Скрытое противостояние

Позабыв о собственной ране, Кисе сорвался с места и бросился к брату, который зашелся в истерике, задыхаясь сквозь слезы. Видеть боль Такао для неко-волка было невыносимо, но он никак не мог помочь ему в этот момент, поэтому лишь крепко обнял брата и прижал того к себе, перехватив судорожно цепляющиеся за грудь руки неко-лиса. Брюнет выл на одной ноте, обливаясь слезами и лишь отрицательно мотал головой, словно отказываясь верить в произошедшее. Мидорима не мог умереть. Только не его Шин-чан… Новость о смерти Мидоримы была оглушительной, заставив всех, кто знал его достаточно хорошо, ощутить болезненный укол в сердце, но вот с Такао все было иначе. Он не просто был знаком с зеленоволосым альфой, он жил ради него. – Казу-чи, тише, – шептал Кисе, покачивая в своих объятиях брата и не замечая, как от собственной боли и тоски, помноженной на страдания близкого ему человека, по щекам струятся слезы прямо на макушку неко-лиса с обреченно прижатыми к волосам черно-белым ушками. Такао вдруг дернулся в руках Кисе, вновь пытаясь вогнать когти в собственную грудь в отчаянном желании вырвать собственное сердце, чтобы больше никогда не чувствовать всей этой разъедающей боли утраты. – Такао, нет! – Изуки опустился на колени перед рыдающим парнишкой, тут же ухватив его за запястья, но сил остановить обезумевшего от горя омегу у него не хватало. – Помогите кто-нибудь! Кагами подскочил к Изуки, чтобы не дать неко-лису покалечить себя, но Такао почему-то истошно закричал, испуганно уставившись на альфу. – Нет! Не трогай меня! Неко-тигр пораженно застыл в двух шагах от перепуганного омеги, который вдруг стал с паническим страхом переводить взгляд с одного альфы в комнате на другого. – Черт! – выругался Изуки, сжав лицо Такао в своих ладонях, чтобы поймать блуждающий взгляд неко-лиса. – Такао, смотри на меня. Слышишь? Успокойся. Но реакции от омеги не последовало, его просто трясло крупной дрожью, а взгляд казался безумным и каким-то пустым. А потом он вдруг обмяк, полностью обрушив свой вес на Кисе, который этого совершенно не ожидал и повалился назад, и лишь надежные руки Аомине не позволили ему упасть и потревожить раненый бок еще больше. Неко-волк коснулся ладонью заплаканного личика брата и перевел свой обеспокоенный и испуганный взгляд на Изуки, и только в этот момент заметил доктора Накатани, в руках которого был шприц с остатками успокоительного, что он только что вколол Такао. – Спасибо, – тихо выдохнул Изуки, чуть расслабившись. – Почему он так испугался меня? – спросил Кагами, все еще не решаясь сделать шаг ближе. – Он испугался не тебя, – глубоко вдохнув, пробормотал Изуки. – В смысле? – Его нужно унести отсюда, – вместо ответа попросил Изуки, и неко-тигр послушно принял безвольное тело неко-лиса из рук Кисе, которому помог подняться на ноги Аомине. Изуки больше ничего не сказал, лишь молча стер с лица непрошенные слезы, стараясь взять себя в руки и самому успокоиться. Он знал Мидориму не один год. Их познакомил Киеши, когда они только начали встречаться, и, хотя поначалу омеге сложно было привыкнуть к холодности и отстраненности генетика, он все же смог разглядеть в нем по-настоящему доброго и отзывчивого человека. Стоило Изуки вновь подумать о своем альфе, как он мысленно поблагодарил всех Богов за то, что в тот злополучный вечер Киеши не оказалось в центре. Акаши попросил его перевезти в более безопасное место Сэйери, которого раньше времени пришлось вывести из искусственной комы, в связи с чем ему понадобился постоянный медицинский контроль. – И все-таки, почему Такао испугался меня? – вновь задал свой вопрос Кагами, следуя за Изуки в медицинский блок. Притихший на руках Аомине Кисе (неко-волк даже возражать не стал, когда альфа поднял его на руки) тоже заинтересованно повел ушами. Реакция Такао на Кагами была довольно странной, и Кисе понимал, что причина такого поведения брата кроется в его прошлом, всей правды о котором он до сих пор не знал. – Дело не в тебе, – повторил Изуки, – Такао… его пугают все альфы. Раньше пугали… – Но… – удивился Кисе. – А как же Мидорима-чи? – С ним все иначе, – абстрактно ответил брюнет. – Изуки-чи… – Давайте не здесь. Больше ничего говорить и объяснять Изуки не