***
Каллен нашел его в зале для тренировок, где Алистер отрабатывал заслон щитом. Мешок, набитый соломой — совсем не то же самое, что мешок, набитый горохом. Неправильно выставишь блок — онемеет вся рука. — Геррин, есть разговор. — Если ты про азартные игры, то я пас, — отозвался Алистер. — Да, знаю, про меня разные слухи ходят, но на самом деле у меня другие развлечения. — Что? — Каллен сдвинул брови. — Какие еще азартные игры? Я бы не стал их предлагать. Кто еще играет? Где? Ох, он и забыл, что у Резерфорда отсутствует чувство юмора. — Каллен, тебе надо чаще общаться с людьми, — искренне посоветовал он. — Ну, знаешь, с нормальными. Или хотя бы чаще бывать на свежем воздухе. Остужает голову, успокаивает… начинаешь понимать, где шутят. Резерфорд смущенно улыбнулся. — Ты прав, я иногда… слишком серьезен. Он потер затылок, как всегда делал, когда был не уверен. Его бледное лицо немного покраснело. — С чего бы начать… Ты сколько уже служишь в Башне? Третий год? — Четвертый. — Четвертый. И у тебя до сих пор нет подопечного мага. — Я сам отказался. — Да, Командор так и сказал. И еще сказал, что из тебя вышел бы хороший опекун. — Что?! Ты говорил обо мне с Грегором? Зачем? Алистер не знал, что в этой новости поразило его больше: то, что Каллен обсуждал его с Рыцарем-Командором, или то, что Рыцарь-Командор… хм, кажется, хвалил его. — Я не вызнавал ничего, — замахал руками Резерфорд, как бы извиняясь. — Я пришел к нему со своим вопросом, о тебе просто речь зашла. Собственно, о чем и разговор. Мне нужен отпуск. Небольшой, на пару недель. У меня есть сестра, и у нее вот-вот родится ребенок. Я уже пропустил ее свадьбу, и она меня проклянет, если я пропущу еще и рождение племянника. — Поздравляю, но причем тут я? — Ну так… Амелл же, — смущенно ответил Резерфорд, так, как будто это все объясняло, и краска залила все его лицо. Сиськи Андрасте. Он и вправду в нее влюблен. Интересно, а у него самого, когда он думает об Амелл, так же пылает лицо? «Вот ведь ведьма моровая», — с нежностью подумал Алистер, а вслух сказал: — Амелл? Что Амелл? — Она… Ее… С ней трудно, — выдавил из себя Резерфорд. — Я нашел к ней подход, и она меня… выносит, но остальные… Но я вспомнил о тебе. Вы, кажется, неплохо сотрудничали там, на болотах. И она вскользь рассказывала о тебе, с уважением. Вот я и подумал… Может быть… Тут до Алистера дошло. — Понял. Тебе нужна временная замена. Но все остальные бравые ребята, носящие горящий меч на доспехе, просто-напросто боятся, что испортят штанишки, если маленькая магесса недобро на них посмотрит. Резерфорд улыбнулся. — Наверное, они бы с тобой не согласились, но по сути ты прав. Храмовники Амелл… опасаются. Но никто не хочет портить с ней отношения, особенно сейчас, когда Ирвинг готовит ее в Старшие Чародейки. — Я не боюсь. Мне плевать. Ну вот, сказал, и даже сам в это поверил. Почти. — Да, ты не заинтересован, — согласился Резерфорд. — Но есть и еще кое-что. — Что? Он снова потер шею, замялся, обдумывая. — С Амелл что-то происходит. Если бы я не знал ее, то сказал бы, что она боится, — наконец сказал он. — Амелл ничего не боится, — зачем-то сказал Алистер. — Верно, — согласился Каллен. — Поэтому и странно. Может, я и придумываю все, но… Да нет, не придумываю. Я знаю ее, Геррин, я наблюдаю за ней уже шесть лет. Она ходит сама не своя. Мне кажется, эти события на болотах не прошли для нее бесследно. Но я знаю об этом только с твоих рассказов, потому что валялся бесполезным мешком, а