки и водительские фуражки. Выпрямившись, они отпускают друг друга и чуть расходятся в стороны. — Пидж, Ханк, вы готовы? Оба с воодушевлением поднимают пальцы вверх, и включается музыка. Несколько громких нот выстреливают и внезапно затихают, выстраивая отрывистый, лоскутный ритм. Ханк и Пидж начинают шагать вперед, театрально, механически, каждое движение - топорное, неряшливое. Они машут, тянут за полы пиджаков, кивают зрителям, ослепительно улыбаясь. Пидж поправляют фуражку. Начинается основная мелодия, громкость возрастает, и Ханк встает в позу, всем телом - руками, ногами, головой - указывая на Пидж. Они движутся в указанном направлении, полуразвернувшись к нему спиной. Многократно и быстро перебирают руками, посылая движение вниз по торсу и к ногам. Оно дрожью прокатывается по телу, делая волну не то плавной, не то дерганной, и от ног отправляется обратно к рукам. Их руки болтаются в воздухе, словно гонимые инерцией, словно Пидж они совсем не слушаются. Затем, под стать мелодии, Пидж разворачиваются, замирая с вытянутой в сторону Ханка рукой. Словно перекидывают ритм ему, обездвижив этим себя, а Ханк в это время начинает шевелиться. Переданное движение так же прокатывается по его телу, до дальней руки, разворачивая его лицом к публике. Дрожью спадает к ногам, затем обратно. Пульсирует по рукам. Перекатывается в ладонь. Тогда он разворачивается, словно перебрасывая его обратно к Пидж, и замирает. Пидж мигом очухиваются, претворяя в жизнь совсем иную последовательность движений, больше всего завязанных на руках, и после указывают на Ханка, который на сей раз сам тянется за ритмом. Тоже двигает руками, отрывисто. Он сводит ноги вместе, и сразу после этого Пидж принимают следующую позу. Они застывают, на долю секунды, зависнув в мгновении, где смотрят друг на друга, и начинают. Начинают джайв, кружась и раскачиваясь, вразрез друг другу, как-то иначе, но все еще волшебным образом синхронно. Они делают несколько шагов назад, ловят один ритм, под бит шагают вперед, затем в сторону. Они двигаются вместе. В ритме с музыкой. Скользят и подскакивают, из идеальной синхронизации становясь полными противоположностями друг друга, да так быстро, что уловить, в какой момент они разделяются, очень тяжело. Их движения странные, красочные, они зажигают публику. Их танец не искусный или опасный или зрелищный, преисполненный животного напряжения и энергии, как у Кита. Он забавный. Легкий. Быстрый и сложный, но они исполняют его, лучась такой солнечной энергией, что он кажется простым. Улыбки все время сияют с их лиц, отчего зрителям самим поневоле хочется улыбаться. Они постоянно теребят пиджаки. Приминают фуражки. Чередуют плавные, протяжные движения с резкими, дерганными, механическими. Они танцуют по очереди, один вбрасывает позу и указывает на второго, либо пальцами, либо резким поворотом головы, застывая с улыбкой, тяжело дыша, пока другой прогоняет свою связку движений. И снова передает эстафету. А потом они вновь синхронизируются друг с другом, будто бы и не разделялись вовсе. Им удается построить номер, в котором каждый сохраняет свою уникальность, обособленность, но в то же время синхронизируется со вторым, показывая, что они дуэт, показывая, что один без другого - недостающее звено. Они скользят от совместных движений к раздельным, словно каждый погружается в сольную программу, но затем неизменно возвращаются друг к другу в театральной манере. Они совсем не выглядят, как дуэт, который репетировал хореографию до седьмого пота. Они выглядят, как парочка приятелей, валяющих дурака на сцене. Танец мудреный, мастерский, энергичный и тяжелый, но их исполнение создает противоположный эффект. Их энергия притягивает, завораживает, и зрители начинают хлопать и гудеть вместе с ними. Тогда они принимают финальную позу, прикидываясь отключающимися роботами с согнутыми перед собой руками, прямыми спинами, застывшими ногами, нагнувшись вперед, и стоят так под затухающую мелодию. А затем публика взрывается ревом. Камера дергается, Лэнс поднимается на ноги с громким воем. Остальные люди же аплодируют стоя. Пидж и Ханк берутся за руки, отвешивают глубокий поклон в каждую сторону, машут на прощание и уходят. Свист и вопли Мэтта слышны громче всех, потому что он близок к микрофону. Он перекрывает гудение толпы, заорав, что есть мочи: — Так держать, сестренка! [К О Н Е Ц З А П И С И]***
