Императрица

      Напряженная и давящая атмосфера повисла в комнате. Хосок нервно теребит пальцами расстегнутую на половину рубашку и поглядывает на взъерошенного Юнги, обратив внимание на его припухшие от долгих и страстных поцелуев губы. От старшего так и веет раздраженностью и негодованием, но он профессионал в своем деле, к тому же — отличный солдат, умеющий не только продумывать все на шаг вперед, но и скрывать свои эмоции, когда это нужно. Кроме этого, он слишком хорошо знает Чонгука, поэтому не прогоняет его прочь погаными словами, а мягко отстраняет от себя возбужденного парня и вопросительным взглядом смотрит на влетевшего к ним Гука.       Прервав молодую пару на самом интересном, Чонгук даже не смущается, а проходит дальше, усаживаясь за небольшой деревянный стол и наливая себе в бокал вина. Опустошив его одним глотком, Чон переводит хмурый взгляд на не менее хмурого Юнги и тяжело вздыхает, после этого уже с жалостью взглянув на брата. — Не сочтите за грубость, но как вы это делаете? — бубнит Чон, нервно поглаживая пальцами край бокала. — Настоятельно прошу Вас не говорить загадками, — еще сильнее злится Мин из-за медлительного Гука, который отчего-то оттягивает время и наливает еще один бокал.       Младший не собирается отвечать на вопрос, лишь указывает пальцем на парней и кровать, а после выпивает еще один бокал, отставляя его уже подальше, чтобы рука не тянулась. — Боже милостивый, — закатывает глаза Хосок, вздохнув. — Только не говори мне, что ты не знаешь, как согрешить с парнем. — Не знаю, — честно признается Чонгук, опуская взгляд. — До сегодняшнего дня так далеко не заходило… — Разве Чимин избавился от жара? — изгибает бровь в немом вопросе Мин, не сводя убийственный взгляд с Чонгука. — Он все еще хворает, но это не мешает ему быть таким привлекательным, — невольно смутившись, бубнит себе под нос Чонгук.       На самом деле, его очень тревожит сложившаяся ситуация. Потому что Чимин буквально сам себя отдает, чуть ли не в руки пихает и в поцелуях забывается, но в голове Чона стоит какой-то блокатор, не позволяющий переступить эту тонкую грань, после которой остановиться уже будет слишком сложно.       Как это удалось сделать Хосоку, Чон не понимает до сих пор. Понятное дело — Юнги, в армии выбирать не приходилось, но вот Хо, который и воспитан по-другому, и вырос в иных обстоятельствах. Возможно, брату было легче, потому что соблазняли его, ему и не пришлось ничего толком делать — лежи себе и получай удовольствие. А вот у Гука все иначе, ему нужно быть осторожным и в то же время уверенным, ибо показывать перед Чимином свою слабость не хочется, стыдно немного. — Не зря я приготовил подарок на такой случай, — ухмыляется Юнги, кивнув в сторону деревянного, резного комода. — Видите небольшой бутылек с жидкостью золотистого цвета? Перед прелюбодеянием натрите им своего верного друга. — Ты действительно только что назвал его так? — усмехается Хосок, едва сдерживая смех.       Чонгук же смотрит внимательно на бутылечек и непонимающе изгибает бровь, беспомощно взглянув на Юнги. — Тело парней устроено иначе, поэтому я не совсем понимаю, куда и… — Сзади, Ваше высочество, сзади, — тяжело вздыхает Мин, похлопав рядом сидящего Хосока по бедру. — Как только увидите — поймете сразу. Но с парнями следует быть аккуратнее. — В каком это плане? — поджимает губы Чонгук, внимая каждому слову, пока смущенный Хо отбивается от пакостливых и шаловливых рук Юнги. — Сначала пальцами, — Юнги сводит указательный и средний палец правой руки вместе, показывая наследнику. — Иначе рискуете оставить без удовольствия как себя, так и партнера. — А что делать, если ему будет неприятно? — взволнованно осмотрев пальцы, интересуется Гук. — В первый раз всегда неприятно, — бубнит уже Хосок, не желая даже смотреть в сторону Чонгука. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь будет учить подобному младшего. — Но, скажу по опыту, если пальцы длинные, то не трудно доставить ими удовольствие, нужно лишь следить за реакцией Чимина и… — Вам показать на примере? — ухмыляется издевающийся Юнги, наслаждаясь откровенным смущением Хосока и ошарашенным удивлением Чонгука. — Нет, спасибо, справлюсь сам, — тараторит Чон, подскакивая со стула, а после добавляет крайне эмоционально. — Моя благодарность не имеет границ!       Он буквально в одно мгновение хватает с комода баночку и спешно покидает чужую комнату, пока Хосок пытается вырваться из хватки Мина и выйти вслед за братом. — Что за помыслы? — искренне возмущается Хо, не сразу заметив, как его вжимают в кровать и нависают сверху. — Иначе он не ушел бы, — пожимает плечами Мин, прижав бедра Хосока собственными и наклонившись к его лицу вплотную. — А я не хочу тратить время на просвещение твоего брата в таких делах. Сам пусть учится. — Но он ведь может навредить Чимину, — шумно выдыхает Чон, наблюдая за тем, как Юнги продолжает расстегивать его рубашку, обнажая красивое, молодое тело. — Любимому человеку трудно навредить, — шепчет Мин, склоняясь к открытой груди Хосока и прикусывая мягкую кожу под ключицей. — Вот в гвардии спрашивать не станут, если захотят взять. — Позвольте спросить, Вы тоже так делали? — забывшись в чувствах и ощущениях, хрипит Хосок.       Губы Юнги горячие и мягкие, спускаются поцелуями все ниже, оставляя за собой влажную полосу, и касаются ощутимо, отчего Хосок дрожит и тяжело дышит. Манипуляции мужчины отрезают от окружающего мира, заставляют распыляться и желать большего, ведь после воздержания таких невинных прикосновений очень мало. Чон путает пальцы в мягких волосах и прикрывает глаза, полностью подчиняясь воле своего искусителя. — Я разве похож на такого человека? — с ухмылкой спрашивает Мин, но резко дергается из-за вновь открывшейся двери.       Чимин успевает сделать несколько шагов в комнату, прежде чем замечает, что происходит на кровати, и смущенно охает, сразу отвернувшись. Юнги с отчаянным стоном заваливается на бок, скатившись с Хосока, и раздраженно ерошит свои волосы, злясь не на шутку. Хосок подскакивает на кровати, испуганно взглянув на гостя, а после облегченно выдыхает, чувствуя, как колотится в груди сердце. — Простите, — бормочет Чим, украдкой поглядывая в сторону кровати. — Я не хотел Вам помешать… — Ты разве не должен с болезнью валяться? — зло шипит Юнги, даже не взглянув на провинившегося Пака. — Очень вас прошу, разрешите мне поговорить по поводу Чонгука, — выдыхает Пак, ловя заинтересованный взгляд Хосока, и после оборачивается к нему лицом. — Дай угадаю… Ты влетел сюда потому, что он все еще не овладел тобою? — парирует Юн, вгоняя Чимина в краску. — Как Вы догадались? — смущенно мнется парень, теребя ткань пышной юбки. — А по другим вопросам к нам уже и не жалуют, — иронизирует Мин, пытаясь успокоиться. — Разреши спросить, про нас тебе Чонгук рассказал? — интересуется Хосок о том, что его волнует сейчас больше всего. — Сначала Тэхен поведал о слухах, бытующих во дворце, а потом Его высочество сказал, что вы… — О нас скоро сам император знать будет, — фыркает раздраженный из-за второго облома подряд Юнги. — Так о чем ты поговорить хотел? — перебивает мужчину Хосок, успокаивающе поглаживая того по бедру. — Вы, как брат, знаете моего мужа лучше… Могу ли спросить Вас, как понять, что я ему интересен? Он часто приходит, проводит со мной время, но дальше поцелуев не заходит… Останавливает меня. Я боюсь, что ему нужна какая-нибудь миловидная фрейлина, а не я… Такой вот не женственный совсем… — Я уверен, что Чонгук беспокоится о твоем здоровье, — мягко улыбается Хо, успокаивая взволнованного и накрученного парня. — Я посоветовал бы тебе вернуться в постель и следовать указам медикуса. — Думаете, мне нужно подождать? — с надеждой в глазах спрашивает Пак, прикусив губы, чтобы сдержать рвущуюся наружу после приятных новостей улыбку. — Разве ты не веришь внебрачному сыну императора? — шутливо хмурится Хосок, все же вызывая у Чимина задорный смех. — Я благодарен за то, что не отказали в помощи, — кланяется Чим, осторожно посмотрев на глубоко дышащего Юнги. — Хорошего вам вечера. — И тебе, — кивает в ответ Хосок, провожая парня взглядом.       