вот ты — нет. Ей бы помогло, если бы она могла поговорить с тобой, обсудить, что было. Обсудить, что было? Как он ее обидел, например? Хотя нет, не обидел. Это не так называется. Оскорбил, унизил, отверг. Она доверилась ему, а он поступил, как последняя тварь. Или как хороший храмовник. — С Амелл сложно, я знаю, — продолжал Резерфорд. — И не факт, что она захочет видеть тебя своим опекуном, пусть даже временным, но… Она маг, а это Круг. Решать не ей. Я прошу тебя присмотреть за ней в мое отсутствие. Ты возьмешься? — Ты просишь, — задумчиво произнес Алистер. — Значит, ты пришел не с приказом от Рыцаря-Командора. — Нет, это не приказ, а просьба. Амелл мне небезразлична, откровенно говоря. Это наилучшее решение. Старый Алистер орал, что это плохая, отвратительная идея, и ему стоит держаться от нее подальше, даже еще дальше, чем от остальных магов. Но в новом Алистере что-то кольнуло. Новый Алистер желал, по крайней мере, извиниться. — Согласовано, — кивнул Алистер и снова встал в стойку перед мешком, — езжай к своей сестре и поцелуй от меня своего племянника. А за Амелл я присмотрю. Новый Алистер не упустит возможность, которая сама плывет к нему в руки. Даже если новый Алистер уверен, что все это непременно закончится плохо.***
Первая встреча прошла ровно так, как Алистер и предполагал. То есть, Амелл все сказала за них, а они с Резерфордом почувствовали себя тупыми ослами. Она сидела в библиотеке, изучая какой-то свиток и делая пометки. Роба на ней была снова синяя — может быть, она любит этот цвет? Увидев Алистера, она сморщилась, как будто проглотила что-то горькое. — Солона… — начинает Резерфорд, и Алистера почему-то неприятно режет, что он обращается к ней по имени. — Сэр Алистер Геррин… Она перебивает его. — Ты нашел себе замену? Разумный выбор. Уже проинструктировал Геррина, как он должен себя вести? Амелл остается собой. Умудряется распоряжаться даже собственным опекуном. — Я сам знаю инструкции, — говорит Алистер. Она смотрит на него, ее взгляд колюч и холоден. Потом говорит: — Хорошо. Сэр Алистер подойдет ко мне накануне твоего отъезда, Каллен, и я извещу его о моем расписании. И она вернулась к своему занятию, давая понять, что разговор окончен. Через два дня, когда Резерфорд уехал, он подошел к ней. Амелл снова чуть сморщилась и сказала холодно: — Завтра у меня урок с младшими учениками, Геррин. Он начинается в восемь, так что будь за полчаса. Он удивился. — Я не знал, что у тебя ученики. — Откуда бы тебе знать? — отрезала она. В семь двадцать он у дверей ее комнаты. Она выходит ровно через десять минут. Как обычно, на одежде ни складочки, а коса сплетена туго и аккуратно, волосок к волоску. — Доброе утро, сэр Алистер. — Доброе утро, чародейка Амелл. На ней та же роба, что была на болотах, или точно такая же. Приходит совершенно неуместная мысль: интересно, а какое под ней белье? Он сам себя одергивает и идет за Амелл. Может быть, дело было в том, что это был первый урок с младшими учениками, за которым он наблюдал, но процесс показался ему интересным. Ребятишкам было по восемь-десять лет, в Башне они были не больше года и пока обучались простейшим заклинаниям. Сегодня был «Каменный кулак». Выглядело это так: каждый ученик подходит к Амелл, встает перед тренировочным чучелом, собирает ману и пробует сделать заклинание. У кого-то получалось — тогда она поднимала чучело с пола и ждала следующего. У кого-то не получалось с первого раза или выходило не то, тогда она терпеливо