***
Джон ждал его на крыльце, как обычно. Как обычно, подхватил его лошадь под уздцы, пока он спешивался. Петир улыбнулся ему, вспушил пальцами густой волчий мех на его накидке. - Король Севера, - сказал он, усмехаясь. – Давно тебя таким не видел. Рад видеть ваше северное величество. Джон улыбнулся смущенно. Он на самом деле ждал этого. Он сам в волчьем плаще и Петир в чёрном, с соболиной опушкой, со снежинками в волосах – это будило воспоминания. Целоваться Петир не собирался – держался очень прямо, взгляд насмешливый, попробуй сунься с поцелуями! Позже, так позже… - Я привяжу твою лошадь. Петир кивнул и прошёл в дом, Джон отправился заниматься его лошадью. Когда Джон вернулся, отряхивая снег с волос, Петир стоял у очага, грел руки и пил вино из кубка. Как обычно. - Оставь это! – сказал ему Джон, улыбаясь, скидывая плащ и тоже проходя к огню, - Я привёз прекрасное вино. По крайней мере, мне говорили, что оно прекрасное. Буду рад если ты оценишь. Джон извлек из сумок бутылку толстого хрусталя с золотисто-янтарным напитком. Цвет лета. Отблески пламени играли в гранях бутылки, как солнечные зайчики в воде. - Арборское! – воскликнул Петир удивленно и радостно, рассматривая вино на свет, - Откуда у тебя арборское?! Джон попытался изобразить надменность на лице. - Я король Семи королевств, лорд Бейлиш! Выходило с трудом. Радостное удивление Петира ужасно ему польстило. Петир принялся раскупоривать бутылку. - Разговор предстоит серьёзный, раз он сразу начинается со взятки! - заметил он с улыбкой. Продолжая весело улыбаться, он разлил золотистую искрящуюся жидкость по кубкам. Летний аромат наполнил комнату. Петир с наслаждением потянул носом, пригубил вино и щелкнул языком. -Что ж, тебя не обманули. Вино превосходное! Джон не спускал с него глаз. Разговор и правда предстоял серьёзный, но сейчас ему не хотелось об этом думать – он разглядывал своего Петира. Они не виделись полгода, Джон так соскучился! Петир тоже скинул плащ и остался в одном дублете. Новый, такого Джон ещё на нём не видел. Тёмно-синий, расшитый серебряной нитью, он ловко обхватывал плечи и талию Петира, словно обнимал. Синий ему к лицу. Рукава узкие, так что видно, как мускулы напрягаются под ними, когда он поднимает руки. Серебряный пересмешник с алмазным глазком тоже новый. Кольца на тонких пальцах сверкают драгоценными камнями. Дела у лорда Речных земель, по всей видимости, шли неплохо. Это было видно во всём его облике: богато одетый, холёный, пышущий здоровьем, силой и красотой. Летний загар уже сошёл с его лица, и теперь оно сияло белизной и нежнейшим румянцем, синие глаза блестели весельем, тёмные с серебром волосы от мокрого снега закручивались на концах упрямыми колечками, румяные губы растягивались в улыбке. Он был очень красив! Его нестерпимо хотелось целовать. Джон вцепился в свой кубок. - О чём пойдёт речь? – Петир опёрся о стол. Поза вальяжная, губы от вина влажно поблескивают, сам весёлый, а взгляд цепкий… Джон протянул ему свиток. Петир не торопясь развернул его и пробежал глазами. Хмыкнул. Поднял на Джона внимательный взгляд. - Понятно, почему ты не прислал ворона. Что сказал твой десница? - Он сказал, что поговорить с Мизинцем не такая плохая идея. Петир вскинул брови. - Всё так плохо? - Он говорит, что да. - О лорде Тирионе много чего можно сказать, но он не глуп. Что сказал король? – Петир усмехнулся. - Король сказал, что лорд Бейлиш ему родня и не откажется помочь. Джон робко улыбнулся, Петир кивнул, сделал ещё глоток вина. - Ты не спрашиваешь, что подумал король? – голос Джона немного дрогнул. Это было совсем лишнее, и вообще довольно глупо. С Петиром Джон всё время делал глупости, но удержаться не мог. Никак не выходило быть рассудительным и сдержанным. Особенно когда они так давно не