***
Выяснив причину молчания Ричи, Эдди успокаивается и перестает проверять мобильник на предмет новых сообщений. Без напряженного ожидания день проходит гораздо приятнее. Возвращается нормальный аппетит, так что даже вечером он, к удовольствию Сони, просит добавки. Доев и помыв за собой посуду, Эдди поднимается в комнату, оставляя маму наедине с ее лучшим другом — телевизором. На выполнение домашней работы у него уходит меньше получаса: всего-то надо зарисовать деление клетки и подписать, где анафаза, где профаза, а где митоз. Разделавшись с рисунками на скорую руку, Эдди запускает игру и несколько часов кряду бороздит космические просторы галактики, пока мама не кричит ему с первого этажа, напоминая о здоровом сне. Мальчик трет покрасневшие глаза, сохраняет пройденные уровни и выключает компьютер. Свернув плед, Эдди откладывает его на стул, а сам забирается под приятно-холодную ткань одеяла, в предвкушении устраивается на подушке и закрывает глаза. Измотанный недавними событиями, он засыпает мгновенно. Наверное на кровать Эдди натянули сонную перину Морфея, раз мальчик проваливается с безвольной готовностью в бездонный колодец покоя. Или на организме подростка наконец сказываются последние ночи, наполненные кошмарами. И когда сон Эдди нагло прерывают, он впервые за долгое время не испытывает чувства загнанного кролика, принимая вертикальное положение в кровати. Последнее, что помнит Эдди из сна, прежде чем окончательно прийти в себя от звука телефонной трели, это кромка изумрудного леса и бесконечное ясное небо. Он недовольно зажмуривает глаза, шумно выдыхает и садится. Комната, освещаемая ущербным светом луны, выглядит как картина художника-сюрреалиста — Эдди становится жутковато. Он тут же просовывает руку под подушку, вынимая оттуда нарушителя спокойствия. Во тьме яркий свет экрана больно режет по глазам, и Эдди трет веки кулаками. Снова берет телефон в руки и охает: «Говорят, ты искал меня» — долгожданный ответ от Ричи. Дрожащими от волнения пальцами он разворачивает сообщение, набирая на клавиатуре короткое и емкое «да», отправляет и с нетерпением начинает считать секунды. На этот раз ответ не заставляет себя ждать: «Тогда открой окно». Эдди моментально спрыгивает с кровати, на цыпочках крадется к окну, отодвигает шторку и поднимает раму, вглядываясь в мрак улицы. Двор его дома пересекает Ричи — Эдди уверен, он узнает эти смоляные кудри где и когда угодно. Ричи закидывает голову, видя Эдди в окне, тепло улыбается ему. Подойдя к стене дома, он ухватывается за водосток, упираясь в выступы плитняка, взлетает вверх. Эдди отступает на несколько шагов, позволяя Ричи сесть на подоконник и перекинуть ноги в комнату. Ночной гость спрыгивает, оказываясь рядом с Эдди. Подступив вплотную, он заглядывает в лицо мальчика. — Привет, — мягкий вкрадчивый голос касается ушей Эдди. Он теряется и, запинаясь, отвечает. — П-привет! Ричи выглядит странно. Нет, одет он по-прежнему: в свою неизменную кожаную куртку и излюбленные черные джинсы. Что-то изменилось в нем самом. Эдди смотрит, как зрачки Ричи ловят и отражают лунный свет — два драгоценных камня. Ричи тяжело дышит, как после долгого бега или от сильного возбуждения. Ноздри раздуваются, губы плотно сжаты. В темноте кожа Тозиера кажется еще более бледной. Ричи поднимает руку, замирая в считанных миллиметрах от лица Эдди, а затем опускает. Он наклоняет голову, внимательно изучая реакцию Эдди. Найдя то, что искал, удовлетворенно делает шаг назад, сгибается пополам, упираясь ладонями в колени и застывает. Эдди, испугавшись, что Ричи еще не оправился от своей болезни, хочет подойти ближе, но Ричи тут же распрямляется и отходит от Эдди еще дальше. — Стой! — Ричи выкидывает руку перед собой, явно собираясь оттолкнуть Эдди, если тот надумает воспротивиться его приказу. Но Эдди с тоской в глазах только переминается с ноги на ногу, не делая попыток приблизиться. — Тебе так противно быть рядом со мной? — выходит жалко, и Эдди стыдится собственных слов. — Что? — Ричи невесело усмехается. Он проводит пальцами по подбородку, разочаровано качая головой. — Откуда у тебя такая власть надо мной, если ты даже не видишь очевидного? Сердце Эдди пропускает удар. Он оторопело выдыхает, уже самостоятельно отступая от Ричи, пока не упирается в стол. Его пальцы обхватывают край и сжимают его до побеления костяшек. Раздражение и злость, исходящие от Ричи плотной пеленой, напугали Эдди. Знакомое чувство чего-то тяжелого на грудной клетке начинает беспокоить Эдди все сильней, пока он не сводит глаз с прекрасного лица Ричи, силясь вспомнить, куда он дел ингалятор. — Я тебе нравлюсь? — произносит Ричи опять уже мягким голосом. — Ч-что? — переспрашивает Эдди. — Что ты испытываешь по отношению ко мне? В комнате повисает мертвая тишина. Из открытого окна дует неприятный колючий ветер. Руки и спину Эдди покрывают мурашки. Он ежится, обхватывая себя одной рукой, второй продолжая опираться на стол. — Ну, — Эдди старается не смотреть на