Первые в своем роде

      В зыбком полумраке, заполненном неясными тенями, слышались тяжелое прерывистое дыхание и надсадный старческий кашель. Единственными источниками смутного света были узкие окна высоко под потолком, напоминающие чем-то закрытые витражами бойницы. Скудный свет вечернего неба, затянутого грозовыми тучами, лишь едва касался массивного дубового стола в центре комнаты и не дотягивался до сгорбленной фигуры, едва различимой на фоне высоких шкафов. Сонную тишину безжалостно развеяли шаркающая поступь и позвякивание перебираемых на полках пузырьков. Тонкостенные фиалы слепо сталкивались друг с другом хрупкими боками и недовольно гудели в ответ на бесцеремонное обращение, с которым, впрочем, ничем бороться не могли. Отдаваясь на волю победителя, сосуды нехотя скользили донышками по полированному дереву, с досадой булькая в подставленный под горлышко кубок.       — Раз, два, три… — бормотал хриплый голос, раз за разом отсчитывая нужные порции. — Один, два, три, четыре… Проклятье! — очередной счет прервался внезапным звуком бьющегося стекла и взволнованным птичьим клекотом. — Тихо, Фоукс. Всего лишь руки дрожат, — напряженно-ласковый голос принялся успокаивать беспокойно завозившегося на жердочке феникса.       И только птица поддалась на уговоры, вновь затихая в установившейся тишине, как воздух взрезал очередной немелодичный перезвон от нечаянно повалившихся пузырьков. Неосторожно задетые, они покатились по полке, стукаясь и стремясь наперегонки к краю своей привычной обители. Никем не остановленные, фиалы один за другим падали на пол, разбиваясь вдребезги, а зелья смешивались в одну большую лужу, медленно расползающуюся тонкой едкой пленкой по полу.       Пронзительно вскрикнув, феникс встрепенулся и взмахнул крыльями. Оперение вспыхнуло живым пламенем, ярко осветив директорский кабинет и самого директора. Алые всполохи красиво озарили все вокруг, разогнав темноту и пустив в пляс отблески на стенах и стеклянных витринах, но любоваться этим было некому. Как только свет ударил Дамблдору в лицо, тот резко зажмурился и прижал подрагивающую ладонь к воспаленным глазам. Этот жест был большим, что мог позволить себе совершенно разбитый старик, сознание которого потонуло в едкой боли.       — Somnium, — прохрипел заклинание волшебник, поднимая в воздух вторую руку и направляя ее в сторону птицы.       Едва ли заклятье подействовало в полную силу, но феникс еще раз вскрикнул — уже менее возмущенно — и медленно сложил крылья на законное место, готовясь припрятать под одним из них свой клюв. Яркий пламень, охватывающий птицу, постепенно стихал, пока совсем не погас, вновь позволяя комнате погрузиться во тьму — теперь более глухую и густую. Разбуженный шумом огонь горел всего несколько секунд, но этого времени хватило бы, чтобы увидеть, насколько жалко выглядел самый великий светлый волшебник современности. Дамблдор стоял сгорбившись и слегка пошатываясь; уверенная осанка исчезла — как не бывало. Его лицо и дрожащие руки, видневшиеся из рукавов смятой и пыльной мантии, приняли нездоровый землистый цвет, волосы и борода в беспорядке спутались, а капилляры в глазах полопались, делая белки практически красными. Такими, что самый заскорузлый в душе человек мог бы сравнить их с глазами другого мага, столь же великого, но самого темного из ныне живущих.       Справившись с приступом боли, Дамблдор, не открывая глаз, нащупал отставленный на полку кубок и залпом выпил приготовленную смесь, даже не поморщившись. Он был просто не в том состоянии, чтобы морщиться. И если бы еще один кубок мог справиться с терзающей старческое тело агонией быстрее, — Альбус выпил бы и его, не задумываясь и с большим удовольствием. Но к великому сожалению волшебника, зелья не всегда были панацеей. По крайней мере, не в нынешних обстоятельствах.       Все еще не доверяя своим рукам, скованным мелкой дрожью, Дамблдор поставил кубок обратно на полку, с нажимом проводя ножкой по ровной поверхности подальше от края. Чары были бы надежнее, но в заполненную звенящей болью голову свежие мысли протискивались в порядке жуткой очереди. Позволив себе издать глухой стон — и то только потому, что был в одиночестве — Альбус грузно опустился в отодвинутое кресло и тяжело откинулся на спинку, стискивая подлокотники сухими пальцами. Сквозь плотно сжатые зубы просочился протяжный хрип, а затем дыхание стало постепенно замедляться и выравниваться.       