Иголки омелы

*** Гермиона бросила письмо на тумбочку и забралась под одеяло. Постель еще хранила ее тепло. Девушка уютно свернулась, подобрав коленки к животу, и посмотрела на Вуда. Оливер спал. Во сне его лицо казалось по-детски беззащитным и непривычно спокойным. Гермиона фыркнула. Она прекрасно знала, какой Вуд на поле: дерзкий, властный, как любой фанатичный игрок, требовательный тренер. Он всегда был таким, еще в школе. Еще в школе... В висках появилась неприятная тяжесть. Грейнджер закрыла глаза, концентрируясь на дискомфорте. Они вчера пили, но недостаточно, чтобы похмелье уже накрыло. Недостаточно, чтобы просыпаться вместе. Как долго она ни с кем не просыпалась рядом? — Четыре года, — ответила сама себе Гермиона. У нее, в отличие от Рона, не было кризисного загула после развода. И во время тоже. По началу она следила за ним — через сводки светской хроники, "благодаря" общим друзьям, — словно хотела сама себе причинить боль. Чувство ответственности душило пока еще миссис Рональд Уизли; она чувствовала себя ужасно оттого, что причинила всем им такие страдания, и собственные очищали ее совесть. Рон кутил. Рон гулял. Рон распространялся в интервью об их личной жизни. О том, как Гермиона не хотела детей, как не воспринимала его семью, как хотела жить подальше от наседки-свекрови и толпы деверей. Читатели верили всему, что он говорил, и ждали, когда она даст ответ — такой же подробный и грязный. А она молчала. И обставляла новое жилье. Эту квартирку ей помог снять Гарри. Когда подруга сказала ему, что она и его лучший друг разводятся, Поттер знал: Гермиона не отступится. Ему, после стольких лет проведенных рядом с Уизли и Грейнджер, всегда виделись те мелочи, о которые стираются даже самые крепкие отношения. Как тонкая кожа заусенцев — ты не знаешь, где содрал ее, но ранка ноет. Рон и Гермиона всегды были разными, но пока они были счастливы, Мальчик-который-Выжил молчал и поддерживал их. А сейчас он молчал и поддерживал их в относительном горе. Нужно отдать Рону должное — он не срывался на Гарри за то, что он не вычеркнул Гермиону из своей жизни. Обижалась Джинни. Как и все Уизли, она была слишком эмоциональна и не признавала чужой правды. Но Гарри смог уладить свои личные проблемы, и Гермиона была ему благодарна за это. Бледный белый утренний свет медленно освещал небольшую спальню. В ней было всего два окна, ровно напротив большой кровати. Из окна виднелся парк, запорошенный долгожданным снегом. Черные ветви голых деревьев тянулись в серые тучи, но сейчас, чувствуя тепло одеяла и другого тела, Гермионе казалось, что это красиво. Вуд перевернулся на бок и медленно потер еще закрытое веко. Потом открыл глаза и внимательно посмотрел на девушку рядом. — Привет. *** "Дорогая мадам Паркин, Ваш Фрейзер крайне жалок и смешон. Иначе как объяснить его побег от любимой женщины? Вы знаете мужчин, мадам Паркин? Мы никогда не отпускаем тех, кого любим, даже после смерти. Или Вы, как многие девицы, считаете страдания прекрасными? М.Л." Пэнси покрутила странное письмо в руках. Положила его рядом с блюдцем из костяного фарфора, откинулась на спинку плетеного кресла. Вдали Жак помахал ей рукой, распрямляя спину после долгой подвязки куста виноградника. Ветер попытался сбить с его головы широкополую соломенную шляпу, но он успел придержать ее. Девушка улыбнулась и помахала ему в ответ из своей тенистой беседки. Она уже привыкла к письмам поклонников. Ей писали и в радости, и в горе, и каждое послание она воспринимала сердцем — ее персонажи задевали, раздразнивали читателей, заставляли вспоминать свои ошибки и победы. Пэнси спокойно относилась к критике, воспринимая ее как обратную сторону популярности, но это письмо... Оно было правдой. Она не знала мужчин, да и откуда? Круг общения Пэнси Паркинсон сводился