Ричи, — я… ты… мне интересен. — Интересен и только? Наверное это испуг давит на Эдди, раз неловкий смех вырывается наружу раньше, чем Эдди успевает сообразить, что это черевато последствиями. Ричи, как айсберг, надвигается на Эдди, опуская руку на плечо. Пальцы обхватывают костлявое плечико мальчика железной хваткой, требовательно сдавливая. Эдди ойкает, место соприкосновения горит, словно вместо ладони его коснулись раскаленной перчаткой. — Я не понимаю, чего ты от меня хочешь. — Эдди ведет плечом, чтобы скинуть руку Ричи. Но та словно приросла к коже, пальцы с нечеловеческой силой впиваются в Эдди, тот почти скулит от острой боли. — Я постоянно думаю о тебе, и меня это злит! — Меня тоже. — Ричи разжимает пальцы. Эдди кладет свою ладонь на их место, массируя ноющее плечо. — Я тоже о тебе постоянно думаю, и меня это тоже злит. Эдди немигающим взглядом смотрит на Ричи. Сознание подводит и отказывается переваривать услышанное. «Что? Ричи Тозиер думает обо мне?» — мальчик вдруг понимает, что перед ним стоит открытый, уязвленный, настоящий Ричи. — Почему ты думаешь обо мне? — шепотом спрашивает Эдди. — Потому что меня с самого первого дня влечет к тебе, — также шепотом отвечает Ричи, — я еще никогда не испытывал ничего подобного. Меня это пугает. Я становлюсь таким слабым рядом с тобой, а ведь я привык всегда быть сильным. Я привык превосходить. Хмурый, сгорбившийся Ричи кажется Эдди чем-то сверхъестественным, таким же нереальным, как снег посреди жаркого июля. Но вот он стоит, хмуро вперив взгляд куда-то под ноги, поникнув плечами. — Я тебе нравлюсь? — повторяет вопрос Ричи. Их взгляды встречаются друг с другом. Оба понимают все без слов. В звенящей тишине разносится облегченный вздох Ричи. Эдди видит, как тот обрадованно улыбается и ерошит свои волосы. «Почему он так реагирует? Почему он так боялся, что не нравится мне?» — Каспбрак чувствует, что еще чуть-чуть и голова лопнет от невысказанных вопросов. А Ричи продолжает улыбаться так ярко, что все остальное вокруг меркнет. «Улыбка есть, а кота нет!» — приходит Эдди на ум. — Хорошо, — Ричи повторяет «хорошо» еще несколько раз, будто бы убеждая себя, — просто прекрасно. — Он вдруг встрепенулся, замечая Эдди, и, понизив голос, заговорил. — Запомни, Эдди, то, что я скажу дальше. Потому что я скажу это всего один раз. И если ты забудешь это, то пеняй на себя. — Лицо Ричи вмиг стало серьезным, и сам он как-то весь собрался, подтянулся. — Ты очень умный и наблюдательный, Эдвард Каспбрак, тебе не составит труда узнать, кто я такой. И если, когда ты все узнаешь, — Ричи выставляет указательный палец правой руки вперед, — твои чувства ко мне останутся, знай, что я ни за что на свете не оставлю тебя. Я буду рядом с тобой каждую секунду твоей жизни. Я не позволю тебе уйти от меня. Я буду следовать за тобой неотрывно, тенью, и тебе уже будет меня не прогнать. Это понятно? Эдди кротко кивает, не в силах выдавить из сжавшегося от волнения горла хоть один звук. — Хорошо! — И развернувшись на пятках, Ричи подходит к окну, собираясь уйти тем же путем, что и пришел. Уже оказываясь наполовину снаружи, он оглядывается и спрашивает. — Ты ведь начал кое-что подозревать, да? — с этим вопросом он покидает дом Эдди. Ночной визитер уносит с собой сон и воцарившееся на короткий срок спокойствие. Разбуженному и потрясенному внезапным заявлением Эдди становится не по себе. Он то меряет шагами комнату, то застывает рядом с окном, задумчиво грызя ногти. Осмысление того, что сказал Ричи, приходит с рассветом. Косые лучи зарева неаккуратно опускаются на стол, где лежит роман Маргарет Митчелл «Унесенные ветром». В воспаленном мозгу лампочкой загорается идея. Эдди почти уверен, что Ричи имел ввиду. Главное найти своим догадкам подтверждение. И, кажется, он знает, как это сделать. По средам у Эдди в расписании первым стоит окно, которое он обычно проводит в кровати. В этот раз в восемь ноль-ноль Эдди стоит на пороге школьной администрации и терпеливо ждет, пока секретарь, женщина приятной наружности, чуть крупноватого телосложения с легкой проседью в темных волосах, переберет документацию. Закончив с бумагами, она переспрашивает у Эдди его просьбу. — Школьные программы по литературе? — Да. Желательно с самых ранних годов работы школы. Понимаете, это мой первый проект по истории в этой школе, и мне хотелось бы произвести впечатление на мистера Колинза. — Повтори-ка, в чем заключается суть твоего проекта? — Да, конечно: с помощью сравнительного анализа на примере школьных программ минувших лет, я хочу выяснить, как в Дерри менялось образование, выявить плюсы и минусы старых и новых систем, — оттараторивает Эдди заранее придуманную и заученную по пути в школу фразу. Женщина сводит брови к переносице и сочувственно глядит на Эдди. Она решает, что перед ней очередной заучка, желающий не просто произвести впечатление на учителя, а попасть в разряды любимчиков. — Ладно, заполни форму разрешения, я поставлю печать и можешь обратиться в архив в