Littlefingered

***

- Чем займёмся? - Не знаю... Я голоден. - Я накормлю тебя! Лежи, не двигайся! Джон вскочил на ноги, метнулся к столу. Петир поёжился зябко. - Тебе холодно? - Да, - Петир обхватил себя за плечи и свернулся в клубочек, - Без тебя холодно. - Я тебя укрою, подожди! Джон укрывал его, укутывал в шкуры, как ребёнка. Очень нежно, очень ласково. - Родная матушка не заботилась обо мне так, как ты! - Петир говорил насмешливо, усмехался уголком губ. Значит тронуло его... Он всегда прятался за сарказмом и насмешками, когда что-то действительно трогало его сердце. Но Джон научился видеть. Забота Джона очень льстила Петиру. И возбуждала, да! Он просто млел от удовольствия. Поэтому тщательно скрывал свои чувства. Бедный Петир! Он всё никак не мог смириться с тем, что кто-то может просто любить его, искренне и без задней мысли. С ним Джон приучился проявлять свою любовь открыто, самым прямым и однозначным образом. С ним надо было так! Никаких завуалированных намёков — только предельная откровенность и прямолинейность. Иначе засмеёт! Отобьется, увильнёт, не примет его чувств. А такие вот жесты Петира ошарашивали, побеждали его сопротивление. Да и Джону так нравилось больше. В этом отношении с Петиром было даже проще. Джон любил его кормить. Вкладывать еду ему в рот, касаться пальцами его губ. Боги, какие у него были губы! Такие чувственные, нежные, что их хотелось всё время целовать! Джон и целовал его. Наклонялся время от времени и касался легко языком или губами. Приходилось себя сдерживать... - Я привёз тебе книги, Петир. Те, которые ты просил. Петир любил читать книги, считал это развлечением. Джон всегда думал, что в книгах можно почерпнуть полезные сведения. Но Петир приучил его к тому, что чтение - это ещё и весело. С его злыми, язвительными замечаниями получалось и вправду весело. Он очень едко высмеивал королей и лордов и искал совсем другие объяснения их поступкам, чем те, что давались автором. Он был ужасный насмешник! А ещё он читал между строк. Находил связи между событиями и людьми и пытался догадаться о том, что умышленно не упомянуто. - В книгах можно найти много интересного, - говорил он, - Особенно если взглянуть на одно и то же событие с разных сторон. Тогда становится понятно, что действительно движет людьми. Сейчас Петир читал о Домах Трезубца и междоусобных войнах в Речных землях. Книги, хранившиеся в Красном замке, должны были помочь ему "восполнить кое-какие пробелы", говорил он. Он просил Джона позволить ему взглянуть на них... - Книги? Спасибо, милый! Мне всё никак не добраться до столицы... Что ты привёз? - Всё, что ты просил, Петир. - Всё? Неужели же всё? - Почти. Кроме двух. Посмотришь потом. - Вот спасибо! Жаль... - Жаль? - Жаль, не успею прочитать всё за две недели. Иначе у меня не останется времени на тебя, -он ухмылялся кончиками губ, совсем по-кошачьи. - Прочитаешь позже, Петир, - Джон скрывал самодовольную улыбку, - Это тебе. Подарок от меня. - Боги, малыш, - Петир приподнял голову и уставился на него удивленно, - Ты что же, разграбил ради меня библиотеку Красного замка?! - Нет, не разграбил, - Джон теперь улыбался вовсю. По правде говоря, он был очень доволен собой. Не просто доволен — горд! Ему очень хотелось увидеть лицо Петира, когда тот узнает. Целый год ждал! Едва сдерживался теперь. Он сделал многозначительную паузу, - Это списки. Слышал про такое? Копии. Так что книги твои, Петир. - Копии? - Петир выглядел ошарашенным. Джон кивнул самодовольно. - Ещё в прошлом году, сразу, как вернулся, пригласил мейстеров из самой Цитадели. Человек десять. Они целый год сидели в библиотеке, день и ночь, переписывали, перерисовывали... - он улыбался. Петир смотрел на него с восхищением, и от этого где-то в животе, под солнечным сплетением, становилось очень горячо, - Это мой подарок тебе на именины, любовь моя. - Ты... - Петир не находил слов. Джон чувствовал, как кровь приливает к щекам, в груди разгорается пламя, - Ты просто.... Боги, Джон! Ты... Иди ко мне! Как я люблю тебя! Джон едва успел отставить блюдо с жареным мясом, как Петир притянул его к себе, обнял его так крепко, что дух захватило, и поцеловал. - Ты мой хороший мальчик, любимый, умница моя, мой просвещенный король... Хочу