После его ухода, Чон валится на лежащего Юнги и заглядывает в его глаза, водя подушечками пальцев по строгим чертам лица. Мин лишь фыркает, но долго злиться не может — рядом с Хо о таких глупостях думать не хочется. — Что, если весь дворец о нас уже знает? — задумчиво шепчет Хосок, совсем не замечая хищного взгляда Мина. — Нам же лучше, — выдыхает мужчина, прежде чем заставить Хо молчать требовательным поцелуем.       Сейчас Юн настроен решительно, и никакой гость его уже не остановит.

***

— Слышал клевету и слухи? — бормочет император, потирая подбородок пальцами и разглядывая новый указ, написанный от руки писарем. — Какие именно, Ваше величество? — без энтузиазма спрашивает Намджун, наблюдая за мужчиной. — Про немощность моего младшего сына, — вздыхает Чон, откладывая бумагу подальше. Сейчас голова забита не тем, чем надо, поэтому заниматься государственными делами не хочется. — Он не может иметь детей. — Разрешите узнать, кто Вам об этом сказал? — вопросительно смотрит Ким, встречаясь с отчаянным взглядом Чона. — Девицы, с которыми он ночи проводил, — признается мужчина, откинувшись на спинку. — Говорят, ни одна не забеременела. С Чимин та же ситуация, а прошло уже две недели. — Вы хотите отправить его к медикусу? — Сделайте одолжение, займись этим вопросом. Склоняюсь к тому, что все это правда, и сын мой не в силах породить потомство, — Чон поднимается со своего места и принимается медленно бродить по комнате в раздумьях.       План медленно рушится, припугнуть Чонгука не получается, ведь весомых аргументов нет — Чимин еще даже не носит его ребенка под сердцем, и у императора нет никаких рычагов давления на собственного сына, который, к несчастью, не разделяет взглядов своего отца и с детства проявляет слишком доброжелательное отношение к своим подчиненным. А это самая большая ошибка, по мнению императора. Правитель должен быть, в первую очередь, строгим и безжалостным, иначе никто прислушиваться и уважать не будет. И только после этого государь должен заботиться о своем народе, который обязан его бояться.       Сложно перевоспитать уже сформированную личность, оттого думы императора тяжелы. Все же Чонгук — будущий правитель, он должен поддерживать своего отца, а не перечить ему чуть ли не по каждому поводу. Но теперь Гука не переделать, и он будет настаивать на своем. Еще с юношеских лет он отличался особым мышлением и собственной логикой, критиковал многие указы отца и зачастую выступал против новых изменений. У Чонгука свой взгляд на управление огромной империей, но этот взгляд не совпадает со взглядом отца. — Я подумаю и приму благоразумное решение по поводу Вашего сына, но что нам делать с Восьмой империей? Она объединила свои силы с Третьей и Четвертой, — Нам напряженно смотрит на мужчину, хмурясь сильнее обычного.       Восьмая империя всегда была опасной и выступала против Первой, мечтая занять ее место. Однажды у нее это почти получилось, но объединение, занимающее позицию Первой империи, ослабило ее влияние и лишило почти всех земель, оттого Восьмая империя сейчас почти лишена права голоса и многих территорий, отданных Второй и Пятой империям. Желая возмездия, Восьмая империя строит козни и заговоры против Первой, а Третья и Четвертая мечутся как меж двумя огнями, не зная, какую сторону выбрать. И сейчас перед императором стоит сложная задача: нужно и не создать волнение в народе как своей Империи, так и остальных, и при этом как-то приструнить разошедшуюся Восьмую империю. — Пожалуй, ситуация вынуждает послать гонца с посланием, — после долгого молчания выдыхает Чон. — Необходим человек такого статуса и ранга, который одним появлением покажет мои намерения. — Вы собираетесь начать войну? — удивляется Ким, немного испугавшись. — Эй! — подает голос мужчина, обратившись к прислуге. — Фельдмаршала ко мне!       