Императрица

      Чимин жмется к теплому плечу и с улыбкой наблюдает за словно порхающими по своему бедру пальцами Чонгука. В комнате стоит полумрак, лишь несколько свечей освещают огромное помещение: шелковые простыни сбиты и скомканы, одеяло лежит где-то в ногах, а прямо перед парнями стоит огромная ваза с фруктами. Наследник наслаждается умиротворением и спокойствием, задирает подол ночной рубашки Чимина все выше и плавно перемещается от колена к ягодице. Со стороны Пака не следует никаких сопротивлений, ему наоборот нравятся такие едва уловимые заигрывания старшего, но распаляться себе он не позволяет, потому что Чонгук не позволит зайти дальше поцелуя, две недели уже игнорирует. — Ты слышал, что слухи про твою неспособность к продолжению рода дошли до императора? — едва слышно бормочет Чим, боясь разозлить или смутить Чона своими словами.       Из-за своего обмана Чимин очень серьезно относится к любым сплетням, заставляя Тэхена проявлять внимание чуть ли не к каждой болтливой фрейлине ради того, чтобы быть в курсе всего, что происходит вне его комнаты. Не хочется терять все это — мягкие, нежные касания, влажные и собственнические поцелуи, крепкие и теплые объятия — по своей же вине, Чим сейчас чувствует себя безмерно жадным и эгоистичным, потому что ради своего счастья он готов не только продолжать заставлять всех молчать, но и подкупать тех, кому что-то о нем известно. — В данное время все напуганы угрозой войны с сильным противником, так что нас с тобой не тронут до поры, до времени, — закинув виноград в рот, бормочет и жует одновременно Гук. — Предлагаю наслаждаться моментом. — А я настоятельно рекомендую перейти к более решительным действиям, — улыбается уголками губ Чим, приподнявшись на кровати и игриво взглянув на недоумевающего наследника.       Заметив немой вопрос в темно-карих глазах, Чим мягко ведет плечом и прикусывает нижнюю губу. От его манипуляций тонкая ткань мягко соскальзывает почти до локтя, обнажая еще совсем невинную и мягкую кожу, а Чонгук в этот момент на секунду забывает, как дышать. Перед глазами только образ откровенно соблазнительного парня, а в голове полнейший вакуум, и лишь стук сердца где-то в висках не дает забыться окончательно.       Чонгук приподнимается и тянется к Чимину, но в следующее мгновение ему приходится отдернуть руки и обернуться на звук открывшейся двери. Действуя чисто на автомате, Чон прикрывает своей широкой спиной Чимина, удивленно уставившись на хмурого Юнги, который проходит в его покои по-хозяйски и кусает нервно губы. — Не сочтите за грубость, но мне нужно вас прервать, — Юнги хоть и чувствует некую радость за возмездие, но новости его отнюдь не радостные, оттого он на несколько мгновений забывается в своих мыслях. — Давно Вас не видел, — мягко улыбается Пак, поправляя тонкую ткань ночнушки и поднимаясь с постели. — Что Вас привело в столь поздний час? — Ваше императорское высочество, очень прошу Вас выслушать, — не сдерживая эмоции, шепчет Юнги, глядя на Чонгука немного умоляюще. — Не тяните, продолжайте, — позволяет ему Чон, недовольным взглядом проводив отошедшего от кровати Чимина, и присаживается на самый край.       