виделись. Особенно, когда пламя очага так освещало его лицо, молочно-белую кожу и восхитительный румянец. Особенно, когда тень от его ресниц так падала на его нежные щёки, а глаза казались тёмными, как вечернее небо. Особенно, когда губы его блестели влагой, и к ним так невыносимо хотелось прикоснуться языком. - Я знаю, что подумал король, - Петир отставил кубок, - Лорд Речных земель родня королю, поэтому король не может отправить к нему своё доверенное лицо, а предпочитает поговорить с ним лично, по-родственному. Это понятно. Но ты мог бы пригласить меня в столицу, повод бы нашёлся. Или приехать ко мне… - У тебя пока нет своего замка. А ехать в Риверран… - И для этого повод можно было бы найти. Талли тебе тоже родня. Но ты предпочёл притащить меня сюда… Решил совместить полезное с приятным, милый? Петир усмехался. Этого Джон боялся – его насмешки. Петир видел все его манёвры насквозь. Его глупые потуги к хитрости… Откровенно говоря, Джон ухватился за эту возможность, просто загорелся. Это был прекрасный повод, превосходный предлог, чтобы увидеться, не дожидаясь следующей охоты. Он именно так и объяснял всё Тириону, упомянул и родственные связи, и предпочтительность личной встречи для обсуждения столь деликатной темы. Тирион тоже предлагал пригласить Мизинца в столицу. Но Красный замок полон людей. В Красном замке они никогда не могли бы быть уверены, что никто не следит за ними. А то, чего хотел от Петира король, кроме помощи в трудной ситуации, не требовало свидетелей. Для этого хорошо подходила уединенность охотничьего домика. Джон говорил Тириону про непринужденную атмосферу, вместо торжественных залов королевского замка, про дружескую беседу, вместо официального королевского приёма. Тирион не был убеждён. Но в конце концов он подчинился решению короля. Но Петир другое дело. Петир видел его насквозь... - Королевские дела прекрасный предлог, чтобы потешиться, правда, милый? Состояние королевского зада не менее важно, чем состояние королевской казны. Лорд Бейлиш мог быть безжалостным, особенно, если Джон пытался с ним хитрить. Письмо короля говорило о важном государственном деле, но пригласить Петира в охотничий домик, значило выдать себя с головой. Он знал, он приехал сюда, зная… - Ты сердишься, Петир? – Джон опустил глаза. Разочарование было острым. Он почувствовал, как кровь отливает от лица, и сердце останавливается, - Я не настаиваю… Какими бы важными не были дела королевства, самым важным для короля всегда был его Петир. Они оба это знали. Петир собирался сказать ещё что-то едкое, язвительное. Брови вздёрнул насмешливо и уже даже рот раскрыл. Но так ничего и не сказал. Вытянул губы уточкой, и надолго замолчал, задумчиво его разглядывая, наклонив голову набок. Наконец произнёс: - Я не сержусь, малыш, - голос был на удивление мягкий, а улыбка сделалась ласковой, - Я с удовольствием тебя трахну. Джон задохнулся, кубок дрогнул в его руке, и он отставил его на стол. Шагнул к Петиру и положил руки ему на плечи. Заглянул в глаза. Прежде чем провалиться в свою пропасть сумел ещё спросить с тревогой: - Что-то случилось, Петир? - слишком уж короткой была вспышка язвительности, слишком уж Петир был покладист с ним. Петир не ответил. Улыбнулся рассеянно, положил ладонь ему на шею и потянул к себе. Поцелуй был бесконечным и таким, как Джон любил. То нежным и томным, то страстным и горячим. Странная мешанина чувств обрушилась на него. Джон ощущал тысячу разных вещей одновременно и очень остро, Петир провел его через все повороты, подъёмы и спуски, и обратно, так что скоро Джон дрожал в его руках и задыхался. - Сейчас, Петир? Прямо сейчас? – пробормотал он с надеждой. - Да, сейчас, малыш. Ты привёз мне серьёзную задачку, и я не хочу, чтобы ты думал о моём члене, а я о твоём