Скрытое противостояние

Аомине хотелось позлорадствовать в сложившейся ситуации, ведь теперь Кагами самому пришлось переживать и волноваться за своего омегу, пусть хоть и не в такой же степени, как Аомине не так давно, но сделать этого неко-пантере не позволила совесть. К тому же он уже привык к Куроко, тихому и отчасти загадочному парнишке, что скрывал свои истинные чувства за маской безэмоциональности и холодности, и зла ему неко-пантера точно не желал. – Когда ты видел его в последний раз? – поинтересовался Аомине. – Три часа назад в общей комнате, когда показывали новости. Ну, по крайней мере, Аомине теперь знал, что ужин он давно пропустил. – Ты все здание осмотрел? – Дважды. А вот это уже настораживало. Куда мог деться этот парнишка? – Ладно, – Аомине развернулся и двинулся в обратную сторону от кухни, – осмотрим все еще раз. Неко-пантера не мог сейчас оставаться в стороне, особенно после того, что он узнал о прошлом Такао. Инстинкт альфы, инстинкт хищника просто кричал и вопил о том, что он должен защитить омегу, пусть и не своего. Аомине и Кагами еще раз обошли здание тренировочного лагеря, попутно выясняя у встречающихся им парней о Куроко, но все как один твердили, что видели его в последний раз во время просмотра новостей в общей комнате. Кагами все сильнее начинал нервничать и переживать, боясь, как бы с его омегой что-нибудь не случилось. Он пытался уловить более свежий запах Куроко, чтобы понять в каком направлении стоит двигаться дальше, но цветочный аромат сакуры был почти не слышен. – Кажется, пора расширить зону поисков, – заметил Аомине, поглядывая через окно на колышущиеся на ветру кроны деревьев. Кагами проследил за взглядом неко-пантеры, после чего тут же рванул на улицу. День медленно клонился к закату, и солнце уже успело спрятаться в зеленых кронах самых высоких деревьев. Неко-тигр сделал глубоких вдох, пытаясь вычленить в бесчисленном многообразии запахов сладкий запах своего омеги, который он не смог бы спутать даже с ароматом самой сакуры, не только потому, что период ее цветения давно прошел, но и потому, что в этой части Японии она встречалась крайне редко. Нюх Кагами был не таким острым, как у Кисе в виду его неко-сущности, но это не помешало карминововолосому альфе уловить легкие цветочные нотки в воздухе, что определенно принадлежали Куроко. Кагами двинулся по тропинке, что вела в лес, даже не обратив внимания, пошел ли за ним Аомине. Сейчас все мысли неко-тигра занимал лишь Куроко и его состояние. Дорога вывела альф к озеру, на водной глади которого были видны солнечные блики заходящего солнца, пробивающиеся сквозь густые кроны деревьев. Аомине первым заметил одинокую фигурку омеги у самого берега, и по ней было понятно, что с Куроко все в порядке. Возможно, неко-барсу просто потребовалось немного уединения, поэтому он и покинул территорию тренировочного лагеря. Трагедия, что случилась с Такао, никого не оставила равнодушным. Понимая, что сейчас его присутствие здесь нежелательно, Аомине развернулся и двинулся в обратную сторону. Всю дорогу до тренировочного лагеря неко-пантеру не покидали тревожные мысли. В последние дни на всех неко обрушилось слишком много всего плохого, и казалось, что этому нет конца. Словно для них наступила черная полоса, хотя долгие годы Аомине был уверен, что их жизнь на самом деле не имеет полос, а лишь сплошная серая дорога, напоминающая мокрый асфальт, порой скользкий, порой ухабистый, но неизменный в своем цвете. И Аомине понял, что пора что-то менять, и для начала нужно перестать убегать и вздрагивать от каждого шороха, не зная друзья рядом или враги. Аомине выудил из кармана телефон и набрал номер Момои, в надежде, что на этот раз подруга его не проигнорирует. Вот только ответом неко-пантере был как всегда лишь монотонный голос