Тело мага уже не было молодым, и слабее реагировало на восстанавливающие зелья, привыкнув к ним за долгие годы. Едва ли воспринимая бодроперцовое, оно давало своему неаккуратному хозяину в полной мере насладиться всеми симптомами банальной простуды. И тем сильнее было негодование старческого организма, чем серьезнее встряску ему приходилось переживать. Например как сейчас, когда вместо насморка Альбуса обрадовали своим посещением симптомы совсем других «болезней», а именно: темных проклятий и непростительных заклинаний.       Но зелье постепенно справлялось со своей задачей, возвращая волшебнику ясность ума и силы действовать; минутная слабость отступала. И как только к Дамблдору вернулась чистота мышлений, он принялся анализировать ситуацию. На него напали. В Хогвартсе, в его собственном кабинете — самом защищенном месте в мире. При этом не нарушив ни одного защитного контура и щита. Альбус не преминул проверить молчащие чары дважды, получая при этом один и тот же ответ: кроме него самого в комнатах никого не было. Совершенно беспрецедентная ситуация, на мгновение ставящая в тупик даже такого гениального стратега, как Дамблдор. На мгновение — потому что у волшебника была догадка, в правдивость которой, однако, верить совсем не хотелось.       Когда Альбус более-менее пришел в себя, он слабым люмосом осветил кабинет и наколдовал патронуса, водружая на взмокшую переносицу знаменитые очки-половинки, которые застряли в витках спутанной бороды.       — Аластор, — голос, хоть и звучал устало и ниже обычного, но уже приходил в норму, — нужно проверить Поттера. Это срочно.       Стоило магу закончить, как светящийся посланник истаял в воздухе, а сам Дамблдор с усилием поднялся из своего кресла, ногой наступая на осколки. Жалобно хрупнувшее под подошвой стекло даже не привлекло внимание сосредоточенного волшебника; его занимали вещи куда более серьезные, чем мусор под ногами. Сейчас Альбусу было нужно привести себя в порядок и присоединиться к Грюму в их небольшом визите в Литтл Уингинг.       Появившись в тени одинокого раскидистого клена, стоящего особняком от тусклых фонарей, маг без лишних слов направился вниз по улице. Дамблдор не отвлекался на показушную гасилку в этот раз, но и не выходил на свет, не желая привлекать к себе внимание. Вскоре к нему присоединился прихрамывающий аврор, которому увечье совершенно не мешало передвигаться споро и бесшумно.       — К чему срочность? — поравнявшись с директором, Грюм пару раз цепко осмотрел улицу; «постоянная бдительность» — бессменный девиз, не раз спасавший боевому магу жизнь.       — Ты проверил улицу? — вопросом на вопрос ответил Дамблдор, проверяя доступность палочки.       Действия старика не укрылись от взгляда аврора, привыкшего подмечать все детали. Как не укрылось от него и то, что директор был непривычно напряжен и серьезен — те самых два состояния, которые он обычно не показывал, справно поддерживая образ чудаковатого волшебника.       — Все чисто. Нам ждать гостей? — хмурясь, Грюм высказал свою догадку; искусственный глаз закрутился в глазнице быстрее прежнего.       — Возможно, — осторожность никогда не вредила.       Когда волшебники подошли к нужному дому, Грюм занялся привычной связкой заклинаний, которой пользовался каждый аврор в маггловских поселениях: отводящие, противоподслушивающие, диагностические. С каждым пассом лицо Аластора мрачнело сильнее, а движения палочкой становились отрывистее и жестче, передавая нетерпение заклинателя. В ответ на вопросительный взгляд директора, Грюм наложил антиаппарационный барьер и щитовые чары, выцеживая сквозь зубы:       — Защита дома разорвана в клочья, как будто ее и не было. Вхожу на счет три. Прикрой мне спину.       Седовласый маг не разделял порыва своего соратника, прекрасно зная, что защиту дома никто не разрывал. На доме Избранного никогда не было никакой защиты, которую можно было бы прорвать. Но Дамблдор не стал останавливать Грюма — его намерения не шли вразрез с планами Альбуса. Было достаточно не упоминать о голом от чар доме и идти следом за аврором, «прикрывая» ему спину. В лучшем случае они просто напугают радикально настроенных магглов своим появлением. В худшем же… — взгляд Дамблдора потяжелел — у него будут совсем иные заботы.       