Юнги неожиданно падает перед ним на колени, удивляя как застывшего от шока Чимина, так и опешившего Чона. Мужчина никогда в жизни ничего не просил и ни о чем не умолял, но сложившаяся ситуация может привести и не к такому. — Молю Вас, сжальтесь над братом, — эмоционально взмахивает руками Мин. — Милостивый государь не бережет его! Не ценит! А как же мне без него? Куда податься? — Ваше высокопревосходительство, встаньте, прошу! — спохватывается Чимин, подбегая к Юнги и пытаясь поднять его, но Мин мягко отталкивает парня, продолжая стоять на коленях перед Чонгуком. — Ваше высочество, сделайте же Вы что-нибудь! — Прошу вас успокоиться, — отмирает задумавшийся Чонгук, обращаясь сразу к двоим. — Господин Мин, поднимайтесь немедленно. Негоже такому человеку на коленях стоять. — Если бы не решение Вашего батюшки, — сердечно выдыхает Мин, пристыженно отводя взгляд. — Хосок не вернется живым, это понимают все. Поэтому отправляют именно его, ведь его не жалко. — Куда отправляют? — непонимающе смотрит Пак, поглядывая то на хмурого Чонгука, то на отчаявшегося Юнги. Он единственный, кто не в курсе государственных дел и происходящего переполоха, оттого ему остается только накручивать себя, чем он с успехом и занимается. — Значит, Его величество решил действовать, — слабо кивает своим мыслям Гук, переводя взгляд на Юнги. — Поднимайтесь, будем искать выход. — Мне кто-нибудь ответит, или я просто так тут воздух сотрясаю? — немного злится Чим, хмуря брови и фыркая на смирительный взгляд Мина. — Вам не обязательно присутствовать при этом разговоре, можете вернуться позже, — очень прямолинейно намекает Юнги, замечая обиду в глазах парня. — Перестаньте, — мягко останавливает его Чонгук. — Я понимаю Ваше волнение и состояние, но Чимин в этом не виноват. И третья голова нам не помешает. — Я могу и откланяться, если фельдмаршалу Мин Юнги так осточертело мое присутствие, — не скрывая своего возмущения, выпаливает Чим и гордо задирает голову, отведя взгляд. — Настоятельно прошу тебя прекратить, — твердым и немного раздраженным голосом произносит Гук, похлопав ладошкой по кровати рядом с собой. — Иди ко мне, я не могу думать без тебя.       Слова наследника, конечно, заставляют немного смутиться из-за присутствия лишних ушей, но Чимин должен привыкнуть к подобному, хоть это и сложно. Будучи в женской роли все похвалы и комплименты Пак пропускал мимо ушей, а принимать нежность вот так открыто и беззащитно — это уже верх его возможностей. Он не привык к такому вниманию, поэтому сейчас, как маленький ребенок, учится всему потихоньку, шаг за шагом достигая заветной и, казалось бы, несбыточной мечты — быть рядом с Чонгуком не как друг или как верный слуга. — Пожалуй, решить Вашу проблему мне не составит трудностей, — улыбается уголками губ Чонгук, вгоняя Юнги в ступор. Чимин, не привлекая внимания, незаметно присаживается рядом с Чоном и наблюдает за тем, как Мин непонимающе хмурит брови и вмиг поднимается с колен. — Но у меня есть встречная просьба. — Слушаю, Ваше высочество, — склоняя голову в уважительном жесте, Юнги уже воодушевленно и с надеждой смотрит на Чонгука. — Вы должны пристроить меня в главный полк, — слова наследника шокируют как фельдмаршала, так и сидящего рядом Чимина, который к такому повороту точно не был готов.       Где это видано, чтобы единственный сын императора участвовал в войне и лично держал шпагу в руках? Все высшее общество государства обычно скрывается где-нибудь в столице, которая находится далеко от территории боевых и военных действий, а Чон Чонгук, будь он не ладен, собственноручно губит свою жизнь и судьбу. Государь, конечно, не отпустит сына на поле боя, но разве Чонгука когда-нибудь кто-нибудь останавливал? Даже у Чимина это не получится, поэтому он прикусывает нижнюю губу и опускает низко голову, чтобы никто не заметил, как влажнеют его глаза от непрошенных слез. — Я вынужден отказать Вам, — уверенно