автоответчика. – Сацуки, – неко-пантера стал надиктовывать сообщение, – мне нужна машина, а лучше автобус. Я возвращаюсь домой и не один. Знаю, ты скажешь, что сейчас лучше не высовываться, но я все решил. Если через три дня ты не придумаешь, как нас вывезти отсюда, я сделаю это сам. Аомине сбросил вызов, отлично зная, как его последние слова подействуют на девушку. Она ни за что в жизни не позволит ему действовать самостоятельно, ведь не в характере альфы быть рассудительным и рациональным. В их тандеме за это всегда отвечала Момои, в то время как Аомине был вспыльчив и агрессивен порой, поэтому альфа и надеялся на подругу. И надо сказать она не подвела. Уже поздней ночью, когда все спали, а неко-пантера сидел на полу возле двери медицинского блока, задумчиво перебирая шерсть на собственном хвосте, она прислала сообщение на телефон Аомине. «Я все решу. Ничего не предпринимай. Дома тебя ждут живым и здоровым» – Эй, – тихий голос Кисе отвлек неко-пантеру от размышлений и заставил поднять голову вверх, чтобы встретиться взглядом с омегой. – Ты чего здесь? Аомине заметил темные круги под глазами неко-волка и бледность и без того светлой кожи, что явно говорило о том, что у омеги совершенно не получилось отдохнуть. К тому же все еще не затянувшаяся до конца рана на боку также сказывалась на физическом самочувствии Кисе. – Охраняю вас, – ответил Аомине, сжав запястье блондина. Кисе грустно улыбнулся на слова альфы, после чего опустился на пол рядом с ним и прижался к его боку, устроив голову на груди неко-пантеры. Аомине тут же обнял своего волчонка, запечатлев на макушке омеги мягкий поцелуй. – Как твой брат? – Спит, – тихо отозвался Кисе, – Изуки сказал, что он проспит часов десять не меньше. – Это хорошо. – Мне страшно, Аомине-чи, – Кисе уткнулся носом в ключицу неко-пантеры, – я не знаю, как помочь ему. – У тебя получится, волчонок. Не сразу, но со временем обязательно. Кисе лишь благодарно вздохнул, чувствуя поддержку своего альфы, и прикрыл глаза в надежде немного отдохнуть. В следующие два дня Аомине видел Кисе лишь мельком, ведь неко-волк почти все свое время проводил с братом, который даже не пытался покинуть медицинский блок. Изуки считал, что так даже лучше, потому что неизвестно в какую истерику могла вылиться для Такао встреча с кем-то из альф. Аомине неизменно оставался на ночь под дверью, за которой спали омеги, и Кисе, чувствуя присутствие своего альфы, приходил к нему и устраивался в его объятиях. – Здесь мы больше не можем оставаться, – на третью ночь Аомине, наконец, решился поговорить с блондином после того, как Момои вновь вышла на связь, – Сацуки поможет нам добраться до моих родителей, где мы будем в полной безопасности. – А как же Казу-чи? – тут же насторожился неко-волк, завозившись в руках альфы, чтобы посмотреть ему в глаза. – Я не брошу его. Да и остальные… – Такао поедет с нами, – тут же заверил омегу Аомине, погладив его по щеке, – и все, кто захочет. В этот лагерь со дня на день могут нагрянуть какие-нибудь баскетболисты или волейболисты, и нам не стоит попадаться им на глаза. Мы не знаем, как люди теперь отреагируют на неко. – Да, – Кисе вновь прижался к Аомине, – наверное, ты прав. Просто я волнуюсь за Казу-чи. Он все время молчит, и мне кажется, что он даже не узнает меня. Аомине не знал, что на это ответить. Да и вряд ли его слова могли чем-то помочь в сложившейся ситуации. Он даже представить себе не мог, что случилось бы с ним, если бы сердце Кисе в тех тоннелях не забилось вновь. Потерять свою пару, когда ты ее только нашел, для него, наверное, было равносильно собственной смерти. Такао же и Мидорима были не один год вместе, любили друг друга и поддерживали, несмотря на ужасы прошлого, что практически сломили омегу. Между ними была невероятная связь и, как сможет пережить ее