На условленный счет Аластор вскрыл замки на двери и безмолвной тенью скользнул внутрь, рассылая во все стороны легкие импульсы поискового заклинания, которое смогло бы предупредить мага, если рядом кто-то находился. В доме было тихо и… пусто. Не было не только Дурслей, но и, самое главное, — самого Поттера.       — Здесь никого нет! — удостоверившись, что поисковое заклинание продолжает молчать, Грюм позволил себе нарушить звенящую тишину. — Мальчишку похитили!       — Не спеши с выводами, Аластор. Может, Гарри вышел прогуляться.       — И совершенно случайно разгрохал защитные чары с дома и прихватил с собой своих магглов?! Альбус, кому ты пытаешься задурить голову? Поттера схватили!       Дамблдор и так давно это понял и без подтверждения Грозного Глаза. Он предполагал что-то такое уже тогда, когда отправил Грюму патронуса. Единственное, что оказалось неожиданным для великого мага — то, что в очередные приключения Гарри вляпался, судя по магическим отзвукам, слабо доносящимся со второго этажа, — не сегодня и не сейчас. А без возможности идти по свежему следу похитителей — приключения у Поттера становились крайне опасными.       — Нужно проверить дом, — сухо скомандовал Альбус. — Я извещу Орден.       Отрывисто кивнув, Грюм, прихрамывая, двинулся по коридорам. Аврор проводил обыск без лишних церемоний: плечом выбивая каждую дверь и сканируя комнату за комнатой. Его не особо заботили ни разбитая ваза — любимица Петунии, ни пара выломанных замков, оставленных за собой. Цепкий взгляд искал только следы сопротивления, сражения, крови, проклятий, перемещений — всего того, что обычно оставляли после себя небезызвестные «гости». И «повезло» Аластору лишь в одной комнате на втором этаже, в которой, по всей видимости, и жил Поттер, и в которой уже хозяйничал Дамблдор, выводя в воздухе замысловатые пассы своей палочкой.       — В остальном доме чисто.       Сосредоточившись на своем занятии, Альбус не отреагировал на доклад Грюма. Более всего пожилого волшебника занимали сейчас истончившиеся нити заклятий, что были использованы в этой комнате. Между седых бровей пролегли глубокие морщины, выдающие напряжение, пока он пытался добыть крупицы информации из полуразмытых магических отпечатков. И директора совершенно не радовало то, что ему не удавалось прочесть самого главного: каким образом сюда кто-то аппарировал, и в каком направлении незваные гости удалились с трофеем. Альбус не выносил, когда что-то шло не по плану; и лихорадочных поисков похищенного Героя в его планах на ближайшую сотню лет — совершенно точно не было.       Грюм тоже не стоял без дела. Видя отсутствие реакции, аврор принялся осматривать комнату более детально, воссоздавая в голове картину происшедшего. Он внимательно изучил разворошенную постель, подсохшие следы рвоты, смятый ковер в кровавых брызгах и отпечатки ладоней, теряющиеся в цветочном орнаменте обоев. Только самый наивный идиот не смог бы представить что здесь произошло. Бормоча под нос слова заклинаний, Аластор медленно водил палочкой рядом с теми местами, где было больше всего следов.       — Круцио, — когда аврор произнес это слово — Дамблдор отвлекся от мысленной беседы с самим собой и едва нашел в себе силы не начать потирать ноющее даже после принятий зелий предплечье, — здесь применяли круцио*. Ты знаешь, кто любит его использовать, — Грюм вновь заводил речь о Пожирателях. — Что со следами аппарации?       — Развеяны, — Альбус покачал головой, обходя комнату по кругу и тщательно взвешивая свои слова. — Если Гарри похитили те, о ком мы думаем, — место, где его держат придется искать Северусу. Волдеморт не будет скрывать, что схватил Гарри. Для него это — лишнее доказательство своей могущественности. Нам останется только разрушить планы Темного Лорда, пока он упивается своей маленькой победой, и увести Гарри прямо из-под его носа.       В словах Дамблдора было свое зерно истины, но Грюму все равно что-то не нравилось. Слишком много странностей в этом деле. А у матерого аврора нюх на странности. Оглядев еще раз комнату, Аластор, хромая, подошел к окну. Погасив светильники, чтобы его фигуру нельзя было увидеть с улицы, маг через ажурную занавеску выглянул наружу. Искусственный глаз завращался в глазнице и резко замер, уловив колыхание штор в окнах дома напротив.       — Что-то заметил, Аластор? — произнеся очищающее заклинание, Дамблдор вернул комнате приличный вид. И словно отвечая на немой вопрос обернувшегося на него Грюма, пояснил: — Родственников Гарри не было дома, когда все это случилось. Не стоит волновать их лишний раз. К большому сожалению, чета Дурслей настороженно относится к проявлению всего волшебного в их… повседневной жизни.       — Да. Вижу.       Спартанскую обстановку в комнате и потасканный вид мебели и белья нельзя было не заметить. По сравнению с убранством остального дома, эта комната выглядела настолько бедно, насколько можно было себе представить. И это в руках практически совершеннолетнего мага с золотым запасом в Гринготтсе? Помещение напоминало скорее больничную палату или приютские покои своим аскетизмом. И после слов Дамблдора о родне Поттера, можно было сложить в уме два и два.       — Похищение Гарри может вызвать панику, — Альбус подошел ближе, вставая по вторую сторону от окна, — я думаю, нам лучше не выносить это в массы и искать его скрытно. Мы как никогда близки к победе, и нам ни к чему волнение. На поиски пойдут только самые проверенные.       — Мои авроры всегда действуют скрытно, — Грюм неотрывно смотрел в окна дома напротив, откуда за ними кто-то наблюдал.       — Боюсь, Аластор, что скрытность — это не совсем профиль твоих боевиков.       — А ты не бойся, Альбус, — аврор не дал пожилому волшебнику продолжить его мысль. — Я отберу тех, кому доверяю я, а ты — собери тех, кого сочтешь нужным ты. Но нужно действовать быстро. Мы оба знаем, что наш общий друг терпением никогда не отличался.       Недовольство мимолетной тенью накрыло лицо Дамблдора, но во мраке комнаты осталось никем не замеченным. Грюм безусловно был одним из лучших воинов, которых знал старик, но вместе с его умениями приходилось иметь дело и с невыносимо упрямым и волевым характером.       — Скрытно, — только напомнил Альбус, не желая вступать в бессмысленный спор с упрямцем.       — И быстро, — согласно кивнул Грюм каким-то своим мыслям, отрываясь ненадолго от разглядывания пустого окна напротив. — Хорошо бы Снейпу поторопиться со своими шпионскими штучками и достать информацию побыстрее. Когда Поттер будет еще жив.       Дамблдор едва подавил порыв стиснуть зубы, но Аластор был как никогда прав. Хорошо бы, чтобы Поттер был жив. И желательно невредим до того момента, пока не окажется под надзором.       — Как только Северус что-то узнает, — я передам с патронусом.       Грюм ничего не ответил на это заверение, продолжая поглядывать за окно, и Альбус уже приготовился аппарировать. Но в самый последний момент его остановили вбитые во мрак комнаты слова:       — Как ты узнал, что с Поттером что-то случилось?       — Сработали оповещающие чары, — пауза, которая понадобилась Дамблдору на ответ, была практически незаметна, но она была — даже несмотря на то, что старик подозревал, что такие вопросы могут возникнуть, и уже обдумывал ответы.       — Когда было вторжение и разрушили защиту, — не глядя на Альбуса, то ли спросил, то ли подтвердил сам себе Грюм.       — Когда разрушили защиту, — подтвердил Дамблдор. — Нам стоит поторопиться, Аластор. Не затягивай здесь, — старик кинул на фигуру аврора нечитаемый взгляд и без лишних слов аппарировал.       Время поджимало; Поттера следовало найти как можно скорее. До того, как Волдеморт, наверняка беснующийся после недавнего выпуска Пророка, испробует на мальчике что-то еще из своего темного арсенала. Это можно было допустить только в одном случае: если мучения Гарри дадут фору шпионам Ордена и их небольшому поисковому отряду и сберегут драгоценное время перед тем, как прозвучит «Авада Кедавра».       — Стоит поторопиться, — эхом отозвался Грюм, доставая из кармана мантии две пробирки, на дне которых уже что-то слабо виднелось; предусмотрительный аврор снова произнес про себя свой девиз «постоянная бдительность». Если бы не этот девиз, у него не было бы проб для анализов, а так — Аластор мог узнать куда больше деталей произошедшего. Например, не травили ли их национального Героя, выворачивающего желудок прямо у кровати, и как давно произошло нападение. Особенно как давно это было. — Следы были не свежие, Альбус, — в пустоту высказался маг, замечая краем глаза, что занавески в доме напротив вновь зашевелились, выдавая чужой интерес.       Кажется, на этой улочке у аврора дела еще не окончены.