библиотеке. — Секретарь протягивает половинку формы А4 — бланк с готовыми пустыми строчками. — Форма действует несколько дней, так что со своим проектом можешь не торопиться. — Спасибо! — Эдди не забывает улыбаться. Он берет форму и ручку, приступая к заполнению листка. На самом деле он не знает, насколько затянется его «проект», но искренне надеется, что ему не придется вновь прибегать ко лжи, обращаясь к школьному секретарю. «Пожалуйста, пусть она не говорит ничего мистеру Колинзу!» — молится Эдди, вписывая в строчку имя педагога и его предмет. — Готово! — Эдди возвращает форму и взглядом изучает помещение, пока секретарь проверят заполненное и ставит печать. Заветная форма, заверенная секретарской печатью, наконец оказывается у Эдди. Он пулей покидает администрацию и бежит в библиотеку, поскальзываясь по дороге. Дождь, что лил всю ночь, подмерз, и тротуарная плитка подернулась тонким льдом. «Надеюсь, что я не совершаю ошибку. И уж тем более надеюсь, что я не открою тайну похлеще ящика Пандоры» — Эдди отдает библиотекарю форму. Сверяясь с часами, тот ставит время посещения и провожает Эдди в архив. — Когда закончишь работу, подойти ко мне, я поставлю время окончания и отдам форму! Школьные программы по литературе стоят на первом слева от двери стеллаже, — Эдди кивает женщине и подходит к одному единственному столу в кабинете архива. Отодвинув стул, опускает на него рюкзак, расстегивает куртку и вешает ее на спинку. В архиве, как и во всей библиотеке, стоит запах старой бумаги. В носу у Эдди начинает свербеть. Он пару раз чихает — из-за пыли продолжительность поисков сократится. Под мерное гудение люминесцентной лампы над головой, Эдди достает из рюкзака подготовленный дома чистый блокнот и ручку и приступает к работе. Он достает с полок папки, тщательно пролистывает их, выписывыя в блокнот имена авторов и названия произведений, которые изучали школьники. Возвращает документы на место, берет новые, выписывает имена и произведения, ставит обратно на полку, берет новые и так по кругу. С какой-то садистской педантичностью Эдди расчерчивает таблицу, отмечая повторяющиеся произведения, высунув кончик языка от усердия. За работой он строит догадки, почему подошел к этому «заданию от Ричи» так серьезно? Что в нем пробудило такую ответственность? Это явно не было праздным любопытством, хотя и оно все же присутствовало. Просто любопытство подстегивало иное чувство, гораздо более сильное. Время от времени он бросает взгляд на быстрорастущую и толстеющую таблицу. Внутренний сыщик Эдди довольно шепчет, что вот-вот и он найдет ответ, осталось совсем ничего. Запасись терпением и собирай информацию. И Эдди собирает информацию. Скрупулезно выуживая бусины из общего хлама и нанизывая их на нитку. Мальчик с упоением наблюдает за тем, как скользит ручка по бумаге, как чернила выводят буквы и как буквы складываются в слова — Эдди невероятно доволен собой и своей работой. Он откладывает ручку в сторону и любуется плодами двухчасового труда. Теперь ему осталось найти на полках в библиотеке книги из таблицы, изучить формуляры на форзаце, и дело с концом. Эдди переплетает пальцы и поднимает руки над головой, потягиваясь. Затем закрывает последнюю программу, отправляет папку с бумагами на полку, набрасывает на себя куртку, забирает свои вещи и покидает архив. На выходе Эдди забирает форму, благодарно кивая библиотекарю. Улица встречает влажным морозным воздухом. Эдди вдыхает его с удовольствием — после затхлого, пыльного воздуха архива, уличный отдается на языке сладким вкусом. Пальцы Эдди стискивают блокнот, время от времени почти любовно оглаживают обложку. Мальчик хочет показать Ричи таблицу, едва сдерживая себя. «Нет, ты еще должен изучить формуляры!» — звучит трезвый голос в голове. Эдди с сожалением закусывает губу. Таблица действительно заполнена не до конца. Не может же он себе позволить ринуться к Тозиеру с половинкой работы. «Нет, подойду к нему после большой перемены, когда посещу библиотеку еще раз!» — твердо решает Эдди. В коридоре школы Эдди видит Ричи: губами парень улыбается, но глаза его остаются грустными — малоприятное сочетание. Он, словно зная о намерении Эдди заговорить с ним после обеда, не подходит, а лишь машет в знак приветствия, тут же стеснительно прячет руки в карманы джинс и заходит в кабинет, не дожидаясь звонка на урок. Такое поведение Ричи служит напоминанием о том, что Эдди, возможно, в конце ждет нечто, из-за чего стоит прекратить поиски. «Ну уж нет! — Протестует внутренний голос. — Ричи сам поставил это условие!» Эдди прикрывает глаза. Перед мысленным взором всплывает Тозиер. Мозг услужливо воспроизводит ночную клятву Тозиера, что добавляет Эдди решимости, но не терпения. Минуты растягиваются в часы, урок превращается в вечность. Эдди нетрепеливо дергает ногой, чем привлекает к себе внимание вечно спящего на уроках Билла. — Эй, потише, а то я уже грешным делом подумал на тектонические толчки. Эдди виновато улыбается и кладет ногу на