Дело для дилетанта

Никакой «дизайнерской морды» Инга делать не стала – вот ещё! Хватит и того, что пришлось собираться в поездку как на пожар. Побросав в чемодан что под руку попалось, она кинула прощальный взгляд в зеркало – щупленькая, светленькая, располагает к доверию – чем не дизайнер? И понеслась в космопорт. Начальник забронировал каюту на старом обшарпанном транспортнике, который кроме основного груза набирал и попутных пассажиров. Впрочем, ничего другого Инга от своего работодателя не ждала – он не был жадиной, но физически не мог купить что-то дороже самого дешёвого. Отдельного санузла в каюте не случилось. Приходилось каждый раз толкаться в очереди с группой школьников, летевших на каникулы в математический лагерь. Подростки всё время торчали в «общественной зоне», обсуждали что-то очень математическое, пили колу и обеспечивали непрерывную циркуляцию из коридора в единственный доступный пассажирам сортир. Иногда компанию юных гениев разбавлял непривычно молчаливый авшур, которого, кажется, тоже тяготила длительная туалетная церемония. Питаться, к счастью, можно было у себя. На корабле имелся запас саморазогревающихся готовых блюд, часть которых Инга утащила в каюту, минимизировав тем самым контакты с внешним миром. Чтение материалов, которые скинул ей Балда, озадачивало. Из официально опубликованной полугодовой сводки Центрального управления полиции Федерации следовало, что примерно пять-шесть месяцев назад в Туне – единственном крупном городе Эдема-5 – на 146% выросло число мелких преступлений против личности и имущества. И застряло на достигнутом уровне. Изменений криминогенной обстановки как в остальных населенных пунктах Эдема, так и на других внутренних планетах зафиксировано не было. Что творится на окраинных мирах, в сводке, разумеется, не писали. К сожалению, понять из текста документа «сто сорок шесть процентов от чего» Инга не смогла: сравнение шло с аналогичным периодом прошлого года, а прошлогодняя сводка ссылалась на еще более ранний период. «Всегда так, – пыхтела себе под нос Инга, – что в Минздраве, что в Миннауки, что в полиции. Информацию представили? Представили. А смысл в ней есть? А вам и не надо… Может, там в прошлом году было десять преступлений, а теперь двадцать четыре с половиной… А я разбирайся…» Впрочем, выжимка из ленты новостей Туна и сообщения Викентьевых информаторов подтверждали факт массового разгула преступного элемента в отдельно взятом городе. Сами преступления были… странными? Грабители в масках останавливали в тихих переулках граждан и, угрожая холодным оружием, требовали перевести имеющиеся на картах кредиты на… благотворительные цели. Среди получателей платежей числились городской драматический театр, политехнический музей, фонд «Здоровье», ОЗРК, детский лагерь «Солнышко» и полицейское управление. Количество грабителей в рассказах пострадавших варьировалось от двух до пяти; предположения относительно роста, возраста, пола и сложения преступников отличались изысканным разнообразием, зато суммарные объемы средств, поступивших различным организациям, практически совпадали. Ещё были кражи. Директор «Мегановостей» не зря назвал их дурацкими. С недоумением Инга рассматривала заголовки новостных сообщения: «Из дома известного миллионера вынесли все детские игрушки», «Жители многоквартирного дома лишились столовой посуды», «Не храните ценности в сейфе». В видеозаписи последней новости потеющий дядечка средних лет давал интервью журналистам: – У жены цепочку золотую забрали и перевернули всё вверх дном. А вот коллекцию марок – дорогую – не тронули, только раскидали… Тут в кадр влезла дородная тётка, очевидно, жена пострадавшего: – Ты про сейф, про сейф скажи! Это же обхохочешься! Дядечка испуганно глянул на супругу, покраснел и забормотал неразборчиво: – Ну да, сейф вскрыли. Только там ничего интересного… – Да ладно, – тётка выглядела неприлично счастливой для жертвы преступления, – чего стесняться-то? И повернувшись к камере, пояснила: – Там игрушки из сексшопа лежали, которые мы от детей прятали. Вот их и уворовали! Инга сортировала сообщения о кражах и так и эдак, но понять логику домушников не сумела. Они могли прихватить что-то ценное, а могли позариться на висящий на стене детский рисунок, не обратив внимания на дорогое брильянтовое колье. В то же время воры с легкостью вскрывали замки и вырубали навороченные системы сигнализации; никогда не лезли в жилье, где находились люди, собаки или домашние киборги; их никто не видел и не слышал… Конкретных подозреваемых не было. Полиция и местные журналисты дружно грешили на шайку гастролеров – или на две независимые шайки, – которые неведомо с какого перепуга избрали Тун местом дислокации и теперь терроризировали население. Мысль о двух независимых бандитских группировках Инге не понравилась – «entia non sunt multiplicanda praeter necessitatem», но и возможность существования банды, объединяющей очень тупых воров и грабителей-робингудов, вызывала сомнения. Единственная же рожденная ею версия: «мафия с Беты Сицилии проводит мастер-класс» – выглядела идиотской, хотя и позволяла, пусть и с натяжкой, объяснить неординарный характер краж – задание «вскрой сейф и забери, что найдешь» – и грабеж «в пользу бедных» – не корысти ради, а исключительно в образовательных целях.