утрату неко-лис, Аомине просто не представлял. Кисе согласился с доводами своего альфы, потому что и дальше оставаться в стенах тренировочного лагеря действительно было нельзя. Это место было лишь временным пристанищем для неко, и все это понимали. Аомине не стал уговаривать и убеждать остальных парней в необходимости отъезда, предоставив им возможность самостоятельно сделать выбор. Вот только и так было понятно, что большинству неко попросту некуда идти. Даже одиночки вроде Кагами понимали, что после всей этой истории с принятием законопроекта по неко и его последующей отменой их жизнь усложнится в разы. – Нас и раньше за людей не считали, – заметил неко-тигр, – а сейчас и подавно. Своему омеге я такой жизни не желаю, так что мы едем с вами. В итоге тренировочный лагерь неко решили покинуть тем же составом, что и прибыли сюда неделю назад, за исключением Ниджимуры Шузо, который все это время провел с ними (его попросту побоялись сразу же отпускать восвояси, чтобы он кому-нибудь не выдал их местоположение). Полицейский решил вернуться к мужу и сыну. Изуки не мог оставить Такао и Кисе, понимая, что им сейчас очень нужна его помощь. Вот только его семья уже несколько дней ничего не знала о нем, как и Киеши, который наверняка очень волнуется о своем омеге. – Я попрошу Сацуки передать твои родным, что с тобой все в порядке, – заверил Аомине. – Спасибо. Тем же вечером стены тренировочного лагеря, что временно стал домом для неко, опустели, а уже на следующий день туда приехали спортсмены из академии Тоуо, готовиться к очередному баскетбольному матчу.

***

Красные и желтые листья стелились красочным ковром по парку, укрывая собой скамейки и прозрачную водную гладь небольшого фонтанчика, что успокаивающе журчал под едва слышное пение птиц, которые не спешили перебираться в теплые края. Кисе бездумно пнул кучку опавших листьев и плотнее запахнул толстую кофту, ежась от прохладного ветерка. Он стоял в тени раскидистого клена под цветовым многообразием листвы, сохранившемся на его могучих ветвях, и украдкой наблюдал за Такао, что примостился на одной из скамеек и бесцельно смотрел на кружащиеся на воде листья. Его черные ушки больше не торчали задорно вверх, а хвост не метался игриво из стороны в сторону, как и не звучал больше его веселый голос, в котором, как оказалось, таилось так много боли. Прошло уже полтора месяца с того дня, как неко-лис узнал о смерти своего альфы, и с тех пор Кисе казалось, что вместе с ним погиб и его брат. Такао превратился в собственную тень без чувств и эмоции, без желания жить дальше и бороться за свое счастье. Без Мидоримы не стало и его омеги. Кисе тяжело вздохнул и на мгновение прикрыл глаза. Он чувствовал собственное бессилие, ведь за все это время у него даже не получилось разговорить брата. Не помогло неко-лису и общение с психологом, пусть и школьным, которым оказался омега-папа Аомине, потому что никакого разговора просто не было. Такао молчал. Кисе за все это время не сломался и не впал в истерику только благодаря своему альфе, что поддерживал его, как только мог, даже в те моменты, когда они не были вместе, потому что каждый раз, уловив поблизости запах какого-нибудь альфы, у Такао начиналась паническая атака. Даже сейчас Кисе видел мощную фигуру неко-пантеры на выходе из парка, что неизменно наблюдал за ними. Это наполняло омегу теплотой и нежностью. Аомине сумел подарить блондину то, что Кисе уже не надеялся когда-нибудь получить: дом и семью, друзей и соратников. Как оказалось, родители неко-пантеры жили в маленьком городке на севере Японии у подножия гор. Альфа-отец Аомине был военным, которому пришлось оставить службу, когда вышестоящий по званию офицер открыто предложил ему отказаться от сына-неко, чтобы не позорить доблестную армию. Аомине-старший разбил нос тому