ногу, чтобы не начать вновь отбивать носком ботинка нервный ритм. Ожидание томит и мучает. Желание поскорее разделаться с неизвестностью разъедает, подтачивает изнутри. Даже страх открыть нелицеприятную сторону того, кто тебе нравится, уходит на задний план. — Не в моих правилах, — начинает Билл, — но знаешь, у тебя все в порядке? — Да, а что? — Ничего. Просто ты сегодня дерганей обычного, вот я и решил, что что-то стряслось, — Билл чешет в затылке и, как ни в чем не бывало, опускает голову на учебник, продолжая дремать. Эдди смеется про себя, глядя на соседа по парте. «Счастливчик!» — завистливо вздыхает Каспбрак. Ему бы тоже сейчас не помешало абстрагироваться от всего мира. Не только Эдди нервничает в ожидании перемены. Ричи — чистый сгусток напряжения — раскачивается на стуле, каждую минуту сверяясь с наручными часами, пока не натыкается на неодобрительный взгляд Стена. Он понимает, как рисковал, придя ночью к Эдди. «Оно того стоит! — Раз за разом убеждает себя Ричи. — Если все закончится, то пусть так!» Жизненное кредо «лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть» никогда не подводило Ричи. А в ситуации с Каспбраком у него было хорошее предчувствие. Ричи обернулся. Поймав на себя заинтересованный взгляд Эдди, он пристально посмотрел в ответ. Эдди кивнул ему — дело решенное. Сегодня все станет явным. Надо только дождаться большой перемены. Ричи кивает сам себе, складывает руки на груди и локтями упирается в парту. За несколько минут до звонка Эдди открывает рюкзак и ставит его возле ножки стула, как бегун на старте, он ждет условного сигнала, готовый сорваться с места, не теряя драгоценных секунд. Билл удивленно зевая, спрашивает Эдди о том, настолько он голоден? Еще сильнее Билл удивляется, когда слышит от Эдди, что тот собирается прогулять обед. — У тебя точно все в порядке? — С нажимом в голосе уточняет друг. Эдди утвердительно кивает головой. Он бы предпочел обойтись без всех этих расспросов, потому как совершенно не готов дать внятного объяснения своим действиям. Билл пожимает плечами, как бы говоря — твое дело — и отстает от Эдди. — Встретимся на геометрии, — обещает Каспбрак. Денбро молча провожает взглядом удаляющуюся спину одноклассника. В том же направлении смотрит Стен. Заметив Билла, он только в бессилии разводит руками. За урок на улице усиливается холод. К неприятному пронизывающему до костей ветру добавляется мелкий моросящий дождь. Эдди, морщась, натягивает на голову капюшон. За сентябрь в Дерри дождь успел осточертеть до самой глубины души. К сожалению, все, что Эдди мог сделать — смириться и надеть еще одну кофту. В библиотеке он расположился на прежнем месте, в архиве, несмотря на то, что основная часть его работы заключалась теперь в читальном зале. Эдди нравилось, что он как бы скрыт от чужих глаз за высокими прутьями стеллажей, чьи полки были набиты старыми пыльными папками со школьной документацией. Мальчик шел по своему списку: снимал с полок библиотеки книги и относил их на стол в архив. Когда по обе стороны стола возвысились приличные горы, Эдди опустился на стул и принялся за форзацы.***
— О, Господи. — Вырывается у Эдди. Узнать многое за несколько часов прохладным сентябрьским днем, проведенным в архиве библиотеки, Эдди, понятное дело, не удается. Но и того, что Эдди находит, хватает, чтобы лишить любого дара речи. Страх поражает мальчика, как гром среди ясного неба. На чистом листе блокнота выведено несколько имен: Стен, Беверли, Ричи, Майк и Билл. Напротив имен цифра 70, несколько раз обведенная в круг. Он смотрит на нее и в который раз изумленно охает, запускает пальцы в волосы, взъерошивает их. «Этого не может быть!» — говорит сам себе Эдди. Идея с чокнутыми родственниками, помешанными на сохранении традиций, больше не работает. Ни когда столько имен в списке. Мальчик задумчиво кусает губы. За что боролся, на то и напоролся: «Вот тебе и секрет Синей Бороды». Все еще пребывая в шоке, Эдди относит книги на место. С некоторым сомнением выдирает листок из блокнота с именами, сминает и выкидывает его. Внутри Эдди мгновенно разворачивается скользкая противная змея и тонкими зубами впивается в желудок. К горлу подступает тошнотворный комок. А на спине проступают липкие капли пота. Тело Эдди сотрясает крупная дрожь, как в лихорадке при сильном гриппе. «Почему Ричи хотел, чтобы я выяснил это? Ни черта не прояснилось, только еще больше вопросов нарисовалось: Кто они? Почему так долго живут? Что все-таки произошло между Биллом и Стеном? А теперь, когда я знаю, что они живут почти семьдесят лет (и это только по имеющимся данным) — меня убьют?» Рывком Эдди открывает тяжелую дверь библиотеки. Сильный порыв ветра буквально разрывает незастегнутую куртку мальчика на части. Холод пробирает насквозь. В такие минуты Эдди чувствует, что жару переносит намного легче. Но вот когда наступает жара, он убежден, что переносит легче холод. Впрочем, так происходит с каждым человеком. Эдди не был исключением из правил. Дверь