заде, когда мы станем её обсуждать. Поэтому сначала я займусь тобой. Прямо сейчас, милый! Он развернул Джона к себе спиной и нагнул его над столом, закинул полы его одежды ему на спину, рванул на нём штаны. Джон принялся обеими руками распускать завязки, помогая ему, расставил ноги пошире, зажмурился. Сердце бешено колотилось, внизу всё ныло и сводило судорогой от нетерпения. Петир оголил его ягодицы, погладил, провёл рукой между ног. Джон заскулил и выгнулся ему навстречу. - Хороший мой мальчик, - сказал Петир и вставил в него палец, - Похотливая маленькая сучка. Надеюсь, ты не специально разорил королевскую казну, чтобы встретиться со мной? - Петир… - Джон двинул бёдрами назад, ловя его движения. Петир добавил ещё один палец. Разминал его осторожно. - Ты ведь готовился, малыш, правда? Привёз с собой что-нибудь? Признавайся. - Масло. В спальне у кровати, - простонал Джон. - Умница. Стой смирно. Раздвинь-ка ягодицы, чтобы мне было удобней. Руками, милый. Вот так. Сильнее. Подними зад повыше. Хороший мальчик. Стой так и жди меня. Джон остался стоять, уперев лоб в неровную деревянную поверхность стола, изо всех сил раздвигая себя и подставляясь своему любовнику, сгорая от желания и стыда. Он хотел было раздеться совсем, но боялся пошевелиться. Подрагивал от нетерпения и пытался не представлять себя со стороны. Это всё равно, это неважно. Петиру нравится. Это главное. Если отбросить стыд и признаться себе честно, Джону тоже нравилось. Непристойность позы возбуждала. Петира долго не было. Потом он тихо вошёл в комнату и встал, опершись о косяк двери. Некоторое время он молча разглядывал Джона, потом сказал с улыбкой. - Ты очень красив, мой мальчик. Если бы я хотел нарисовать портрет короля, я попросил бы нарисовать тебя таким. Эта поза тебе идёт. Прогнись-ка посильнее, малыш. Вот так. Ты ведь хочешь меня? Чтобы я тебя трахнул? - Да, Петир, - голос был хриплым. От желания и возбуждения темнело в глазах. Джон сильнее развёл ягодицы и стал легонько двигать бёдрами назад, как если бы Петир был уже в нём. «Возьми меня, Петир! Пожалуйста! Не медли!» Петир не стал медлить. В мгновение ока он оказался рядом. Его тёплые пальцы пробежали между ног вверх, оставили за собой огненный след. Запахло маслом: сандалом с жасмином. Петир сильно дёрнул его на себя. - Ты невозможен, Джон! Невозможен! Ты просто… Боги! Откуда ты такой взялся, грязный, похотливый мальчишка! Иди ко мне, мой сладкий. Масло было плохой идеей. Оно текло по ногам тёплыми вязкими каплями, пачкало одежду. Петир бранился. Им пришлось раздеваться на ходу. Петир потащил его в спальню. Попытался толкнуть на кровать, но Джон увлёк его за собой. Они рухнули на шкуры и шёлковые покрывала, не разжимая объятий. Джон ждал, что Петир станет вырываться, но тот только крепче обнял его. Он был очень нежен, покладист и желал Джона горячо. Тёрся о него всем телом, вонзал пальцы в его плоть, сжимал, ласкал, тянул на себя. Джону снова хотелось раствориться в нём целиком, отдаться ему без остатка. И он отдавался, как мог, не просто с охотой, а с жаждой. - Сумасшедший мальчишка, - шептал ему Петир, - Безумный, прекрасный, сладкий мой мальчик. Весь оставшийся день и всю ночь они провели в постели. Спали урывками и занимались любовью. Петир ни разу больше не заговорил о хитрости короля, от насмешек не осталось и следа. Он был словно голоден и не мог насытиться. Поцелуи его были жадными, а ласки требовательными. Он будил Джона среди ночи, сжимая его в объятиях и тычась в него возбуждённым членом, и шептал: - Раздвинь ноги, моё счастье. Наклонись немного. Повернись. Славный, любимый мой мальчик... Оба ужасно устали и проголодались, но еды кроме хлеба, сыра и ветчины не было. Стряпать было некогда, да и не из чего. - Мы умрём здесь с