[И Д Е Т З А П И С Ь . . .] В этот раз изображение открывается сценой. На ней Широ и Аллура, ноги на ширине плеч, головы склонены в пол. Они рядом, но Широ на несколько шагов позади нее. Свет огней, направленных на них, мягкий, притупленный, в глухих оттенках, задающих атмосферу для выступления. — Поехали, — звучит голос Лэнса, тихий взволнованный шепот за кадром. Музыка включается, в ней сразу узнается Just Give Me a Reason. Широ медленно поднимает голову, буднично, но ритмично шагает вперед, пока не оказывается у плеча Аллуры. Она медленно поднимает голову. На лицах у обоих болезненное, уязвленное выражение и ни намека на улыбку. С началом куплета Широ поднимает широко раскрытую ладонь перед грудью Аллуры, на расстоянии, и медленно выводит ей круги. Тогда она, медленно, начинает подаваться вперед до тех пор, пока не падает. Он ловит ее, моментально отталкивая. Ее руки взметаются вверх, она заваливается назад, и он перемещается ей за спину, ловя под мышки. Он аккуратно укладывает ее на пол, но, прежде чем она касается сцены, ее колени сгибаются, и он поднимает ее обратно. Она выпрямляется, клонится вперед, вытянув руки за спину. Широ подается вперед, держа ее за руки и не позволяя упасть. Они отпускаются с одной стороны, вытянув свободные руки и развернувшись к друг другу лицом. Аллура делает разворот, оказываясь рядом с Широ, но чуть позади. Она обвивает его рукой за шею, наваливается сзади на его плечо. Он приседает, и она опускается вместе с ним, вытянув ногу позади с прямым носком. Затем Широ встает, подпрыгивает, и Аллура подгибает колени, следуя за его движениями. Они движутся слаженно, медленно и грациозно, ни одно движение не выбивается из общей картины. Аллура изящна и сильна, прекрасно контролирует тело, даже когда опадает на сцену или оказывается от нее оторвана. Ее движения схожи с течением воды. Музыка словно ведет ее, и она - марионетка, раба этих нитей, за которыми тянется. И если она - вода, то Широ тогда - течение. Несущее ее вперед, указывающее путь, возвышает ее, кружит, перекладывает из одной связки в другую. Он силен, поднимает и переносит ее с ледяной уверенностью, но и сам не забывает о грации. Они подходят друг другу, не как шестеренки, но как две птицы в полете, переплетающиеся между собой. Их движения быстрые, медленные, сломленные, летящие под ритм музыки, в темпе лирики, словно это слова тянут их за ниточки и им не остается ничего, кроме как повиноваться. На припеве Широ отбрасывает Аллуру в сторону. Она легко приземляется на ноги, а затем они вдвоем начинают синхронно танцевать. Не касаясь друг друга, но с превосходной слаженностью. Объемные взмахи, прямые носки, вращение ног и наклоны. Они скользят, едва касаясь, и, воспользовавшись импульсом, перекатываются по полу. И здесь их синхронность рвется, Широ ложится на спину, а Аллура забирается сверху. Они берутся за руки, она всем весом опирается на его ноги, и он держит ее, пока она двигает своими ногами. А затем он медленно опускает ее себе на грудь, только чтобы затем оттолкнуть и усадить себе между ног. Широ обнимает ее со спины, с болезненным выражением на лице уткнувшись щекой ей в плечо. Она хватает его за руки, дергаясь из стороны в сторону, и с отчаянием изображает усилия вырваться из хватки. Когда ей удается, она встает, не отпуская его предплечья, и тянет, поднимая его на ноги. Она действует без колебаний, встает на руки, кружится, касается ногой