встает на место с глухим хлопком, что приводит Эдди в чувство. Глубокий вдох, а затем выдох, чтобы не задерживать кислород в мозге. Дрожащими руками он ловит разлетающиеся подолы курточки и пытается вставить собачку в замок. Удается не сразу, и Эдди успевает порядком продрогнуть. Стараясь не смотреть ни на кого, Эдди пересекает школьный двор и парковку. Краем глаза он все же замечает взволнованного Стена. Рядом с ним стоят те, чьи имена Эдди выписал на листок блокнота. Мальчик поднимает капюшон, который вряд ли защитит от разбушевавшегося ветра, зато скроет его от пары любопытных глаз. Он продолжает неспеша идти, достаточно медленно, чтобы взять себя в руки. «Опять прогул? Плевать!» — обрывает он сам себя. Да, непрошенная тайна обрушилась на Эдди, но он не жаловался. Ведь планета продолжала крутиться. В его интересах было крутиться вместе с ней, ну или протестующе за что-то ухватиться. В таком случае его бы гарантированно сшибло с ног.***
Эдди заворачивает за угол, уже собираясь оказаться возле дома. Слышится звук мобильного телефона, но мальчик на него не реагирует, продолжая брести в тумане. Резкий звук автомобильного клаксона действует на Эдди отрезвляюще. Он слышит свист колес и резко отступает. Перед ним тормозит серебристый «вольво». Опускается стекло пассажирского места, и, немного пригнувшись, в окно выглядывает Ричи. — Пожалуйста, давай поговорим? — Эдди уверен, что Ричи ничего не стоит затолкать его тело в машину. Вместо этого он вежливо приглашает на разговор, стоически ожидая ответа, копя в душе страх отказа. — Поговорим? — мальчик пытается придать своему голосу серьезности, чтобы Ричи не услышал упрека. Но Ричи слышит. — Да. Ты голоден? Давай вместе пообедаем. Ты сможешь задать мне сколько угодно вопросов, а я постараюсь на них ответить максимально подробно. Сердце Эдди екает и просится к Ричи. Каспбрак протягивает руку, дрожащими пальцами ухватываясь за ручку дверцы автомобиля, тянет ее на себя, открывает и занимает место рядом с водителем. Закрывает дверь, выскальзывает из лямок рюкзака, опуская его на пол, пристегивает ремень безопасности и взглядом упирается в приборную панель. — Спасибо, — произносит Ричи, заводя автомобиль. В машине работает кондиционер на полную мощность. Курсирующее по салону тепло радует онемевшего от холода Эдди. Всю дорогу мальчик едет не глядя на Ричи. По обоюдному негласному договору ребята молчат, пока мотор машины не смолкает. — Пойдем, — Ричи мягко касается рукава Эдди, тот вздрагивает и отдергивает руку. — Я сам! — Только не убегай. — Сухо проговаривает Ричи. Испуг, мелькнувший на лице Эдди, явно задел его. Эдди и вправду его боится. Сейчас, когда между ними считанные сантиметры и ему некого звать на помощь, есть только он, Ричи и страх. — Прошу, я не причиню тебе вреда. Я просто не в состоянии это сделать. — Почему? — разлепляет Эдди пересохшие от волнения губы. — Зайдем внутрь, — Ричи кивает головой, указывая на небольшое здание. — Пойдем, — Эдди отстегивает ремень, подхватывает рюкзак и выходит из машины. Дожидается, пока Ричи покинет свое место и поставит машину на сигнализацию. Кафе, в которое приводит его Ричи, оказывается маленьким, светлым и довольно уютным помещением с городским лоском. В обеденный час в зале, разделенном небольшими перегородками из красного стекла, не так много посетителей. Большинство из них уже кушают десерты, запивая их согревающими напитками. На входе ребят встречает метрдотель в белой рубашке и черной бабочке, он же провожает их до свободного столика, перед этим забрав у Эдди рюкзак с паркой, а у Ричи кожаную куртку. Оказавшись за столом, Эдди вцепляется в край накрахмаленной скатерти и не отрывает от узора глаз, пока официант не подает ему меню. — Заказывай все, что хочешь. Я тебя пригласил, я угощаю. Ричи не рисуется: судя по тому, что позволяет себе надевать Стен и на каком автомобиле разъезжает сам Ричи — можно запросто сделать вывод, что в семье у них проблем с деньгами нет. Официант, молодой парнишка на вид не старше обычного подростка, со следами юношеских прыщей на лице, записывает заказ (у Эдди — рыба на пару с запеченным картофелем, у Ричи — чашка кофе) и уходит, оставляя посетителей наедине. — Дождемся десерта, или я могу спрашивать уже сейчас? Ричи неслышно усмехается язвительному тону. Эдди храбрится. — Спрашивай. — Сколько тебе лет? — Семнадцать. — Ты обещал отвечать исчерпывающе, — напоминает Эдди. — Тогда задавай вопросы правильно, — парирует Ричи. — Хорошо, сколько тебе уже семнадцать? — Шестьдесят девять лет. Эдди задушенно выдыхает, прикрыв глаза рукой. Сумев совладать с собой, мальчик продолжает спрашивать. — Стен, Майк, Билл и Беверли. Им тоже по семнадцать лет уже шестьдесят девятый год? — Стену, Биллу и мне — да. Беверли — шестьдесят шесть лет. Майку — шестьдесят пять. — Вы живые люди? — И да и нет. — Вы меня убьете? — вдруг выпаливает Эдди. Губы Ричи чуть подрагивают. Он не смеется вслух, но глаза выдают его с потрохами. — Нет, Эдди. Мы не убьем