голоду, - вздыхал Петир, запивая хлеб арборским. – Моя вина! Я не рассчитывал на королевскую охоту! Мне следовало знать… - Я не хочу уезжать, Петир, - Джон обхватывал его сзади руками и ногами, покрывал поцелуями его плечи, - Можем мы остаться хотя бы на несколько дней? - Ты король, милый. Тебе достаточно приказать… Но мы умрём здесь с голоду! На следующее утро, едва рассвело они кое-как привели себя в порядок и оделись. Сир Лотор Брюн был отправлен в ближайшую деревню за припасами на неделю для короля и лорда Речных земель. К вечеру лесничий привёз им запас дров на двух подводах, пару битых зайцев и корзину корнеплодов и сушёных трав. Он долго кланялся лорду Бейлишу и ещё пуще королю и ушёл, пообещав привезти назавтра ещё дичи. Король Эйгон и лорд Петир Бейлиш были заняты обсуждением важных государственных дел, и обсуждение это грозило затянуться...***
Лорд Петир Бейлиш сидел в кресле у очага и что-то вполголоса объяснял королю. Король хмурился, упрямо вздёргивал подбородок. Перед ними на столе лежали амбарные книги, свитки и листы бумаги, испещрённые мелким ровным почерком. Целые абзацы в них были вымараны чёрным, а на полях красовались многочисленные пометки. Сломанные перья валялись на столе и на полу, связка новых аккуратно стояла в пустой кружке из-под эля. Между бумагами посреди стола красовалась бутылка золотого арборского и два кубка. - Ты женат на моей кузине и названой сестре, Петир! Мы родня! И я думал, мы друзья! А ты торгуешься со мной! Лорд Бейлиш щурился. - Мои условия лучше, чем у Железного банка, Джон. Лучших условий тебе не получить нигде. - Ты собираешься разорить меня, а толкуешь про условия! - Судя по твоим рассказам, милый, ты уже разорён. И это хорошие условия. Ты же не ждёшь, что я дам тебе денег просто так? Мы родня. И друзья. Но при всей моей любви к тебе, Джон, у меня сын, и я должен думать о нём и его будущем. Ты же не захочешь разорить своего родного племянника, правда, Джон? Оставить мальчика без наследства? Подумайте, мой король. Я всего лишь прошу земли под залог. Железный банк всё равно заберёт их у тебя, да ещё и войну устроит. Я же всего лишь... Лорд Петир был несгибаем, когда речь шла о деньгах. Хотя он и согласился с некоторыми предложениями короля и его десницы, Джон рассчитывал получить от него гораздо больше. Петир смеялся ему в лицо и выдвигал встречные требования. Они сидели над бумагами уже целый день. С утра Джон успел зажарить одного из зайцев, привезённых лесником. Они ели тут же, не отходя от заваленного бумагами стола, и за обедом продолжали спорить об условиях займа короне. - Я не пытаюсь тебя обмануть, малыш, ты знаешь. Это честные условия. Поверь мне, как бывшему мастеру над монетой. Джон фыркал. - Мне лучше других известно, как ты управлял делами королевства, будучи мастером над монетой. Тирион просветил меня! - Тирион Ланнистер просто ненавидит меня и завидует мне! - Петир сверкал глазами и презрительно кривился. Потом смягчался, - Возможно, я действительно не всегда соблюдал интересы короля Роберта, но у короля Роберта не было таких прекрасных глаз, нежных губ и упругого зада, как у тебя, милый. Джон хмурился, кусал губы и снова фыркал. - Ты говоришь мне, что честен со мной только потому, что я… - Потому что ты моя любовница, милый, да. Потому что ты моя сучка, и я тебя люблю. Думаешь, я стал бы помогать кому-то другому на таких условиях, что мне предлагает твой пройдоха-десница? Джон краснел, конфузился и возмущался одновременно. - Ты иногда говоришь ужасные вещи, Петир! - Я говорю правду. Король качал головой. Он был вынужден признать, что Петир прав. Лорд Бейлиш был безжалостен в таких вопросах, не лучше посланников Железного банка с их рыбьими глазами и холодными сердцами. Но ради короля он пошёл на многие уступки. - Ты