заявляет Мин, считая просьбу Чонгука абсурдом. Даже если Чона обучали фехтованию, и Юнги лично занимался воспитанием юного господина, война и учеба — это разные вещи. Теперь донести это до самоуверенного парня является настоящей проблемой. — Тогда считайте, что это приказ, — ухмыляется Чонгук, с вызовом взглянув на растерявшегося Мина. — Ваш отец… — Ему не нужно об этом знать. Но в случае чего, он не в праве меня останавливать, — пожимает плечами Чонгук. — Почему Вы пытаетесь противостоять мне? Разве мы не должны быть заодно? — Да, Ваше Высочество, Вы правы, но идти на войну — это же самоубийство! — возражает младшему мужчина, тут же обращаясь к сидящему рядом с ним парню. — Чимин, ну хоть Вы вразумите его! — Если Его императорское высочество принял такое решение, то оно не должно обсуждаться Вами или, уж тем более, мной, — дрогнувший голос выдает Пака с потрохами, а его нервные движения рук и смятая ткань в пальцах лишь показательно доказывают подвешенное состояние парня.       Юнги возмущенно выдыхает и поджимает губы, не понимая такого смирения со стороны Чимина. Но то, что его сейчас действительно тревожит, это не послушание Пака, а уверенная настойчивость Чонгука. — Вашим вопросом я займусь незамедлительно, — успокаивает Мина Чонгук, переводя взгляд с Пака на него. — А теперь прошу Вас оставить нас. — Требую, чтобы Вы хорошо подумали над своим приказом, — недовольно хмыкает Юн, прежде чем покинуть комнату.       Чимин отворачивает лицо от Чонгука, когда дверь за мужчиной закрывается, и невольно дергается от мягкого касания теплой ладони к спине. Наклонившись ближе, Чонгук ведет кончиком носа по открытой шее и вдыхает душистый аромат. — Почему так трясешься? — шепотом спрашивает Гук, прижимая парня к своей груди спиной. — Боюсь, Ваше высочество, — признается Пак, прекрасно зная свое неумение врать. — С чего вдруг такие официальности? — хмурится Чонгук, приобнимая Чимина за талию и мягко кусая в основание шеи. — Тебе есть, что сказать мне? — Есть, — дергается Пак, резко оборачиваясь к парню и уверенно заглянув в его глаза. Но буквально через несколько минут сбитый с толку от изобилия любви и нежности в чужом взгляде Чимин лишь судорожно выдыхает и жмется к Чонгуку вплотную. — Но Вы и сами все знаете. — Переживаешь, что не вернусь? — криво усмехается Чон, мягко целуя Чимина в висок. — Вы скоро станете государем, но Ваше мышление отличается от всех существующих и предшествующих правителей, именно поэтому Вас боятся не только другие императоры, но и собственный отец, — бормочет Чимин, крепко обнимая наследника и утыкаясь носом в его плечо. — Если все остальные отвернутся от Вас, я всегда буду рядом. У меня нет сомнений, что Вы станете достойным правителем. Я верю Вам и Вашей воле. — Как я могу стать императором и раздавать какие-то указы, если сам не прошел через то, что приходится переживать моему народу? Мне нужно на собственной шкуре оценить всю боль войны, но главное — победить. Народ будет по-другому относиться к тому государю, который знает его проблемы и живет его бедами. Скажи, я не прав? — Какое бы решение Вы не приняли, я буду верно ждать и молиться за Вас, — шепчет Чимин, стараясь унять раздирающую изнутри боль. — Всегда найдутся люди, разделяющие Ваше мнение, поэтому не зацикливайтесь на словах отца или канцлера, каждый император прокладывает путь к короне по-разному. Следуйте желаниям своего сердца и… — Тише, — с легкой улыбкой на губах шепчет Чонгук, успокаивающе поглаживая парня по волосам. — Только не плачь, прошу.       