тебя! - Петир... - Джон задыхался. Он оглянуться не успел, как оказался на спине. Петир рвал с него одежду. Бормотал между поцелуями: - Не смей одеваться больше! В пекло одежду! Проклятье... Ненавижу тесёмки... Сладкий мой, хороший... Развинь ноги, моё счастье... Ему было так горячо! Просто кипятком обжигало! Петир делал ему больно. И так сладко! Боги, как сладко! - Я буду теперь дарить тебе книги каждый год! - сказал ему Джон, едва придя в себя. - Если бы я знал, что ты так отреагируешь, я дарил бы тебе по книге в день. Ты сумасшедший! Петир усмехнулся ему в шею, дернул ещё бёдрами, заставляя Джона охнуть. Потом осторожно оставил его и лёг рядом. - Ты удивительный, Джон! - сказал он, - Ты прекрасен! Ты не перестаёшь меня удивлять! Джон обнял его и положил голову ему на плечо. - Любишь меня? - Очень, - Петир чмокнул его в макушку, - Только вот я тебе ничего не подарил на именины... - Не волнуйся об этом, - Джон улыбнулся, - Я украл у тебя пересмешника. - Ещё одного? - голос у Петира был удивлённый и немного насмешливый. - Ага, - улыбка стала шире. - Сколько их у тебя уже? - Этот третий. Это было глупо. Но Джону было всё равно. Первый раз он украл у Петира брошь с пересмешником ещё в Винтерфелле перед тем, как отправиться на войну. Всё время, пока Джон сражался, маленькая серебряная птица, приколотая изнутри на его рубашке, грела его, царапала ему кожу, не давала ему сдаться. Благодаря ей он ни на секунду не забывал, за что он сражается, и почему ему обязательно нужно победить и выжить. Второй пересмешник появился у Джона после того, как Петир спас ему жизнь тогда в Королевской Гавани. Петир всегда говорил, что жизнь ему спасла красная жрица, но правда была в том, что без него Джон никогда и не дождался бы жрицы. Он умер бы гораздо раньше, если бы Петир не держал его каждую секунду, в прямом и переносном смысле, не давая ему сдаться, опустить руки, перестать бороться. Тогда он, помнится, просто спрятал однажды брошь, и Петир, одеваясь не смог её найти. Позже Джон признался ему. Сейчас же он был просто настолько счастлив, что ему захотелось запомнить это счастье навсегда. Это было глупо, но Джону было плевать. Петир понимал его. - Боги, малыш! Так не годится. Мне надо что-нибудь подарить тебе по-настоящему, - сказал Петир, нахмурившись, - Чего ты хочешь? - Тебя. - Ожидаемо... Чего ещё? Я подарю тебе своё кольцо, хочешь? - Я не ношу кольца. Хотя... - Джон вдруг передумал, - Твоё кольцо? То, на котором твой герб? - Хочешь с гербом? - Да. - Этого мало. Но кольцо твоё. Всё, что хочешь, малыш. Мне хочется тебя баловать. Он снял с себя кольцо и попытался надеть его на палец короля. Пальцы у Петира были тоньше, чем у Джона. Тонкие и изящные. Сильные и цепкие. Твёрдые и уверенные. Нежные и умелые. Кольцо налезло Джону только на мизинец. - Для королевского мизинца от Мизинца короля, - сказал Петир. Джон засмеялся. Если бы он знал заранее, что его подарок сделает Петира таким мягким, щедрым, милым и невозможно очаровательным... - Любишь меня, Петир? - Обожаю, малыш! Погода была пасмурная всю неделю. Они почти не выходили из дома. Лежали целыми днями голышом в постели, занимались любовью без конца. Джон готовил еду и кормил Петира. Петир читал ему вслух. Он хорошо умел читать. У него был очень красивый голос. Джон мог слушать его часами. Петир смешил его, вставляя едкие замечания по поводу того или иного человека или события в книге. Им было очень весело. Джону вообще было так хорошо и покойно вдвоём с Петиром, как никогда и ни с кем больше! Он мог бы провести так всю жизнь! Петир посмеивался над ним, называл его «моя жёнушка». Но все эти дни был очень нежным с ним. Иногда он вдруг замолкал надолго, и когда Джон оборачивался к нему, ловил на себе его долгий и ласковый взгляд. А в другое время Петир усаживал его к себе на колени и целовал, медленно и сладко, так что Джон начинал сходить с ума от желания. Джон часто не верил, что Петир его любит, но только не в этот раз! - Глупый мальчишка! - говорил Петир, - Неужели так сложно поверить, что я могу тебя любить? - Невозможно, Петир! И всё же он был счастлив с ним, так счастлив! И верил ему. Петир действительно любил его. Следы его поцелуев на плечах и серебряный ободок на пальце короля были тому порукой.