его бедра и губ, тотчас выпрямляется и обхватывает бедрами его шею. Он держит ее, вращает, ее конечности парят. Затем следует второй куплет, она падает, повинуясь инерции вращения, и Широ без промедления ловит ее. Контроль и сила танца поражают, он кажется легким и воздушным, гладким и непринужденным. Их выступление - целая история. Она продвигается с музыкой, сплетается с идеей песни. Выражает настрой, передающийся через ноты, через голоса исполнителей. Отражается на их лицах - выражениях боли, измученности, половину всего времени они даже не раскрывают глаз. Даже в малейших жестах, история в том, как они ведут рассказ о внутреннем сражении. И даже так они идеально друг друга подчеркивают. Широ танцует и ведет Аллуру, выделяя ее красоту и грацию, демонстрируя все ее таланты, ставит ее в позы, будто бы рука, управляющая куклой из тени. Аллура же является рычагом для умений Широ. То, как он ведет ее, его контроль и сила, его собственное изящество. Каждый выделяется по-своему, и каждый выставляет на первый план партнера. Они так плавно друг друга дополняют, так правильно и целостно, что весь танец, все представление рухнуло бы без другого. Здесь нет солиста. Они вдвоем и есть шоу. Две половинки одного целого. Надежного. Любящего. Завершенного. В этом есть эмоциональная глубина. История. Танец и его исполнители двигаются под музыку с такой легкостью, что кажутся неотделимыми друг от друга. Они доверяют друг другу, отталкивают и поддерживают, притягивают и отпускают. Каждое прикосновение - шепот. Каждое прикосновение - страсть. Они завладевают сценой. Завладевают залом. Требуют внимания и не позволяют ему ускользнуть. И все же танцуют так, словно совсем одни. Их выступление - нечто личное. Беседа. Спор. Примирение. И все между ними. Не для чужих глаз. Но на обозрении. Когда Широ поднимет Аллуру высоко над головой, музыка останавливается, выдерживается напряженная пауза. Оба стоят неподвижно, момент растягивается во времени, статуи на сцене и напряженная тишина. Ни один мускул Широ не дрожит, равно ни рушится поза Аллуры. Они держатся. Безупречно и непорочно. Зрители начинают шушукаться, хлопать и гудеть, но музыка возвращается, и Широ медленно опускает Аллуру на пол. Рев толпы чувственный, искренний, первобытный. Они стоят близко, касания интимные, болезненные. Ни один из них больше не танцует, но выступление продолжается. Когда они снова приходят в движение, в их хореографии виднеются отголоски самого начала песни. Они и в занимающемся теперь припеве, но с совершенно новой энергетикой. Как только музыка начинает затихать, Широ оседает на пол, согнув колени, склонив голову и вцепившись себе в волосы, а Аллура медленно уходит прочь. Затем она разворачивается, быстро перемахивает ему за спину. Легкое прикосновение к его шее, он начинает подниматься, кружась вокруг своей оси. И вот, они стоят лицом к лицу, затягивают друг друга в объятие, и под последние, угасающие ноты соприкасаются лбами. Они выдерживают позу, их плечи тяжело сотрясаются, пока они жадно хватают воздух, а зрители взрываются аплодисментами. Громко, хаотично и задушевно. Они медленно отстраняются друг от друга, тут же смыв печальные выражения с лиц широкими улыбками. Они кланяются, держась за руки, и все следы эмоционального выступления осыпаются с их плеч. Легким шагом они удаляются со сцены. Камеру потряхивает, потому что Лэнс поднимается на ноги. Его вопли и визги смешиваются со свистом и хлопаньем Мэтта. Все зрители, которых можно разглядеть, кажется, стоят, и аплодисменты не стихают еще долгое время даже после того, как Широ и Аллура скрываются за кулисами. [К О Н Е Ц З А П И С И]***