стал, потому что он даже представить себе не мог, с чего вообще стоит начать разговор. А то, что поговорить им все же придется, сомневаться не приходилось, потому что сейчас после шокирующей новости о смерти Мидоримы Изуки явственно понимал, что сам помочь Такао не сможет. Не с тем разрушительным грузом прошлого, что лежал на хрупких плечах неко-лиса. Вот только Кисе не просто так не знал о той трагедии, что довелось пережить Такао. Неко-лис сам не хотел рассказывать брату правду, потому что на самом деле боялся… Боялся, что после этого он его потеряет. Все также молча Изуки открыл дверь в светлую комнату с двумя больничными койками, которые в последние дни занимали братья, и ширмой рядом с медицинским шкафчиком с лекарствами, где была установлена кушетка, на которой спал сам Изуки. Кагами уложил Такао, который как-то судорожно всхлипнул сквозь лекарственный сон, отодвинувшись подальше от неко-тигра, и свернулся калачиком, по возможности укрывшись своим пушистым хвостом. Было видно, как ощутимо подрагивают его плечи, как сведены чуть нахмуренные брови, а черно-белые ушки нервно трепещут, и все это заставляло сердце Кисе сжиматься от боли. Аомине уже успел усадить его на край больничной койки напротив Такао и, заметив вновь выступившие слезы в уголках глаз своего омеги, бережно притянул его к себе поближе, чтобы коснуться губами виска в знак поддержки. – Спасибо, Кагами, – поблагодарил Изуки, укрывая Такао одеялом, – но ты извини, мне придется попросить тебя выйти. Дальнейший разговор… он довольно личный… – Конечно, – неко-тигр понятливо кивнул и покинул медицинский блок. Изуки перевел взгляд на Аомине, который обнимал Кисе за плечи, а тот доверчиво жался к нему, крепко держа неко-пантеру за руку. Просить и Аомине тоже выйти за дверь Изуки не стал, потому что прекрасно понимал, что Кисе понадобится поддержка своего альфы после того, что он услышит о собственном названом брате. – У меня будет к тебе просьба, Аомине, – обратился к альфе Изуки, заставив того тут же напрячься. Он явно собирался поспорить, если брюнет решит и его выставить за дверь. – Что бы ты сейчас не услышал, держи свою ауру под контролем. Такао… для него это важно сейчас. Аомине немного растерялся от такой просьбы, но заметив, что Изуки по-прежнему ждет от него ответа, кивнул в знак согласия. Брюнет какое-то время помедлил, пытаясь собраться с мыслями, после чего вновь перевел взгляд на неко-лиса, который сейчас выглядел по-настоящему беззащитным и невинным мальчишкой. – Я боюсь за него, – наконец, тихо выдохнул Изуки. – Смерть Мидоримы… не знаю, как он переживет эту потерю. Такое чувство, что кто-то наверху задался целью выяснить, сколько еще боли может выдержать этот хрупкий омега. – Это ведь ненормально? – Кисе тяжело сглотнул, окинув брата тревожным взглядом. – То, как он отреагировал на Кагами-чи? – Ненормально. И боюсь, дальше будет хуже. – Изуки-чи… – Ты помнишь, как впервые рассказал мне о том, что у тебя есть брат? – перебил неко-волка Изуки, встретившись взглядом с обеспокоенными медовыми глазами. – Как решил довериться нам с Теппеем? Кисе лишь кивнул, прекрасно помня то время, когда его жизнь кардинально изменилась. – Мы без раздумий согласились помочь тебе и, поверь, ни разу не пожалели об этом. Вы несколько лет жили на улице, и о Такао было практически невозможно найти какие-либо сведения. Наших возможностей оказалось недостаточно, чтобы разыскать в большом городе беспризорного омегу-подростка, поэтому мы и обратились к Мидориме за помощью. К тому моменту вы уже были знакомы, и он не стал отказывать нам в нашей просьбе. Изуки опустился на постель Такао в ее изголовье и бережно погладил спящего омегу по голове, отчего тот едва заметно вздрогнул. – Семья Мидоримы не из бедных, и у нее достаточно обширные связи по всей Японии. И не только среди добропорядочных граждан, как оказалось. Именно благодаря этому уже через два месяца мы знали о местонахождении Такао. – Но как?.. – пораженно выдохнул Кисе, неосознанно чуть сильнее сжав ладонь Аомине. Получалось, что уже через полгода после того, как омеги разделились, убегая от альф, они могли встретиться вновь. Но тогда почему Мидорима сразу же ничего не сказал о том, что нашел Такао? Почему позволил