Чтобы не позволить истерике охватить разум и тело, Пак специально болтает много и быстро, чуть ли не задыхаясь от нехватки воздуха и изобилия слов. Хочется приклеиться к Гуку, следовать за ним всегда и везде, но, зная нрав и характер наследника, Чимин послушно молчит и даже не пытается остановить парня. — Обещайте вернуться, — сорвавшимся голосом шепчет Чим, поднимая взгляд на Чонгука. — Я буду тосковать без твоих глаз и губ… Сердце не позволит остаться там, в сырой земле, без твоей любви, — бормочет Чонгук, обхватывая лицо Чимина ладонями и поглаживая большим пальцем нежную кожу щеки. Во взгляде Пака столько преданности и нежности, что Гук готов захлебнуться ими. — Я буду писать Вам. Позволите? — поджимает губы Пак, завороженно наблюдая за тем, как Чонгук медленно наклоняется к нему. — Я буду писать тебе еще больше, — с улыбкой выдыхает он, обжигая губы Пака дыханием. — Сколько времени у нас осталось? — бубнит Чим, не желая сдаваться первым. Он старательно сдерживает свое желание примкнуть к чужим устам, поэтому прикрывает глаза, боясь сорваться. — Посланник отправится послезавтра. Так что, думаю, уже пора занимать удобные позиции. Господин Мин как раз будет этим заниматься, завтра все решит, — объясняет Чонгук, скользя изучающим взглядом по красивому лицу юноши.       Сейчас он желает запомнить, как можно больше, чтобы там, в дали, вспоминать все эти моменты, прокручивать их в голове и настраивать себя на победу. Чонгук уверен, что Чимин — это то, что заставит его вернуться живым любой ценой. — Как иронично… Юнги спасает Хосока, чтобы отдать свою жизнь на войне, — горько усмехается Пак, вновь приоткрыв глаза из-за долгого ожидания.       Чон ловит его взгляд, только сейчас осознавая, чего от него ждал парень, и чтобы наверстать упущенное, парень ловко заваливает Пака на кровать, нависая сверху и наклоняясь как можно ближе.       Чимин на секунду задерживает дыхание, глядя только в темные глаза Чонгука, и с очередной порцией боли осознает, что вот так просто отпустить то, о чем он грезил столько лет, очень сложно и практически невозможно. От всего происходящего сердце сжимается, словно в тисках, а душа рвется наружу, не желая быть далеко от Чона. Хочется метать, орать и плакать, хочется накинуться и никуда не отпускать, просто хочется быть рядом. Чим даже готов отправиться на войну вместе с Чонгуком, но кто ему, на данный момент обычной девушке, доверит оружие? Есть подозрения, что Гук не позволил бы ему этого даже если бы Пак оставался для всех парнем. — Когда будете уезжать, не приходите прощаться, — умоляюще шепчет Чимин, поджав губы. — Я не смогу отпустить Вас.       Чонгук лишь мягко улыбается на слова младшего, прекрасно понимая его чувства, и заставляет его замолчать нежным и в то же время требовательным поцелуем. Пак не противится, наоборот, жмется вплотную и приобнимает за шею, чтобы притянуть ближе к себе. Прикосновения теплых и тонких губ заставляют забыться и отдаться этим приятным ощущениям. Чимин делает вид, что не чувствует боль в районе груди, ведь он все равно не сможет повлиять на решение Чонгука. Ему остается только поддержать.       За каждое счастье нужно чем-то платить, и Пак уверен, что ожидание — это его монета, которой он отплатит сполна. Столько лет угробить на мечты и фантазии, чтобы в один прекрасный момент лишиться того, что он получил не так давно — это самое ужасное, о чем только мог думать Пак. Но он искренне верит в Чонгука, потому что Чон не может так просто оставить его и уйти.       Чимин будет ждать, верить, любить и писать.