[И Д Е Т З А П И С Ь . . .] Камера включается, на мгновение размываясь на желтой рубашке с подтяжками. Затем изображение отдаляется, и в фокусе появляется Ханк. Угол поднимается выше, пока туловище Ханка не оказывается в нижней части картинки, а в верхней - Пидж. Они сидят на его широких плечах, свесив ноги, за которые Ханк расслабленно держится. Руки Пидж покоятся у него на макушке, они смотрят куда-то в сторону, словно сканируют толпу с точки обзора, слегка нахмурившись. — А вот и они! Звезды вечеринки! — раздается веселый голос Мэтта. Ханк улыбается, но Пидж закатывают глаза. — Мэтт, не надо. — Нууу же, — игриво тянет он и поправляет камеру. — Покажи. Пидж еще раз закатывают глаза, но на их лице медленно растягивается кривая улыбка. Они вздыхают, громко и долго, щедро приправив этот жест преувеличенным раздражением. — Ладно. Они усаживаются чуть ровнее, выуживая ленточку, болтающуюся у них на шее, и демонстрируют серебристую бляху. Ханк отпускает одну их ногу и показывает свою такую же медаль с лучезарной, гордой улыбкой. В ярком коридорном свете металл поблескивает и мерцает. — Та-даааа! — рука Мэтта оказывается в кадре, он жестом указывает на ребят, бешено тряся ладонью. — Это всего лишь приз зрительских симпатий, — Пидж опускают свою медаль, она снова повисает у них на груди. Они оба избавились от пиджаков, закатав рукава по локти. — Это даже никакое не место. — Ага, — соглашается Ханк, тоже бросая медальку и возвращая руку на ногу Пидж. Глаза у него полуприкрыты, а улыбка становится хитрой. — Но зато мы теперь двукратные чемпионы зрительских симпатий. — Бля, и правда ведь. Ханк привычным жестом поднимает кулак. Пидж, практически не глядя, с гордым энтузиазмом отбивают его. Предательская улыбка ломает их маску пофигизма. — Эй, Ханк, повернись немного, мне нужен угол обзора получше, — говорят они, легонько потрепав его по щеке. Очень тихо, чтобы слышал только он, но камера это улавливает. Ханк повинуется, открывая Пидж обзор на оставшуюся часть коридора. В их метком взгляде плещется сосредоточие, улыбка исчезает под напором концентрации. — Видишь его? — Не-а... Надеюсь, этот придурок не потерялся... — Он же бывал здесь раньше. Не потеряется. — Да, но... Ханк поглаживает их по коленке. — Все с ним хорошо. У него с собой костыль и фиксатор, помнишь? Просто дай ему еще пару минут. Пидж фыркают, но взгляда с коридора не сводят. — Ниииооом, — Мэтт подражает звуку, с которым объектив смещается в сторону, где стоят Широ, Аллура и Кит, беседуя между собой. — Теперь вы, ребята! — громко восклицает он, привлекая их внимание. Все трое растерянно оборачиваются. — Покажите товар! Спустя какое-то время в их глазах зажигается понимание, и Широ приближается к Аллуре, обвивая ее за талию, и поднимает серебряную медаль, покоившуюся у него на шее. Аллура улыбается, выуживая свою, и показывает "пис" в камеру. — Я все еще считаю, что вы заслуживаете первое место, — говорит Мэтт, приближая награду Аллуры. Двоечку еле видно, камера ни в какую не хочет фокусироваться. Изображение снова отдаляется. — И я о чем! — говорит Ханк, врываясь в кадр к ребятам, несмотря на нечленораздельные протесты Пидж. — Они выступили бомбезно. — Ничего, — отвечает Широ с застенчивой улыбкой, его поза расслабленна. Он потирает затылок свободной рукой. — Второе место - тоже хорошо. — Тем более, — добавляет Аллура, опустив награду. — Нас все равно допустили к национальным. — Вот теперь-то поездочка будет веселой, — со смехом в голосе произносит Мэтт. — Умираю, как хочу побыть в вашей группе поддержки, — доносятся слова Ханка за кадром, сказанные с очевидной улыбкой в голосе. Кит поворачивается к Широ. Он стоит, покосившись и небрежно скрестив перед собой руки. Еле-заметная улыбка прослеживается в уголках губ. — Мы с Лэнсом уже строим планы по вашему унижению. Широ смеется. — Пожалуй, я это заслужил. — Еще как заслужил, — безапелляционно отвечает Кит. Он оборачивается, пробегаясь взглядом по коридору и людям. Улыбка пропадает с его лица, сменяясь беспокойством. — Кстати... Где Лэнс? Мэтт пожимает плечами, камера дергается. — Кто знает? Он все время чем-то занят, — как ни в чем не бывало