офицеру, уволился из армии и, забрав мужа и сына, переехал в небольшой городок, где когда-то жили его родители. Неко-пантере тогда было десять и, он еще больше возгордился своим отцом за такой поступок, а к обычным людям воспылал жгучей неприязнью. На новом месте жительства именно военное прошлое альфы не позволяло особо ретивым противникам неко выступать против семьи Аомине и ему подобным. Когда же Момои, с которой неожиданно сдружился неко-пантера, активно ввязалась в борьбу за права неко (особенно учитывая то, что розововолосая красавица была одной из не многих представительниц исчезающего пола и просто притягивала к себе всеобщее внимание) этот маленький городок стал спасительным островком для всех обладателей хвостов и ушей. Пусть не сразу, пусть все еще оставались недовольные, но в этом месте было намного лучше, чем во всей Японии вместе взятой. Конечно же, жилья для всех неко не было, но семья Момои позаботилась об этом, временно разместив их в небольшой гостинице, которой владела, пока шло строительство новых домов. Денежный вопрос они взяли на себя, а рабочую силу предоставили вновь прибывшие неко. Жизнь постепенно налаживалась, хоть мировое сообщество все еще не утихало из-за скандального законопроекта по неко. Кисе вновь поежился, чувствуя, как настырный осенний ветерок пробирается под одежду. Он вернулся к скамейке, на которой сидел Такао и забрался под плед, в который был закутан неко-лис. – Ты еще не замерз тут? Может, домой пойдем? – предложил блондин, согревая в ладонях озябшие пальчики брата и даже не ожидая от него ответа. Кисе привык за полтора месяца говорить за двоих. – Аомине-сан уже должен был вернуться с работы. Он говорит, что от Химуро и Куроко дети просто без ума. Малышня их только, что за хвосты не таскает. А это больно, кстати сказать. Помнишь, как мы… Кисе не договорил, потому что его внимание привлек черный автомобиль, резко затормозивший перед входом в парк. Блондин успел заметить, как Аомине дернулся в их сторону, когда дверь с пассажирской стороны распахнулась. Кисе резко встал, не в силах поверить собственным глазам, отчего плед съехал с его плеч и упал на скамейку позади Такао. – О Боже… – только и смог выдохнуть неко-волк, пораженно уставившись на альфу, что вышел из машины и сейчас спешил к ним. – Мидорима… Кисе забыл, как дышать, не в силах осознать, что глаза его не обманывают. Мидорима... Живой и здоровый... Он уверенно приближался к ним, чуть прихрамывая, но словно совсем этого не замечая. Хотя он, кажется, и Кисе не замечал, потому что все его внимание было сосредоточено лишь на неко-лисе, который даже голову не повернул в его сторону. – Ты жив… – выдохнул Кисе, стоило Мидориме подойти ближе. Альфа ничего не ответил, лишь молча опустился на колени напротив своего омеги, тут же сжимая его пальчики в своих ладонях. Его запах окутал неко-лиса, вот только никакой реакции от Такао не последовало. Ни паники, ни узнавания самого дорогого. – Казунари, – Мидорима позвал омегу по имени, что редко позволял себе делать на людях, видя, что неко-лис никак не реагирует на его прикосновение, – родной мой, посмотри на меня. Такао перевел взгляд на альфу, и Мидорима содрогнулся от пустоты и холода в таких родных глазах, что всегда смотрели на него с любовью и обожанием. Его омега словно выгорел изнутри, закрылся от всех и каждого. Он смотрел, но не видел. И именно этого так боялся Мидорима, когда узнал, что натворил Акаши в желании добиться своего. В ту ночь в центре его серьезно ранили, и все это время Мидорима провел в больнице, которую оплатил аловолосый альфа. Ему не давали смотреть телевизор, ссылаясь на то, что это вредно для его самочувствия, и Мидорима понятия не имел, что все это время весь мир считал его погибшим. Акаши полагал, что его смерть вызовет бόльший резонанс