встретиться лишь год спустя? – Не понимаю... – На двоих у вас слишком много шрамов, Кисе, – чуть дрогнувшим голосом ответил Изуки, и его слова заставили блондина вздрогнуть, – вот только в отличие от тебя, у Такао искалечено не тело, а душа. Неко-волка затрясло, а к горлу подступил предательский ком, из-за которого даже вздохнуть было сложно. Такао… Что же с ним произошло за те полгода, что Кисе наслаждался спокойной жизнью рядом с Киеши и Изуки? Что так сильно ранило невинную душу мальчика-омеги? Прикосновение теплой ладони Аомине к напряженной спине Кисе, заставило блондина чуть успокоиться и вдохнуть глубже. – Его поймали, – вновь продолжил Изуки, – сразу или нет после вашего расставания, я не знаю. Такао никогда не говорил, а спрашивать мы просто не стали, потому что это просто не имело значения. Он был сломлен, Кисе… От него осталась лишь безвольная оболочка. Кисе забыл, как дышать. Каждое слово Изуки было равносильно удару, который раз за разом выбивал из легких блондина весь воздух. – Мидорима узнал, что среди богатой элиты в последние годы стали набирать популярность интим-салоны, где настоящей экзотикой считались молоденькие неко. Их продавали похотливым извращенцам, которые даже не задумывались о чувствах тех, кто оказывался в их постели. Особенно если это мальчишка с улицы… Кисе заскулил от пронзившей сердце боли и чувства вины, даже не заметив соленых слез, что заструились у него по щекам. Боже… Неко-волк выпустил когти и просто впился ими в матрац, тут же разрывая плотную ткань, а сам наклонился вперед, не в силах вдохнуть. На его плечи словно рухнула многотонная плита вины и сожаления, тоски и горечи. Слезы застилали глаза омеги, размывая силуэты перед ним, в то время как сердце разрывалось от мучительной боли. – Они насиловали его, – Изуки продолжал невесомо поглаживать Такао по голове, и было заметно, как дрожали его руки, – издевались и терзали, запирая в подвале, если он пытался дать отпор. Альфы… Они измывались над его телом, убивая душу, пока, наконец, не добились своего. Когда… когда Мидорима нашел его… Такао полностью поглотил звериный страх перед альфами. – Я не знал… – пораженно выдохнул Кисе, прикрывая дрожащей ладонью бледные губы, что продолжали шептать одну и ту же фразу, – я ничего не знал… – Такао провел в больнице несколько месяцев, не подпуская к себе никого кроме меня и еще пары медбратьев-омег. Киеши поначалу хотел привезти тебя к брату. Он верил, что ваша встреча поможет Такао вернуться в реальность, но рецидив за рецидивом замученного мальчишки не позволяли даже думать об этом. А после попытки самоубийства… Такао вдруг тихо завыл на одной ноте, пытаясь от испуга сжаться еще больше, что заставило Кисе и Изуки тут же подскочить к нему. И только в этот момент брюнет ощутил, как маленькое помещение затапливает мощная давящая аура альфы и сильный запах только прошедшей грозы. – Аомине! – выкрикнул Изуки, борясь с желанием инстинктивно отпрянуть от сильного альфы или же вовсе подчиниться ему. – Возьми себя в руки или убирайся отсюда! Ты пугаешь его! Неко-пантера тяжело дышал, то сжимая, то разжимая кулаки от всепоглощающей ненависти и злобы, отчасти на себя самого, потому что он непросто ошибся на счет Кисе и Такао, он был слеп и глуп. Ему казалось ужасным то, что пережил неко-волк, но по сравнению с тем, через что прошел Такао, блондину на самом деле еще повезло. Как?! Как можно было, так обращаться с омегой? Совсем ребенком? Это… Каким моральным уродом надо быть, чтобы… – Аомине-чи, – взволнованный и дрожащий голос Кисе отвлек альфу от не самых радужных мыслей, а теплые ладони на собственном лице заставили перевести взгляд на испуганное личико омеги и полные боли и тоски глаза, в которых также была видна нежность и молчаливая просьба успокоиться. Что собственно и попытался сделать неко-пантера, хоть и с большим трудом. – Может, тебе все же выйти? – попросил Кисе, но по его голосу было понятно, что сейчас он этого хочет меньше всего на свете. – Все нормально, – Аомине притянул блондина к себе, позволяя омеге уткнуться носом ему в шею и облегченно вздохнуть в родных руках. Аомине провел ладонями по напряженной спине Кисе, крепче прижимая его к своей груди, чтобы показать, что он здесь, он