не такой, Петир. - Я такой, милый. Боюсь, мой мальчик, ты влюблён в негодяя, - улыбался ему Петир, - Мне право очень жаль тебя. Наверное для тебя ужасно любить такого, как я... Однако, условия, что я теперь предлагаю, честные. Я и так поступаюсь своими интересами. Только ради тебя, милый. Не требуй от меня большего. - И всё же... - Нет. - А если я встану на колени? Петир уставился на него в неверии. Джон устал от бесконечных разговоров. Они занимались этим целый день! Целый день лорд Бейлиш рисовал для него цифры, писал всё новые условия их договора, объяснял и доказывал. Он явно получал от этого удовольствие, был весел и полон энергии. Джон страдал. Не только от того, что все эти разговоры о займах и процентах утомляли его, не только от того, что у него уже темнело в глазах от столбцов цифр, но и потому что за целый день с самого утра, когда они вдвоём встали с постели после бурной ночи, Петир не поцеловал его ни разу. Всю ночь он был нежен и горяч, а теперь целый день говорил с Джоном так, будто они были в Красном замке на заседании Малого Совета. Будто бы всего несколько часов назад Петир Бейлиш не дрожал в его объятиях, хватая воздух пересохшим ртом и умоляя его: "Ещё, ещё!" Мысль пришла сама собой. Он ещё не успел осознать её, а его губы уже произносили её вслух. - А если я встану на колени? Не сводя с Петира глаз, король опустился прямо на шкуры перед ним. Положил руку Петиру на колено и осторожно двинул её вверх по бедру к его паху. - Это запрещенный приём, малыш, - сказал Петир, расставляя ноги пошире. - Он действует? - спросил король, наклоняя голову набок. - Ты предлагаешь мне себя за деньги, как шлюха, - Бейлиш улыбнулся насмешливо, но глаза его потемнели, и кровь прилила к щекам. - Но я не шлюха, Петир. Я король. Я Эйгон Таргариен, седьмой своего имени, король андалов и первых людей, владыка Семи королевств, победитель Короля Ночи. И я хочу твоего члена, Петир Бейлиш. Собственная смелость возбуждала. Джон хотел его. А Петир всё ещё думал, что они торгуются... - Я беру тебя по несколько раз на дню, когда и как захочу. Почему ты думаешь, на этот раз я уступлю тебе? Ты и так мой. Зачем мне идти на уступки ради твоего сладкого зада? - Рта, Петир. И пальца. Петир сглотнул, насмешливая улыбка застыла на его лице. Джон едва сдерживался, чтобы не рассмеяться и не наброситься на него с поцелуями. Упрямый Петир Бейлиш! - Ты сам только что сказал, Петир, что уступаешь мне, потому что... Как ты сказал? Потому что я твоя любовница, твоя сучка, и ты меня любишь. Так почему же тебе не уступить мне ещё? Если ты меня любишь... - Бьёшь меня моим же оружием, милый? Торгуешься со мной? Я в своей жизни торговался не с такими, как ты, и всегда получал своё,- язык пробежал по пересохшим губам. - Но я говорю не о торговле, Петир, а о любви. Твоей любви ко мне. И твоём желании, - Джон положил руку ему ровно между ног и слегка погладил, - О твоём члене и о моём рте, Петир. И ещё о моём пальце вот там... Джон продвинул руку назад, Лорд Бейлиш выдвинул вперёд бёдра, чтобы ему было удобней. - Пытаешься играть со мной, маленький негодник? - Получается? - взгляд короля был невинен и похотлив одновременно. - Ты невозможен, Джон! Ты просто... Боги! Давно ли ты стал таким?! Кто научил тебя этому?! Грязная сучка! Маленькая дрянь! Иди ко мне! Обсуждение важных государственных дел продолжалось более недели, и его величеству удалось добиться значительных уступок от лорда Бейлиша. Его десница, лорд Тирион Ланнистер, впоследствии не раз удивлялся, каким образом королю удалось убедить такого прожжённого прощелыгу, как Мизинец. - Лорд Бейлиш мне родня, - отвечал король с улыбкой, - Он на многое готов ради семьи. Хотя мне и пришлось долго его убеждать, я буквально не закрывал рта всю неделю...