просила повторить, указывала на ошибки и советовала, как лучше. Была девочка, которая спутала заклинания и вместо «Каменного кулака» зарядила молнию. Чучело пошатнулось, и место попадания немного задымилось, но дым быстро ушел. Тренировочные чучела должны выдерживать любое заклинание. Особенно на уроке выделялся один мальчишка, с темной кожей и светлыми волосами, его звали Крейл. Он вел себя агрессивно, кричал, отшвыривал учебники и все время повторял, что он — не маг. — Это не для меня! Я не умею! Отстаньте! — он повторял одно и то же на разные лады. Речь была с акцентом, но каким именно, Алистер опознать не смог. Амелл не обращала на его крики внимания, и вызвала, когда пришла его очередь. Он отказался идти, но она предложила: — Давай ты попробуешь десять раз. Если ни разу не получится, сядешь обратно. Он шмыгнул носом и нехотя согласился. Первый раз он просто махнул рукой. Алистер не проверял магические потоки, но был уверен, что мальчишка даже ману не потрудился собрать. Амелл покачала головой и сказала тихо: — Так не годится. Мы договаривались на десять попыток, но попыток честных. А ты не стараешься. Не надо меня обманывать. Крейл возмутился и закричал: — Я не обманываю! — Да ладно, Крейл, мы все видим, — сказал какой-то мальчик из первого ряда. Он насупился, но на этот раз попробовал честно. Не вышло. Еще раз. Снова не вышло. Он затопал ногами: — Видите?! Не получается! Я не умею! — Десять попыток, Крейл, — тихо сказала Амелл, на которую эта истерика не возымела действия. — Было две. — Крейл, ну попробуй, — попросила девочка, та самая, которая спутала заклинания. Но уговоры почему-то возымели обратное действие. — У МЕНЯ! НЕ! ПОЛУЧАЕТСЯ! ХВАТИТ! — заорал он. Алистер почувствовал, как воздух вспорола вспышка магии удивительной силы, раздался грохот где-то справа, и тяжеленный шкаф с книгами устрашающе быстро наклонился в его сторону. Он успел отскочить, но несколько книг и свитков выскочили на ходу… и один из них угодил прямо ему в нос. Раздался хруст, переносицу перечеркнула острая боль, и теплые струйки потекли по подбородку. — Сиськи Андрасте! — выругался он, и тут же прикусил язык. Вряд ли детям положено знать такие ругательства. Крейл, увидев эффект от собственного заклинания, застыл, его глаза округлились. — Это сделал я? — ошарашенно спросил он. — Но я же… Алистер осторожно потрогал нос и еле сдержался, чтобы еще раз не выругаться. Боль была демонически острой. — Крейл, беги за Финласом, — распорядилась Амелл. Она, как всегда, была очагом спокойствия и разума. — Госпожа Амелл, это я сделал? — повторил Крейл. Он все еще не мог прийти в себя. — Я разбил нос храмовнику? — Нет, Крейл, твой «Кулак» попал в шкаф, — Амелл поспешила к столу, что-то поискала в ящике и вынула какой-то предмет, — а я не смогла вовремя потушить твое заклинание. Теперь сэру Алистеру надо будет вправлять переносицу. Так что беги за Финласом. Крейл выбежал в коридор, а остальные ученики сидели смирно и с тревогой смотрели на храмовника. Амелл подошла к Алистеру, и он увидел, что она взяла: тонкий стилус. — Присядь, — сказала она, и он подчинился. Амелл приложила стилус к переносице, уверенно взялась за спинку носа большим и указательным пальцем, потянула немного вниз, а затем вбок. Снова раздался хруст и перед глазами полоснуло огнем, но он почувствовал, что нос вернулся в исходное положение. Кровь, правда, продолжала капать. — Збазиба… — промычал он. Подбежала девочка, и протянула ему носовой платок. Он