тебя. Мы так не действуем. — А как вы действуете? — Обычно мы с Майком можем спокойно влиять на целый город вроде Дерри. Он берет на себя эмоции, а я разум людей. Так мы можем проживать год за годом без боязни разоблачения. — Что ты имеешь ввиду под словом «влиять»? — загоревшееся любопытство на лице Эдди подначивает Ричи, так что даже слова Стена, «ни в коем случае не демонстрируй свои умения», сказанные непосредственно перед встречей, не останавливают Тозиера. — Ты любишь пирожные? Как только Ричи озвучивает свой вопрос, в противоположном конце зала встает мужчина в сером строгом костюме, берет блюдце с недоеденным кусочком торта и подходит к их столу. Эдди в изумлении поднимает голову, осторожно осматривая протянутую ему тарелку. — Спасибо, не надо! — Произносит Ричи со смехом, и мужчина возвращается на место. — Не переживай, он даже не вспомнит об этом. Эдди с благоговейным ужасом смотрит на сидящего перед ним Ричи. — И ты можешь проделывать такое со всеми? — Да, с одним единственным исключением: ты каким-то образом не поддаешься моему влиянию. — Супер, — иронично тянет Эдди, — у меня есть иммунитет. Ричи улыбается, пропуская колкость мимо ушей. Они замолкают, так как официант возвращается с подносом и ставит перед Эдди тарелку с едой, а перед Ричи опускает белоснежную чашку, наполненную ароматным горячим напитком. Эдди берет салфетку со стола и раскладывает у себя на коленях, после принимается за столовые приборы. Ричи двумя пальцами придвигает к себе блюдце с чашкой кофе. — Так, значит, вы дурите весь город? И что? Вы из года в год учитесь в одиннадцатом классе? — вилкой он поддевает и сковыривает с картофеля венчик петрушки, отрезает кусочек овоща и отправляет в рот. — Конечно нет, это полный садизм. — Ричи делает аккуратный глоток кофе и с негромким стуком опускает чашку обратно на блюдце. — В Дерри мы появляемся на два года: десятый и одиннадцатый классы. А затем переезжаем в горы. Бывает, что Стен на несколько месяцев приезжает по делам в город: дом проверить, Билла навестить. Но на постоянной основе мы живем в Дерри только два года. — Что произошло между Стеном и Биллом? — Большая и светлая любовь? Эдди фыркает, смиряя Ричи недоверчивым взглядом, и отправляет с тарелки в рот еще немного картофеля. — Я серьезно! — Если серьезно, то дай себе возможность приглядеться к этим двоим. Откроется много интересного. Не увидишь, спроси Стена напрямую. «Ага, чтобы он меня тут же заморозил своим взглядом, полным презрения!» — вслух Эдди свои мысли не озвучивает. — Кого ты имеешь ввиду под «мы»? — Мы — это я, Стен, Беверли и Майк. — Билл не с вами? — Нет! — Вы живете без взрослых? — Не совсем так, но почти. — Что еще за «почти»? — Скажем так, у нас есть те, кто за нами приглядывает. Сам понимаешь, деньги на деревьях не растут. Эдди соглашается молча. Кончиком вилки он поддевает рыбу, и панировочная корочка на ней аппетитно хрустит. — Ладно, а ты правда не можешь на меня влиять? — Да. Даже Стен с трудом читает твои мысли. От услышанного Эдди давится рыбой. Он кашляет так сильно, что даже глаза слезятся. Ричи дожидается, пока Эдди переведет дух, сделает глоток из стакана с водой и снова примется допрашивать. — Стен читает мысли?! — вопросительно взвизгивает Эдди и ударяет себя по лбу. Подумать только, он ведь столько раз мысленно обзывал Стена. — Да, но не переживай, ты ему тяжело даешься. — Да ну. — Мрачно отвечает Эдди. В его голосе слышится скепсис. — Итак, Стен читает мысли, ты подчиняешь себе волю людей, Майк, что? Подчиняет эмоции? А Билл и Беверли? Они что? Летают? Прежде, чем ответить, Ричи отпивает кофе. — Беверли может видеть будущее на несколько часов вперед. А Билл бессмертен. — Погоди, но разве вы не все бессмертные? Шестьдесят девять лет по семнадцать? — Да, но в случае Билла это дар. — Ричи поднимает брови. — Начинаешь догадываться, кто я? — Не совсем, — честно отвечает Эдди. — Тогда можно я задам вопрос? — Валяй, — разрешает Эдди, отрезая от филе рыбы еще один кусочек. — Как тебе пришла в голову идея с библиотекой? — Ты же знаешь, что у нас завтра эссе по литературе? Я решил подготовиться, взял «Унесенные ветром». На форзаце был вклеен формуляр. Обычно я на него даже не смотрю, а тут обратил внимание, когда звонил тебе. — Эдди стреляет взглядом в Ричи, возвращаясь обратно к рыбе. — Увидел, что имя Стена вписано несколько раз. Решил, что это просто его любимая книга. А потом я уже обратил внимание на года. Сначала я решил, что предки Стена специально всех мальчиков называли одним и тем же именем, может традиция какая. Но после своих поисков я пришел к заключению, что Стен живет в Дерри более семидесяти лет, не старея, прямо как Бенджамин Баттон. — Бенджамин Баттон молодел. — Возвращает Ричи. Короткий смешок заставляет Каспбрака оторваться от тарелки и посмотреть на Тозиера. Тот сокрушенно мотает головой. — Книги. Серьезно? Книги. Черт, Эдди, я думал, что подростки твоего времени читают все в сокращенном варианте в интернете, а не ходят