отвечает он. — Он, эм... наверное, Корану помогает? Или типа того? — чуть менее убедительно предполагает Ханк, издав напряженный смешок. — Уверен, он появится. В конечном-то итоге. Наверное. Скоро. — Полегче, Ханк, — тихо и сердито осаждают его Пидж. — Полегче. — Короче, — Мэтт резко меняет тему, наводя камеру на Кита. — Теперь твоя очередь, чувак. Показывай товар. Давай. Кит закатывает глаза, но подцепляет большим пальцем ленточку, демонстрируя на груди бронзовую медаль. — Подумаешь, третье место, — бурчит он. — Даже в дальнейший отбор не попал. Ерунда. — Чего? Ерунда? — ошалело повторяют Пидж. — Ты занял третье место в сольной категории, имея меньше двух месяцев на подготовку. Это в два раза меньше времени, чем было у всех остальных. Кит робко и со смущением пожимает плечами, сутулится, отводя взгляд и позволяя медальке снова безвольно повиснуть. — Да, ну... танец был основан на уже подготовленной хореографии, так что... — Все равно, — говорит Широ, делая шаг вперед, и кладет ладонь ему на плечо. Кит поднимает взгляд, и Широ ласково ему улыбается. — Мы все гордимся тобой. Выражение лица Кита смягчается, он снова улыбается. — Спасибо, Широ. — Ребят, — вдруг шипят Пидж очень тихо, камера едва это распознает. Кадр дергается, пока в нем снова не оказываются Пидж и Ханк, и Пидж незаметно кивком указывают в сторону. Ханк выпучивает глаза, но потом суживает их в щелки и улыбается. — О, черт, он идет... — тараторит он, переступив с ноги на ногу и раскачав этим самым Пидж. Камера снова снимает остальных, но чуть ниже. Достаточно низко, чтобы уловить, как Мэтт пинает Аллуру по ноге. Она удивленно смотрит на него, изображение чуть косится в том направлении, куда ранее указывали Пидж. Аллура растерянно прослеживает движение, но быстро смекает, в чем дело. Спустя мгновение ее улыбка становится более лукавой. Она подмигивает в камеру и направляется к Киту. — Интересно, почему Коран так задерживается, — говорит она, хватая Кита под руку и разворачивая его лицом к противоположной части коридора и спиной к камере. — Не видишь его, случаем? — с невинным любопытством спрашивает она, поднимаясь на носочки, вздергивая подбородок и складывая свободную ладонь козырьком над глазами. Широ удивленно за этим наблюдает, изогнув бровь. Затем он поворачивается в камеру, глядя прямо на Мэтта. Его замешательство становится только сильнее, когда он поворачивается в указанном Мэттом направлении. А затем он тоже все понимает. Широ улыбается, отходит в сторону, минует Кита и бережно отрывает от него Аллуру. Кит недоуменно наблюдает за этим цирком, нахмурив брови. Картинка дергается, в кадре мелькает вспышка красного. Красного букета роз. Дюжины роз. Лэнс наклоняется к камере, с лукавой улыбкой прикладывает палец к губам и подмигивает. Он ковыляет еще немного вперед, останавливаясь ровно позади Кита и опирается на свой единственный костыль под мышкой, стараясь не нагружать ногу в фиксаторе. В другой руке у него букет роз, а на лице безмятежная улыбка. Угол картинки меняется так, чтобы их было видно сбоку, Мэтт становится рядом с Аллурой и Широ. Кит улавливает движение и смотрит на него, вскинув брови. Затем краем глаза он замечает Лэнса и оборачивается к нему. У него тут же отвисает челюсть и округляются глаза. Ошалелый взгляд мечется от роз к лицу Лэнса и обратно. Он медленно разворачивается всем телом, ослабляя хватку рук, покоившихся на груди, но опуская их. Его рот резко захлопывается, губы дуются, все лицо кривится, губы то раскрываются, то закрываются, но он так и не может подобрать слов. Он снова смотрит на Лэнса со странным, умоляющим выражением в глазах, чуть склонив голову вбок. Улыбка Лэнса становится чуть шире, обнажая его зубы, и с ласковым блеском в глазах он говорит: — Привет. — Привет, — эхом отзывается Кит, как-то потерянно, запутанно и едва не дыша. — Это тебе. Лэнс протягивает цветы, но Кит тупо на них пялится. После