Намджун понимает все без прямого ответа на свой вопрос и затихает, разглядывая карту на огромном столе. Первая империя занимает большую часть территории, после нее идет Шестая и Седьмая, которые занимают нейтральные позиции во всех спорах между остальными. Джун подозревает, что они ждут своего времени и как Третья и Четвертая империи в подобные переполохи не лезут. Пятая империя автоматически обязана поддержать Первую, Вторая же может напасть со спины, пока никто этого не ожидает. Остается надеяться только на себя. — Отдам им их территории, которые сейчас во владении Пятой империи, но за это потребую отказаться от своих планов и заговоров, — уверенно заявляет император. — Если они не согласятся на мои условия, то быть войне. — Не успокоятся же, — вздыхает Ким, почесав затылок. — У Пятой империи лишь малая часть их земель, почти все основное находится у Второй. А, как Вам известно, со Второй империей у нас дружба не так давно, чтобы им доверять.       Дверь резко открывается, являя потрепанного и взъерошенного Юнги, который поправляет одежду на ходу и уважительно кланяется присутствующим. — Ваше величество, — приветствует он, обращая внимание на поникшего Намджуна и уже готовясь к не самым хорошим новостям. — На сколько велики шансы победить в войне с Восьмой империей? — сразу в лоб спрашивает Чон, обернувшись к немного запыхавшемуся Мину, и с интересом осматривает его внешний вид, оценивая состояние мужчины. — У нас слабее оружие и продовольствия в притык почти, — с ходу вливается в разговор Юнги. — Но солдаты обучены и настроены лучше, одним боевым духом возьмем. — Хорошо, — кивает Чон, оборачиваясь к Намджуну. — Есть идеи, кого отправить для переговоров? — Можно кого-нибудь из командующих, — предлагает Юнги, непонимающе глядя на совсем хмурого Кима. — Не сочтите за предательство, — неуверенно начинает Джун, взглянув на заинтересованного императора. — Поскольку это должно быть значимое лицо, то как Вы смотрите на то, чтобы отправить Вашего сына?       В комнате повисает угнетающая и давящая тишина, Юнги теряется из-за неожиданного предложения, которое можно счесть за бред сумасшедшего, и удивленно вскидывает брови, когда государь согласно кивает и задумчиво мычит. — Согласен, — выдает Чон. — Прикажите Хосоку собираться. Завтра я подготовлю послание.       После услышанного Юнги теряет опору под ногами, чувствуя, как тело слабеет, а сердце пропускает удар. Каждый из присутствующих знает, что посланник может и не вернуться, Восьмая империя настроена не только серьезно, но и враждебно. Отправлять родного сына — смелый поступок, и очень показательный. Император одним действием покажет, что отступать он не собирается и будет жертвовать всем ради победы. Даже своим ребенком, пусть и внебрачным. — Ваше импер- — А Вы отправляйтесь немедленно в колонии, отдайте приказ готовиться, — перебивает его Чон, даже не взглянув на побледневшего Мина. — Нет времени ждать, нужно бить первыми.       Мин, не желая мириться с происходящим, но и не в силах что-либо изменить, буквально вылетает из кабинета. Внутри все бурлит и закипает от несправедливости распоряжений государя, однако он не может повлиять на его решение. Юнги не собирается сдаваться просто так и терять свое счастье из-за глупых разногласий не поделивших земли империй не хочет, поэтому он срочно должен найти выход из ситуации. Незамедлительное решение — шанс на спасение.