в библиотеку, чтобы взять полное сочинение. Ты действительно особенный. — Он улыбается широко и немного с гордостью, как мать ребенка, который делает большие и заметные успехи. — Мы попались на самом элементарном по своей наивности. — Он еще тихонько посмеивается, так, что его плечи мелко подрагивают, пока Эдди набирается смелости, чтобы задать главный вопрос. — Как ты стал тем, кем ты стал? Руки, что Ричи держит на столе, напрягаются. Сам парень позы не меняет. Только улыбка цветком увядает на красивом лице. В груди Эдди неприятно начинает клокотать чувство вины: мальчик догадывается, что задел тонкую струну в душе Ричи, и поэтому, скорее всего, вопрос останется без ответа. Огорчаться по этому поводу Эдди не собирается. Может, он сейчас просто просто доест вкусный обед, поблагодарит Ричи за угощение и отправится домой, поскольку, на его взгляд, на сегодня (да и не только на сегодня, скорее на долгое время) с него хватит чужих тайн и секретов. Позднее Эдди поймет, что у судьбы на него были другие планы. — День, который изменил мою жизнь, начался как любой другой день, — Эдди изумленно открывает рот, осознавая, что Ричи собирается сделать. Каспбрак, пораженный своей догадкой, перестает жевать, откладывает столовые приборы и внимательно смотрит на Ричи, готовый слушать. Ричи опускает руку под стол и достает из кармана джинс пачку сигарет. Повертев ее в руках, вопросительно смотрит, спрашивая разрешения у Эдди закурить. Получив утвердительный кивок, достает сигарету, зажимает фильтр меж губ, прикуривает, делает несколько неглубоких затяжек, откашливается, прочищая горло, и продолжает свой рассказ. — Это был майский день 1948 года. Мне было семнадцать, я окончил школу и не знал, чем хочу заниматься в жизни. Ричи останавливается лишь за тем, чтобы сбросить пепел в пепельницу, принесенную услужливым официантом, и быстро затянуться. Эдди, затаив дыхание, наблюдает, как из бледно-розовых губ вырывается серый смог, клубом поднимаясь над кучерявой головой и растворяясь где-то под потолком. — На летние каникулы приехала моя старшая сестра. Я любил ее, хоть мы с ней и часто ругались и спорили по пустякам будучи маленькими детьми. По соседству жил мой лучший друг — Стен. Так что лето в такой компании обещало быть интересным. Отец бы вряд ли меня отправил на поля, я вроде как был любимчиком, — Ричи грубо хохотнул, в последний раз сделал затяжку и затушил сигарету, — так что будущее мне виделось безоблачным. Ровно до того момента, пока мою сестру зверски не убили. Эдди сочувственно охает. — Как ее звали? — Кэт. — Чуть помедлив Ричи добавляет. — Она ненавидела свое полное имя — Кэтрин. Говорила, что это глупые замашки мамы. Наверное она была права, потому что я тоже ненавижу свое полное имя. Ричард — ну что за глупость такая? Не зная, что ответить Ричи, Эдди молчит, ожидая продолжения рассказа. — Но моя сестра была не единственной, кого так убили. Тела, что находили внизу по течению реки или рядом с лесом, были растерзаны, как при нападении зверя, у кого-то даже не доставало частей тела: пальцев руки или ступни. Опытные охотники и лесники быстро доказали, что это не результат действий обезумевшего хищника. Маскировали под хищника, только вот ни один зверь на свете не станет вытягивать из своих жертв всю кровь. До последней капли. Пропадали люди. Домашний скот исчезал с ферм. Жители были в панике. Мой хладнокровный отец в том числе — фермеры народ небогатый, сезонная работа, сам понимаешь. Поэтому мой папа вместе с родителями Стена отправился на ферму, разузнать что-нибудь от других работников полей и, в случае необходимости, выставить охрану на склады. Мать, занимавшаяся похоронами Кэт, осталась приглядывать за нами. В тот день, по сути, мы со Стеном были предоставлены сами себе. Болтались без дела на заднем дворе. Мне было не до веселья, а Стен из-за сочувствия ко мне проводил все время рядом, отвлекал от горя рассказами про птиц. Бывало, увидит обычную канарейку и тут же выстрелит каким-нибудь скучным фактом про оперение или что-то вроде того. — Ричи грустно улыбается и Эдди, несмотря на свой вновь взыгравший страх, жалеет парня. — Мы не услышали ни крика ужаса, ни призыва о помощи. Убийца вошел в дом, оставшись незамеченным для нас. С моей матерью он поступил иначе, чем с Кэтрин — он задушил ее, наверное, чтобы мама не кричала и не сопротивлялась. Она была сильной и волевой женщиной. — Тозиер умолкает, доставая вторую сигарету из пачки. И уже без разрешения Эдди закуривает. — Так что, когда мы вошли в дом, мама была уже мертва. Примерно в это же время на ферму залезли пьяные грабители, может и не грабители, сейчас поди разберись, но стараниями этих людей загорелся амбар с сеном. Сухая трава вспыхнула вулканом Везувия с почти такими же последствиями. Тонкие пальцы подносят фильтр к губам — Ричи делает вдох, наполняя легкие никотином. Эдди же начинает строить первые серьезные догадки, от которых мальчику становится не по себе. Как бы это ни было смешно: ему