рядом. Их хвосты переплелись, делая их еще ближе друг другу. – Я постараюсь контролировать себя. Изуки приоткрыл окно, чтобы быстрее выветрить из помещения густой запах альфы, и после того, как Такао вновь затих, продолжая чуть трястись, наконец, смог выдохнуть спокойно. – Что было дальше? – Дальше… – Изуки на секунду замолчал. – Мидорима спас его. Снова. Он каждый день приходил к нему в палату, в первое время даже не переступая ее порога. Его холодность и напускное безразличие, с которым он смотрел на омегу, постепенно рушили страхи Такао перед альфой. Он не видел в действиях Мидоримы той похоти, к которой привык, встречаясь с альфами в салоне. Постепенно его истерики прекратились, а дозы успокоительных и седативных препаратов, что ему кололи, уменьшились. На это ушел почти год, и благодаря Мидориме Такао, наконец, смог вернуться к жизни. Это можно было назвать чудом. Не знаю, как ему это удалось… – Я знаю, – с нескрываемой тоской и грустью ответил Кисе, – он полюбил… Мидорима искренне полюбил его. Теперь Кисе не сомневался в этом, хотя и раньше не допускал подобной мысли, в отличие от брата. Но после услышанного, неко-волку казалось, что у Такао была на это своя причина: неко-лис не верил из-за своего прошлого, что действительно может быть кому-нибудь дорог. – И Такао тоже его любит. – Да, – согласился Изуки, – настолько сильно, что новость о его смерти всколыхнула все его прежние страхи. – И что нам делать? – Я… я не знаю, Кисе. Мидорима… он был его якорем, а теперь… Неко-волк ничего не сказал. Он ловко выпутался из все еще обнимающих его рук Аомине и приблизился к постели брата. Аккуратно устроившись рядом с вздрагивающим во сне Такао, блондин притянул его к себе, тут же утыкаясь носом в черную макушку и вдыхая такой родной цветочный запах. – Значит, теперь я буду его якорем, – тихо выдохнул Кисе, ласково поглаживая Такао по напряженной спине, успокаивая и даря тепло. Он, конечно же, никогда не сможет восполнить брату потерю своего альфы, но он сделает все, чтобы у Такао было, ради кого жить дальше. Изуки лишь тяжело вздохнул, понимая, насколько сложно будет Кисе воплотить свои слова в реальность, но блондин не будет в этом одинок. По-крайней мере, Изуки сделает все, чтобы помочь ему спасти брата. – Отдыхайте, – тихо пожелал брюнет и выскользнул за дверь. Аомине же удобнее устроился на койке Кисе, подтянув одну ногу к груди и даже не думаю куда-либо уходить. Он беззвучно наблюдал за тем, как Кисе что-то тихо напевает на подрагивающее ушко неко-лиса, продолжая покачивать его в своих объятиях. Его голос периодически срывался и дрожал от кома в горле и скатывающихся по его щекам слез, и в нем слышался калейдоскоп из боли и тоски, отчаяния и страха. Но больше всего в нем было вины и мольбы о прощении. Кисе не мог простить себе того, что жил нормальной жизнью в то время, как его брат мучился и страдал. И как бы Аомине не хотелось в эту минуту прижать к себе Кисе, забрать его боль и уверить, что он ни в чем не виноват, неко-пантера понимал, что не имеет на это права. Это была общая боль братьев, их жизнь и их страдания, и только они сами могли избавить друг друга от этого. Аомине же оставалось лишь просто быть рядом с ними, защищать и оберегать, потому что без Мидоримы теперь лишь он один отвечал за этих двух омег. Сколько прошло времени, прежде чем Кисе сам успокоился и заснул, продолжая при этом сжимать брата в своих объятиях, Аомине даже не знал. Пару раз заходил Изуки, но убедившись, что в состоянии Такао ничего не изменилось, вновь покидал медицинский блок. Неко-пантера поднялся на ноги, потягиваясь и разминая чуть затекшую шею, после чего бесшумно выскользнуть за дверь. Голод заставил его покинуть омег и двинуться в сторону кухни, где он почти сразу же натолкнулся на взъерошенного больше обычного Кагами. – Смотри куда идешь, Бакагами! – огрызнулся Аомине, вынужденно отступая с пути неко-тигра. – Аомине? – словно только сейчас заметив синеволосого альфу озадаченно выдохнул Кагами. – Да… Извини. – Что это с тобой? – насторожился Аомине. – Ничего, я… Порядок. – Оно и видно, – съязвил неко-пантера. – Говори, что стряслось? – Я не уверен... – Кагами! – Черт... – выдохнул неко-тигр, взволнованно дернув ушами, – Куроко пропал.