в обществе, учитывая то, при каких обстоятельствах якобы погиб известный генетик, и это заставит людей задуматься над своим отношением к неко. Вот только Акаши не подумал о том, как такая новость отразится на Такао, на том, кто не представлял своей жизни без Мидоримы. – Казунари, – Мидорима сжал личико омеги в своих ладонях, ласково поглаживая скулы кончиками пальцев, – хороший мой, я здесь. Я жив. Прошу, ответь мне. Ты не можешь оставить меня вот так, слышишь? Казунари? Мидорима потянулся к губам омеги и прижался к ним в отчаянном поцелуе, но Такао вновь остался равнодушен. Альфа почувствовал, как его сердце сжимается от боли, и впервые в жизни ему захотелось заплакать. Его омега не чувствовал его, он вообще ничего не чувствовал. Ни его запах, что обычно успокаивал Такао, ни его прикосновений, что раньше заставляли трепетать неко-лиса… Ничего… – Родной мой, – нашептывал Мидорима несвойственные ему ласковые слова, покрывая поцелуями личико своего мальчика снова и снова, пытаясь заставить его вспомнить, – хороший мой. Я люблю тебя. Всем сердцем, всей душой, с того самого дня, как впервые увидел. Ты был такой потерянный и беззащитный, такой хрупкий и открытый, что мне захотелось придушить собственными руками каждого, кто посмел к тебе прикоснуться. Ты – мой омега. Только мой. Вернись ко мне, прошу. Мидорима почувствовал соленый привкус на губах, уверенный, что все-таки не смог сдержать слез, но стоило ему посмотреть на Такао, как он вдруг понял, что это не он сейчас плачет. По щекам неко-лиса струились слезы, хотя взгляд его по-прежнему был пустым и отрешенным. – Казунари, – тихо позвал Мидорима, сцеловывая соленые капли, – я же обещал, что найду тебя. Обещал, что мы снова будем вместе, и я больше никогда тебя не отпущу. Я сдержал слово, слышишь? Я вернулся… Неожиданно Мидорима почувствовал хватку цепких пальчиков на своих предплечьях, а затем столкнулся взглядом с испуганными глазами омеги, который в эту минуту просто боялся… боялся поверить, что это не сон. – Ш-шин-чан?.. – едва слышно выдохнул Такао дрожащим голосом, и Кисе, что все еще стоял рядом прикрыл рот ладонью, чтобы никто не услышал его протяжный скулеж, ведь он так давно не слышал голос брата и боялся, что вообще больше никогда его не услышит. – Да, родной, это я. Такао вдруг громко разрыдался и бросился на шею своего альфы, утыкаясь носом в его шею, чтобы вдохнуть родной запах, который уже не надеялся ощутить, вспомнить все его нотки и, наконец, поверить, что он реален. Омега, заикаясь от слез, задрожал в руках Мидоримы, который тут же поднялся на ноги, крепко обнимая свое сокровище, и устроился на скамейке, усадив Такао к себе на колени. Он поглаживал омегу по вздрагивающей от рыданий спине, продолжая нашептывать ласковые слова в его прижатое к макушке черное ушко и беспорядочно целуя везде, куда только мог дотянуться. – Идем, – позвал Аомине, неожиданно оказавшийся позади блондина, и обнял Кисе за талию, – им сейчас лучше побыть вдвоем. Неко-волк обернулся к своему альфе, не сдерживая слез радости и яркой улыбки, которую Аомине уже и не ожидал когда-либо увидеть вновь, и без лишних слов поцеловал альфу. Он был просто счастлив просто обязан был поделиться этим с Аомине. – Я бы рад продолжить, – улыбнулся в поцелуй неко-пантера, поглаживая поясницу блондина, – но нас там ждут. Кисе оторвался от сладких губ альфы и недоуменно уставился на него. Аомине в ответ лишь кивнул в сторону черной машины, что была припаркована возле входа в парк, и неко-волк только сейчас заметил возле нее Киеши и Акаши, а также парнишку с темно-гранатовыми волосами и песцовыми ушками, что был очень похож на стоящего рядом с ним сына министра. Причина появления здесь Мидоримы и Киеши была вполне объяснима, а вот, что здесь забыли братья Акаши, оставалось загадкой.