к кружку гордящихся своей кровью аристократов, которые вели себя по-всякому, но никак не по-мужски; круг общения Пэнси Дюпон включал в себя троих мужчин — мужа, Драко и отца, точнее подарки от него на день рождения, день свадьбы и Рождество. Драко после смерти Лорда стал замкнут и осторожен, врожденная трусливость Малфоев никуда не исчезла. Жак... Пэнси закусила губу. Она любила своего супруга, но не как мужчину. Эта любовь была спокойной, преданной, почти родственной. Без искр, без бурь. Муж принял ее — испуганной, сломленной девчонкой, научил заново радоваться жизни, любить себя. Да, они спали вместе, но между первой брачной ночью и первой совместной прошел достаточный срок для принятия ситуации. И в этих ночах не было страсти. Может, поэтому она придумала Фрейзера. Тогда, на пустой кухне Хогвартса, в Рождество. Пэнси, хоть и была слизеринкой, оставалась женщиной. Ей нужен был накал, ей нужен был нерв, ей нужен был... Герой. Тот, который не побоится выйти вперед из толпы и вселить в своих друзей надежду. Как жаль, что этим героем для всех стал Лонгботтом. Если бы это был не бабушкин тюфяк, все могло бы сложиться по-другому... Пэнси вздохнула и сделала глоток остывшего чая. Автор письма ненароком подсказал ей концовку истории. *** — Привет. Гермиона внезапно пожалела, что не почистила зубы. Вуд улыбнулся и перевернулся на спину. — У тебя очень удобная кровать, — он с удовольствием потянулся, а потом сел. Грейнджер не знала, что это значит, и просто промолчала. — А есть кофе? — Оливер повернулся и посмотрел на девушку через плечо. — Не уверена, — Гермиона пожала плечами, благопристойно зажав между руками и телом одеяло. — Я редко его пью. — А я бы вот сейчас не отказался, — Вуд без стеснения вылез из под одеяла и направился в сторону ванны. Гермиона вздохнула и постаралась не смотреть на голые ягодицы бывшего капитана команды Гриффиндор. Как только в душе зазвучала вода, она встала и распахнула шторы. У нее сейчас был выбор: объяснить Вуду на трезвую и голодную голову о том, какой ошибкой была прошлая ночь, или дождаться завтрака. Или вообще не говорить об этом... Пальцы Оливера на ее голой спине. Пьяный шепот, от которого подкашивались ноги. Быстрая цепочка поцелуев — от впадинки за ухом вниз, до живота. Гермиона закрыла глаза, глубоко вздыхая. Короткие ногти впились в кожу ладоней. Они даже не дошли до кровати вчера. Давно ли ты падала в своих глазах, Грейнджер? Да ещё и так приятно. Ещё один суетливый вздох. Она отошла от окна. Взгляд сам собой зацепил утреннее письмо. Грейнджер вновь взяла его в руки и присела на кровать. Бумага была дорогой, приятной на ощупь. На запечатывающем сургуче два дракона смотрели друг на друга, а сверху переплетались две змеи. Буква "М" между ними не оставляла сомнений в имени отправителя. Она распечатала конверт и достала само письмо. Почерк Малфоя угадывался безошибочно. — Как будто у нас еще есть богатеи с фамилией на "М" и драконами на гербе, — проворчала Грейнджер и стала читать. "Дорогая Гермиона, Я в курсе, что Невилл рассказал о нашем невинном эксперименте, который вылился в неприглядное для тебя времяпровождение. Мне искренне жаль, что я доставил тебе неудобства. Прошу, не вини Невилла за омелу, и не думай, что это было задумано специально. В знак примирения, предлагаю поужинать вместе. Говорят, в маггловском Лондоне есть приличные рестораны. Как провинившаяся сторона предлагаю тебе выбрать место и время. Мне правда жаль. Драко Малфой". Вода в ванной перестала шуметь. Гермиона слышала, как открылась дверь, и босые ноги Вуда направляются в сторону кровати. В руке было приглашение на ужин от Малфоя. Грейнджер смотрела в окно и пыталась понять, в какое измерение она попала, потому что реальность явно кто-то изменил пока она спала. — Ну что, позавтракаем?