осторожно приложил его к носу и задрал голову, но Амелл посоветовала вернуть голову в обычное положение. Она занесла руку над переносицей, вспыхнуло зеленоватым светом, запахло озоном, и боль начала проходить. Вскоре прибежал целитель Финлас со своим смешным острым колпаком и сумкой. А с ним и Крейл, выглядевший испуганным. — Сэр Алистер, простите, я не хотел! — Сэр Алистер понимает, что это моя вина, — строго прервала его Амелл. — А ты, Крейл, в следующий раз целься во что-нибудь другое. И знаешь что? Больше не говори, что у тебя не получается.***
Вечером перед отбоем Алистер стучится в ее комнату: хочет поблагодарить. Амелл открывает дверь, и, поколебавшись, впускает. Они стоят друг перед другом в неловкой тишине. У Амелл прямая осанка, руки соединены в замок, лицо непроницаемо. Алистер хочет начать с благодарностей, но вместо этого спрашивает: — Что будет с Крейлом? Амелл пожимает плечами. — Такое происшествие в порядке вещей. Я думала, тебя предупредили, что дети-маги… — Ты знаешь, о чем я спрашиваю, — перебивает Алистер. — Что с ним будет? Она пожимает плечами. — Со временем смирится и замкнется в себе. Или найдет друзей, оттает, будет лучше учиться. Или так и будет бунтовать, и лет в тринадцать все-таки познакомится с карцером. Или найдет отдушину в науке, будет изучать что-нибудь странное и труднодостижимое. Он не хотел спрашивать, но вопрос сам сорвался с языка: — Как ты? Она усмехается. — Да, как я. Хотя мне хватало мозгов не бунтовать открыто. Прежде, чем он задает следующий вопрос, она говорит сама: — Я предлагаю ввести правила игры. — Мы во что-то играем? — саркастически говорит он, выгнув бровь. Но выражение ее лица убивает шутку, и он кивает: — Я слушаю. — Избавиться друг от друга мы не можем, — говорит Амелл. — Но можем свести общение к минимуму. Говори «доброе утро» и «добрый вечер». На уроках и в лаборатории стой подальше и постарайся поменьше смотреть в мою сторону. Это меня устроит. — Каллен так же себя ведет? Зачем он задал этот вопрос, Алистер сам не понял. — Ты не Каллен, — непонятно отвечает она. — Ты… Она замолкает, бледнеет, отводит взгляд, и Алистер все читает в ее изменившемся лице, все, что она хочет, но не может высказать. В горле встает ощущение собственной мерзости. — Прости меня, Амелл, — говорит он, как можно более искренне. Она молчит и по-прежнему на него не смотрит. Ждет чего-то. — Я был круглым дураком, — продолжает он. — Теперь я понимаю. Хочешь влепить мне по морде — я готов. Серьезно. — За что именно ты извиняешься? — тихо и как-то неуверенно говорит она. — За подозрения. Сам не понимаю, как мне пришло в голову, что ты маг крови. Только кромешный идиот мог до такого додуматься. Прости меня. Если сможешь. Она по-прежнему молчит, по-прежнему на него не смотрит, и эта тишина убивает. — А ты сам бы простил? — наконец спрашивает она. Вопрос застает его врасплох. — Хм… Ну, я бы дал мерзавцу по челюсти, и потом неделю бы с ним не разговаривал. Простил бы, но припоминал бы при каждом случае, уж такой я вредный. Она улыбается против воли. — Ничего, за меня сегодня отомстил Крейл. Он смеется. — Это уж точно. Кстати, спасибо, что вправила нос. — Пожалуйста. Надеюсь, тебе было больно. — Очень. Можешь не сомневаться. Она смеется, это хороший признак, и в груди становится легко и тепло. Простила? — Хочешь узнать, что было в тех книгах? — внезапно спрашивает она. — Тех, тевинтерских? — Ирвинг пролистал и разрешил мне изучить. Хочешь узнать? Она показывает на столик