хочется домой. Хочется встать и поскорее уйти, оказаться вдалеке от пугающей правды. От рассказа Ричи. От самого Ричи. И от его ужасающей притягательности. — Папе не удалось спасти ни склад, ни свою жизнь. Они вместе с отцом Стена надышались угарным дымом и, потеряв сознание, сгорели. Мать Стена от полученных ожогов скончалась в госпитале несколькими днями позже. Так мы со Стеном стали сиротами и приобрели нового «родителя». Ему было двадцать семь уже триста лет. И когда мы, два хилых подростка, впервые увидали его над трупом моей матери, он лишь произнес, что теперь все в корне изменится, что у него появились «дети», а потом взял и вырубил нас. Двадцать седьмого мая мы последний раз заснули людьми и проснулись… — Вампирами, — севшим голосом произносит Эдди, перебивая чужую речь. Ричи смолкает, забыв про сигарету. Огонек доходит до фильтра и гаснет. Пепел от сигареты осыпается на скатерть. — Ты боишься меня? — Я... — Слова застревают в горле и не идут наружу. Врать Эдди не видит смысла. Да, он боится Ричи, и вместе с тем, нет. — На что ты рассчитывал, когда просил меня узнать об этом? Ричи откровенно тянет время, выкидывая окурок в пепельницу, его обеспокоенный взгляд мечется от стола к Эдди и обратно. — Не хотел никаких тайн между нами, потому что ты мне нравишься. Хотел, чтобы ты смог меня принять. Меня настоящего. Язык Эдди разбухает до невероятных размеров. Заготовленное «мне надо подумать» растворяется в вязкой слюне. Ничего не говоря, он встает и уходит, забирая протянутые на выходе метрдотелем вещи. Домой Эдди идет неспеша. Передвигая ставшими ватными ноги по незнакомым улицам, мальчик мысленно пребывает совершенно в ином месте. Пару раз он спотыкается о собственные стопы, позже замечает идущего за ним Ричи. Тот держится на десяток шагов в стороне — достаточно, чтобы не терять Эдди из виду, но, тем не менее, быть рядом. Так они идут весь путь: Эдди и его незримая, но ощутимая тень. На последней ступени дома Эдди оборачивается: Ричи стоит на углу улицы, в тени большого фонаря и не сводит с него своих глаз. — Уходи, — Эдди шевелит одними губами, но Ричи хватает и этого. Он отрицательно мотает головой и снова превращается в статую. Каспбрак всхлипывает от испуга и влетает в дом. Хвала небесам, что замок поддается с первого раза. Мама встречает Эдди высоким строгим тоном. — Где ты был? — Соня всплескивает руками. Очки ее съехали на самый кончик носа. Встревоженная и растрепанная, она опасно заполняет собой весь коридор, уперев руки в бока. — Ты хотя бы позвонить мог, Эдди! — продолжает наставлять женщина. Эдди, не глядя на Соню, разувается, вешает курточку на крючок и старается придать себе непринужденный вид. Сообщать маме, которая находится в таком странном состоянии, что он в очередной раз прогулял школу ради обеда с вампиром — опрометчивый поступок. — Да что случилось, мам? Я просто в школе задержался! — Господи. — Соня закрывает рот ладошкой, а затем прижимает Эдди к себе и обнимает. Простояв так достаточно для своего успокоения, но недостаточно, чтобы окончательно смутить сына, она разжимает руки и опускает ладони на плечи Эдди. — Больше не задерживайся! И всегда, слышишь, всегда звони мне, если опаздываешь! Понятно? — Да, мам. Но, может, ты все-таки пояснишь, что стряслось? — мальчик напряженно вглядывается в взволнованное лицо матери. Та лишь судорожно вздыхает и подталкивает сына в гостиную, где располагается телевизор. В прайм-тайме по этому времени всегда крутят новости. Эдди заинтересованно посматривает на святящийся экран. — Они говорили об этом в начале новостей, в середине и теперь говорят, — добавляет мама, стоя у него за спиной. Новостной диктор в строгом сером костюме и темно-синем галстуке, сообщает имя репортера и кадр сменяется. Эдди прикусывает нижнюю губу, сдирая засохшую кожицу. Тут же на кончик языка попадает солоноватая капля крови. — Она из твоей школы, — опять подает голос мама. Эдди хочет поправить ее, сказав, что в Дерри одна единственная школа на всю округу, но он не может отвести взгляда от телевизора, где идут слишком пикантные кадры трупа, а репортер бодрым голосом продолжает вещать. — В ней нет ни капли крови. Кто-то разворотил ей горло и выкачал всю кровь, — мама в ужасе всхлипывает, и Эдди чувствует подступивший немой крик. Он усилием воли сцепляет зубы и во все глаза смотрит на экран. Показывают потрет девочки. — Я давал ей карандаш на биологии, — едва слышно произносит мальчик. Колени подгибаются, и, чтобы устоять, он упирается в спинку дивана. — Что ты сказал? — Ничего, — торопливо пригладив волосы, Эдди кротко улыбается и пятится к лестнице, — ничего! Извини, я очень устал, пойду к себе. Мне еще уроки делать. Соня, похоже, не замечает странного поведения сына, все еще находясь в шоке от того, что показывали по вечерним новостям. Эдди перескакивает через ступеньки, врывается к себе в комнату, не включая свет, пересекает расстояние от двери к окну, раздвигает шторы и смотрит на улицу. Ричи смотрит в ответ.