того, как ни один из них не шевелится еще несколько долгих секунд, улыбка Лэнса становится веселой, но в голос вплетается нежность. — Это всего лишь цветы, Кит. Они тебя не укусят. Кит крепко сжимает губы, румянец расползается от его шеи до щек. Он резко тянется за цветами, но как только касается их, успокаивается, бережно принимает букет, прижимает к груди и обнимает обеими руками. Его голова повисает, челка скрывает половину лица. Он поднимает цветы повыше, стараясь как можно более незаметно вдохнуть их аромат. Но незаметно не получается. — Я ведь... даже не победил, — наконец говорит он, не поднимая головы, но глядя на Лэнса исподлобья. Лэнс хохочет. Он ведет плечом, ерошит Киту волосы, откидывая их с лица и закладывая торчащие прядки за ухо. — Ну и что? Ты был великолепен, — тихо, очень лично говорит он. — Я тобой безумно горжусь. Кит уже плюет на скрытность и полностью зарывается лицом в цветы, делает глубокий вдох, его плечи поднимаются и опускаются. — Спасибо, Лэнс, — произносит он на выдохе. Он поднимает голову, склонив ее вбок, и открыто смотрит на него с лаской и обожанием в глазах. Улыбка на губах едва заметна, но она озаряет все его лицо. Он пялится на Лэнса так, словно они - единственные люди во всем коридоре. — Они прекрасны. Улыбка Лэнса становится еще шире, голова чуть склоняется вбок. — Но не так прекрасны, как ты. — Лэнс, — со смесью раздражения и любви произносит Кит. Он пихает Лэнса, и тот, покачнувшись, отвечает смехом. Но вдруг рука Кита вцепляется Лэнсу в рубашку, и он силой тянет его на себя, привставая на цыпочки. Поцелуй начинается на грубой ноте, но моментально смягчается, они успокаиваются и прижимаются ближе друг к другу. Так близко, насколько это возможно, чтобы не помять розы. Хватка Кита ослабевает, но рука остается на рубашке. Лэнс обнимает его за талию. Они прерывают поцелуй, но прижимаются лбами, делясь нежными, предназначенными только друг другу улыбками. — В следующем году мы возьмем золото, — чуть сиплым, едва громче шепота голосом произносит Лэнс. Кит криво ухмыляется, отстраняясь и окидывая Лэнса взглядом. — В следующем году? — Да, — улыбка Лэнса становится робкой. — Если ты, ну... захочешь снова со мной танцевать. В этот раз по-настоящему. А не потому что мы оба облажались, и Широ заставил нас объединиться в дуэт, скорчив свою осуждающую отцовскую рожу. За кадром раздается веселый смешок. — Хорошо, — говорит Кит, расслабленно опускаясь на пятки. Рука с груди Лэнса перемещается ему на шею, пальцы вплетаются в волосы на затылке. — Если ты уверен, что не будешь меня тормозить. Лэнс подается вперед с хитрой, дурашливой улыбкой. Он тычется лбом в лоб Кита, их носы соприкасаются, и на выдохе раздается его дразнящий шепот: — Посмотрим, кто кого, малыш Кит. Они снова сходятся в поцелуе, два кусочка пазла встают на место. За кадром раздается волчий вой Мэтта, которому тут же вторит высокий писк остальных: — Ау, уф, аууууууф! Найдите себе комнату, ребят! — Только посмотрите на моего маленького братишку, — громко и пораженно говорит Широ за кадром, изображая плач. — Он занял третье место в региональном конкурсе, а теперь лижется в коридоре. Я так им горжусь. — Они так быстро растут! — вторя его слезливому тону восклицает Аллура. — А ведь казалось бы, только вчера они лизались в студии! — Сюююю, — громко улюлюкает Ханк, добавляя еще несколько нечленораздельных возгласов. Неподалеку Пидж имитируют рвотные позывы. Люди на заднем плане начинают оборачиваться, озадаченные странным шумом. Их взгляды натыкаются на целующихся Лэнса и Кита. Некоторые улыбаются. Некоторые отводят взгляд. Еще одни свистят и воют откуда-то издалека. И несмотря на то, что они не отстраняются друг от друга, на губах обоих можно увидеть затаенные улыбки. Поцелуй прерывается лишь на мгновение, когда парни показывают камере по среднему пальцу, вызывая тем самым волну хохота. [К О Н Е Ц З А П И С И]