у кровати, и Алистер узнает два тяжелых тома в дорогом бархате. — Рассказывай. — Одна книга — учебник по травам. Правда, там флора Тевинтера и Андерфелса, у нас многие растения не растут. Но знать их свойства полезно, ведь любые травы можно купить. — А вторая? — Это такой… — она замялась, подбирая слова, — …своеобразный учебник по анатомии. — Ты что-то темнишь. — Ох. Ладно. Это анатомия трупов. Я так понимаю, в рамках курса по некромантии. Видя его выражение лица, магесса качает головой. — Храмовники все-таки одинаковы. Я же говорю, ничего страшного. Пойдем, покажу. Они идут к столику, где, кроме книг, стоит небольшое зеркало и пара флаконов — наверное, с духами. Он различает слабый запах вербены — то ли от флаконов, то ли от ее кожи. Амелл открывает подозрительную книгу, листает, показывает. Подробности неаппетитны: где проявляются пятна и на какой день, когда начинается процесс гниения, сколько вытекает крови при ранах, полученных при жизни. Они стоят рядом, близко-близко. Запах вербены становится сильнее. Он хочет сосредоточиться на иллюстрациях и смысле слов, но не может, он смотрит на нее, слушает ее голос и чувствует ее запах. Дружище Алистер, ну и где твоя хваленая самодисциплина, которой ты так гордился при обучении? И опять он совершенно не помнит, кто кого поцеловал первым, а может, они развернулись друг к другу одновременно. Это было похоже на ныряние. Вот ты еще дышишь — секунда — и проваливаешься в воду. Его руки у нее на талии и на шее, она цепляется за его нагрудник, а между ними невидимый огонь, опаляет нутро, все жжется и плавится, плавится и жжется. Она отстраняется, прерывает поцелуй, приходит в себя. — Алистер, — шепчет она, — у нас были правила… — Я на них не соглашался. Он снова накрывает ее губы своими, вдыхает ее запах, сильнее прижимает к себе. Она сдается окончательно, прогибается в спине, приоткрывает рот. Кончик ее языка дразнит его язык, словно впрыскивая яд, от которого кипит кровь и горит кожа. Но сильнее удовольствие от единения, от принятия: его желают, впервые в жизни. Оторваться от этих губ, от нее самой кажется невозможным, невидимые нити приковывают их друг к другу. Хреновый ты храмовник, дружище Алистер. Конечно же, она первая прекращает это безумие. Прерывает поцелуй, но не высвобождается от объятий, качает головой. — Алистер… Во что же мы с тобой вляпались? — Во что-то очень паршивое, — мрачно отзывается он. — И заметь: опять нас двое. Она то ли смеется, то ли всхлипывает. — Мы так не можем. Нас поймают. — Рано или поздно. Но обязательно. — Тебе надо идти, иначе они заподозрят неладное. — Да, — соглашается он, совершенно этого не желая. — Завтра после уроков я буду в алхимической лаборатории, проводить эксперименты в рамках моей работы. Тебе нужно там быть тоже. А теперь иди. Амелл отталкивает его, и Алистер ей благодарен — сам бы он, наверное, не смог отпустить ее. Распахнув дверь, он видит, что выходить было самое время: перед дверью маячит лицо Кэррола с хитрой ухмылкой. Он разворачивается на пороге и говорит, стараясь, чтобы голос звучал как можно более небрежно: — До завтра, чародейка Амелл. — До завтра, сэр Алистер, — раздалось из спальни. Он закрывает дверь, театрально закатывает глаза и бормочет, как бы про себя: — Вот ведьма! Потом идет по коридору и ловит себя на том, что улыбается. Поспешно прячет улыбку, но внутри него все ликует. А потом голос старого Алистера начинает шептать, что это закончится плохо. Но он прогоняет эти мысли.