***

— Что за чушь ты несешь, болван?! — эмоционально, не сдерживая своей злости, кричит император, чувствуя возрастающее раздражение из-за насмехающегося и надменного взгляда сына. — Скажите мне, разве я не прав? — усмехается парень, полностью игнорируя присутствие тайных советников в кабинете. — Хосок лишь пушечное мясо, он как приманка. Вы готовы отдать собственного сына? Это очень низко, Ваше величество. — Ты должен поддерживать мои решения! — выплевывает старший, даже подскочив с места из-за переполняющих эмоций. — Как ты смеешь, щенок! — Прошу заметить, что Хосок — единственная Ваша надежда на продолжение рода, — Чонгук хитрит, прищуривается, наблюдая за сменой эмоций на лице отца, и продолжает свою убедительную речь. — Увы, Бог не послал мне детей, и иметь я их в принципе не смогу. Спасти ситуацию может только мой брат, ведь в нем течет такая же кровь, как и во мне. — Ты проверялся? — как-то отчаянно шепчет остывший император, усаживаясь обратно на стул, и принимается потирать виски пальцами. Голова идет кругом от проблем, взвалившихся на него в один момент, и сейчас хочется сбросить с себя корону и сбежать из империи, но коль взялся за бразды правления, будь добр довести все до конца. — Что сказал медикус? — Результаты неутешительные, батюшка, — Чонгук оглядывает каждого сидящего, отмечая, что такие люди могут быстро распространить слухи. — Позвольте посоветовать Вам внимательнее следить за своим окружением, мало ли крыс за этим столом.       После дерзких и прямолинейных слов наследника пожилые люди и мужчины в возрасте, сидящие на своих местах, закопошились и зашептались, явно возмущаясь подобному высказыванию и даже, в какой-то мере, замечанию. Лишь один Намджун криво усмехается, одобрительно взглянув на Чонгука, и решает не медлить со своим решением, поднимаясь с места. — Разрешите вмешаться, Ваше величество, — мягко начинает он, показывая мужчине, сидящему во главе стола, конверт. — Выбора другого нет, остается отправить только меня. — Что ты такое говоришь? Сядь и помалкивай! — Его высокопревосходительство прав, — подключается Чонгук, взглянув на Кима. — Выйдите все! — разозлено вскрикивает император, прикрыв глаза, пока тайные советники шумно собираются и торопливо покидают кабинет.       Чонгук с прищуром следит за каждым, замечая несколько пронзительных взглядов в свою сторону, а после полностью переключает внимание на замученного отца. — Прошу тебя, одумайся, — мужчина поднимает взгляд на сына и тяжело вздыхает, замечая на его лице уверенность и неприступность. — Это мой выбор, я не ребенок, моей судьбой Вы больше не распоряжаетесь, — старается как можно мягче ответить Чон. — Я все еще твой государь, остолоп ты! — чуть ли не рычит император, после резко переключаясь на Намджуна. — А ты что молчишь?! Тоже решил бросить меня? — Это вынужденное решение, Ваше выс- — Уходите! — прикрикивает император. — Делайте, что хотите! Ты, Намджун, завтра же отправляешься с посланием, а ты, Чонгук, сегодня же выезжаешь вместе с Юнги. — Будет сделано, — кивает Чонгук и спешит покинуть кабинет отца, пока тот не передумал.       Намджун пытается задержаться, но мужчина прогоняет его прочь, желая остаться в полном одиночестве. Его покидают два дорогих ему человека: единственный наследник и лучший друг, с которыми он пережил столько переворотов и смут, что и не счесть. От несправедливости в груди все рвется на части, а голова начинает болеть с удвоенной силой. Но императору не подобает быть таким чувствительным, поэтому мужчина отпускает всех родных ему людей, прекрасно зная, что они могут и не вернуться. С этой войны может не прийти даже Юнги, который в свое время и с огнестрельным ранением империю защищал.       Наступили тяжелые времена, сейчас все силы брошены на разрешение конфликта. И войны не избежать, поэтому нужно быть готовым ко всему.       Императору ничего не остается, как продолжить раздавать указы и следить за внутренней политикой империи, при этом решая дворцовые вопросы. Он будет молиться за свой народ, за тех, кто бьется за него на поле боя, но ни за что не опустит руки. Пока в людях есть вера и боевой дух — он будет идти до конца, чего бы это ему не стоило.